Утоли мою жажду

      Гермиона сидела напротив закрытой двери, а в мрачном коридоре мелькали редкие, яркие лучи света. Вихрились мельчайшие пылинки, задерживаемые невидимыми потоками воздуха.       Она неловко скрутила руки, негодуя из-за каждой потраченной на бесполезное ожидание секунды, которую можно было бы посвятить упаковке оставшихся вещей.       Из-за отсутствия какого-либо занятия у девушки оставалось слишком много времени для самобичевания. Опасное занятие, ведь она чувствовала себя как скомканный кусок пергамента, потерявший прежнюю форму.       Почему директриса так задерживается?       Невозможно было предугадать, как поступит с ней МакГонагалл. Одно лишь беглое отражение в зеркале утром заставило Гермиону вздрогнуть.       Бытует мнение, что при выборе наряда ведьмы учитывают особенности своей магии (что, конечно же, полнейшая чушь), времена года, праздничные дни и даже фазы луны.       Гермиона превзошла их всех. Она сумела подобрать свой внешний вид в соответствии с состоянием души.       Она поочерёдно поглядывала то на деревянную дверь, то на каменные плиты, стёртые поколениями волшебников, которых вот-вот отругают, то на ближайший поворот коридора.       Не то чтобы это была её вина. Просто так устроены чувства — вернее, они никуда не годятся. Бессмысленны. Человечество в целом потратило колоссальное время и художественные таланты на то, чтобы задокументировать или домыслить данный феномен.       Сложную нумерологию Гермиона умела решать. В возрасте двенадцати лет ей удалось успешно сварить Оборотное зелье, что редко удавалось сделать за пределами специализированных лабораторий. Результаты её работы по трансфигурации были опубликованы в журнале «Journal of Magical Research».       А вот в чувствах она не разбиралась. На волшебство не надеялась.       Разбираться, что предпринять с чувствами, испытываемыми к Малфою после лучшего — действительно лучшего — секса в её жизни, когда не осталось и шанса, что между ними возникнет нечто большее, было… Определённо, слишком жестоко.       Ей так хотелось сохранить невредимым своё сердце. На каком-то этапе, между проклятиями в адрес того дня, когда Драко начал работать в Хогвартсе, мыслями о его раздражающей гениальности и размышлениями о привлекательной заднице, пока он вешал мантию в комнате для персонала, в ней зародились романтические чувства.       Гермиона игнорировала и подавляла бы их, а со временем они бы утихли, не оставив и шрама.       А потом этот отвратительно красивый засранец прервал её прекрасные раздумья в библиотеке вином, шоколадом, интеллектом. И невероятным сексом.       Она была так близка к свободе.       Теперь чувства переросли в дикое, неконтролируемое состояние, закрались внутрь, обвили её и пустили корни. И это причиняло боль.       Гермионе хотелось просто уйти. Единственным утешением для неё служило осознание того, что через несколько часов, после того как МакГонагалл уладит все проблемы, повлекшие за собой эту внеплановую встречу, и все её вещи будут благополучно упакованы, она покинет замок и распрощается с этим выскочкой.       Будто повинуясь её мыслям, по коридору прошёл Малфой с сияющими глазами и ещё слегка влажными волосами возле ушей.       Он увидел её, и его шаги замедлились.       Гермиона попыталась придумать, что сказать, но так и не смогла вымолвить и слова.       Ведь в последний раз, всего несколько часов назад, он крепко спал в гнезде из мягких подушек, вытянув в её сторону руку и расслабив черты лица, которые она хотела запечатлеть под губами. Она оделась — за исключением трусиков, которые так и не смогла найти, — и скрылась, невольно осознавая, что оставляет частичку себя. Гермиона, несомненно, ощущала неровные, зазубренные края в грудной клетке.       Он поднял ладонь и протянул ей маленький бумажный свиток.       — Тебе тоже пришла просьба о встрече?       — Да.       — А в твоём письме написано, о чём идёт речь?       Гермиона мысленно переключилась на рабочие вопросы и почувствовала холод. Встреча с ними двумя в последнюю минуту.       — Возможно ли…?       Она даже не смогла произнести это. Словно очутилась в кошмарном сне.       — Нет, разумеется, нет, Грейнджер. Только не надо паниковать.       Внутри Гермионы бурлила масса противоречивых эмоций. Тоска, вожделение, чувство скорби и досада на то, что они никогда не смогут быть вместе. Она предпочла обратиться к раздражению — у неё было гораздо больше опыта в этом деле.       — Не вздумай упрекать меня! Я работаю с тобой довольно долго, чтобы понять, когда ты притворяешься уверенным в себе, чего на самом деле не чувствуешь.       Малфой сел рядом с ней — с несвойственной ему беспечностью.       — Откуда кому-то — и в первую очередь МакГонагалл — знать о нас?       — Это не важно. Директриса — мой друг, один из примеров для подражания. Человек, которого я глубоко уважаю. Если она узнает, у меня останется два варианта: найти человека, который сотрёт из памяти весь этот позор, или создать фальшивую личность и жить как маггл на другом конце планеты.       — Оба варианта отличные. Отрадно слышать, что тебе удаётся не перегибать палку, — усмехнулся он, и Гермиона выдала невнятный страдальческий стон. Либо так, либо выкрикнуть неприличное слово из шести букв, которое она запрещала употреблять своим ученикам.       Или просто придушить Малфоя. Это, безусловно, было на повестке дня.       — Послушай, Грейнджер, прежде чем мы начнём…       Дверь в кабинет директора распахнулась, перебив его. Драко громко вздохнул, и они вошли внутрь.       — Спасибо, что пришли, — поприветствовала МакГонагалл, опустив глаза и увлечённо строча письмо. — Прошу прощения за то, что заставила вас ждать, мисс Грейнджер, но в связи с разразившимся скандалом мне показалось более целесообразным поговорить с вами обоими одновременно.       Застыв от ужаса, Гермиона увидела, как изменилась поза Малфоя: он напрягся.       — Что за скандал, директор?       — Студенты нашли способ списывать, — ответила Малфою пожилая женщина, поджав губы. — Не на ваших уроках, не беспокойтесь, но неприятно иметь дело со злоупотреблением доверием.       Списывание. Студенты Хогвартса нашли способ обойти меры предосторожности, и директриса вышла на тропу войны. Плечи Гермионы опустились от неподдельного, приятного облегчения.       — Мы можем чем-нибудь помочь?       — Спасибо, мисс Грейнджер, но в этом нет необходимости. Выявленные ученики понесут соответствующее наказание. Заметьте, мало что из того, что происходит в этом замке, ускользает от моего внимания. — В глазах женщины мелькнула усмешка? Гермиона сомневалась. — Я хотела бы поговорить с вами о планах на следующий год.       — О наших планах? — уточнила Гермиона, всё ещё оправляясь от эмоционального потрясения.       Директриса устремила на них пронзительный взгляд.       — Вы оба проделали очень хорошую работу. На самом деле, — она указала жестом на аккуратную стопку бумаг на краю стола, — вы завоевали высшие баллы среди преподавателей.       — Кто из нас получил максимальный балл? — спросил Малфой, вытягивая шею, чтобы заглянуть в верхнюю кипу бумаг. Гермиона чуть не закатила глаза от его выходки, но была слишком занята тем, что украдкой поглядывала на него.       МакГонагалл хлопнула ладонью по документам и отодвинула их в сторону, чтобы им не было видно.       — Дело в том, что профессор Огг, как оказалось, наслаждается жизнью со своими внуками, — в голосе директрисы слышалось явное недоумение, — а профессор Слизнорт не спешит оставлять попытки выйти на пенсию во второй раз. Именно поэтому я хочу спросить вас обоих, не согласитесь ли вы вернуться на свои должности в сентябре на постоянной основе?       Эмоциональная встряска, несомненно. Гермиона готовилась к унизительной выволочке на все века, а тут МакГонагалл предлагает ей работу.       Грейнджер позволила себе на мгновение представить, каково это — оставить позади непредсказуемые потоки и водовороты магических исследований и навсегда поселиться в месте, которое всегда ощущалось как дом.       Конечно, это всего лишь фантазия.       Просто мечтать о чём-то, пусть даже очень страстно, недостаточно. Не тогда, когда пропасть между желаемым и недостижимым непреодолима, велика и глубока. Но даже воплотив эту мысль в жизнь, Гермиона старалась не смотреть на Малфоя.       — Спасибо за предложение, директор. Правда, — добавила она, видя разочарование МакГонагалл, отразившееся на её лице, — но средства на мой проект уже выделены, и канцлер Уизервакс надеется, что предварительные результаты будут готовы к осеннему собранию.       Драко зашевелился рядом с ней.       — Так скоро? Тогда вы проработаете все летние месяцы, — предположила МакГонагалл.       — Меня ждут в Женеве сегодня, — подтвердила Гермиона.       — Не могу сказать, что я удивлена, но поймите, почему мне пришлось предпринять эту попытку. Я с нетерпением жду возможности ознакомиться с вашими исследованиями. — Уважительный кивок, адресованный ценному коллеге, лишь заставил Гермиону почувствовать себя виноватой. — А что насчёт вас, мистер Малфой? Есть ли у меня шанс уговорить вас остаться?       Гермиона рискнула взглянуть на него. Драко повернулся в её сторону, сведя брови вместе и глядя в глаза с немой, близкой к боли тоской.       — Боюсь, мне тоже придётся отказаться, — наконец произнёс Малфой, выпрямившись в кресле и скрестив ноги, отгораживаясь от внешнего мира. — Я намеревался оказать школе лишь временную помощь. Корпоративные доходы так и манят.       Это означало, что он, скорее всего, вернётся на свою прежнюю должность в научно-исследовательском отделе одного из крупнейших в волшебном мире конгломератов по производству зелий.       В этом есть смысл, подумала Гермиона. Конечно, он вернётся. У него не было причин оставаться. Зарплата, конечно же, таковой не являлась.       МакГонагалл ещё долго разглядывала их, прежде чем отпустить с искренними пожеланиями успеха.       Однако всю дорогу до своей комнаты, во время сбора вещей и короткого путешествия в Хогсмид, чтобы воспользоваться каминной сетью, Гермиона не испытывала ни малейшего волнения по поводу грядущего лета. Как ни странно, она даже гневаться на Малфоя не могла. Как ни старалась, она чувствовала лишь холод и пустоту.