Я не могу тобой надышаться

— До встречи, месье Нёвиллет. Надеюсь, она будет скорой! Ризли помахал и покинул кабинет Нёвиллета, отправляясь домой. В крепости Меропид его ожидало множество важных дел, которые, впрочем, на сегодня он с радостью отложил — не каждый день верховный судья приглашает тебя на чай. Нёвиллет оглядел пространство вокруг себя и вдруг понял, что здесь снова стало пусто. Нет льющегося рекой бархатистого смеха, нет неосязаемого тепла, нет ясных глаз напротив, в глубине которых он предпочёл бы провести остаток своих драконьих дней. Здесь нет ничего, что появлялось с присутствием герцога. На душе стало тоскливо, но Нёвиллет отвлёкся от привычных терзаний, взглянув на кое-что — оно выбивалось из вылизанной бюрократической картинки рабочего места юдекса. Плащ Ризли вызывающе ютился на диване. Стол, за которым Нёвиллет проводил часы, мгновенно оказался покинут — он подумал, что ещё успеет догнать своего гостя, но, стоило ему взять забытую вещь в руки, как он понял, что вернуть её не сможет. По крайней мере, сейчас. В груди непонятно кольнуло. Такого ведь — ну — совсем не должно быть? Нёвиллет был обескуражен запахом, исходящим от плаща, а нутро взывало ощутить его вновь. Необъяснимо гармоничная смесь чернил и железа, крепкого чая и петрикора напала на юдекса без объявления войны, и он не смог сопротивляться. Уткнувшись носом в чуть тёплый подклад плаща, он глубоко вдохнул. Один раз, два. В груди кольнуло вновь, кольнуло и в лёгких — всё тело в миг содрогнулось от странных ощущений, которые никак не прекращались. И эта самая смесь, о, Архонты, ничто иное, как самый приятный и желанный запах в жизни Нёвиллета. Это запах Ризли. Нёвиллет попытался окунуться в свои воспоминания, но не мог вспомнить ни единого случая, когда его так сильно привлекали... Ароматы. Безусловно, он всегда был более восприимчив ко внешнему миру, чем обычные люди. Он чувствовал естество совсем на другом уровне, но почему... Почему никогда прежде это не вызывало в нём столько эмоций? Что особенного в этом запахе? Что особенного в плаще? Что особенного в... Из тысяч осколков в голове мысли собрались в одну, вполне ясную и очерченную. Похоже, что Нёвиллет долго её избегал — осознание окатило его с головы до ног, и он сел на диван, не выпуская из рук плащ. В десятый, наверное, раз потеревшись носом о мягкую ткань, он не смог сдержать слов, сорвавшихся с уст: — Я люблю его. Нёвиллета оглушил собственный шёпот. Пусть он и прожил много, неприлично много по человеческим меркам, три заветных слова были для него в новинку. Он и прежде употреблял их, но сакрального смысла, исходящего из глубины драконьего сердца, никогда не закладывал. Нёвиллет был совсем не готов к тому, что это случится, да и слишком сильно отделял себя от людей — не верил, что такой, как он, способен на любовь. Впрочем, Нёвиллет решил оставить это открытие при себе. Он был убеждён, что судьба Ризли и без того достаточно непростая — безусловно, тот выдержит любое потрясение, которое она ему преподнесёт, но целенаправленно скрести его душу юдекс не хотел. От одной мысли, что Ризли по его вине испытает боль, с которой и так живёт с самого детства, становилось не по себе. Представляя, как герцог строго прощается с ним и возвращается впредь лишь по деловым вопросам, Нёвиллет всё крепче сжимал плащ. — Месье Нёвиллет, вы просили принести, — вдруг из напряжённых мыслей Нёвиллета вырвал знакомый голос. — Ох, простите, дверь была незаперта... Киара, одна из мелюзин, служащих дворцу Мермония, действительно выполняла поручение судьи. Однако, она отчего-то чувствовала себя неловко. Ей казалось, что она вдруг невольно стала свидетелем чего-то, чего совсем не должна была знать. Нёвиллет в лице почти не изменился, пытался сохранить невозмутимость и разжать пальцы, выпустить из рук злополучный плащ, но... — Должно быть, герцог де Меропид оставил у Вас свой плащ? — Киара всё поняла, но, дабы не смущать юдекса, попыталась ему подыграть. — В одной из людских книг я читала о поверье, которое при таких обстоятельствах сулит скорую встречу! — Должно быть, забытые вещи всегда возвращаются к своим хозяевам, — проговорил Нёвиллет, наконец-то найдя в себе силы сложить плащ на подлокотник дивана. — Благодарю тебя за помощь. Надеюсь, я не слишком сильно отвлёк тебя от работы? — Нет-нет, что вы! Я сочту за честь... Они обменялись робкими любезностями, и Киара покинула кабинет. Закрыв дверь, она позаботилась о том, чтобы судью точно никто не потревожил. Киаре, как мелюзине, до сих пор было трудно понять многие вещи, но в глубине души она надеялась, что Ризли обязательно вернётся, а месье перестанет так сильно переживать. В конце концов, он гораздо чувствительнее, чем кажется на первый взгляд... В объятиях плаща Нёвиллет провёл несколько дней. Чем больше времени прошло, тем сложнее было уловить желанные нотки на ткани, но Нёвиллет не сдавался. Изучив каждую деталь, каждую строчку, он иногда даже убеждал себя в том, что Ризли сейчас рядом с ним. Это всё сильнее походило на помешательство, и юдекс мысленно ругал себя. Для него, опять же, всё это было в первый раз, и свои чувства разделить ему было не с кем. По крайней мере, так думал он... В дверь раздался стук. Нёвиллет уже по привычке сложил плащ на подлокотник дивана и негромко ответил: — Войдите. И снова кольнуло. Снова, снова, снова. На пороге стоял Ризли. Как всегда слегка уставший и лучезарно улыбающийся, как всегда источающий свет. Откуда в нём всё это? Почему Нёвиллет не замечал это раньше? Вместо привычного приветствия он погрузился в мысли и начал смотреть на пол, словно что-то туда уронил. Ризли сел рядом. — Хэй, Нёвиллет, всё в порядке? — сказал тот, закинув ногу на ногу. — Я, кажется, кое-что у тебя забыл. Нёвиллет поднял на него глаза, а Киара оказалась права — скрывать свои эмоции ему гораздо труднее, чем хотелось думать. — Да-да, вот, — Нёвиллет протянул ему плащ и запнулся. — Ризли, что ты... Ризли проигнорировал забытую вещь и, убрав её в сторону, осторожно сложил руки поверх рук юдекса. Им обоим стало до жути неловко, но, к счастью, в этот раз Ризли не забыл закрыть за собой дверь. Они сидели в тишине не очень долго. Нёвиллет растворялся в ощущении тёплых рук и, несмотря на то, что был уверен, что у этого жеста строго не романтические причины, старался как можно дольше наслаждаться прикосновением. — Значит, тебе нравится, как я пахну? — Ризли засмеялся, не отводя от Нёвиллета глаз. И Нёвиллет также смотрел, боясь увидеть в лице дорогого собеседника злость или любую форму отторжения. Смотрел, но не мог найти ничего, кроме доброты и ясного света, которые с приходом Ризли опять заполнили кабинет. — Чем я себя выдал? — Ох, Нёвиллет, ну почему ты так смотришь на меня? Почему ты так расстроен? — Я... Я надеялся, что смогу сохранить эту тайну. Я не понимаю, что этому помешало. — На самом деле ты был обречён на поимку с поличным. Я спохватился лишь через пару дней, когда стал мёрзнуть в кабинете. Решил заглянуть, а ты... Спал на этом диванчике, обнимая мой плащ. Видя, как выражение лица юдекса становится всё более и более растерянным, Ризли сжал его руки чуть крепче. Он не знал, чем может помочь, но не хотел скрывать правду. В конце концов, какой бы оборот не принял этот разговор, он оберегал Нёвиллета по-своему и не планировал прекращать. — Должен сказать, что мне это понравилось. На мгновение мне показалось, что я заглянул в твою душу. — Мне стоит извиниться за то, что ты увидел. За это... Неоднозначное поведение. — Однако, особых догадок у меня не было, — Ризли продолжил, понимая, что извинения здесь точно лишние. — Но Киара помогла. Очень помогла. — Киара? Нёвиллет прошерстил смутные воспоминания о том, что она, кажется, засвидетельствовала один интимный момент. — Да-да, Киара. Она рассказала Сиджвин крайне увлекательную историю о том, что верховный судья, дорогой месье Нёвиллет, в чём-то меня подозревает. — Подозреваю? — Мне тоже сначала это показалось странным. Однако, рассказ Киары в подробностях подразумевал, что от моего плаща пахло чем-то незаконным, а ты, будучи совершенно расстроенным на этот счёт, грустно пытался вынюхать, чем же именно от него пахнет. — То есть, Киара подумала, что я... Расстроился из-за того, что ты нарушил закон? — Получается, что так, Нёвиллет. Только я ничего не нарушал и мысленно сделал другое, более миролюбивое предположение. Конечно, оно было для меня очень самонадеянным, но я оказался прав. — И ты... Не отвергнешь меня за это? Не станешь избегать меня? — Нёвиллет, посмотри на меня, — ласково, но твёрдо ответил Ризли, услышав то, что ему явно не понравилось. — Посмотри. — Не могу. Ризли решил взять ситуацию в свои руки. Буквально. Поэтому, сложив ладони на щёки Нёвиллета, он развернул его лицо к себе. Тот уже не мог спрятать взгляд, грустный и слегка перепуганный, такой, который не увидишь у юдекса на заседаниях или рабочем месте. Разливающаяся по венам нежность остановила его в миллиметрах от губ Нёвиллета, чтобы тот мог сказать: — Что же творится в этой голове? — он запустил руки в волосы, аккурат на затылок, и перешёл на шёпот. — Я никогда от тебя не откажусь. — Ризли, я... Мне кажется, я не заслуживаю от тебя такой преданности. Я думал о стольких вещах за последние дни, что не могу разрешить себе даже коснуться тебя. — А ты хочешь этого? Я даже не спросил, могу ли быть так близко, а ты так сильно ограничиваешь себя. — Не отстраняйся, прошу... — Нёвиллет наконец ответил на прикосновение и сложил руки на плечи своему собеседнику, чего хотел все эти дни. — Я хочу. Хочу. Хочу тебя. Хотел тебя, просто... — Тише. Я здесь, с тобой, видишь? И я всегда был. Не знаю, почему мне раньше не пришло в голову, что ты тоже чувствуешь ко мне что-то. Ризли всё-таки отстранился от Нёвиллета. Статус их отношений всё ещё не ясен, и для того, чтобы его прояснить, нужно было снова пойти на риск — сделать что-то, что обескуражит Нёвиллета до такой степени, что он вновь заговорит. Ризли поколебался, но потом демонстративно расстегнул на рубашке пару пуговиц и отодвинул её в сторону, обнажая кожу. — Надеюсь, моя одежда пахнет также, как я. — Ты предлагаешь мне... То есть, я правда могу... — Можешь. Только тебе придётся сесть ко мне на колени. Нёвиллет сел. Так послушно и смело, словно всей этой бесконечной робости в нём никогда не было. — Я и так позволил себе слишком многое без твоего разрешения, — Ризли задержал пальцы над талией Нёвиллета, ожидая прямого согласия. — Но я хочу понять, что будет между нами, если мы сейчас не остановимся. — Наверно, мне стоит спросить тебя. Что ты чувствуешь ко мне? — Меня всегда пугали мысли об этом. Я не самый приятный человек, и знакомство со мной нередко оказывается лишним, знаешь? Фонтейн — страна великого прогресса, но... Я не хочу разрушить твою репутацию. Верховный судья Фонтейна рядом с главой тюрьмы, всё такое, — Ризли грустно пожал плечами. — Но даже мысли о том, что я могу испортить твою репутацию, не подавили желание поцеловать тебя на глазах у всех. Я не смог справиться с необходимостью видеть тебя, не смог отказать себе в роскоши коснуться твоих ладоней. Я пока не готов озвучить конкретику, но в остальном открыт перед тобой. И если ты дашь мне время, я обязательно скажу тебе три главных слова. — Репутация, мнение людей... Ничего из этого списка не обрело для меня той же ценности, что встречи с тобой, Ризли. Я буду ждать столько, сколько потребуется, но скрывать не стану — я люблю... Я понял это недавно и был ошарашен своим открытием, но теперь, зная, что ты не исчезнешь из моей жизни, мне нечего бояться. — В таком случае отныне я твой. На правах собственника ты можешь делать со мной всё, что захочешь, в том числе и нюхать, — Ризли рассмеялся. — Не бойся. Я, сказать честно, смущён не меньше твоего. Нёвиллет уткнулся ему в шею и глубоко вдохнул. По спине у обоих побежали мурашки. Дыхание приятно щекотало кожу, а запах, который Нёвиллет так жаждал учуять, на коже раскрывался ещё слаще и гармоничнее. Он тёрся носом о ворот рубашки, проходился кончиком по линии челюсти и возвращался к шее вновь. — Я не могу тобой надышаться. — Поцелуй меня. Будем считать это компенсацией, — чуть дрожащим голосом ответил Ризли, и Нёвиллет отпрянул. Засмущался, но улыбку сдержать не смог — румянец на лице герцога смотрелся очаровательно. — Ты будешь смеяться, но я не умею. — Подожди, хочешь сказать, что... — Я никогда не целовался. Ризли ахнул. Осознав, что этих тонких мягких губ никто и никогда прежде не касался, внизу живота что-то зашевелилось. Стало так тепло и сладко, что он не мог торопиться — хотел ощутить этот момент так, будто и для него поцелуй был первым. Впрочем, у него никогда не было опыта с мужчиной... — Надеюсь, я тебя не разочарую, — Ризли усмехнулся и взял судью за подбородок. Встретившись взглядами, они замешкались на несколько секунд. Теперь уже у каждого на щеках пробил румянец, а руки немного дрожали. В любой момент сюда мог кто-то зайти, и это добавляло остроты ощущений. Ризли провел большим пальцем по губам Нёвиллета — на ощупь они оказались такими же, как он себе представлял. Потом убрал несколько прядей волос за острые ушки, поцеловал щёки, нос и наконец коснулся самого желанного. Поцелуй вышел робким и неуверенным, но достаточно жарким, чтобы смутить обоих ещё сильнее. Дышать становилось всё тяжелее, и они остановились, перейдя в крепкое объятие. — Спасибо, Ризли, — прошептал Нёвиллет, наконец-то открыто наслаждаясь запахом любимого. — Надеюсь, ты будешь забывать свои вещи почаще.