***
Когда Роше́ впервые встретил Тэхёна, чувствовал он себя неважно, живот был очень заметен, а третий триместр беременности приносил массу проблем. Всегда тонкое, подтянутое тело казалось омеге рыхлым и некрасивым. Волосы уже спустя пару часов после мытья и укладки висели сосульками, жить не хотелось и постоянно тошнило. А ещё почему-то дико пугала встреча с семьёй Хосока и предстоящая свадьба. Бриллиантовую пыль признанного совершенства с идеально красивого лица смахивало тревогой и ожиданием. Ирония, право слово, сам ведь добивался свободы, пусть и таким странным, казалось бы, образом. Будущий супруг с вежливой отстранённостью согласился передать заботы о мероприятии семье своего омеги, вручил ему безлимитную карту и отчалил ненадолго в Филадельфию, завершить кое-какие дела и сопроводить братьев на торжество. Они должны были приехать незадолго до праздника, чтобы провести какое-то время во Франции, а потом отбыть восвояси, потому как тот бизнес, которым владела семья Чон, требовал постоянно присутствия хотя бы кого-то одного. И вот тогда Роше́ как-то внезапно для себя понял, что «кто-то один» может быть только Хосок, так как супруги Чон были неразлучны и словно слеплены –касаниями, взглядами и незримо — телами. В этом было особое очарование, едва заметная уязвимость и в то же время невероятная сила. Как раз в тот момент в мыслях Роше́ впервые пошатнулась стена качественно выстроенного плана. Действительно, внушительный доминант Чон Чонгук следовал за своим омегой огромной тенью, в то время как Тэхён, олицетворение королевской сдержанности и стати, выказывал новым членам семьи вежливую признательность и уважение. И всё это казалось естественным и плавным в суматохе праздничных дней, как тихие волны Лионского залива. И где-то внутри начал зарождаться тёмный пучок едкой зависти, казалось бы — нелогичной и мерзкой, но столь трудно удерживаемой и контролируемой, что оставалось только сцепить зубы и пробовать воплощать свою жизнь путём задуманного. Благо, для этого теперь были все ресурсы. Викто́р Чон родился омегой. Чуть шумным, немного крикливым, но потрясающе красивым. Молодые родители, особенно отец, были счастливы. Но спустя время пришлось переезжать в Филадельфию.***
Роше́ скучал. Злился из-за постоянного отсутствия мужа, к которому со временем привязался так, что это стало сродни одержимости. Нервничал при каждой встрече с главным омегой семьи, который хоть и не дистанцировался откровенно, но все равно немного сводил Роше́ с ума, потому что при всех условиях, вроде бы равных, учитывая пресловутое триединство клана Чон, он всё равно оставался совершенно чужим. И даже присутствие малыша Вико́ не спасало от ощущения ненужности, от щемящего и совершенно незнакомого ранее чувства, будто внешняя красота и яркость — далеко не залог семейного счастья. Роше́ скучал. По Франции, по своим друзьям, немного по родителям и даже по светским выходам в Марселе. В Филадельфии не без связей клана Чон, а конкретно — Тэхёна, который на правах старшего вдруг расщедрился на юридическую и всякую другую помощь в развитии модельного бизнеса новоиспечённого родственничка, открылось крупное агентство. Роскошь и красота, приправленные заполненными под завязку банковскими счетами, притянули на восточно-атлантическое побережье почти все именитые дома мод, начиная от Celine и заканчивая Yves Saint Laurent. Роше́ Чон расцвёл, оставив за собой нерушимое звание самого красивого омеги Вселенной. Для всех. Ему ничто не мешало блистать, нести шик в массы, поддерживая легенду самого счастливого молодого мужа и папы потенциального наследника одного из богатейших кланов страны. Для всех. Но зайдя за порог собственного дома, королевским жестом подаренного семье третьего главы самим Чон Чонгуком, великолепный красавец с очаровательным французским акцентом сталкивался со скучающим «как прошёл день?» от любимого супруга и вполне себе безразличным взглядом маленького Вико́. Потому что, погрузившись в работу, пытаясь забыть стылую грусть в центре груди из-за промахов в осуществлении своего плана, Роше́ окружил единственного сына толпой гувернёров, став едва ли не «папочкой на выходные» и потеряв однажды что-то очень важное. А спустя год пришла новость из Атланты, куда Чонгук и его прекрасный супруг переехали почти сразу после того, как их родственник из Марселя вошёл в филадельфийскую резиденцию: у них будет ребёнок.***
Однажды Хосок настоятельно попросил супруга вместе с пятилетним Вико́ на какое-то время переехать в Джорджию и немного там задержаться. Разговор был паршивым в своей хаотичности. Бросая какие-то сумбурные обвинения супругу, Роше́ накалял обстановку, даже не пытаясь выяснить причины столь категоричной просьбы от альфы. И в какой-то момент просто получил в лицо хлёсткое: — Прекрати истерику, chérie! Филадельфия опасна в эти дни, поэтому я убедительно тебя прошу угомониться, собрать вещи и сесть в вертолёт! — У меня работа! — Твоя работа от тебя никуда не денется!.. Окей, — вдруг резко выдохнул альфа и так же резко развернулся: — Не хочешь лететь, оставайся, мне похуй! — отрезвляющей пощёчиной кинул Хосок. — Но Викто́ра я забираю и увожу к Тэхёну. Он в отличие от тебя понимает, что если альфа говорит — прячь детей, то детей надо прятать… Это мгновенно вернуло в реальность. — Что… Что происходит, чёрт тебя дери? Хосок не стал замалчивать и что-то скрывать, ответив честно: — Триада открыла охоту на нашу семью… Тэхён вчера засёк хвост, когда ехал с малышнёй из клиники. Они с Чонгуком перестраховались и с рождением Намгиля заказали бронировку всего автопарка, но если бы Тэ передвигался не по городу, уйти у него не получилось бы… Хоби выдохнул коротко в тот момент, и Роше́, отметив навязчивый тремор мужниных рук, вдруг почувствовал горькую тоску. Он ведь так много понимал о Хоби́ и о своём месте в его жизни, что, казалось бы, свыкся, но каждый раз слыша «Тэ», слетающее с давно уже не целованных губ, хотелось просто бросить всё и уйти… — Сейчас в Джорджии тихо, — продолжил с виду спокойно Хосок, не обращая внимания на то, как Роше́ поник и устало присел на край кровати. — Они позаботились об этом, но дошли слухи, что в Филадельфии что-то готовится. Я не хочу, чтобы вы подвергались опасности. Ты на виду, Вико́ теперь тоже… Безопаснее их дома сейчас нет ничего, так что просто сядь в вертолёт и проведи какое-то время там, где теперь тихо, окей?.. — Всё настолько серьёзно? — сухо спросил омега, всматриваясь в лицо мужа. — Пока — да. Но я скоро решу эту проблему, и вы вернётесь домой. Роше́ больше не стал спорить. Он принимал ситуацию, усмиряя бунтующее сердце, всё отчётливей понимая, что нигде за последние годы он не чувствовал себя дома.***
Решить вопрос так быстро, как хотелось Хосоку, не удалось. Триада капитально обложила штат Пенсильвания и заявила права на судостроительные верфи. Чон Чонгук, увеличив собственную империю до размера доброй трети страны, в ближайшее время не мог оставить личные территории из-за беспокойства за мужа и детей, доверив защиту старого дома старшему брату и выделив ему часть своих бойцов из охраны. Роше́, так или иначе вовлечённый в дела семьи, с трудом, но всё же смирился с фактом того, что у родственников придётся задержаться. Он постепенно, но всё же привыкал находиться в Атланте. Роше́ впервые за семь лет замужества так долго гостил в чужом доме, и ему даже начинало немного нравиться. Фокус его восприятия медленно смещался с себя любимого, едва-едва отметившего в узком кругу своё двадцатисемилетие, к тем, кто его окружал здесь и сейчас. Огромный особняк в колониальном стиле, в котором они жили все вместе, умудряясь целыми сутками вообще не пересекаться, был прекрасен, Роше́ не стал бы кривить душой. Здесь был чудесный сад, огромная спортивная площадка, стрельбище и крытый бассейн. Всегда можно было найти себе занятие и затеряться, закрывшись в собственном одиноком мирке. Совсем недалеко, если ехать по прямой, находился неплохой торгово-развлекательный центр, что тоже радовало и чуть-чуть скрашивало одиночество. Компанию всё чаще составлял маленький ещё Викто́р, что, впрочем, не могло не радовать. Отношения с ребёнком тоже чудесным образом налаживались, и теперь омега уже не чувствовал себя «воскресным папой» и с неожиданным удовольствием ловил на себе почти влюблённый взгляд огромных карих глаз собственного сына. И в какой-то момент Роше́ начал приглядываться к тем, кто по стечению обстоятельств оказался рядом. Ведь раньше такой возможности просто-напросто не было. Это потом он понял, что сам отгораживался от семьи, прячась в работе и общении с кем угодно, лишь бы не с ними, считая, что к взаимопонимаю они всё равно никогда не придут, потому что изначально их миры пересеклись лишь чудом. Опасный мир клана Чон никак не постигался рафинированно тепличным красавцем из Марселя, в то время как с их стороны он даже при всём желании не чувствовал ничего, кроме снисходительного принятия. С Чонгуком у них отношения не то чтобы не заладились — их не было вовсе. Всё, что доставалось Роше́ от этого альфы, это скупые кивки при приветствии, если им удавалось встретиться в стенах дома или за ужином. Лишь спустя время омега понял, что это не напускное. Альфа такой со всеми, кто не его муж и его дети. Нелюдимый, недоступный, чуть грубоватый. Даже Хосок всегда начинал разговор первым, ни капли на кузена не обижаясь и принимая его закрытость, как нечто обычное и совершенно привычное, смеясь, что это возрастное. С Тэхёном было чуть проще. Старший омега участливо интересовался самочувствием, комфортом своих гостей, но буквально сразу же переключался на что-то другое и словно бы забывал, что только что вёл беседу. В целом, было яснее ясного, что Ким Тэхён — трудоголик. Пахали все, это бесспорно, но этот омега умудрялся ещё и самостоятельно, без участия пришлых нянь, воспитывать двоих сыновей-альф. И всё же Роше́ не единожды заставал Тэхёна в кабинете спящим над бумагами и одновременно прижимающим к себе маленького Намгиля. Порой приходилось звать Чонгука, который молча подхватывал своих любимых на руки и уносил в спальню, тихо ступая по мягкому ворсу ковров и боясь разбудить. Всегда кололо навязчиво в сердце омеги, когда он замечал, как чужой альфа мягко касался волос своего мужа поцелуем и шептал что-то сокровенное, баюкая в своих руках. Это было очень незнакомо и… интимно. Но до слёз желанно. Потому что где-то в глубине души, несмотря на всю его природную заносчивость и самовлюблённость, Роше́ мечтал о подобной нежности. Их любовь можно было прочувствовать на очень тонком уровне. И дело было не в том, что они демонстрировали, а в том, как это воспринималось окружающими. В этой паре было нормальным стоять в обнимку у окна тёмной гостиной и шептать что-то друг другу прямо в губы. У них нормально было соглашаться с позицией собеседника и спокойно продолжать разговор на пониженных тонах, кутаясь в уют своей вселенной и ни на кого не обращая внимания. Они выглядели идеальной любящей парой, что Роше́ однажды озвучил вслух, находясь в спальне с Хосоком, поддавшись мимолётному раздражению. И тут же получил ответ: — Ты бы понял их, если бы знал, через что им постоянно приходится проходить. Роше́ тогда даже плечом дёрнул, хмыкнув: — И через что же? У них всё есть, дом — полная чаша, чего не хватает?.. И услышал исчерпывающее: — Они каждый день, каждое грёбаное утро прощаются друг с другом и сыновьями, рискуя больше никогда не увидеться… — И добавил контрольное: — Они даже передвигаются на разных машинах и летают разными самолётами, понимая, что не могут позволить себе погибнуть вместе и оставить детей полными сиротами. Со временем ты всё поймёшь… Это стало открытием. Неприятным открытием, которое погрузило Роше́ в серую тоску, и зависти больше не осталось места. Потому что по мере осознавания того, как больно и страшно кому-то из них будет остаться одному без любимого человека, такое чувство как зависть стиралось ловкой рукой мимолётного взросления и принятия своей судьбы.***
Всё изменило и наконец расставило по своим местам одно солнечное утро, когда Тэхён, неожиданно решивший остаться дома, за завтраком предложил: — Роше́, не хотели бы вы с Вико́ составить нам с мальчишками компанию? Улыбнувшись реакции в виде вытянутого лица, омега продолжил: — Я давно не выбирался на шопинг, да и парни достают, требуя сиюминутно отвезти их в новый развлекательный комплекс… В какой-то момент Роше́ не поверил своим ушам. Странно, но за столько лет чего он только не думал о Тэхёне, но он явно не казался простым человеком. А тут обыкновенный омега приглашает другого омегу просто пошопиться?.. Впрочем, ответа Тэхёну долго ждать не пришлось, и уже через час они сели в бронированный «форд» и двинулись в сторону города. Удивительно, но омеги по-настоящему нашли общий язык, и уже в магазине нижнего белья, оставив детей на двух охранников у огромного аквариума с настоящей акулой, не стеснялись демонстрировать друг другу выбранные ими кружевные шортики и полупрозрачные ночные рубашки, надеясь сразить своих мужей наповал. Уже сидя в кофейне и глядя на то, как мило малышня носилась с аниматорами на близлежащей детской площадке, они окончательно расслабились, и Роше́ совсем не удивился, услышав спокойный голос Тэтэ́: — Каждый раз, когда ты приезжал к нам, ты был жутко напряжён, а я не знал, как сделать так, чтобы тебе стало комфортней… Роше́ не нашёлся с ответом, но Тэхён его будто бы и не ждал, потому что он продолжил: — Я не умею общаться с омегами, как ты знаешь, меня растили и воспитывали быть альфой. Мне просто повезло встретить на своём пути Чонгука… И я видел, как ты смотрел на нас, понимал, что ты хотел бы такого же с Хоби. Я боюсь, что ты разочаровался в нём… — Я просто завидовал, — выдохнул Роше́, принимая обоюдную искренность. — Просто тебе нужно было осознать тот факт, что Хосок — не Чонгук, а ты — не… — …А я — не ты. Знаешь, — Роше́ повернулся вдруг к Тэхёну всем корпусом и чуть склонил голову, — в какой-то момент мне показалось, что Хоби́ в тебя влюблён. И мне было сложно избавиться от этой навязчивой мысли. Тэтэ́ задумался сначала, затем улыбнулся, а потом и вовсе рассмеялся. Да так, что младший омега разинул рот в удивлении, ведь он ни разу не видел такого откровенного веселья на лице этого всегда сдержанного и строгого мужчины. Но Тэхён тут же успокоился и заговорщицки прошептал: — Поверь, если бы дело обстояло так, Чонгук не пустил бы своего кузена даже на порог нашего дома, смекаешь?.. Годы мрачной рефлексии были буквально стёрты одной лишь фразой. Одним солнечным днём. Одной яркой улыбкой невероятно удивительного человека, сочетавшего в себе всю силу мира и слабость одного взятого доминантного альфы. Роше́ Чон, в юности — Валентин, понял и принял одну важную для себя истину: семья — это про искренность и умение говорить, а не про то, в чём он жил и копался на протяжении последних лет. И небо вмиг стало чуть голубее, а облака — похожими на сахарную вату, возвращая в уставшую душу радость и даже чуть-чуть ребячества. Возможно потому, что он почувствовал себя не таким одиноким рядом с сильным Тэхёном, окончательно принявшим его в свою семью. Или, может, потому, что в одном из брендовых пакетов лежали очаровательные белые трусики из чудесного итальянского кружева… В конце концов, это уже будет совсем другая история. И Роше́ почему-то кажется, что история с обязательно счастливым финалом. Для всех. _________ тот самый: https://t.me/c/1806652278/1088