Безумные игры разума

После возвращения в дом Эскотов Алиса просит миссис Кингсли подписать бумаги, говоря, что корабль — это всего лишь мечта, а мать у неё только одна. Тем самым она ставит интересы своей мамы выше своих. Хэмиш Эскот издевается над Алисой и Миссис Кингсли, на что Хелен говорит, что рада, что её дочь не вышла за него замуж и рвёт контракт, заявляя, что теперь они с Алисой будут жить, как захотят. После чего они спешно покидают дом Эскотов и уже направляются в сторону корабля. Как говорил отец Алисы Кингсли «С тобой остается на веки лишь то, что ты отдал». То есть жертвуя, получаешь гораздо больше взамен.. С этими словами Кингсли и Джеймс Харкот ступают на борт корабля, который достался Алисе от её отца и продолжают свое путешествие по морю уже вместе. Корабль плыл по небольшим волнам, Алису в этот раз немного укачивало, от чего становилось некомфортно. Такое бывало, но довольно редко. Пока мисс Кингсли стояла около борта своего судна и обхватывала свободной рукой свой живот, ощущение тошноты из-за монотонных колебаний нарастало. Мимо проходил Джеймс который, видимо, собирался что-то доложить, однако подметив, что его капитану сейчас по-состоянию здоровья было не хорошо, поспешил помочь ей. Джеймс легонько приобнял Алису, поддерживая словами из разряда "все будет хорошо", легонько гладил её по спине, успокаивая, а после дал выпить воды. Тошнота постепенно стихла. Кингсли слегка улыбнулась, хотя не особо любила это делать последнее время, ведь произошло не мало событий, как хороших, так и плохих; да и было ли только в этом дело? Когда волны стихли, она направилась в свою каюту, попутно отблагодарив Харкота за оказанную помощь. Спустя время она решила прилечь; пока ей было плохо она хотела немного отдохнуть, при этом думала - какие хорошие люди её всё же окружают и вскоре, погрязнув в своих мыслях, уснула. *** Прошло много времени после того, как Кингсли покинули Лондон. Они уже плыли на пути к новым приключениям, однако Алису всё никак не покидали странные мысли и порой даже галлюцинации. С тех пор как она помогла спасти Страну Чудес, семью Шляпника и всех остальных от неминуемой катастрофы, последние слова безумца все никак не давали ей покоя о том, когда же произойдет их следующая встреча. Яркий свет луны из иллюминатора каюты падал прямо на гамак, где сейчас лежала бунтарка, вчитывавшаяся в какую-то книгу. Она нежно перелистывала страницы своими бледными руками, словно держала в руках что-то хрупкое и очень ценное. Дочитывая последний абзац, строчки текста стали ненароком расплываться и рельефно двигаться, в голове стали мелькать какие-то голоса, словно из воспоминаний: – Иллюзии...фантазии..- голос становился всё громче, а затем стихал, будто отдаляясь в глубину сознания. Сердце стало биться чаще.. Что происходит? –..Шаткие эмоции.... Типичный..- в глазах всё расплывается, голова идет кругом, дыхание учащается.. –.. женский..- каюта корабля стала исчезать, земля словно уходила из-под ног, а сама Алиса чувствовала, будто падает в круговорот безумия. – ..невроз. - последнее слово ударило по голове, как молот по наковальне. Глаза закрылись, а пронзающий шум до боли в ушах порализовал на какое-то время. Алиса очнулась в какой-то светлой комнате. Она лежала, крепко привязанная ремнями к железной кровати, и молча смотрела в темный потолок. Одна железная койка, которая облокачивалась спинкой о колонну, что упиралась вверх до конца потолка посреди небольшой комнаты. Здесь было так тихо, а стены были такими толстыми, что она могла бы кричать здесь днями напролет, срывая горло, и никто бы ее не услышал. Зрачки сужались. Осознав где и в каком месте она опять находится – в психиатрической лечебнице Кейн Хилла в Лондоне, – Кингсли пришла в ужас. Снова здесь, снова в этом месте... Снова её забрали в этот дурдом, как когда-то её отправил сюда Хэмиш Эскот. "Молодые люди... Забирайте её." Слова воспоминанием отразились в голове. От этих мыслей и осознания жестокой правды, становилось только паршивее. Настолько, что девушка была готова прямо сейчас выпрыгнуть в окно, лишь бы не находиться здесь. Приподнимаясь на локтях, девушка сквозь ещё размытое зрение стала осматривать до тошноты ненавистное помещение. Однако в этот раз она уже не была среди кучи других кроватей. Комната была практически пустой, без намеков на то, что в эту палату в будущем вряд ли бы кого-то "заселили". Неподалёку слева и справа от её койки стояли два небольших шкафа со стеклянными створками, за которыми виднелись какие-то железные инструменты: что-то похожее на коробку со шприцами, стопка из белых тканевых тряпок, ремни, лекарства разных видов. Будь у неё сейчас возможность убежать, она бы без раздумий так и сделала. В другой стороне виднелись тумбочки. На одной из них лежал стетоскоп, железный медицинский лоток, ватки и, судя по всему, какие-то хирургические ножницы. Однако из раздумий в ту же минуту девушку вывел знакомый, пробирающий до костей, мужской голос: – Ах, ты уже пришла в сознание, ха-ха - послышалась приторно-шутливая манера разговора. Словно в кошмарном сне. Всё безумнее и странноватее. Алиса лишь в недоумении резко повернула голову в сторону, где сейчас стоял Эддисон Беннетт. И как только можно было не заметить его сразу? По-видимому, девушка настолько погрузилась в себя, что даже не обратила внимание на самое главное – присутствие человека, которого она терпеть не могла больше всего на свете. Тем временем доктор Беннетт листал медицинскую карточку с надписью «Алиса Кингсли». Он мог бы поклясться в том, что был безумно рад возвращению своей неугомонной пациентки, которая сумела однажды от него сбежать и обвести вокруг пальца. Но теперь ей это не удастся, так как ее упекли сюда снова после того, как она вернулась из Страны Чудес совершенно обессиленная. И так как в анамнезе у нее был совершенный ранее побег, девушку специально поместили в отдельную палату, которая находилась в самом дальнем крыле этого ада. Где был лишь один вход и выход. А у Беннетта уже созревали на неё большие планы, и уж тем более теперь, он лично не позволит ускользнуть ей во второй раз. – Доставила же ты нам всем хлопот своим сумасшествием, а? - ехидно улыбаясь, сказал врач, заглядывая в мутные и полные ненависти глаза светловолосой. Ох, какие эмоции он только не вызывал у Алисы. Не была бы она сейчас обездвижена – задушила бы его. Но девушка лишь молча взглянула в безумные и полные тьмы очи своего врача. – Молчим? - доктор принялся доставать из чемоданчика медный шприц и продолжил. Действия доктора пробудили в Алисе жуткое дежавю. Прямо как когда я здесь оказалась впервые... – А в прошлый раз ты была более разговорчивой, - с усмешкой продолжил Беннетт, присев к Алисе. – Я совершенно здорова, - не переставая отрицать, произнесла та. – Приляг-ка. На спинку, - прошептал доктор с улыбкой. Алиса принялась пятиться назад, но ей было некуда. И когда она уже легла полностью на спину, Беннетт наклонился к ней со шприцом, прижимая одной рукой к кровати, а другой пытаясь вколоть содержимое. Но Алиса не давала ему этого сделать, схватив его левой рукой за плечо, а другой всеми силами пытаясь убрать от себя психиатра, у которого блестел острый инструмент. – Решила снова прибегнуть к старой тактике? Хахах. Не выйдет! - весело пропел доктор. – Мне нельзя здесь оставаться! - продолжала Алиса, сопротивляясь. – Ха.. - улыбнувшись сильнее, доктор резко убрал руку от неугомонной девушки, откладывая шприц в сторону. Не теряя ни минуты, Эддисон поспешил перехватить шаловливые ручонки девушки, стараясь зафиксировать их в таком положении, при котором у Кингсли не было бы и малейшего шанса на оказание сопротивления. Алиса пыталась брыкаться и дергаться, лишь бы выпутаться из столь мёртвой хватки доктора, но все попытки ломались и сыпались крахом прямо на глазах. Мистера Беннетта это даже позабавило. Ещё бы! Как можно было и не посмеяться над своей жертвой, которую хищник загнал в угол? На лице психиатра появился удовлетворительный оскал. Он мог бы смотреть на такую картину вечность, но времени сейчас было мало. Дабы поскорее закончить начатое, психиатр сильнее придавил девушку, впечатывая её в кровать и нависая сверху. Свободной рукой он взял шприц и аккуратно ввёл острую иглу в вену, делая инъекцию. – Кх, - Кингсли вздрогнула от неожиданности и сморщилась. – Многие врачи говорят, что женская истерия не лечится, но я с ними в корне не согласен, - снова скользнула улыбка маньяка в исполнении Беннетта. – Теперь-то ты никуда от меня не сбежишь, - сладко прошептал на ухо тот. – Нет. Нет. Нет. Нет! - прошипела юная леди, дергаясь. Зрачки девушки стали расширяться. Пространство начало вращаться быстрее от нарастающего головокружения. Препарат начинал действовать, смешивая возгласы за стеной, создавая вязкую кашу бессвязных мыслей; бешеные глаза девушки, что изо всех сил она старалась не закрывать, потихоньку стали закатываться. Мистер Беннетт не спешил отпускать руки девушки, однако ослабил хватку. Наблюдение за каждой её реакцией было нескончаемым удовольствием для него. Руки девушки были расслаблены, голова, что лежала на подушке, склонилась в сторону, и только когда она полностью была под действием лекарства, Беннетт окончательно отпустил ее. Довольный своей работой, мужчина одобрительно произнес: "Все только начинается, Алисонька". После своих слов, его взгляд становится серьезным, и он нагибается, касаясь холодного лба. *** Алиса думала, что после того, как мать разорвала контракт с Хэмишом, они благополучно отправились на ее корабль и стали вместе путешествовать, или же она хотела так думать, верить в то, чего никогда не было? На самом деле дела обстояли куда иначе. В тот день была пасмурная погода. Хмурые тучи своими объятиями заслонили солнце, что так ярко раньше светило над улицами Лондона. Теперь уже погода не была столь радостной и не несла в себе обыденный позитивный настрой, который не раз отвлекал многих граждан от серых будней, одаряя их лица улыбками. Скорее наоборот. Знакомый дождь уже стал омывать крыши зданий. Капли льются ручьем на глухую землю и грязные дороги. Он не был типичен для этого времени, поэтому сейчас, в сумерках, как-то настораживал. Из дома Эскотов, словно ураган, выбежала в конвульсиях гнева и отчаяния кудрявая блондинка. "Нет. Нет! Как она могла так поступить!? Какого черта???!" В порыве гнева она изо всех сил спешила добежать до палубы, однако чем ближе она двигалась в сторону мостовой, тем больше людей за ней гналось по пятам. Миссис Кингсли выбежала на крыльцо следом за дочерью; все отчаянные попытки остановить несносную бунтарку криками не увенчались успехом. Она не слышала. Она ничего уже не хотела слышать. После того, как Хэмиш заставил обманом Хелен Кингсли подписать документ, где было сказано, что ее дочь малость невменяемая, весь мир Алисы был разрушен. Алисе уже было наплевать на то, каким образом он заставил матушку это сделать. Сам факт того, что с ней так поступил ее любимый и единственный родной человек, уже свидетельствовал о предательстве. Она предала собственную дочь. Понятное дело, что Эскот наверняка подделал документ в самый последний момент и вместо того, чтобы подписать договор о продажи корабля Алисы, Кингсли отдала свою дочь в логово врачей. Но это уже никак не исправить. Алиса уже была в нескольких метрах от возможности убежать из этого проклятого места, покинуть этот вулкан безумия навсегда. Но она не смогла это сделать. Ей не позволили. Её перехватили санитары прямо на мостовой, которая вела к судну. Они забрали ее последний шанс на свободу, последнюю попытку сбежать из этой реальности, оставить это все, последнюю попытку начать новую жизнь и ощутить глоток свежего воздуха. Девушка сопротивлялась что есть силы, боролась до конца. Некоторых ей даже удалось отпихнуть от себя и попробовать прорваться сквозь них, хватаясь за последнюю ниточку своей жизни. Но это ее не спасло. Несколько мужских рук обхватили ее и забрали в плен смирительной рубашки. Кингсли не переставала сопротивляться: она брыкалась, старалась вырваться, словно дикий зверь, угодивший в клетку, пытается выбраться на свободу. Из дверей машины уже выбежала медсестра с медным, наполненным снотворным шприцем, который незамедлительно вводится Алисе прямо в шею. Через пару секунд тело блондинки оседает на грязную мостовую. Последнее, что видела тогда Кингсли – приближающийся силуэт психиатра и его коварную улыбку, которая расползалась на половину его лица. Он смотрел на неё и ухмылялся.