бездна тоже смотрит в тебя

Все начинается с… Запрета. — Больше не появляйся там в моем обличии. С этого момента все дела с Энвером Горташем я решаю сам, — как бы между делом бросает Темный Соблазн, читая очередное письмо от лорда. Орин склоняет голову набок, поднимая брови. — Секреты, братец? — жалкий смешок вырывается из ее горла. Он смиряет ее безразличным взглядом, как и всегда, когда она дурачится, неспособная отвечать на его слова серьезно. Орин растягивается на полу, перекатываясь на спину, и откидывает голову назад, вглядываясь белесыми глазницами в самую душу. Темный Соблазн отводит взгляд, снова утыкаясь в текст письма. Не хочет дать ей и кусочка привычной борьбы. Боится проиграть? Или аккуратные буковки, выведенные рукой лорда, правда интереснее, чем ее глаза? — Секреты! — бурчит себе под нос Орин, обиженная реакцией. Что Темному Соблазну за дело до Избранного Бейна? Убил бы его сразу, как только тот предложил союз, и никаких проблем. Все было бы, как раньше. Избранный Баала, каждое действие которого правильно. Заставляющий поклоняться себе идол. И она — о, ее даже не нужно было заставлять, она сопротивлялась лишь для вида, но взаправду была готова на все, о чем только попросит Темный Соблазн. Внимала каждому слову, следила за каждым движением, подчинялась каждому приказу. Он подпустил ее ближе всех. Орин Красную. Нелюбимую дочь, но верную сестру. Не самая худшая доля. В конце концов — это место позволило ей присмотреться. Первая ошибка Темного Соблазна резанула по ее сердцу, будто бы он сам схватил кинжал, чтобы выкорчевать его из-под ее ребер. И это было лучше того, что происходило в реальности — он заключил союз с Избранным Бейна. Кривая дорожка. Шаг за шагом. Он говорил, что это все — неизбежный план. Как только цель будет достигнута, Энверг Горташ будет мертв. Шаг за шагом. Время шло. Лорд не умирал, возвышаясь. Темный Соблазн продолжал слушать его. Выполнять приказы. Подчиняться. Не лучше, чем сама Орин рядом с ним. Но тут хотя бы было ради чего служить. Шаг за шагом. Теперь никто не знал, что за чертовы планы они там строят. Быть может, даже Отец. Орин была нелюбимой дочерью. И верной сестрой. А потому — как только сумерки опускаются на город, а брат покидает Храм, она следует за ним. *** Все начинается с… Поцелуя. Лорд касается губ Темного Соблазна, властно сжимая его подбородок рукой, облаченной в золоченую перчатку. И Темный Соблазн — отвечает на поцелуй. Стонет в чужие губы. Позволяет вертеть собой так, как хочется Избранному Бейна. Самое настоящее богохульство. Орин зажимает рот, чуть не плача. Она не может выдать своего присутствия, слившаяся с темнотой слабоосвещенной комнаты, и почти вкровь кусает собственные пальцы, чтобы не издать не звука. Она бы хотела не видеть этого, не смотреть на то, как ее идеальный, самый правильный брат встает на колени перед тираном, будто он — его святыня. Но не может отвести взгляд. Предатель. Грязный предатель. Во всем виноват чертов лорд. *** Все начинается с… Мольбы. — Прости меня, Отец, — сквозь зубы рычит Темный Соблазн, склонившись над алтарем, изуродованном священной кровью. Орин не слышит, о чем он просит дальше, но видит: он все еще жив. Все еще дышит. А значит — Отец простил его. Отец все еще любит свое дитя. И если любит он, то с Орин станется помочь ему быть достойным этой любви. Даже если она пострадает сама. Она знает, как выглядят гонцы чертового Энвера Горташа. Она знает, что брат никогда не придет первым. Хоть какие-то крохи достоинства еще остаются при нем. Она забирает письмо. Не стоит давать тирану повода подозревать что-то, пока она не разобралась в его собственном плане — не мог же он и правда до самого конца верить в союз с Темным Соблазном? Орин натягивает чужую личину — знакомое чувство со времен, когда этот союз еще не занимал столько места в сердце потерявшегося брата. *** Все начинается с… — Мой любимый убийца, — в его голосе звенит самодовольство. Власть. Сила. И Орин — на крохотную долю секунды — понимает, почему Темный Соблазн сдался перед этим. Вместе с ними прячется, за слоями тьмы и отвратительных колючих коряг, вероятно занимающих чужую грудную клетку вместо ребер, за тысячей замков и буквами контракта, что они когда-то заключили, подтвердив своей кровью — нежность. Глупая человеческая нежность. Совсем не для отродий Баала. Никто не учил их такому. Таким глупостям не было места в стенах Храма. Орин ли не знать. В груди Орин разгорается пламя. Она сокращает расстояние между ними, сжимая чужую шею. Горташ выглядит немного удивленным, но, кажется, совсем не испуган. Он касается щеки того, кого видит перед собой, ведет рукой, улыбаясь. — Кажется, ты не в духе сегодня, — он перемещает ладонь на затылок Темного Соблазна — Орин — и произносит на грани слышимости. — Помочь тебе выпустить пар? Орин злится. Кровь кипит, а под кожей расползается жар. Она думает: к черту. Пусть сегодня все будет так, как он скажет. Может так она поймет, что Темный Соблазн нашел в этом глупом лорде. Горташ воспринимает молчание — и ослабшую на горле хватку — как согласие, и цепляет Темного Соблазна за один из ремней, ведя за собой. — Возьми меня. Так, как тебе нравится, мой любимый убийца, — он закрывает глаза. И Орин — Орин срывает крышу. Она целует его, касается там, где только может, но не оставляет ни следа — удивительно, что способна на это. Она вжимает чужую голову в простыни, вбиваясь в дрожащее и податливое тело, — все совсем не так, как она представляла с этим чертовым тираном — и думает: сейчас. Сейчас был бы лучший момент, чтобы убить его. Одно движение кинжалом, и — конец. Да, Темный Соблазн разорвет ее на части, но, что ж, она все еще отродье Баала, и умирать — совсем не так страшно. Особенно, когда все это — ради Отца и его любимого Избранного. Но Горташ скулит: — Пожалуйста. Через тяжелое дыхание он с трудом может проговорить: — Я сейчас… Орин склоняется, движения бедрами становятся агрессивнее, она чувствует, как Энвера под ней начинает бить крупная дрожь, и не может сдержать собственного полустона-полурыка, который непривычным звуком вырывается из горла обличья. Перед тем, как к ней снова возвращается чистое сознание вместе с пониманием, что момент упущен, крохотная мысль возникает на границе полуразбитого разума: Ей никогда не было так хорошо. *** Все начинается с… Жара. Того, что заползает под кожу при одном воспоминании, того, что не дает ей больше спокойно смотреть на брата, того, что заставляет в ее голове рождаться совершенно неправильные мысли. Не заслужил. Не достоин. Она должна… Забрать. Орин появляется там раз за разом, и Темный Соблазн все еще не знает — она выучила его повадки так давно, что Горташу и мысли не приходит о том, что перед ним кто-то другой. Он не говорит с ней о плане, Орин успешно играет роль того, чей разум снова замутнен жаждой разрушать. И Горташ не сопротивляется. Но когда Соблазн не такой — когда его кровь не кипит, когда он спокоен — Энверу вольно делать с ним все, что в голову взбредет. Он превращает своего любмого убийцу в куклу-марионетку, дергая за нужные ниточки. Орин знает. Орин видела. А потому. Трон в Храме должен быть ее, место Избранной — ее, Горташ — тоже. Просто, чтобы показать, как правильно обращаться с тираном. Разрушить его медленно, до самого основания. Заставить его бояться. И. Оставаясь одна, она спускается рукой к низу живота и закрывает глаза, вспоминая. Энвер, умоляющий ее, разум в дымке удовольствия, пока их тела движутся в унисон, хриплый рык, вырывающийся из ее — обличья — глотки. Она сжимает подрагивающие колени, откидывая голову назад. Может, позволить себе немного свободы. Хоть раз в этой чертовой жизни. *** Все начинается с… Гордыни. Темный Соблазн чествует их победу, веселится, празднует. Приносит добрую дюжину жертв за раз. Они с Горташем выбрались из самого Ада. Они добыли Корону. Они — еще ближе к Великому Плану. Он улыбается Баалистам: — Скоро мы будем править этим миром. Он подчинится нам. И все они кричат, восхищаясь. Любимым Избранным. Идеалом и идолом. Идиотом, что забыл, ради чего все это должно было произойти. Никакого их с Энвером Горташем правления. — Мир потонет в крови, — шипит Орин. — Во имя Отца. *** Все начинается с… Орин. Она находит идеальную набравшую нетерийской силы личинку, пока брат тратит время на лорда. Она рассчитывает каждый шаг своего плана, храня его под сердцем неделями. Идеальная жертва. Первый зараженный. Глупый брат. Она пронзает кинжалом его черепную коробку, пробираясь в самые глубины разума. Режет, кромсает. Ее рука привычна к искусной работе — совсем не то, что делал сам Темный Соблазн. Ей удается не убить его и не лишить разума насовсем. Роскошное преступление. Непутевый сын, принесенный на блюде Отцу. Главное доказательство проступка — потерянная бдительность. — Во имя Отца, — срывается с ее губ, когда она запирает капсулу под Лунными Башнями. Следующий шаг: пробраться по знакомым путям в покои герцога. Заявить: — Теперь я говорю от имени Баала, — ее улыбка превращается в полубезумный оскал. В глазах Горташа нет ни привычной любви, ни нежности, ни уважения. Еще бы. Орин теперь перед ним во всем своем безобразии, ей не нужно больше скрываться под чужой личиной. Горташ сжимает зубы. Он нервничает. Он раздражен. Он приоткрывает рот, чтобы спросить, и тут же закрывает его. — Хорошо, — цедит он. — Наш план в силе? Орин улыбается. Наш план. Нет никакого их плана, он был у них с Соблазном, но Орин не собирается плясать под чужую дудку. Хотя тирану об этом знать не обязательно. — Да. В силе, — она качает головой, отступая. — Мне пора. Горташ кивает в ответ чуть отрешенно. Орин беззвучно закрывает дверь за собой. Она обязательно предаст его. Обязательно. Иначе как она сможет называться Избранной Баала, если позволит врагу вести ее за собой? Как сможет она быть любимой дочерью, если позволит ему властвовать над этим миром вместо его уничтожения? Как сможет она отдаться во власть Воли Баала, если будет мечтать о свободе? Орин Красная выполнит то, что правильно. Без сомнений. А пока… Что ж, пока Энвер Горташ может насладиться последними моментами своего правления. И лучше бы ему не пренебрегать этой возможностью. Отродья Баала не имеют привычки держать бесполезных союзников. Даже если эти союзники им слишком уж нравятся.