Мы могли бы быть нами

      Знаешь, Азирафаэль? Мы могли бы быть нами.       Это ведь почти так и было. «Наша машина»… Ты ведь и сам этого хотел. Но... Почему тогда я теперь часто сижу в «нашей машине», уткнувшись в сложенные на руле руки, пока по моим щекам текут слëзы? Почему в твоём магазине Мюриэль?       Неужели, я ошибался? Ты называл меня «дорогой мой», а я называл тебя «ангел». Мы достаточно прожили среди людей, чтобы знать, что друзья так не делают. Мы танцевали вместе. Мы обедали в Ритц. Где всë это теперь?       Я осознал, что стал похож на людей больше, чем мне казалось. Демоны не страдают от разбитого сердца. У них его просто нет. Видимо, я какой-то неправильный, раз в моей груди сейчас по ощущениям дыра.       Что ж… Поздравляю, Кроули! Тебе удалось стать отщепенцем среди отщепенцев! Я просто задавал вопросы. Многие из нас задавали вопросы. Разве это преступление? Видимо, да, раз сама Господь Бог так решила! Где теперь эта жажда знаний и справедливости у падших ангелов? Почему вы все такие мелочные и злые? О, только не говорите мне, что так положено демонам. Ангелы ничуть не лучше. Какой смысл был восставать против Богини, если Ад отличается лишь тесными и грязными помещениями?       Только ты, Азирафаэль, понимал меня. А я понимал тебя. Конечно, у нас случались конфликты, и ты по-прежнему веришь, что Небеса несут лишь благо. Но мы всё равно понимали друг друга. И я понимаю, что ты всё это время тоже любил меня.       Не мог же я ошибаться? Или всё же мог? Я уже ни в чëм не уверен.       Ты всегда был осторожен. Может, и в этот раз ты просто не хочешь рисковать? Но разве жизнь не состоит из риска? Мы рисковали в прошлом, и всегда находили выход, если что-то шло не по плану. Мы бы справились и в этот раз!       Надеюсь, тебе нравится твоя новая работа на Небесах. Я правда надеюсь на это.       А я же…       Я уже говорил, что стал похож на людей больше ожидаемого? Я слушаю песни о невзаимной любви и о расставании. Или обо всём этом сразу. Я не выбирал их специально — просто то и дело натыкаюсь на них по радио. Сомневаюсь, что они обычно играют так часто, причём одни и те же. Наверное, это я сотворил небольшое чудо, сам того не осознавая. Ты будешь смеяться, Азирафаэль, но похоже, что Бентли сочувствует мне. Она совсем не торопится превращать эту музыку в Queen – это на неё не похоже. Что ж, спасибо, милая, я это ценю.       Растения, кажется, тоже стали послушнее. Я давно не видел на их листьях пятен или чего-то подобного. Хотя, признаться по правде, я не то чтобы тщательно проверяю их в последнее время.       Азирафаэль, я…       Мне так без тебя одиноко…       Я ни о чëм другом не могу сейчас думать. Ни о чëм, кроме тебя. Я всë думаю, было бы всё иначе, если бы я признался тебе раньше? Согласился бы ты быть со мной, Азирафаэль? Остался бы сейчас?       Мне так тебя не хватает. Я правда искренне надеюсь, что хотя бы ты сейчас счастлив!       Кроули закончил писать и взял листок обеими руками, разглядывая его: бумага была простой и немного помятой, почерк было трудно разобрать, — так дрожала его рука, пока он писал своё письмо, — и повсюду виднелись мокрые пятна. Азирафаэль заслуживал лучших писем: каллиграфически написанных, в красивом конверте, с печатью из сургуча — всë в таком духе. Зато письмо Кроули было очень личным. И искренним.       Какая разница. Оно всё равно отправится в мусорное ведро. Он с самого начала не собирался его отправлять — читал где-то, что такое помогает выплеснуть чувства. Наверное, ему и в самом деле стало полегче. Но не сильно.       Кроули смял руками листок и встал из-за стола. Сделал несколько шагов до корзины для бумаг и бросил туда письмо. Направился к выходу из квартиры — пора проветрить мозги и прокатиться на Бентли. Может, он поедет куда-то загород. Или к морю.       Стоя у двери, Кроули снова посмотрел в сторону корзины. — Мы могли бы быть нами, Азирафаэль, — чуть слышно сказал он пустоте. — Могли бы.