Растворяясь.

Майское солнце проскальзывает через неплотно задвинутые занавески. Чонсон проснувшийся с первыми рассветными лучами, не желающий вставать с нагретых простыней, с нежностью смотрит на любимого рядом. Забравший себе большую часть одеяла, завернутый в него словно в кокон, белоснежная бабочка с трепыхающимися ресницами, освещаемый солнцем юноша сладко посапывает рядом. Чонсон сменил позу, ляг на бок уперев голову на одну руку, когда заметил морщащийся носик, солнце нехотя отцепилось от своего земного воплощения. Он кончиком пальца, чуть касаясь очертил острый носик Сону, разгладив морщинки на лбу, докоснулся до любимых, самых сладких, мягких, пухлых губ. Сону невозможно не восхититься, каждое его действие сопровождается чонсоновым влюбленным вздохом, каждое его слово, обязательно будет услышано, каждая его улыбка, излучает свет и солнечное тепло. Сону был особенным. Сияющим, с ним Джей мог пойти куда угодно, по самым разным запутанным дорогам, лишь бы его душа, его любовь была рядом. Погладив светлые, чуть жестковатые и тонкие от многочисленных окрашивании волосы, Чонсон убрал руку, лег рядышком поудобнее, закрыв глаза и вдыхая остаточный запах парфюма. Но вдруг его руки переплелись с чужими. Мягкие и теплые ладони, залезли под его, пальцами играясь с двумя кольцами - на большом и безымянном пальцах. – Я разбудил тебя? – Сонным, охрипшим голосом пробормотал Чонсон, потеревшись об их руки и поцеловав. – Нет, я сам. Сону был одним из немногих, кто мог улыбаться по утрам. Лисьи глазки с просонья не хотели открываться, отчаянно жмурясь, ну а кончики губ поползли вверх. Джей смотрящий на Сону не мог сдержать ответной улыбки. Хотелось, чтобы такое начало их будней продолжаюсь вечно. Каждый день просыпаться вместе, вот так обнимаясь и млея от взаимных прикосновений. А солнце всегда будет греть и освещать темные, промозглые земные потемки.

***

Серое, заполненное грозными темными тучами небо, солнце где то позади, жалобно пытается пробиться через эти преграды, отправить свои последние, самые слабые лучики. Их комната темна и пуста. Джей лежит на холодных простынях сбросив все одеяла с себя. Впервые ощущая пробирающий до самой сердцевины его души холод. Он лежит один на двуспальной кровати, глаза в потолок, мыслей нет, пустота в голове и переполненность чем то на сердце. Чувства стоят комом в горле, но выйти из него не могут, он сам их не понимает, что теперь делать, что чувствовать, переполненность сливается с пустотой. Все тело колит. Все его тело ощущала нехватку кого то, такого нужного, того кто стал таким особенным и драгоценным. Чонсону бы ненавидеть этот мир, крича во всю глотку, разозлится на всех, но он может только молчать. Молча смотреть на мир, что потускнел без человека яркого, цветного на фоне всего. Без Сону все здесь поблекло. Мука встать с кровати, глаза темнеют а колени дрожат. Осматриваясь в комнате, теперь все такое родное, но чужое. Та же весна, но вот парадокс, она другая. Квартира полная совместными вещами, где то в углу комнаты они возились со светодиодными лентами. Сону тогда чуть не упал со стульчика, а Джей впервые подумал о качалке, чтобы в следующий раз Сону мог упасть лишь в его объятия. Переступая порог, взгляд бессознательно скользнул по балкону. В первый день заселения Чонсон еще курил. В квартире хаотично разбросаны коробки, в самых больших из них-книги Сону и коллекция музыкальных cd дисков, пластинок Джея. Чонсон тогда впервые увидел масштаб книголюбия Сону, и правда первое впечатление безумно ошибочно. Сону тогда заворожил всех своими сверкающими глазами, в их компаний его тогда восприняли как милую фарфоровую куколку, однако все иллюзии развеялись после того как эта куколка послала заносчивого Сонхуна. Сону не любил запах сигарет, даже электронные ему не нравились. Пока Чонсон закуривал на балконе Сону разбирал вещи, а после некоторое время не хотел чтобы пропахнувший дымом руки, касались его свитера. Джей бросил курить на том же балконе. Когда на рассвете их нагие тела плотно приживаясь грели друг друга, теплые и желанные объятия оборвались после первого чонсонового тяжка, сону поежился, поморщиться и извинившись ушел. Тогда Чонсон так же почувствовал безумный холод. Запыленная пачка сигарет на самой нижней полке, там же спички. Чонсон положил их в карман по пути в ванную. Нужно привести себя в порядок, по крайней мере сегодня выглядеть прилично необходимо. С зеркала на него смотрит призрачное отражение. В тот момент скатывается первая слеза. Это правда невыносимо. Сегодня похороны его солнца.

***

Теплый ветер гладит лицо, Чонсон собирает разноцветные ракушки, к пальцам прилипает влажный песок, босые ноги омывают прилив. Сону сидит на какой то маленькой скале, наблюдает за всем. Его волосы переливаются на свету улыбка все та же в глазах отражается весна. Подходя ближе, Чонсон чувствует нереальность всего, но это неважно пока он тут. С щеки Сону катятся майские дожди, соленные слезы разбиваются о морские топи. Вина укутывает Джея пока тот утирает влагу с чужих щек. –Чонсона..– Сону ласково трется носиком о его руку – Ты не виноват. Я люблю тебя, хоть и не рядом, но ты не можешь и дальше так жить, кто из нас тогда мертв? Чонсон молчит глотая ком в горле. Правда с которой он должен столкнуться бьет его по щекам, он не мог ничего сделать, но все же, видеть любимого в больничной палате, бледного напичканного лекарствами и обессиленного было пыткой. Он не знает что значит жить, прежняя жизнь теперь кажется ненастоящее этого сна. Чонсон активно качает головой, мол нет, пожалуйста, я не могу без тебя. Но произносит: – Я люблю тебя. Сону лишь качает головой, обнимая трясущееся тельце. Они еще долго сидят держась за руки. Чонсону хотелось бы превратить это мгновение в вечность. Но он лишь просыпается стирая влагу с лица, его встречает луна а не солнце, в его земле солнца больше нет. Только Сону сказал ему жить, пусть и во тьме, но Чонсон продолжит жизнь ради воспоминании об одном человеке. А последняя сигарета тушится о прикроватную тумбочку, где стояла фотография двух счастливых людей.