Бог

Звонок в дверь. Они знали уже точно, кто стоит за этой дверью. Знали, что за названный гость сейчас вновь потревожит их покой минимум на день. – Что-то наш дорогой друг, Кернс, зачастил к нам приезжать, – Уортроп хлопает Уилла по плечу, понимая, что вновь придется терпеть своего друга. Друга ли? Он приезжал к ним сначала с интервалом в месяц. И Уилл вздрагивал от каждого как бы ненарочного прикосновения Джона. А тот еле сдерживал свою улыбку. Затем он приезжал каждые три недели. И у него появилась новая странность - он приходил к нему по ночам, будил и заставлял слушать истории, как он убивал людей. А через год, когда приезд Кернса был обязательной частью каждого воскресенья, Уилл начал что-то подозревать. Он и так не любил его, но взгляды, что бросал мужчина на него заставляли Уилла жаться ближе к Уортропу. Джон словно приезжал только ради него. Уортроп его и не интересовал совсем. Но все же не смел выгонять своего помощника - он помог бы ему у будущем. Все взгляды, все внимание получал лишь Уилл. И Монстролог замечал тоже самое. Но они оба отказывались верить в хотя бы одну приличную мысль, что приходила в их головы в унисон. – Мне открыть? – голос Уилла дрожит, он чувствует, что что-то сейчас случится. Была ночь, темнота. Лишь стук в дверь слышен в этой тишине. Сердце его скулило, на душе скреблись кошки. – Да, пожалуй...– Уортроп словно не договаривает, но убирает руку, идёт вслед за Уиллом. Он дрожащими пальцами открывает замок, поворачивает голову на Уортропа в надежде, что тот скажет вновь закрыться и наплевать на ночной визит Кернса. А ведь тот специально и переехал в Новый Иерусалим, чтобы чаще к ним ездить. И вновь и вновь пожирать Уилла глазами. Но дверь открылась, а за ней стоял он. И в ту же секунду голову Уилла проткнула мысль:

БЕГИ

Черт в обличие, сама Темнота. Он мигом залетел в дом. Джон никогда не медлил. Всегда действовал решительно и спокойно. Откинув Уилла, Кернс всадил Уортропу нож. Лишь рукоять торчала из его живота. Доктор открыл рот, но не смог закричать. Его глаза, широкие и полные ужаса, уставились на Уилла. А тот сидел в углу. Прижался к нему, не в силах что-то сказать. Теперь на него уставились две пары глаз. И он был готов умереть сейчас же, лишь бы не знать и не видеть его глаз. Уортроп падает замертво к ногам Джона,и тот отпинывает его, чтобы пройти к мальчику. Уилл жмется ещё ближе к стенке, теперь страх заставляет его царапать стену и кричать. Его сердце было готово остановиться от вида кернса. Бешеные глаза, а на губах сияла улыбка. Тот пытался выглядеть дружелюбно, но это никогда не получится у Джона. – Тише, ты же не хочешь, чтобы меня повесили из-за убийства сироты? – он приблизился, сел на колени и заглянул ему в самую душу. И Уилл перестает дышать, отворачивается и зажмуривается. В ушах звенит, а перед глазами труп Уортропа, что истекал кровью. От Джона пахнет сосновыми шишками и улицей, и этот запах теперь всегда будет ассоциироваться у него со смертью. Но страшнее этого всего то, что он слышал дыхание Джона. И это был чистый страх, животный и неконтролируемый, настолько сильный, что возможно сойти с ума. Его дыхание опаляло кожу, он чувствует, как она разъедается и плавится. Теперь там навсегда останутся ожоги. Но Кернс не отходит, не говорит ему ничего. Он рад питаться страхом. Он и есть страх. Все же Уилл открывает глаза, и видит серый темный потолок. Он не решается перевести взгляд на Джона - то было подобно самоубийству. – Боишься меня? Но, дитё, я ужасен лишь настолько, насколько ужасен этот мир. И ты должен когда-нибудь был это понять. Пора повзрослеть, Уилл, – голос Джона, словно лезвие, резал его сердце нещадно. Но он и так уже повзрослел. Слишком рано, чтобы уже когда-нибудь полюбить жизнь. Его душа, израненная и нуждающаяся в любви, получает лишь все новые и новые травмы. Уилл молчит, он не хочет ничего ему говорить. Пустые глаза смотрят на Уортропа; тот в ответ смотрит огромными зрачками. Когда-то родной человек станет кормом для червей. Да он и сам бы не прочь был уйти вслед за доктором, Уилл никогда не сможет забыть мертвые глаза. – Теперь ты живёшь со мной, – Джон кладёт руку ему на плечо, и по телу проходит дрожь. Он страшный. Ужасающий и будто проклятый - на него невозможно смотреть дольше секунды. И Уилл смотрит на него, чувствуя, как его тело протыкают тысячи иголок. Сейчас его опекун, тот, кого любил Уилл, мертв. Так же, как и его родители. Перед ним есть лишь Он. Уилл не решился ничего сказать. Тот просто взял его за руку, словно послушную куклу, и увел из дома. Была ночь, темнота. Лишь они шли по улице. Кучер довез их до вокзала. Они уехали, словно убегая от всех проблем. Уилл сжимал глаза каждый раз, когда смотрел на Джона. Ему было страшно. Кернс улыбался, ухмылялся и скалился, когда ловил на себе взгляды Уилла. Он был совсем маленький - ему было двенадцать лет, когда Джон забрал его. Но уже тогда сердце Уила наполнял лишь ужас и боль. И эта боль, такая одинокая и бесконечная, будет преследовать его даже во снах. Он был проклят двумя парами глаз; одни из которых мертвые, а другие принадлежали самому Дьяволу.