Мой герой

Прошло уже больше пяти лет. Я никак не могу смириться. Не могу. И я виню во всём себя. Если бы я тогда просто послушался его, моего Ромочку, то этого всего не было бы. Сейчас было бы всё хорошо. Я помню этот день в мельчайших подробностях. Как будто, это всё было только вчера… Это было 6 декабря. Уроки у нас закончились в пятом часу дня, и мы с Ромой вместе вышли из школы. На улице было уже довольно темно. Конечно, зимой в такое время уже не греют солнечные лучи, и мне это не очень нравилось. — Бр-р… — задвигались мои губы в холодной судороге. — Что, холодно, Антошка? — послышался счастливый голос Ромы. И как в такой мороз он может так бодро разговаривать? Наверное, парень тогда был просто рад, что уроки наконец-то закончились. — К-конечно, — всë так же дрожа от холода, блеял я. Несмотря на то, что руки я давно спрятал в карманы, они начинали неметь от холода. Чем больше я думал о том, какой мучительной будет дорога домой, тем ещё холоднее мне становилось. Тем более, что там меня никто не ждёт… — Кстати, м-мои родители с Олей уехали к своим знакомым на п-пару дней, в город… Я очень хотел пригласить Рому к себе, показать, как я живу, чем занимаюсь. В последнее время мы стали гораздо чаще общаться, и беседы наши были… довольно милыми, тëплыми и больше не отдавались в сознании морозной колкостью. Первое время я совершенно не понимал, почему так люблю уходить со школы вместе с ним, однако не сейчас. Сейчас я понимаю, что точно люблю этого неряшливого хулигана, а он, как ни странно, любит меня. — Заебись, — звонко произнëс парень, нагло перебивая меня, и в привычной манере улыбнулся, смотря вдаль. — Приходи ко мне, Тоха. Моя мамка как раз на работе. Радостный взгляд приукрашенный очаровательной ухмылкой направился на меня. Щëки обожгло приятным чувством то ли смущения, то ли некой кокетливой радости. — Хорошо, — наконец-то смог сквозь судороги искренне улыбнуться и я. Через десяток минут мы уже были дома у Ромы. Довольно быстро, в сравнении с моим обычным походом от школы домой. По просьбе хозяина комнаты я уселся на его кровать, пока тот небрежно запихивал нашу обувь под специальную полку. — Тош, а ты голоден? — послышался приближающийся к помещению голос моего предмета воздыхания. — Я могу что-то приготовить, если хочешь. — А ты что-ли готовить умеешь? — немного насмешливо спросил я, подходя к коридору между кухней и двумя спальнями, где уже расправившийся с вещами Рома неуверенно чесал затылок. — Ну-у. Бутерброды умею делать. — Ха-ха. Так бутерброды любой сделать может, — слегка облокотившись о стену, я пожал плечами и примирительно улыбнулся. — Блядь, ну не начинай, а, — вздохнул парень, показательно закатывая глаза. А я улыбнулся. Такие нотки «волчьего» характера, проскакивающие в нашем общении меня всегда умиляли. Именно эти хищническая воля и некоторая неопытность в даже самых простых дружеских отношениях меня когда-то привлекли. Ведь я-то знаю, что на самом деле он умеет любить, но не всегда это чувство удаётся проявить правильно, не спугнув возлюбленного. — Ромочка, ну тебе уже четырнадцать лет, как ни как… — как можно ласковее старался говорить я, медленно приближаясь к однокласснику. — Ага. Знаю, — немного тише соглашается Пятифан. Мне очень нравилось разглядывать лицо Ромы и каждый раз находить в нём что-то новое. Безусловно, парень был хорош собой и всегда нравился девчонкам внешне. И мне внешне он казался невероятно привлекательным, но каждый раз, заглядываясь на парня, я невероятно смущался, когда тот вскоре обращал на это внимание, и отводил взгляд, заливаясь краской. — Бли-ин. А я забыл… — Что? — Рома удивлённо глазел на меня, а после проследил за моим взглядом. — Завтра контрольная по истории, — вспомнил я, стоило только взгляду уловить рюкзак, висящий на спинке стула у выхода из дома. — Да похуй как-то, — наплевательское на учёбу лицо вновь повернулось ко мне. — У тебя есть книжка? — Да я эту книжку ещё на начале учебного года проебал. Чёрт… Как неудобно получается. — Мне тогда домой нужно. Только за книжкой. — Да блядь, нахуя тебе эта книжка? Рома сказал это довольно громко, и я испуганно повернулся, понимая, что тот начинает злиться. — Нужно к контрольной подготовиться, — я старался звучать как можно увереннее и убедительнее. Двойку в дневник мне совершенно не хотелось. — Ну не иди! — парень умоляюще смотрел на меня, в то время я скривился, осознавая, что приходится отказывать ему. — Мне нужно… Для меня важны оценки… Я немного сгорбился, чувствуя перед Ромой вину. — Тебе, сука, оценки важнее чем я? — вопрос, который я боялся услышать. — Нет! Разумеется, нет! — Ну тогда не иди. Останься, — чуть ли не шепча твердил его голос, пока глаза блестели всё больше добивая меня. В итоге я промолчал. — Ну окей. Иди. Было ясно, что Рома совершенно не доволен моим решением. Мне и самому не хотелось уходить так внезапно ради Истории, которую я даже не любил, мне просто не хотелось получить плохую оценку и расстроить родителей. И не хотелось лишать нас с Ромой совместных прогулок, ведь за такой промах мама обязательно наказала бы мне сидеть дома за уроками пока не исправлю плохую отметку хотя бы на «четыре». В этом мы с моим Ромой очень разнились. Ему было совершенно плевать на учёбу. «Зачем мне хорошие оценки, если они ничего не решают? Вот как будет возможность свалить из школы за них, тогда уже можно и постараться.» — так говорил парень, когда Лидия Павловна и другие учителя ругались на него, грозя вызвать в школу родителей. Если подумать, то он действительно прав, ведь цели быть отличником он себе никогда не ставил. Но и о достатке и путешествиях, как, например, Полина, Рома никогда не мечтал. Его целью было обычное счастье, которое он называл отсутствием проблем и крышей над головой. Меня это поистине восхищало. Он правда знает чего хочет и делает всё ради этого. В отличие от меня. И что он только во мне нашёл? — Ром, ты, может, хочешь пойти со мной? — отозвался я, будучи уже почти одетым. — Нет. — Ты что, обиделся? Ответом было всё то же слово: — Нет. Я чувствовал себя виноватым, поэтому из последних сил старался сгладить ситуацию. — Ну прости, волчонок… Не обижайся… — чуть-ли не начиная плакать, просил я моего Ромочку. Он же, прождав пару секунд, откинулся от стены и со вздохом сказал такие спасительные для меня слова: — Всё нормально. Ладно, я сейчас оденусь, быстро. — Ты не против, если я пока выйду? А то жарко уже в куртке. Получив одобрительный кивок, я распахнул дверь, и попутно заправляя вспотевшую чёлку под шапку, принялся спокойно бродить возле дома, не осмелившись пройти дальше тусклого света уличного фонаря. Ни одной души на дороге — довольно жутко с учётом полнейшей темноты вокруг. Но вскоре я осознал, что лучше бы здесь и впрямь никого не было. Откуда-то издалека послышался громкий гогот, и не одного человека, а как минимум трёх. Мне стало не по себе. Мало ли что в голове у этих людей. И тут один из них толкает меня с ноги в спину. Из-за того, что руки мои были спрятаны в карманы, я плюхнулся прямо носом в заледеневшую землю. Лицо неприятно зажгло, а голова закружилась. Сквозь гул в ушах я слышал, как один из парней назвал меня «пугалом» и смеялся с собственной шутки о том, как «плохо я отпугиваю птиц», или что-то в этом роде… я уже плохо помню. Во рту появился неприятный вкус железа. Кое-как высвободив руки, я постарался подняться, однако сил хватило только, чтобы перевернуться на спину и увидеть лица своих обидчиков. Как я и подозревал, это были несколько парней, лет девятнадцати, кажется. — Слышьте, я не понял, какого хуя вы пристали к нему? Он что-то сделал вам? — наглый, совсем недавно сломавшийся голос послышался со стороны одной из улиц. — О-о, вы посмотрите, какой милый гномик тут стоит! — с насмешкой сказал один из тех парней, наверное, главарь этой банды, и тут же обнажил свои зубы, хитро улыбаясь. А остальные гадко засмеялись, заставляя меня серьёзно злиться. Главарь банды наклонился к Роме, и тот без каких-либо предупреждений, ударил с кулака его в лицо. Все в шайке резко замолчали. У главаря пошла кровь из носа. — Я не понял, малой, ты на кого руку поднял? Главарь заметно разозлился и даже перешёл на рык. Но проворный Рома совсем не испугался. Смелый, готовый побить за своих; как же мне нравилось видеть его таким. Между главарём и моим Ромочкой завязалась нешуточная драка. Все остальные благополучно ретировались с улиц, не желая иметь дел с полицией за избиение ребёнка. Остался только близкий друг задиры, довольно наблюдавший за всем действием. Я тоже наблюдал, тревожно сглатывая кровавую слюну и переживая за своего парня. Дело шло к концу, и Рома, кажется, выигрывал. Тогда я уже думал, что совсем скоро мы с ним останемся вдвоём, промоем раны чистым снегом и держась за руки пойдём ко мне, за книжкой. А может и сразу к Роме, наплевав на эту чёртову контрольную. Но нет. В тусклом свете фонаря вдруг заблестел острый металл. Нож-бабочка. Сердце моё начало бешено колотиться, а дыхание сбилось, будто это я только что дрался. — РОМА! — мой крик послужил сигналом, и главарь уличной банды без раздумий вонзил в живот моего защитника нож, после чего благополучно скрылся за деревьями. Остался только я и раненый Рома. Он упал на асфальт и скривился от боли, трясущимися руками прикрывая рану. — Ромочка! Подожди! Я сейчас! Я позову кого-нибудь на помощь! Ты только жди! Я вскинулся готовый бежать по всему посёлку с криками, но Рома меня остановил. Слабо хватаясь за рукав моей куртки, он постарался приподнять голову. — Не нужно, Тоша, — хриплым голосом проговорил мой спаситель. — Не уходи. Побудь со мной… Горячие слёзы ручьями текли по моим щекам. Он ведь знает, что жить осталось недолго, что его могут не спасти. Но хочет, чтобы я был рядом. — Х-хорошо, не уйду! Обещаю! — я старался держаться, но горечь скорой потери любимого разъедала. Частые всхлипы прерывали мою речь и всё, что я был в силах сделать — это смотреть на Рому. — Тоша… не вини себя, — он явно знал, о чём я думаю. — Я люблю тебя Рома!.. Невероятно люб-блю!.. — я никогда не осмеливался сказать об этом Роме напрямую, и он мне тоже никогда ничего подобного не говорил. Но сейчас… мне так хотелось услышать от него ответ! — И я тебя, мой зайчик, — Рома смотрел мне прямо в глаза, и я видел, как зрачки теряются в блеске слёз. Веки его слегка припустились. — Рома, я не смогу без тебя! Не оставляй меня, пожалуйста! — Ты справишься. Я верю в тебя, — с каждой фразой его голос становился слабже, что отдавалось покалыванием в моём сердце. Я положил ладонь на тёплую, мозолистую руку Ромы, которая всё так же прикрывала уже намного более заметную рану. Вторая рука нашла своё место под головой парня, а он, в свою очередь, грустно улыбнулся и погладил меня по щеке. — Ты справишься, зайчик, — и тут он застыл, а его глаза потеряли жизнь. Он перестал моргать, всё так же смотря на меня полуприкрытыми глазами. Всё. Это конец нашей истории. Я больше никогда не услышу твой смех, никогда не почувствую твой запах, никогда не смогу поговорить с тобой. Теперь мне некому высказаться, когда плохо, некому давать списывать на контрольных. Нет человека, ради которого я жил. Я потерял смысл жизни. Мне уже девятнадцать. У меня, вроде бы, есть всё, для того, чтобы быть счастливым: я учусь, работаю, у меня есть друзья, прекрасная сестра. Но пустота изнутри поедает меня. Днём я притворяюсь, что всё хорошо, а ночью… меня не покидают мысли про моего волчонка, который пожертвовал собой, ради меня. Я скучаю по тебе, Ромочка, очень сильно. Мой герой.