В глазах Бесконечности

Амай очнулась на больничной койке с перевязанным животом. Чувствовалась слабость в теле, хотя больше всего отдавалось пульсирующей болью место, где её проткнули. За большим, панорамным окном светила полная луна. Время было где-то за полночь, хотя свет в палате горел. Это была небольшая одноместная комната, напротив кровати висел плазменный телевизор, рядом стоял столик, усеянный различными цветами, плюшевыми игрушками и сладостями. Такацудзи удивилась, ведь в колледже её знали немногие. Кто же мог прислать столько подарков? Но больше всего удивило другое — напротив на небольшом диванчике расположился Годжо Сатору. Кажется, он уснул. Амай попыталась сесть удобнее, как тут же рана дала о себе знать, от боли девушка закряхтела и разбудила семпая. Увидев, что подопечная очнулась, он тут же подскочил и оказался у кровати. Его черные очки съехали на переносицу, студентка увидела обеспокоенный взгляд. Ещё не приходилось видеть Годжо таким. — Амай, Ты как? — он не знал куда деть свои руки. Хотел дотронуться до девушки, но боялся, что сделает только хуже. — Бывало и лучше, — она выдавила из себя слабую улыбку. — Думаю, выживу. — Ты здорово всех напугала, — он выдохнул. И, поставив стул рядом с кроватью, сел на него. — Сколько я была в отключке? — Всего лишь два дня. Проклятый дух оставил тебе подарочек в виде отравленного шипа. Яд сумели вывести, но он заблокировал лечебную магию. Теперь ты будешь выздоравливать самостоятельно. Думаю, эффект скоро должен пройти. — Опасный монстр оказался, — Амай ещё ни разу не попадала в госпиталь, как пациент. Но знала, что отдельные палаты выдают только магам высшего ранга. — А почему я в отдельной палате? — Я договорился, чтобы тебя сюда поместили, — загордился собой Сатору, сверкая своей улыбкой. — Те подарки тоже твоих рук дело? — взгляд синих глаз упал на стол. — Да… Тебе не нравится? — Он старался не подавать виду, но голос всё равно дрогнул. — Я не привыкла к такому вниманию, Годжо-семпай. — Те два букета, ну, которые не такие шикарные как остальные, от твоих однокурсниц, — и даже тут он не забыл упомянуть, что его подарки намного лучше, чем от остальных. Подумала Амай, мысленно закатывая глаза. — Ты неисправим, — засмеялась девушка, но тут же пожалела об этом. Бок сильно кольнул и с губ студентки сорвался болезненный стон. — Тебе лучше не смеяться и меньше двигаться. — Я уже поняла, — недовольно цокнула языком. — Я хочу спросить… Экзамен, я его провалила, да? — Почему ты так решила? — Я же не прикончила проклятие. Оно вырубило меня. Я дважды допустила ошибку, повернувшись спиной к врагу и не проверив жив он или мёртв. — Да, ты права, — сердце Амай ёкнуло. Неужели, он сейчас подтвердит провал? — К врагу спиной оборачиваться нельзя никогда. И тебе надо это хорошенько запомнить. Если меня не будет рядом, то кто тебя защитит? — Ты что, собираешься быть рядом со мной всю свою жизнь? — съехидничала девушка. — Конечно! Я же сильнейший! — Сатору засмеялся. Такацудзи тоже захотелось, но она сдержала себя, помня о том, что потом будет больно. — А если серьезно. Скажи, мне присвоили ранг? — Я не должен тебе это говорить, — сказал Сатору, подложив руку под подбородок. — Сама узнаешь, когда выздоровеешь. — Годжо-семпай, — Амай потянулась к его руке, взяв его за запястье, попыталась выдавить что-то наподобие щенячьих глазок. — Ну пожа-а-луйста! Неужели вы откажете раненой в бою шаманке? Я что, мало натерпелась от того проклятия? — Вообще-то щенячьи глазки — это мой прием, — маг нежно сжал ладонь девушки в своей, а второй рукой убрал прядь её волос за ушко. По телу Амай пошли мурашки. — И вообще, тебе лучше сейчас поспать. — Я только проснулась! — как на зло она не смогла подавить внезапный зевок. Почувствовала слабость в теле и признала, что Годжо был прав. Сейчас надо отдохнуть. Но любопытство оказалось сильнее. — Я не усну, пока не узнаю какой у меня ранг. — А ты упрямая, да? Ладно, я тебе скажу. Но это лишь предварительное решение, которое все ещё обсуждают. Так что, если услышишь от своего сенсея другое, меня не обвиняй. — Клянусь! — Тебе хотят присвоить второй ранг, хотя я советовал первый — ответил Годжо. — Второй? — Такацудзи задумалась. Учитывая то, что она сейчас находится на втором курсе, это неплохой результат. Но, конечно же, хотелось и первый. Впрочем, она не гналась за рангами, потому что знала, что они не имеют особого значения. — А что сказала Мэй Мэй о моих способностях? — Тебя волнует чьё-то мнение кроме моего? — Конечно! — Она считает, что ты не очень внимательна, именно Мэй рекомендовала присвоить тебе второй ранг. — Наверное, она права — девушка вздохнула. — Не думай об этом. Лучше поспи, — отпустив руку, Годжо встал со стула. Он собирался уходить, но Амай совсем не хотела сейчас отпускать его. — Ты уже уходишь? — спросила она жалобным голосом. — Хочешь, чтобы я остался? — Я… Я не знаю, — девушка не смогла прямо ответить на его вопрос. Хотя сейчас был хороший момент, чтобы спросить его о том поцелуе, но было страшно. Амай боялась, что он скажет что-то такое, от чего потом ей станет очень больно. У девушки не было особого выбора. Или спросить о поцелуе, или молчать и мучиться от этого ещё сильнее. Амай выбрала третий вариант. — А как же поцелуй на ночь? — И сказку почитать? — пошутил Сатору. Он приблизился к студентке, уже наклонился, чтобы поцеловать, её глаза прикрылись в томительном ожидании. И он поцеловал, но в лоб. «Что это было?! Мне что, пять лет???» Амай не растерялась, схватив шамана за белую рубашку, притянула его к себе ближе и поцеловала уже в губы. И хотя рана вновь заныла от резких движений, она стерпела боль. Его губы были теплые и сладкие, со вкусом карамели. Кажется, он уже успел съесть что-то из подарков на столе. От этого поцелуй казался ещё приятнее. Он взял лицо Амай в свои ладони, поддаваясь поцелую и продолжая оставлять следы на её щеках. От удовольствия девушка прикрыла глаза, не в силах больше сопротивляться своему желанию. Она продолжала держать его за рубашку, когда он стал покрывать шею горячими поцелуями. Дыхание участилось, а сердце готово было выпрыгнуть из груди. Сатору вернулся к губам Амай, очень нежно прикоснулся к ним, будто боясь сделать что-то не так, ведь она всё ещё ранена. Девушке казалось, что этот поцелуй никогда не закончится, она не хотела отпускать его, но всё же он отстранился. Убрав руку студентки от своей рубашки, Годжо выпрямился. Тяжёлое молчание повисло в воздухе, девушка покраснела и не знала, что сказать. Он опередил её: — Извини, — его взгляд метался по всей комнате. — Я не должен был. От неожиданности синие глаза Такацудзи широко распахнулись. — О чем ты говоришь?! — О поцелуе. Это неправильно, — его глаза наконец встретились с её. — Это был всего лишь случайный порыв. Ничего такого не думай. — В смысле? — Амай не понимала вообще ничего, руки сжали простынь. — А в архиве тоже был временный порыв? Сатору, что между нами происходит? — Впервые за все время девушка назвала его по имени. — Мы — шаманы. Мы не должны поддаваться чувствам. А любовь, это самое сильное проклятие, — возможно он и был прав, но Такацудзи не хотела слышать его доводы, какими бы логичными те не были. — Скажи это своим родителям, Годжо, — она скрестила руки на груди. Его родители были шаманами, да и многие другие часто вступали в отношения и образовывали семьи. Что уж говорить о кланах. Всё было повязано, и Амай не верила, что все это лишь для продолжения сильного рода и передачи магических генов. — Я не создан для отношений, — он виновато пожал плечами. — Всё это не для меня. И я не хочу портить нашу с тобой дружбу беспорядочной связью. Рано или поздно это закончится. Давай сделаем вид, что ничего не было? — Ты шутишь что-ли? Ты поцеловал меня первым в архиве. А теперь говоришь, чтобы я все забыла? — удивлению и ярости не было предела. Годжо не ответил. — Я не хочу тебя видеть, Сатору Годжо. Уходи. Сатору не нужно было повторять дважды, он ушёл. Амай, уткнувшись лицом в подушку, проплакала всю ночь. Её чувства к Сатору оказались настоящими, она не думала, что так сильно влюбится в него. А он просто использовал девушку, как… как какую-то игрушку! Она злилась на него, на себя и на весь мир. Утром к ней зашли Иноуэ и Риза, они увидели заплаканные глаза подруги, но ничего не спросили, потому что решили, что та плакала от физической боли. Девушка не осмелилась рассказать подругам о том, что случилось. Если расскажет, в их глазах Сатору Годжо окажется не таким веселым и прекрасным парнем, как они о нём грезят. Такацудзи хоть и была зла на него, но не хотела портить репутацию сильнейшего.