Становление Бесстрашным.

Беатрис, Тобиас и Питер уже давно не появлялись в Чикаго. Ходили слухи от патрульных на Стреле, что они нашли другое пригодное для жизни место и новых выживших людей и теперь главенствуют там, кто-то всеми силами опровергает эти легенды тем, что из-за недавно повысившейся радиации этого не могло быть и они скорее всего уже бы сгорели. Кто-то просто думал о том, что они давно мертвы, потому что жизни за городом нет и даже за пределами Дружелюбия нет больше пригодной для жизни земли. Это бы не волновало Роана так сильно, если бы каждый пятый не говорил бы об этом. Он слышал разные теории и гипотезы, некоторые даже выражали желание выйти за стену и проверить свои убеждения, но на это ещё никто не получил разрешения. — Знаешь, мне это напоминает переворот в Отречении, — однажды сказал он, когда они с Эриком в очередной раз заседали на крыше одного из разрушенных зданий на территории фракции Бесстрашия, совмещенной с фракцией Эрудиции. — Макс горел желанием и не скрывал того факта, что отправляет меня в ссылку за стену. — Он был слишком глуп для тебя, — отозвался блондин, хмыкнув. — Это так глупо — думать, что человек пойдёт на самоубийство по приказу командира, — выразился он, не раскрывая глаз и не шевелясь в чужих объятиях. Он лежал пониже партнера и позволял ему перебирать пальцами свои волосы, тычась носом в его грудь и обнимая за бока. — Как ты считаешь, они правда нашли что-нибудь чистое? — задумчиво поинтересовался брюнет, глядя куда-то вдаль из-под прикрытых век. — Это маловероятно. Я бы не хотел идти на поиски хотя бы без специального оснащения. Хотя бы тех же фильтров от радиации, — фыркнул лежащий. — Я тоже так думаю. Но с другой стороны, они пошли туда, значит знали зачем. — Трис раскрыла послание из той коробки, помнишь? — Да-да. Её родители так старательно прятал правду, даже удивительно, — хмыкнул немец, вспоминая о том, что все они, по сути, просто эксперимент, хоторый с треском провалился, и теперь в рациональной цепочке событий зияла большая дыра. Ночью Ковин снова видел сон о том, как буквально сгорает от радиации. Он проснулся в холодном поту, а ближе к утру ощутил, что чувствует себя не так хорошо, как прежде. Тело сковывала слабость, кости будто раздавливало под прессом. По симптомам это было похоже на простую простуду, которую он ждал уже давно, на третий день таких их посиделок. Конечно, Эрик остался в неведении, потому что Роан не позволил бы ему бросать все свои дела ради него, болезного. — Тебе снова снился сон? — спросил Коултер, подбираясь со спины то время, как Ковин лениво чистил зубы. Тот лишь вскинул брови от неожиданности, а потом замешкался, отводя взгляд, и вздохнул, глядя на себя в зеркало уже не так оптимистично. Эта гримаса означала только соглашение, не иначе. — Синтез успокоительных препаратов даётся Эрудитам сложно без многих составляющих. Не добавляй им работы, — мягко попросил Лидер, на что разведчик лишь фыркнул и нагнулся ниже, чтобы умыться и закончить водные процедуры. — Ты такой проницательный, — хмыкнул он, поворачивая головы назад и зачесывая уже порядком отросшие волосы назад. — С тобой нельзя не быть таким, неженка, — в той же манере произнёс Эрик, подбираясь ближе и обвивая руками чужое тело, ещё сохраняющее очертания рельефных мышц. — А ещё я наблюдаю, что кому-то явно не хватает былого ритма и тренировок. — Вот тут ты прав, — запнувшись, брюнет немного откашлялся, желая прочистить горло и вернуть привычное звучание голоса. — Мне не хватает своей прежней формы. Если бы мы схлестнулись с Коулом сейчас, я бы точно проиграл. Во всем обмундировании Роан вышел на улицу спустя час. Он отправился в зону Бесстрашия легкой трусцой, чтобы разогнать тело и прогнать слабость. Брюнет не собирался прогибаться, не хотел лежать просто так и прикрываться своим состоянием. Считал, что с потом выйдет и вирус. В последнее время лекарства доставались действительно трудно и в Дружелюбии стали делать упор на лечебные растения, а экземпляр, выращенный немцем когда-то, передали на исследование биологам-эрудитам, чтобы те могли вычленить полезные вещества и утвердить культуру к выращиванию. Тренировки не продлились долго, потому что вслед за слабостью организм настигло и головокружение на фоне повышенного давления. Роан остался в невзрачном закутке зала, надеясь, что ему станет легче, и сидел бы там ещё долго, если бы юные Бесстрашные не нашли его. — Роан, нужно было сказать мне! Что за детский сад? — возмутился Эрик, когда приволок наконец овощное тело в комнату в здании Эрудиции. — Не вопи, пожалуйста, — сипло произнёс немец, обмякая на кровати и ощущая то, как ощутимо у него кружится голова. — Тебя выпороть мало, не вопи, — фыркнул блондин, садясь рядом и прикладывая холодную ладонь к чужому лбу. Хочется сделать акцент на одном факте — Эрик никогда не видел Роана болеющим. Ни в юном возрасте, ни в зрелом, пока они имели возможность взаимодействовать. Это оправдывало его нервозность, потому что только один человек знал протекаемость болезни немца — его мать. Джулия явно не будет в восторге, если узнает, что её сын заболел потому что они позволяли себе сидеть на крыше допоздна, когда по вечерам температура едва достигала десяти градусов тепла. — Как так вышло? — недоумевала женщина, наблюдая то, как её чадо лежит пластом с мокрым полотенцем на лбу. — Я не знаю. Мы проводили время вместе, потом ночью ему снова приснился кошмар и он проснулся уже таким. Потом пошел бегать, пока мне не сказали, что он в полусознательном состоянии сидит в тренажерной, — рассказал Коултер, всем свои видом выражая раздражение от данной ситуации. — И ты отпустил его, да? Очень умно, Коултер! — возмутилась женщина, укутывая больного и наблюдая то, как быстро он позволил себе заснуть. — Пусть спит. Будь с ним, если станет хуже, то обязательно скажи мне. Пришлось отложить всю работу на потом, пока Ковин болел. Почти трое суток подряд он спал, иногда просыпался чтобы пить, и в эти промежутки Коултер скармливал ему таблетки, которые удалось выудить у химиков. Теперь он не спал по ночам, прислушиваясь к чужому дыханию с целью выцепить изменения сразу. Запасы еды в жилище заканчивались, нужно было идти пополнять их, и на момент отсутствия парня женщина была с лежащим, то и дело обтирая его холодным полотенцем. Она теперь не злилась, потому что прекрасно понимала причину внезапного каприза организма. Роан пережил много эмоциональных потрясений, его жизненный запас истончался, а стресс от убийства и осознания потери части семьи подбили его равновесие. Роан перестал справляться с грузом, упавшим на него, тем более, когда место гибели его родственников то и дело часто попадалось на глаза. Спустя четверо суток, рано утром, немец очнулся от забвения. Его взгляд прояснился, а тело больше не сжималось под прессом, чувствовалась абсолютная раскованность. Он ощущал себя здоровым. Чтобы не будить спящего рядом партнёра, он остался лежать на месте, просто разглядывая его умиротворенное лицо. В полумраке комнаты свет красиво падал на кожу, подчеркивал черты лица, делая их ещё более привлекательными. Эрик давно не был тем мальчишкой, которого Роан помнит до сих пор. Он выглядел более мужественно, жилисто, несмотря на то, что тренировки давно прошли и они оба давно не придерживаются своей прежней комплектации. — Если хочешь поцеловать меня, делай это нежно, — вдруг послышался шепот, который выбил брюнета из колеи и вынудил проснуться от своих мыслей, хлопая ресницами. — Это подождёт, — едва слышно прошептал он, оставаясь неподвижным. Послышался шумный вздох, и голубые глаза раскрылись. Зрительный контакт наладился, и, соблюдая его, блондин медленно подался вперёд, а потом слегка повернул голову и прикоснулся губами к чужой переносице, вынуждая оппонента мимолётно зажмуриться. Позволив себе тоже шумный выдох, брюнет подался вперёд и накрыл чужие губы своими, все-таки решая исполнить своё потайное желание. — Проницательный. — И я люблю тебя.