Этому городу нужён новый герой

      — Антох, да забей хуй, — Журавль участливо хлопает Шастуна по плечу со всей своей дружеской заботой, на какую вообще способен. Лицо у него при этом остается максимально жалостливым, словно тот на щенка в луже собственной мочи смотрит. — У тебя же еще одна пересдача в запасе есть.       — С комиссией, — невозмутимо вставляет свое слово Олеся, за что тут же получает хмурый взгляд от Димы. — Что?       — Ты совсем не помогаешь, — Журавлев старается шептать, но Антону и без того все прекрасно слышно, потому что сидит он аккурат между этими двумя гениями моральной поддержки.       Аудитория, в которой они остались просиживать штаны после первой пересдачи Шастуна, абсолютна пуста. На доске еще остались написанные мелом формулы с каких-то утренних лекций и стертый наполовину хуй в самом углу. Видимо, один из преподов передумал на половине пути и решил сохранить кусочек художественного шедевра, дабы замученные тяжестью знаний студенты могли хоть немного похихикать во время нудных пар. И этот препод оказался прав, когда оставлял от рисунка только верхнюю его часть, потому что высшая математика — та еще залупа.       Пока Олеся с Димой злобно перешептываются за спиной друга, Шастун только и делает, что вздыхает с тяжестью великого мученика. У него действительно остается еще одна пересдача и действительно с комиссией, своеобразная такая последняя попытка, больше похожая на пытку. Еще и препод гондонистый, задающий вопросы совершенно не по теме билета и уводящий бедолажных студентов в самые ебеня его предмета, ведь на пятерку может знать только бог. А учащиеся, соответственно, выше тройки получить не могут, что уж говорить про такого одаренного студента, как Антон. И нет, не то, чтобы Шастун прям совсем долбач в плане учебы (хотя в этом есть своя доля правды), просто временами совмещать две жизни в одной выходит совсем уж плохо, из-за чего приходится выбирать меньшее из зол. Будем честны, даже у Ханны Монтаны не всегда получалось, особенно под конец сериала. А Антон и близко не похож на классную девчонку-подростка с талантом к музыке, поэтому в тот злосчастный вечер он выбрал предотвращение ограбления Магнита вместо подготовки к экзамену. Как говорится, что посеешь, то и получишь обратно в лицо от гондонистого препода. В качестве итога — очередная пересдача и опасное балансирование на грани исключения. Зато в Магните полная касса.       Надо заметить, что всю свою университетскую жизнь большинство предметов Шастун сдавал автоматом на тройки чисто за счет участия в КВН (да-да, он еще и сюда влезть успел, в каждой жопе затычка, ей богу). Клуб веселых и находчивых на самом деле вообще имба в плане учебы — и несделанный проект простят, и с пар отпустят, и при всем потоке похвалят, потому что "Смотрите, какой Шастун у нас молодчинка! Защищает статус университета на комедийном поприще!". Как оказалось, подобная железобетонная отмаза работает не всегда. Гондонистый препод только за одно упоминание КВН на его лекции чуть ли неуды всему потоку не проставил, настолько его корежит любая внеучебная деятельность студентов. Вопрос "Кто вас так в детстве обидел?" так и напрашивался на язык, но вслух на парах никогда не произносился, потому что слишком уж велика была вероятность этого самого языка навсегда лишиться.       — Да все окейси будет, просто подучишь немного эти билеты, а комиссия тебя сама вытянет, — все-таки пытается подбодрить друга Олеся. — Я даже могу тебе расклад сделать, чтоб ты успокоился.       Вряд ли карты реально помогут Шастуну не вылететь из универа, как пробка из Санто Стефано в руках у девятиклассника, однако Олесю этот факт мало волнует. Может она сможет наслать проклятье вечного поноса на препода, чтоб он не пришел на пересдачу? Перед комиссией, не погруженной в предмет, всяко легче будет выкручиваться, чем перед этим злым хером.       Антон уже хочет озвучить предложение с поносным заклятьем вслух, но резко одергивает себя на полуслове. Прибегать к какой-никакой магии — это уже высшая степень отчаяния, а Шастун еще даже не пробовал хотя бы прочитать раза два билеты к экзамену. Их там всего-то шутк пятьдесят, может семьдесят. Или восемьдесят пять. Короче, за одну ночь точно управится, вот прям стопудово. А когда числанут, тогда и побежит весь в слезах, соплях и слюнях к Олесе в надежде на древний ритуал для студентов-неудачников, если такой вообще существует на просторах магических форумов. Хотя, в таком случае, наверное, даже Алая Ведьма бессильно развела бы руками и послала Антона нахуй, потому что учение — свет, а неучение — заслуженное отчисление из универа.       В общем и целом, ситуация вырисовывается не самая приятная и количество вариантов ее успешного разрешения стремительно близится к нулю. Ну ниче, и не из такой жопы выбирались, справимся. Главное, что под ребром нет ножа-бабочки от очередного преступника из темного московского переулка, а все остальное вторично.       — Пасиб за поддержку, ребят, — подает голос Антон и старается улыбнуться ободряюще, типа у него все на мази и о комиссии он не слышал ни разу.       Получается, мягко говоря, не очень, потому что ни Дима, ни Олеся такому театру одного актера не верят. Переглядываются только, как будто общаются между собой по миндальной связи, и решают щекотливую тему пересдачи особо не упоминать. Все-таки Антон мальчик взрослый, сам решит все свои проблемы. А если не решит, то они встретят его у ворот университета с бутылкой виски в руках, чтоб запить горе и вместе обосрать всех тупых преподов.       — Может тогда сегодня у меня соберемся? Я как раз раскладик сделаю для тебя, — предлагает Олеся. Она даже не смотрит на Журавля, потому что этот энтузиаст в любой движ впишется за милую душу, а вот такого заядлого интроверта, как Шастун, еще постараться надо из хаты вытащить хотя бы на часик.       — Внатуре, давайте отдохнем чутка после вонючих экзаменов. Первый месяц лета отметим, в конце-то концов, — очевидно, Дима поддерживает идею подруги и несильно толкает сидящего рядом Шаста плечом. — И тебе полезно будет расслабиться мальца.       Антон думает всего секунду прежде чем отказаться. Ему, конечно, приятна такая искренняя поддержка друзей, но тусить он сейчас совсем не готов, пусть и втроем в уютной съемной однушке Олеси. Дел до жопы, забот по горло, проблем полная печенка. Или так не говорят? Впрочем, не суть.       Однако, глядя на тщательно скрываемую грусть на лице Иванченко, которой снова не удастся погадать на друзей, Антон чувствует небольшой укол вины. Таких друзей за хуй, да в музей, думает Шастун и спешит заверить поникшую Олесю:       — Вот сдам этот экзамен злоебучий на тройку, тогда точно все вместе соберемся и нахерачимся от души. И погадаем тоже, — Антон улыбается, а сам думает, что экзамен этот он не сдаст никогда в жизни, и пить они будут в следующий раз скорее за упокой, чем за здравие.       — Ловлю на слове, — немного расслабляется Олеся. Все-таки обещание погадать для нее не пустой звук, она об этом мечтала с самого первого курса.       — Забились, — в своей манере отвечает Журавль и весело бьет Шаста кулаком по плечу. У Димы рука тяжелая, поэтому Антон аж дергается, чуть не наебнувшись со своего места на пол аудитории.       — Я что, на боксерскую грушу похож? Ты силу-то рассчитывай хоть иногда, — Шастун ворчит, хотя всерьез не обижается. Но пострадавшее плечо для виду потирает, типа ему неприятно и может быть даже слегка больно, ведь друзья друзьями, а про его богатырскую силушку они все еще не знают. В принципе, как и про другие приколы паучьей жизни.       — Ой, ты глянь, какая у нас тут неженка, — ага, эта неженка по ночам все колюще-режущие предметы в своих боках собирает, пока преступников ловит. — Давай иди билеты учи.       Легко сказать, трудно сделать, учитывая тот факт, что у Антона буквально в одно ухо влетает, а из другого вылетает со скоростью американской сверхтяжелой космической ракеты Saturn V. Он и на лекции-то ходит только ради приличия, чтоб преподы его в лицо знали, поэтому даже конспектов вразумительных при себе не имеет. Нет, ну Олеся покидала ему чего-то из своей общей для всех предметов тетради, но Антон ничего не понял и разбираться не стал. У Шастуна вообще по жизни все просто — если чето не понятно с первого раза, то и ну его нахуй. Вопрос о том, как он с такими жизненными принцами дожил до предпоследнего курса, остается открытым и выносится на международный консилиум.       — Билеты не волк, в лес не убегут. А у меня смена щас, — изрекает народную мудрость Антон, важно поднимая указательный палец к небу. Точнее, к потолку аудитории.       — Братан, ты по-моему перепутал, — Журавль даже старается говорить с акцентом Паши Техника, чтоб друзья уж точно поняли отсылку. Олеся в ответ на такой перфоманс только закатывает глаза.       — Мне деньги нужны не меньше этой тройки, Дим. Или предлагаешь с голой жопой в августе ходить?       — Не перегружай себя сильно, ладно? — Олеся не дает Диме ответить на выпад Шастуна. — Не забывай отдыхать и пить чай с травами, который я тебе подарила на Новый Год. Он нервы успокаивает.       Антон согласно кивает, несмотря на то, что после одной кружки этого таежного сбора его приклеило к унитазу на добрые минут сорок. И в такой патовой ситуации ему даже не помог хваленый сверхпаучий метаболизм, настолько убойным оказался подаренный чаек с целебными травками. Так сказать, детокс организма, очитка труб и вселенское спокойствие с горящей жопой в подарок. Олеся хуйни не подарит, это факт.       После того, как Иванченко убеждается, что Шастун со всей строгостью относится к своему физическому и моральному состоянию, она со спокойной душой отпускает друга в свободное плавание до работы. Журавль, правда, напоследок еще подъебывает его пару раз, потому что таков пацанский кодекс чести — послать товарища в пешее эротическое вместо адекватного прощания. Пожелав друг другу удачи, золотое трио университета расходится по своим делам: Олеся на ноготочки, Дима искать компанию на выходные, а Антон работу работать.       По дороге Шастун успевает закурить последнюю сигарету в пачке, высосать последние тяжки из ананасовой одноразки и зайти в табачку за новыми жизненно необходимыми припасами никотина. Он и до укуса паука курил, а с новоприобретенной нечеловеческой регенерацией вообще разошелся настолько, что стал больше походить на паровоз, чем на народного героя в смешной маске. А что? У суперсил тоже есть свои побочки в виде вредных привычек, от которых становится сложнее избавиться. Не то, чтобы он прям старался бросить курить, но если до мутации такой исход событий был возможен хотя бы в теории, то сейчас миссия восходила в ранг невыполнимой, как в том фильме с Томом Крузом. Учитывая бычье здоровье Человека-паука, процент вреда его организму от никотина был равен примерно нулю. Ну и как тут бросишь? Шастун уверен, что даже такой правильный Капитан Россия после сыворотки суперсолдата на что-нибудь, да подсел (Антон предполагает, что на бутылку).       Родной пункт выдачи заказов не встречает Шастуна праздничными хлопушками и восторженными криками, как он себе на фантазировал, пока с наслаждением раскуривал новую электронную шайтан-сигарету со вкусом Пина Колады. Такого и быть-то не может в действительности, просто Антону захотелось немного помечтать перед тем, как ебашить шесть часов подряд на ПВЗ, покорно хавая все жалобы клиентов и выслушивая нагоняи от начальника по телефону. Справедливости ради, он работает всего половину от положенной смены на правах студента университета, от чего ему и стараться нужно в два раза больше, чтоб хоть какая-то польза от него была. Однако уже в июле он вольется в обычный график два на два, и будет так батрачить до самого сентября. Шастун уже упоминал, что деньги ему нужны не меньше высшего образования.       Шаст здоровается с коллегой, что дежурит на складе, кидает свой рюкзак в дальний угол и устраивается за стойку, больше похожую на барную. Ей богу, не хватает пива и чипсов для полного кайфа. Но в пункт заходит первая на его смене клиентка, и Антону приходится отложить разбушевавшиеся фантазии о хорошей жизни в дальний угол. Суровая реальность, чтоб ее. У клиентки заказ заблюрен, а наверху мигает надпись 18+, поэтому Антон старается держать максимально безразличное лицо, когда шагает за товаром на склад. На нужной полке покоится совершенно не анонимно завернутый в крафтовую бумагу искусственный член, и Шастун кожей чувствует зарождающуюся неловкость между ним и молодой покрасневшей девушкой около стойки. Хуевое начало дня, в самом прямом смысле этого слова, но заказ он отдает с самой беспристрастной улыбкой из своего арсенала эмоций, дабы снизить градус обоюдного стыда хотя бы на 0,1 процент. Не получается. Девушка лепечет смятое "Спасибо, беру" и со скоростью Ртути вылетает из пункта выдачи, громко хлопнув полуживой дверью. Как же Шастун ненавидит подобные ситуации.       Остаток смены проходит без особых инцидентов, если не считать мужика, заказавшего мусорный, мать его, бак, размером с четверть склада, и миленькую бабушку с тремя коврами, которыми она хочет обвесить гостинную. На практике Антона были заказы и похуже, так что бак он выкатил без особых проблем, а бабушкины ковры он самостоятельно донес до машины ее внука, чтоб пенсионерка не перегружалась. Внук, кстати, о столь грандиозной покупке родственницы явно не догадывался и знатно ахуел, когда незнакомый парень агрессивно запихивал три ковра на задние сидения его авто.       Как и полагается в быту обычного русского паренька, после работы Антон идет в магазин с кричащим названием "Шестерочка". Шутка, конечно в Пятерочку, у нас тут не коммерческая организация, чтоб не дай бог бренд какой-то бесплатно засветить. Там он покупает все по списку: пельмени, колбаса, овощи по мелочи и наисвежайший хлеб, за которым, вероятно, и ушел его отец лет пятнадцать назад. А еще берет тортик для мамы, потому что последнее время она слишком много работает и чувствует себя совсем уж уныло.       Да, Антон живет с мамой. И он этого абсолютно не стыдится, потому что нет ничего плохого в том, чтобы жить в уютной двушке в пределах МКАДа, не тратить львиную долю с маленькой зарплаты на какую-нибудь комнату в Жулебино и не давиться паршивыми бич-пакетами вместо приготовленного с любовью маминого борща. Антон старается быть хорошим сыном, поэтому половину своего заработка всегда отдает матери, пусть та каждый раз и отнекивается, силясь вернуть деньги обратно. Мая Олеговна часто возмущается, мол, где это видано, что сыночка родительницу свою содержал, пусть лучше денюжку на девочку какую-нибудь потратит или в кино с друзьями сходит, чем старой женщине последние гроши отдавать. И ведь не объяснишь ей, что Антон обязанность искреннюю чувствует в этом, что так пытается отплатить за долгие годы ее отчаянных стараний, когда она работала на двух работах только чтобы ему рюкзак новый с черепашками-ниндзя в третий класс приобрести. Не понимает она такого, а Шастун переубеждать не собирается. Просто подкалывает купюры в ее сумки, продукты за свой счет покупает и более-менее приличную одежду по праздникам дарит, чтоб с каким-нибудь брендом и всеми делами. Ему несложно, а мама в обновках ходит.       Домой Антон заваливается под десять часов вечера с пакетом из Пятерочки в одной руке и тортом в другой. Матушка по обычаю встречает его теплой улыбкой, уже готовая задавать вопросы про учебу или работу. Ей всегда была интересна жизнь ее единственного сына, поэтому подробностей она просила максимум.       — Я не сдал, — еще с коридора заявляет Шаст. Он смотрит куда угодно, но не в глаза матери, потому что ему банально страшно увидеть в них хоть каплю разочарования или чего-то подобного.       Мая Олеговна не спешит ругать сына за очередную неудачу. Она вообще Антона никогда не отчитывала за плохие оценки или выговоры от учителей, не такой она человек просто, но Антон до сих пор боится облажаться. Видимо, свое берет какая-то психосоматика (или как это вообще называется? Шаст не шарит от слова совсем в подобных терминах).       — Ну ничего. Значит, в следующий раз получится, — Мая говорит совсем по-доброму, без наездов и упреков. С плеч Антона спадает частичка груза. — Давай, садись за стол, я картошку с луком пожарила.       — Чайник еще поставь, пожалуйста. Я это... торт, короче, купил. Подумал, чай попьем вместе, — Шаст протягивает маме пломбирный десерт, который успел ухватить по акции.       Маяя начинает хлопотать над тортиком, не забывая упомянуть, что он, наверное, дорогой. И вообще, если бы хотел сладкого, мог бы ей смску скинуть, чтоб она зашла по дороге с работы и сама купила, потому что зачем тратиться? Антон не самым вежливым образом пропускает все причитания матушки мимо ушей и отвечает еле слышными "угу-угу".       В итоге после картошки с котлетами он съедает всего один кусочек тортика, а все остальное оставляет маме. Она еще с собой на работу сможет его взять, чтоб перекусить во время обеденного перерыва и заодно поднять себе настроение. Мая Олеговна любит сладкое, пусть и напрямую об этом никогда и не говорит.       Он еще болтают какое-то время на какие-то отвлеченные темы, пока Антон не начинает притворно зевать, дабы вынудить матушку отправить его отсыпаться перед рабочим днем. Да, не самый честный ход, но зато так он может закрыться в собственной комнате и приступить к своим тайным ночным делам. Звучит, конечно, отвратительно, с большим намеком на дрочку или что-то другое, крайне непристойное, однако вместо порнушки Антон врубает трум-трум лайфхаки и принимается зашивать порванную паучью толстовку. По-хорошему, стоило бы уже месяца два назад купить новую, не продырявленную ножами в одиннадцати местах и без кровавых разводов по всей длине. Но внутренняя экономная жаба так и сжимает свои склизкие лапки на шее Шастуна, шепча на ухо о том, что лишней тысячи у него в кармане не валяется, и новая одежда будет точно также истерзана ебанутыми преступниками и твердым асфальтом московских улиц. Короче, пока на лоскуты по два сантиметра не порвется, носить можно.       По ходу его единоличного кружка вышивания Антон умудряется три раза уколоть палец иголкой, уронить моток ниток на пол и зашить толстовку криво, но с душой. В конце концов, на фотках в интернете слишком плохое качество, чтобы суметь разглядеть его буквально самодельную толстовку. Да и в народе его больше знают, как супергероя-энтузиаста, поэтому в костюме с ковровой дорожке он щеголять не обязан. По крайне мере, именно так он оправдывает свое нежелание тратиться на новые шмотки, которые через пару патрулей снова будут походить на одежду бомжа дяди Валеры с помойки около дома.       Когда древние настенные часы отстукивают двенадцать часов ночи, Антон не превращается в прекрасную Золушку с каретой из тыквы, хотя очень бы хотел. Для начала он по стелсу пробирается в коридор и прислушивается к звукам в комнате мамы, чтобы убедиться, что та уснула. Мая Олеговна, конечно, не храпит, но отсутствие бытового шума говорит Шасту о многом, поэтому он со спокойным сердцем возвращается к себе. Его супергеройский костюм и близко не стоял с дизайнерскими шедеврами Мстителей, но выглядел вполне себе прилично, если не учитывать многочисленные швы и заплатки из Иголочки. А что? Разве синие треники от адидаса, красная толстовка и сшитая вручную угарная маска с очками для плавания — это не круто? Антон находил свой образ довольно аутентичным для патруля отдаленных уголков Москвы. А что говорят крысы за спиной у кисы его не волнует.       Повидавшие виды веб-шутеры Шастун напяливает в самую первую очередь, а уже поверх них натягивает настрадавшуюся толстовку. Он чуть закатывает рукава, чтоб не дай бог случайно не шмальнуть паутиной в ткань и не ебнуться прямо на асфальт посреди московских дорог. Признаться честно, опыт был. Не самое приятное чувство, Антону не хотелось бы повторять.       Финальный штрих в виде паучьей маски завершает образ доморощенного героя из ЮЗАО и, в принципе, уже сейчас можно вылетать на ночной (не щенячий) патруль. Уже сидя на подоконнике в весьма компрометирующей позе, Шаст вспоминает про телефон и спешно настраивает установленное радио на локальную волну полиции. Да, Антон пусть и долбоебит в унике, но в обычный жизни он тот еще умник и задрот, который на досуге лазает по базам данных внутренних органов в поиске свободных преступников. Включив звук на полную катушку и засунув телефон в карман на молнии, Шастун с чистой душой спрыгивает в открытое окно. У него эти геройские движения никогда не получались шибко эпичными, поэтому он подскальзывается еще в начале и почти ударяется подбородком о кирпичную кладку дома, благо в последний момент успевает выстрелить паутиной в соседнее здание, чем и спасает свое прекрасное лицо. Его тело резко дергает наверх, и Антон тратит лишние несколько секунд, чтобы выровнять траекторию своего полета. М-да, над спец-эффектами ему еще работать и работать.       "Милицейская волна", простите за ужасную шутку, молчит в кармане толстовки, поэтому Шастун следует своему стандартному плану на ночь: патрулировать отдаленные и не самые благополучные районы Москвы, чтоб ловить оборзевших нарушителей закона прям с поличным. Схема не отличалась особой эффективностью, но, как говорится, на безрыбье и рак рыба. От этих полицейских никакой нормальной инфы не дождешься, приходится выкручиваться и действовать самостоятельно в вечном ожидании сообщения о какой-нибудь погоне или вооруженном грабеже.       Пролетая между серых панелек, Антон вглядывается в каждый подозрительно выглядящий переулок. Усовершенствованное паучье зрение в такие моменты здорово помогает, потому что в глаза бросается чуть ли не каждый полиэтиленовый пакет, завалявшийся в темном углу за поворотом. И разглядеть здорового мужика в шапке и миниатюрную испуганную девушку рядом ему удается без труда. Кто вообще ходит в июне месяце в шапке? В голове возникает только один вразумительный ответ — преступник. Антон утверждается в своей догадке, когда за долю секунды мужик хватает попытавшуюся сбежать девушку за руку и со всей дури прижимает ее к стене жилого дома. Бедняжка даже вскрикнуть не успевает.       Маршрут полета перестраивается моментально, в голове разве что не звучит приятный голос тетушки из Яндекс навигатора. Выстрелив паутиной в балкон нужного здания, Антон за счет маятника берет нихеровый такой разгон, вытягивает вперед свои длинные ноги в трениках и со всей паучьей страстью врезается в без двух минут насильника. Эффект неожиданности срабатывает на "ура", мужик даже понять ничего не успевает, как алиэкспрессовские кроссовки грязной подошвой бьют аккурат в чужую щеку и тут же заставляют рухнуть на жесткий асфальт. В переулке наконец-то звучит пронзительный женский крик, а сразу после него девушка падает вслед за насильником. Паскуда слишком крепко вцепился в ее руку.       Кое-как развернувшись в воздухе, Антон отпускает нить паутины и приземляется на ноги. Он не мешкает, когда очередным выстрелом из шутеров пригвождает свободную лапищу мужика к асфальту, чтоб уж наверняка не задумал слинять. Ублюдок еще пытается удержать перепугавшуюся до ужаса девушку, прижать ее к себе и, возможно, начать угрожать хер пойми откуда взявшемуся герою, но молодая особа ориентируется быстрее. Будь то всплеск адреналина или природная собранность, девушка пользуется случаем и бьет насильника локтем в живот. Тот мгновенно отпускает свою жертву, скрючившись от внезапной боли.       — Сучка, — стонет мужик, когда пытается подняться с асфальта.       — Ничего себе, насиловать тут собирался ты, а сучка она. Плюс пять баллов за логику, чувак, — последнее слово Антон произносит пренебрежительно, от чего нейтральное обращение приобретает скорее оскорбительный оттенок.       В добавок ко всему прочему Шастун накидывает парочку слоев паутины сверху, чтоб окончательно приклеить преступника к одному месту. Если быть до конца честным, Антон бы с радостью еще попинал этого урода от души, харкнул ему в лицо и, возможно, обоссал. Однако все супергерои, даже такие посредственные, должны защищать, а не унижать. Правило вроде полезное, а вроде в таких случаях можно и пренебречь. Антон сдерживается, ограничиваясь всего лишь грозным взглядом, которого под маской даже не видно.       — Пошел нахуй, — хрипит в ответ уже плотно прибитый к земле преступник.       — Сам пошел нахуй, гнида! — до этого молчавшая девушка вдруг кричит и въебывает ему ногой по спине. Она замахивается для второго удара, поэтому Антону приходится вмешаться и мягко оттянуть оказавшуюся чересчур эмоциональной девушку в сторону.       — Так-так-так! Мы же не хотим его добивать, чтобы сесть за превышение самообороны? Прости, такие у нас в стране законы!       Сначала дама пытается вырваться, чтобы доделать свое мстительное дело, однако совсем скоро ее все-таки отпускает первичный адреналиновый кураж. Она отшатывается от мужчины, выпутывается из рук Шаста и делает несколько неуверенных шагов назад, чуть ли спиной не врезаясь в стену соседнего дома. Дыхание ее прерывистое, очень глубокое, а про пульс и говорить не стоит. Антону слышно гулкое сердцебиение даже на расстоянии.       Пусть Антон и занимается супергеройством по ночам, всех тонкостей взаимодействия с пострадавшими он не знает, поэтому задает не самый умный вопрос жертве насилия:       — Ты в порядке?       — Нет, — без капли сомнения выдает она, робко обнимая руками плечи. Сложно быть в порядке после покушения на половую неприкосновенность. — Но спасибо тебе. Не знаю, что бы было, если... Господи-боже-блять, даже думать не хочу!       Антон заметно тушуется. Обычно он со спасенными бесед не ведет.       — Ну, судя по твоим поставленным ударам, ты бы отправила его в нокаут.       Девушка смеется скорее от глупости предположения, да и смех ее больше похож на истерический, чем на искренний. Нормальная реакция человека на стрессовую ситуацию, но Антон воспринимает чужую улыбку как комплимент своему умению разряжать обстановку и шутить к месту.       — Тебя проводить? — Шастун никогда никому такого не предлагал, особенно в ходе патруля, однако в данном случае сама ситуация располагает. В самом деле, некрасиво как-то будет сейчас взять и загадочно скрыться в московской ночи на серебряной паутине.       — Давно супергерои стали заниматься еще и эскортом? — все еще нервно посмеиваясь, пытается пошутить девушка. Выходит не очень, поэтому она спешит договорить. — Нет, не нужно. Я вот в этом доме живу, — она указывает на здание за своей спиной.       Антон хмурится под маской и поворачивается в сторону кряхтящего на асфальте мудака. Тот даже не пытается подняться, давно приняв свою участь. Ну не может же он быть ее соседом, который решил предпринять попытку изнасилования прям под окнами ее квартиры?       Задать интересующий его вопрос Шастун не успевает. Девушка еще раз смято благодарит героя, бормочет что-то про заявление в полицию и спешным шагом скрывается за углом. Через несколько мгновений раздается хлопок подъездной двери, а Антон выдыхает. Отлично, заявление — это просто отлично. В его полномочиях, к сожалению, задержание преступников не числилось, а самостоятельно звонить в полицию не имело смысла, потому что на месте сотрудники обнаружат только побитого мужика в паутине и подозрительного парня в дурацкой маске. Сидеть в обезьяннике Антону не хочется, сами понимаете. Он уже собирается продолжить свой патрульный маршрут, как вдруг его останавливает сиплый голос снизу:       — Вот че тебе дома не сидится? — надо же, еще и на возмущения силы остались. Может все-таки добить его втихую? Как раз свидетелей никаких нет.       Антон думает, что не плохо было бы зарядить какую-нибудь пафосную речь в стиле Капитана России, с жизненными уроками и высокой моралью, но быстро отмахивает эту глупую мысль. Из него оратор, как из куста перфоратор, и это не ради рифмы придумано.       — Иди нахуй, гнида, — цитирует классиков Антон, после чего просто взбирается по стене здания под удивленный возглас прибитого к асфальту преступника.       Уже на крыше панельки ему удается немного расслабиться и, наконец, разжать кулаки. Перчаток на нем нет, лето все-таки, а кожаные рокерские он носить не собирается даже оказавшись при смерти, поэтому на ладонях остаются красные полумесяцы, которым суждено исчезнуть через минут пять, не больше. Шастун и не заметил, в каком напряжении находился все это время. Ну ничего, щас подышит свежим ночным воздухом, немножко придет в себя и побежит дальше по своим паучьим делам. В первый раз что ли?       Продолжить традиционный маршрут патруля ему сегодня, судя по всему, не суждено. Телефон в кармане толстовки разрывается от вибрации, а затем начинает подавать признаки полицейской жизни. Суетясь, Шастун лезет в карман, чтобы нормально послушать, о чем там таким серьезным тоном сообщает сотрудник органов. Может все-таки ограбление? Или, о господи, погоня? Как же сильно Антон любил погони, господи. Обгонять полицейские бобики и тормозить машину преступника прямо на ходу под ахеревшие возгласы случайных прохожих — вот в чем кроется весь кайф бытия супергероя.       Выудив смартфон, Шаст прислушивается со всей своей внимательностью. Связь поганая, но это скорее проблема локальной волны, а не установленного радио.       "Внимание всем постам, вооруженное нападение на башню Меркурий. Задействованы военные дроны, примерное количество... э-э, ебтвою, как их много. Ближайшие патрульные, срочно направляйтесь на Красногвардейский проезд для оцепления территории. Всем постам, повторяю, нападение на башню Меркурий..."       Вот тут Антон знатно прихуел.       Нападение на башню Меркурий? Нападение на башню самого, прости господи, Железного Человека? На один из самых охраняемых объектов всей Москвы?       И таких вопросов Шастун мог бы быть еще миллион, если бы продолжил просто думать, вместо того, чтобы сорваться с места и побежать по крышам панелек с невиданной паркуристам скоростью. Антон не знал, кто напал и зачем, сколько их и какое у них оружие, каков настоящий уровень опасности и какая цель у врагов, но то, что ситуация критическая, с неоново-красной пометкой "Alarm!" и звуками сирены, он понял моментально. Никаких лишних рассуждений на тему тут явно не нужно, потому что если полиция подняла на уши все посты, то внутренняя система безопасности башни Меркурий не справилась. Кем надо быть, чтобы обыграть именитый искусственный интеллект, разработанный самим Железным Человеком, — вопрос по-философскому риторический.       Антон не уверен, что его участие во всеобщей заварушке сильно поможет таким супергероям, как Мстители, но кто в здравом уме откажется от лишних рабочих рук, которые могут машины тягать и автобусы на ходу останавливать? Не поучаствует в битве, так хоть мирных жителей эвакуирует или завалы разгребет, тоже подмога какая-никакая. Да и вообще, возможность поработать бок о бок с настоящими героями! Только ради этого стоит поднажать и успеть добраться до Меркурия хотя бы под конец месилова.... Нет, конечно нет, Антон супергерой, поэтому в первую очередь он думает о жизнях людей, а потом уже о встрече с кумирами юношества.       Ближе к центру архитектура Москвы становится совсем ублюдская, — не то, чтобы некрасивая, просто низкая, совсем не подходящая для паучьих трюков, — и Антону приходится бежать по крышам древних, но несомненно исторически-ценных зданий. Скорость его передвижения без полетов на паутине справедливо уменьшается, зато блестящие пики Делового центра уже хорошо виднеются на линии горизонта. Вместе с ними, правда, и целая тьма навороченных злодейских дронов, кружащих вокруг одной единственной башни медного цвета, на которой уже не блестят привычным неоном буквы Импров Индастриз. Вместо них — вмятины от мощных выстрелов и торчащие во все стороны света железки, и выглядит это все не шибко обнадеживающе. Кажется, что еще чуть-чуть, и держаться прославленный Меркурий будет только на добром слове строителей.       Сердечко постукивает уже не так ровно, когда Антон приближается к эпицентру вакханалии. Несмотря на то, что весь его путь до Москвы-сити занял достаточное количество времени, картина с места событий выглядит так, словно "праздник" начался минуты три назад и вот только щас набирает обороты. Это уже само по себе странно, ведь налеты на стратегически важные точки даже в фильмах не длятся дольше 10 минут экранного времени (если вычесть из хронометража бесполезные монологи злодеев и излишне вычурную драму). Паучья чуйка бьет тревогу, а в голову начинают закрадываться противные мыслишки, по типу "Надо дать по съебам, пока не поздно", потому что, глядя на вооруженных до зубов дронов, у которых и зубов-то нет, думать получается только о собственной безопасности. Но Шастун все еще супергерой, самые любопытные и лишенные чувства самосохранения люди все еще толпятся среди узких улочек Москвы-сити, полиция все еще не справляется со своими обязанностями, дроны все еще долбят Меркурий со всех сторон. Как говорится, глаза бояться, а руки выстреливают паутиной в один из стеклянных небоскребов, чтобы подтянуться ближе к верхним этажам башни.       И плевать, что вокруг него десятки смертоносных дронов и ни одного, мать его, Мстителя.       Когда первичный, шуршащий где-то под ребрами страх отходит на второй план, уступая место супергеройскому адреналину, Антон вдруг понимает, что эта драка может оказаться последней в его жизни, как бы прискорбно оно не звучало. Взбираясь все выше и выше, он успевает с этой мыслью смириться — ну а че тут бубнеть, если с машинами для убийств он дела никогда не имел, а самое опасное, с чем он сталкивался, ограничивается наличием огнестрела. Шастуну всего 22 года, он молод, горяч и красив, играет в КВН и живет с мамой, однако идея отбросить коньки в заварушке уровня Мстителей его не страшит. И нет, это вовсе не очередная пафосная баварда перед актом самопожертвования на благо народа, просто... А кто, если не он? Мстители? Это те самые, намека на которых даже не слышно среди шума пальбы дронов и воя сирен?       Даже если это все окажется каким-то большим пранком или учебной тревогой, Антону хотя бы будет не жаль, что он впрягся. Не проигнорировал. Попытался. У Антона и выбора особо-то нет в данной ситуации. Он же, блять, супергерой.       Первый дрон идет нахуй после того, как Шатсун запихивает в него около пяти паутинных выстрелов, наглухо забивая дула автоматов. Между первой и второй перерывчик небольшой, поэтому следующая железяка с легкой руки Антона летит в и без того пострадавшие стены башни Меркурий, там и разбивается на мелкие кусочки. И вот уже на душе не так стремно, когда целых два раза подряд он выходит победителем. Паук против технологий, счет 2:0, пока лидируем.       Антон лавирует между дронами, словно корабли из той самой скороговорки, параллельно со своими акробатическими трюками стараясь контролировать и землю. Не всю планету, конечно, а хотя бы ту ее часть, где бедные полицейские тщетно стараются вытеснить людей из горячей зоны. Непонятно, откуда вообще набралось столько желающих поглазеть на атакованный хер пойми кем Деловой Центр среди ночи, но, если так посудить, все они пребывают в относительной безопасности. Дроны не реагируют на мирных граждан, на полицию, им даже на Антона глубоко похуй, словно в их алгоритмах заложена одна единственная цель — обоссать Меркурий со всех сторон. И это не может быть плохо.       — Эй, это же Человек-паук! — Антон слышит крик из толпы, когда на паутине пролетает относительно низко, почти над самыми полицейскими машинами, что преграждают проезд к башне.       Под маской он широко улыбается от услышанного. Вот, даже несмотря на довольно второстепенную роль в супергеройском мире, его все равно узнают. Приятно.       — Фу, че за уродская толстовка, — раздается следом. Теперь уже не так приятно.       Однако очередной дрон он все равно ликвидирует. В длинном прыжке цепляется за металлические бока, от чего чуть сбивает его с траектории полета, а затем уверенным движением подтягивает к себе ноги и бьет ими по тому месту, где, судя по имеющимся скудным знаниям в механике, находится движок. Силы паучьему организму не занимать, поэтому железо после пары ударов податливо выгибается под натиском кроссовок, трещит и выпускает облако дыма. Шастуну хочется закурить, но ему приходится ухватиться за свою следующую цель, чтоб не ебануться на землю вместе со сломанным дроном.       Где-то на седьмом побежденном чуде злодейской техники Антону уже становится тяжеловато. Все же перманентно находиться в воздухе и скакать на высоте шестидесятых этажей это вам не пиво перед теликом пить, Шастун выматывается, прыгает уже не так размашисто, часто задерживается на стеклянных поверхностях, чтобы хоть немного передохнуть. Маска неприятно липнет к коже из-за пота, мешает нормально дышать, чем бесит неимоверно. До кучи еще и штаны, кажется, порвались где-то на жопе, потому что иначе Шастун подозрительно ощущающийся сзади ветерок объяснить не может.       А этих дронов поганных как было дохуя, так дохуя и осталось, будто Антон тут не обматывал их паутиной до ушей. Ситуация не ахти, ведь запасы веб-шутеров уж точно не рассчитаны на заварушку в центре Москвы.       Один из дронов удачно пролетает мимо повисшего на одном из небоскребов Шастуна, чем тот, несомненно, пользуется. Не стреляя лишний раз паутиной, Антон прыгает на зловещую машину для убийств и прямо голыми руками старается расхерачить железный корпус. Пальцы начинает неприятно жечь от столкновения с грубым металлом, местами кожа не выдерживает и сдирается, однако Антона такие мелочи не сильно заботят. Он не Халк, но поддеть пластину на ходу движения дрона у него выходит на пять с плюсом, а порвать провода внутри сможет любой дурак, даже если оттуда так и несет жаром. Антон отталкивается от шипящего и гудящего из-за критической поломки дрона и прыгает обратно на вертикальную поверхность ближайшего здания.       Прямо в полете его прошибает. По ощущениям — гребаной пулей, а на деле — всего лишь паучьим предчувствием. Да, чуйка никогда не умела сообщать о себе мягко, с нежностью, только сковородкой по башке или пинком под зад. Только-только коснувшись стекла небоскреба, Антон, ведомый предчувствием, сразу же делает отчаянный прыжок наверх. При исполнении таких махинаций он мало походит на паука, больше на обосравшегося от появления собаки кота, который по дереву взлетает, а потом орет, чтоб его сняли.       Орать ему почти что приходится, потому что в место, куда буквально секунду назад хотел приземлиться Шастун, со всей скорости влетает очередной дрон. А если бы не паучья чуйка... Антон бы размазался по стене, стал бы плоским, как в мультфильмах про Тома и Джерри. Дрон какое-то время еще мигает, но совсем скоро вываливается из проделанной в стекле дыры и бесполезным камнем падает вниз. Не похоже, что техника вдруг дала сбой и начала бесоебить. Эту железку, очевидно, впечатало в здание внешней силой, при чем вряд ли физической. Антон сначала глупо хлопает глазами, глядя на оставшуюся после уничтожения дрона вмятину, а после в немалом шоке оглядывается в попытке найти своего новоприбывшего союзника.       На семидесятом этаже Меркурия, где дроны уже стерли само понятие северной стены, на самом краю оставшегося относительно целым каркаса стоит человек. За ним отлично виднеются "внутренности" башни, весь интерьер и изысканная мебель, разъебанная бесконечной автоматной пальбой, даже моднявую люстру строгом в минималистическом стиле разглядеть можно. Сам человек стоит над пропастью уверенно, и Антон поначалу искренне не понимает, как тому удалось забраться посреди битвы аж на семидесятый этаж. Но когда мужчина стреляет чистой энергией из вытянутой руки и сносит метафорический еблет еще одному дрону, все вопросы разжижаются и паром восходят к небесам.       Железный человек находится внутри башни Меркурий и только боженька знает, где он пропадал все это время. Вряд ли отсиживался в своем уютном кабинете, попивая чаек с мелиссой, пока Импров Индастриз долбили со всех сторон.       — Эй! Аккуратнее можно? Чуть в меня не попали! — Антон не хотел начинать знакомство с кумиром с предъяв, но оно как-то само так получается. Тем более, что со стены соседнего здания среди шума автоматных очередей его вряд ли слышно. Ну, Шастун по крайне мере на это надеется.       Железный человек даже не поворачивается в сторону Антона — слишком занят расстреливанием дронов из своего одного единственного репульсора. На язык напрашивается очевидный вопрос о том, где он потерял остальной костюм, и Шастун, не будучи дураком, конечно же спросит, но как только подлетит чуть ближе.       Перед кумиром нужно появится эффектно, поэтому Антон на пути к Меркурию решает с нереальным пафосом уничтожить еще два дрона. Он без зазрений совести тратит критические запасы паутины, чтобы зацепиться за летящие в разные стороны машины и дернуть их друг на друга. Картинка выходит красочная: небольшой взрыв от ликвидированной пары дронов и парящий над их остатками в своей коронной супергеройской позе Человек-паук. Правда, в следующую секунду Антону с большим трудом удается избежать столкновения своего лица с рыжим стеклом, он кое-как ухватывается за уцелевший кусочек стены Меркурия и повисает на несколько этажей ниже семидесятого.       Уж такое фееричное приземление трудно не заметить.       — Где костюм потеряли, Арсений Сергеевич? — кричит снизу Антон, все еще нелепо вися на здании. Он не хочет думать о том, как сейчас выглядит со стороны, потому что запросто может сгореть со стыда на глазах у своего кумира.       Арсений вниз не смотрит. Ему вообще, если честно, кристаллически похуй и алмазно поебать на какого-то парнишу в адидасовских рваных штанах, он продолжает отстреливаться от дронов и защищать свою территорию. Неизвестно, в какую секунду вражеские машины могут изменить цель своего визита и накинуться либо на беззащитных граждан, либо на него самого.       — Слышь, умник, летел бы ты отсюда поскорее, — отвечает, словно отмахивается от назойливой (спасибо, что не навозной) мухи Арсений. Его лицо настолько сосредоточенное, что глядящий на него во все глаза Антон хочет эту эмоцию навсегда отложить в своей памяти. По телеку и на видосах в ютубе Железный человек кажется совсем другим, слишком беззаботным и своенравным. Не таким серьезным, как сейчас.       — Но Вам же нужна помощь! — с некоторым запозданием возражает Шастун, потому что, залипая на одной точке в виде чужого носа, не сразу сумел расслышать вопрос.       — Только вот что-то ты совсем не помогаешь! — огрызается вдруг Арсений и тут же заряжает ровную череду выстрелов — сразу три дрона выходят из-под контроля. Рука Попова даже не дергается после такой нагрузки.       Антон тушуется, оборачиваясь через плечо на десяток жужжащих дронов, которые размеренно продолжают крошить верхние этажи Меркурия. Их все же становится меньше, только вот не благодаря его собственным усилиям. Обидно конечно, но не настолько, чтоб сваливать с поля боя, роняя по дороге слезинки. Все-таки бросать самого Железного человека один на один с автоматическими беспилотниками — это как-то совсем не по-супергеройски.       — У меня просто паутина вот-вот кончится, — мямлит Антон в никуда, раздумывая над тем, как суметь помочь без лишнего использования шутеров. Стратегическое мышление, в который раз, подводит своего хозяина.       — Паутина...? — не улавливает сути Попов, — Господи, какая мне вообще разница? Улепетывай отсюда! — еще раз просит, нет, скорее приказывает Арсений, так и не глядя на горе-героя. У Шастуна от такого тона по спине почему-то бегут мурашки.       — Нет, я правда могу помочь, — отгоняя от себя абсолютно ненужные сейчас странные мысли, Антон собирается с силами и одним прыжком забирается на торчащий из башни каркас, становясь аккурат рядом с Арсением. Внезапно Железный человек оказывается немного ниже самого Антона, и от подобной близости с кумиром ожидаемо потрясывает. Пока что не критично. — Прикрою Вам спину.       Антону полностью лицо Арсения не разглядеть, но даже по профилю видно, что тот раздраженно закатывает глаза. В момент он даже опускает укутанную в железо руку и прожигает незваного помощника недовольным взглядом, но довольно быстро сдается и продолжает обстрел. Кстати, вблизи работа репульсоров выглядит еще круче, чем на ознакомительных видосах от Импров Индастриз.       — Смотри с башни не ковырнись, — выдавливает из себя Попов, еще не зная о том, что своей фразой предсказывает будущее.       Только не Антоново, а свое собственное.       В другом конце просторного помещения с новомодной люстрой раздается оглушительный треск стекла. Шастун оборачиваться категорически не хочет, но делает это чисто на автомате: позади них, словно в замедленной съемке, один из дронов пробивает панорамные окна Меркурия и на полной скорости несется сквозь семидесятый этаж прямо в их сторону. Тут и паучья чуйка не нужна, чтобы понять примерную траекторию полета этой адской машины. И такая траектория ой как не обнадеживает.       Антон отшатывается в сторону первый, но Арсений почему-то медлит. Он не замирает на месте, как олень в свете фар, нет, просто делает слишком уж размазанный, непонятный шаг, которого для уклонения абсолютно не хватает. Времени мало, дрон оказывается слишком близко, думать совсем не получается, поэтому Антон тратит последнюю паутину, чтобы выстрелить четко в красно-желтую перчатку.       В следующее мгновение его с недюжинной мощью дергает вперед, прямо навстречу тремстам метрам бесконтрольного падения на асфальт.       К такому исходу событий Антон был готов еще секунды три назад, поэтому он с легкостью успевает ухватиться за торчащую в бетонном каркасе арматуру, которая тут же впивается в голую ладонь своей колючей шершавостью. Приятного мало, но железный спасательный крюк он обхватывает еще крепче и пытается подтянуться. Естественно, терпит поражение, ведь в другой своей руке держит подвешенного на паутине Железного, мать его, человека.       Проклятый дрон, норовивший суициднуться вместе с народным героем, зависает в воздухе, кряхтит страшно, а затем тяжким грузом падает вниз. За ним повторяет и другая злодейская техника, от чего вопросов о нападении на Импров Индастриз становится только больше. Но сейчас не время для викторин.       — А Вы не легкий, — пыхтит Антон в тщетной попытке хоть немного облегчить свое печальное положение.       Арсений Сергеевич не отвечает, Арсений Сергеевич в полнейшем ахуе болтается на паутине где-то внизу и боится лишний раз дернуть пальцем, чтобы не сорваться с высоты в триста метров. Какими бы заголовками не пестрили желтушные журналы, без своего крутого костюма он все еще остается миллионером, плейбоем, филантропом и хрупким жалким человечишкой, который, представьте, даже сдохнуть может.       Мозги в такой экстремальной ситуации у Шастуна совсем не варят. Он чувствует себя на сегодняшней пересдаче, когда не мог и слова вымолвить в ответ на наипростейший вопрос гондонского препода. Тогда в голове тоже перекати-поле ездило по пустыне. И ничего более.       Вдох. Выдох. Спокойно.       — Только не пугайтесь, — осторожно начинает Антон, — Вас сейчас немного покачает.       — Что?! — раздается слегка визгливое снизу, — Нет, стой-стой, эта веревка порвется к чертовой матери!       Очевидная реакция, поэтому Шастун сразу же обматывает покрепче нитку паутины вокруг своего запястья, чтоб ненароком не отпустить ее в самый ответственный момент. Он старается не вслушиваться в крики активного протеста, напрягает мышцы и тянет вес целого взрослого мужчины к верху, силясь хотя бы коснуться пальцами такой необходимой сейчас твердой поверхности. Арсений глупо барахтается внизу, все еще возмущается и, возможно, даже боится, но поделать с этим ничего не может — его единственный шанс на выживание начинается и заканчивается нелепым парнем в рванных на жопе штанах. Остается только надеется, что его не закинут на этаж, как рыбу из речки на каменистый берег, а со всей осторожностью поднимут.       И вот уже обе руки Антона более-менее стабильно держатся за горизонтальную поверхность. Это было непросто, но куда сложнее будет подтянуть себя, Арсения Сергеевича и собственную гордость прямо на голый каркас, при этом никого не уронив по дороге. В жопу дует приятный ночной ветерок Москвы, что не может не подбадривать, поэтому Шастун в очередной раз собирает всю оставшуюся паучью мощь в кулаки и тянется. Ему никогда не нравились упражнения на турниках, по его мнению — хуйня хуйней, куда лучше те же гантельки потягать, однако сейчас на возмущения просто нет ни времени, ни сил. Девяносто килограмм веса на паутине не идут ни в какое сравнение с внедорожниками, которые Антону приходилось останавливать на ходу, поэтому подтягивание выходит не таким тяжелым, каким ожидалось изначально. Да, левую руку жжет нещадно, плечи вообще прощаются с хозяином на ближайшие несколько часов до полной регенерации, но в общем и целом выходит неплохо. Шастун вскарабкивается на этаж, а затем потихоньку поднимает на паутине свой "улов". Эх, если бы на рыбалке реально можно было бы выловить Арсения Попова, то он бы чаще соглашался составить Макару компанию в его нелегком увлечении.       Миллиардер, чья рука, вероятно, уже с концами отсохла от постоянного напряжения, торопливо тянет свободную ладонь навстречу Антону. Последний с охотой ее принимает и рывком втягивает Арсения на устойчивую (если так можно выразится после абсурдного обстрела башни) поверхность. Слышится вздох, полный облегчения.       — Ебать, — выдает Арсений Сергеевич, перекатываясь на спину. Он смотрит в потрескавшийся белый потолок и глубоко дышит.       — Вау. Не знал, что Вы материтесь, — сложно контролировать свою речь, когда ты сидишь буквально в нескольких сантиметрах от такого человека, как Арсений. Звезда, кумир миллионов, известный на весь мир супергерой и просто классный мужик. Антон вспоминает, есть ли у него с собой ручка для автографа.       — Иногда проскакивает, — с хрипом отвечает на дурацкий вопрос Арсений. вставать не спешит, только глаза устало прикрывает и раскидывает руки в стороны.       Шастун не может не пялиться, ну просто физически тяжело оторвать взгляд от чужого лица. В жизни Арсений Сергеевич Попов, конечно, не такой идеальный, как на экране: щетина вовсе не ровная, вечно блестящие лоском волосы растрепаны по пыльному полу, а уж про огромные мешки под глазами и говорить-то не стоит, в них все содержимое портфеля первоклассника поместится. Однако это не делает Арсения менее красивым или каким-то не таким. Это делает его живым.       Кто бы мог подумать, да? Супергерой с телека на самом деле обычный человек, который может встревать в передряги, уставать и висеть на высоте семидесятого этажа, всецело доверяя свою жизнь случайно оказавшемуся по близости парнише в маске. Кому рассказать — не поверят, слава богу, что Антон и не собирался лишний раз трепаться.       Шастун на секундочку переводит взгляд на небо: на горизонте уже начинает рябить летний рассвет, из-за которого момент мерещится сущим волшебством. Ну и ну, какие же отвратительно-романтичные сравнения пошли в ход! Это сто процентов пагубное влияние Арсения, при виде него вообще поэмы хочется сочинять, да серенады завывать под окнами Меркурия.       Трель будильника херачит на весь этаж башни, чем разбивает атмосферу тягучего волшебства, и Шастуну по дурости кажется, что все произошедшее было лихорадочным сном. Сейчас он проснется в своей кровати с температурой под тридцать девять, попытается пойти на работу, но его осадит мама и заставит отлеживаться дома. Он позвонит начальнику, попросит больничный, расстроится из-за проебанной копеечки и...       — Будильник? Какого хрена, — Арсений даже не спрашивает, просто возмущается, лежа на голом полу.       Нет, все же не сон.       — Э-э, да, это у меня, — Антон лезет за телефоном в карман, чтобы отключить надоедливую мелодию. Не удивляется новоявленной трещине от слова совсем, ведь мобилу он таскает на каждую свою вылазку. — Мне пора.       — В школу? — хмыкает Попов, который, судя по всему, тоже до конца не осознает реальность происходящего. Валяется себе, ножками дергает, ухмыляется каким-то своим мыслям. Может, он просто ебнулся головой об железку, а никто и не заметил.       — Почти, — раскрывать все карты Шастун не собирается, но комментарий про школу слегка задевает самолюбие.       Антон убирает телефон обратно в карман и нервно облизывает губы. Уходить молча кажется неприличным поступком. Может, стоит попрощаться? Сказать "До свидания", да спуститься ползком с семидесятого этажа. Не шибко эпично, но других вариантов тупо нет — паутина в веб-шутерах приказала долго жить.       Щас еще на метро тащиться прямо в маске... Кошмар.       — Ну, я пойду, — бросает неловко он, пока поднимается с насиженного места.       Покидать Арсения не хочется абсолютно, ведь шанс встретить рассвет с Железным человеком выпадает раз на хуиллиард лет, однако подвести маму не хочется еще сильнее. Расставляйте приоритеты правильно, в вопросах по типу "Я или мама?" всегда выбирайте второе, таков закон жизни.       — Эй, ты серьезно? — Попов аж приподнимается, расфокусированным взглядом наблюдая за подходящим к краю Шастуном, — Подожди, я хотел...       — До свидания, Арсений Сергеевич! — перебивает бесстыдно, потому что желания оправдываться перед кумиром за свой поспешный уход у него нет от слова совсем, — Надеюсь, еще свидимся!       И, после театрального взмаха рукой на прощание, спрыгивает вниз, ловкими паучьими пальцами цепляя гладкую поверхность, а кроссовками упираясь в побитое стекло небоскреба. Спускаться Антон таким способом будет небыстро, зато безопасно. Лучше, чем на радостях удолбиться лепешкой об асфальт.       — Да стой ты! — Арсений нависает на краю, совсем не боясь упасть во второй раз, но опаздывает — парень в красной толстовке уже огибает башню, чтобы не попасться на глаза полицейским и простому народу, скрывается в темноте раздолбанной Москвы-сити.       Попов разочарованно усаживается обратно на бетонный пол. Он просто хотел его отблагодарить.