***
Пришла в себя девушка лишь тогда, когда на неё брызнули водой. Всё ещё дезориентированная, она посмотрела по сторонам затуманенным взглядом. Эва сидела на холодном полу в какой-то полутёмной комнатке, которую освещал один факел. Ничего из предметов мебели не было, а прямо перед её глазами были две светлые ноги. Через силу подняв голову и поморщившись от боли в затылке, она посмотрела на эпистата. — Сильно приложилась? — Нет, — соврала Эва. Боль была ужасной, а голова в месте удара горячо пульсировала. — Попей воды и приходи в себя. Когда я вернусь, мы поговорим, — грозным тоном бросил он на прощание, а потом за ним захлопнулась дверь. Эва осталась сидеть на холодном полу. Только сейчас она осторожно приложила руку к затылку. Раны там не было, но вот ушиб, похоже, был серьёзный. — Исфет, — прошипела от боли она. Эпистат не успел её увидеть, тут же посадил под стражу. Значит ли это, что он знает, кто она, и её ждёт допрос и казнь? И Ливия тоже, раз прикрывал шезму? «Тебе бы о себе подумать, а ты всё о нём!» — кричала та часть сознания, которая помнила, что она в первую очередь шезму. Однако другая часть сознания, которая всё ещё верила Ливию и тепло лю… относилась к нему, вселяла в Эву тяжелые раздумья о судьбе лекаря. Дальше Эвтида не помнила, что происходило, потому что головная боль стала такой невыносимой, что единственным способом справиться с ней было бы впадение в небытие. Поэтому Эва легла на камни, но так, чтобы место ушиба соприкасалось с холодным полом. Было жёстко, а от того немного больно, но камни, охлаждающие своей прохладой пульсирующую кожу, делали боль не такой невыносимой. Прикрыв глаза, Эва задремала. Проснулась она от какого-то шума и смутно знакомого голоса. — Эва? — спросил кто-то у дверей, а потом подбежал к ней и склонился над девушкой. — Пришёл допрашивать? — ядовито выплюнула она, садясь и презрительно глядя на Убэйда. — Что? Да я только узнал, что тебя сюда притащили! Что произошло?! — Откуда мне знать? У эпистата своего спроси, увидел меня и тут же велел сюда доставить, — морщась, произнесла она, а потом прищурилась: — Раз ты не знаешь, из-за чего я здесь, как тогда вообще узнал, что я здесь? — Никак! Пришёл держать пост, но увидел лишь одного стражника у дверей и спросил, почему так мало, обычно же два. Мне и сказали, что тут девушка одна находится, потому и один стражник. А я решил из любопытства посмотреть, кого они схватили. Но, право, не думал тебя увидеть! «Один стражник вместо привычных двух, значит эпистат знает, что не сбегу. Или не сильно боится побега… Может, всё-таки не знает, что я шезму?» — подумала, закусив губу, Эвтида. — Я помогу тебе отсюда выбраться, Эва, но только если расскажешь, что натворила. — Да нечего мне рассказывать. Я сразу после того, как с тобой попрощалась, пошла работать, но по пути мне встретился эпистат. — И о чём вы говорили? — Да ни о чём! Он у вас вообще не сторонник разговоров, сразу в темницу, — фыркнула она и случайно резко мотнула головой, от чего чуть унявшаяся боль разгорелась с новой силой, вынуждая Эвтиду прикрыть глаза. Убэйд весело закивал: — Да-да, он вообще странный какой-то, как с прибабахом! Будто его чем-то в детстве приложили! Я разделяю твою нелюбовь к нему. — Он же тебе главный? — скептически заметила она. — Ну и? Не говори мне, что ты своего наставника боготворила. — Не скажу. — Ну вот же, вот! — будто получив долгожданное подтверждение своих слов, резво проговорил Убэйд и радостно затыкал рукой в сторону Эвтиды. — Да и потом, красавица с похожей судьбой импонирует мне больше, чем тиран охотник, помешанный на шезму. Похожей судьбой. Насколько можно было считать их судьбы похожими? Да, у обоих было тяжёлое детство, но он не занимался противозаконной деятельностью. Всё равно, что равнять мышь и змею лишь потому, что оба росли в одном оазисе. В любом случае, змея легко убивала мышь. Тяжело вздохнув, Эвтида отвела взгляд. Юноша же продолжил смотреть на её лицо, будто ища в нём что-то. — Ладно, Эва, я позже зайду, проведаю тебя, а то моё отсутствие на посту заметят, — разогнувшись, сказал он и, кивнув ей на прощание, покинул комнату. Думать о мотивах Убэйда не хотелось, да и не получилось бы, голова слишком болела, поэтому Эвтида снова осторожно легла на пол и снова задремала. Когда она очнулась сказать было сложно. Может, это было через час, может, через пять. А, может, вообще на следующий день. Время суток определить здесь было невозможно. Всё тело ныло от столь неудобной «постели», а в животе от пустоты было почти что больно. Проведя ещё несколько часов в сознании, облокотившись спиной на холодную стену, девушка вдруг вздрогнула от внезапно открывшейся двери. Зашёл слуга и принёс поднос с едой. Но от вида пищи Эве стало только хуже. Она знала, что надо преодолеть это чувство тошноты и съесть что-то небольшое, чтобы появилось чувство голода и желудок с непривычки не избавился бы от еды. Но заставить себя сделать это она не могла, поэтому продолжала сидеть, обхватив колени руками и уткнув голову в них. Спустя ещё какое-то количество времени открылась дверь, и на пороге показался какой-то стражник. — Выходи, — сказал он ей и жестом приказал встать. Эва, точно в гипнозе, встала и поплелась за ним. Она сейчас чувствовала себя так скверно, что собственная судьба никак не волновала. Эвтида смирилась бы со всем, даже со смертью, настолько истощена этой темницей она была. Сейчас же стражник вёл её по каким-то безлюдным узким коридорам и лестницам. Наконец девушка увидела знакомые двери впереди. Это были покои жены фараона. В пульсирующей от боли голове возник только один вопрос: «Почему её привели именно сюда?» Впереди она увидела слуг госпожи, среди которых был и тот, что принёс ей поднос с едой. — Иди вперёд сама, — кинул ей охотник, а затем развернулся и ушёл. Немного пошатываясь, Эва подошла к слугам, которые тут же окружили её и стали расспрашивать, из-за чего поднялся гул, ещё больше давящий на виски и затылок. — Бедняжка, что с тобой приключилось? — Есть, наверное, хочешь? — Что с твоим лицом! Ты будто ходячий труп! Наконец какая-то девушка с кудрявыми тёмными волосами и одетая богаче всех, подняла руку и жестом призвала всех к молчанию. Эва уже видела её, когда притворялась лекарем в покоях госпожи. Тогда эта служанка не сразу вышла ещё. — Идите все спать, — спокойно, но властно, сказала она. Только сейчас Эвтида заметила, что была ночь. Значит, она провела в темнице сутки. Интересно, за это время Ливий её так и не искал? А почему не пришёл Убэйд, как обещал? — Сильно устала? — обратилась вдруг к ней девушка. — Вы… — пересохший язык не слушался её. — Вы можете объяснить, почему меня сюда привели? — Конечно, голубка. Видишь ли, один из слуг, который носил тебе еду, рассказал мне, что лекаря госпожи держат в темнице. — Лекаря госпожи?.. — Да, ты же помогала нашей госпоже от хвори вылечиться, а он решил, что ты её личный лекарь. Видимо, запомнил тебя тогда. Ну и наш с ним разговор госпожа услышала. Начала расспрашивать, а потом приказала вызволить тебя. Подробностей не знаю, она сама завтра всё расскажет. — Завтра?.. Я не вернусь в темницу? — Голубка! Ну какая темница, ты же на ногах еле стоишь! — она заботливо придержала за плечи Эву. — Я провожу тебя в твои новые покои, они тут, рядом. — Мне дали новые покои?.. — Да, в части женского гарема, поближе к госпоже, так положено. Идём, — придерживая Эву за плечи, девушка повела её куда-то вдоль по коридору. — Я, кстати, Анат. — А я Эвтида.***
В темноте Эва толком не успела разглядеть свою новую комнату. Единственное, что она успела заметить, так это то, что все её сундуки и вещи были тут. Завалившись на кровать, она так и заснула. Прямо в сандалиях. Утро Эвтида встретила с ужасной болью в голове и желудке. К счастью, на кушетке рядом с кроватью стояло блюдо с фруктами, а рядом с ним лежали лепёшки. Эва тут же накинулась на еду, и это было самым вкусным, что она когда-либо ела в жизни. Жадно уметая всё и сразу, она чуть не подавилась, когда в дверь учтиво постучали. — Эвтида, ты заставляешь себя ждать, будто сама тут госпожой являешься, — усмехнулась гостья, которой оказалась Анат. Сейчас Эва смогла как следует рассмотреть девушку, что была необычайно красиво. Кудрявые волосы, смуглая кожа, карие глаза. Одежды на ней были закрытые, прикрывающие всё тело, кроме рук, что являлось редкостью для молодых девушек во дворце. Ко всему прочему, она кого-то напоминала, но вот кого именно Эвтида понять не могла. — Проголодалась. Уверенно зайдя внутрь, Анат тихонько прикрыла за собой дверь и обвела глазами комнату, будто оценивая. Затем с довольством в глазах спросила: — Как спалось? Готова поспорить, что после темницы просто прекрасно. — И ты окажешься права, — запихивая в рот последний финик, пробубнила Эва. — Я пришла не только проведать тебя, но и рассказать о твоих новых обязанностях, — она сложила руки замком перед собой. — Отныне ты служишь госпоже, будешь её личным лекарем. Ты можешь продолжать учиться, но должна быть всегда в зоне досягаемости, если госпоже что-то понадобится. Переоденься и иди к ней, она тебя ожидает, — девушка окинула каким-то сочувствующим взглядом Эву, а потом спросила: — Вопросы есть? — Только один. Как зовут госпожу? — Хатшепсут.***
— Садись, — жена фараона указала Эве на кушетку, на которой сама лежала тогда, когда Эва её в прошлый раз посещала. Сейчас же госпожа расположилась на кровати, полусидя. Видимо, недавно проснулась. Но даже так она выглядела роскошно. В этот раз госпожа не была полураздета, хотя ткани на её теле всё ещё были почти прозрачные. По пояс её укрывала простыня, на которую она властно положила руки. Волосы же её были по плечи, черные, как обсидиан, с густой чёлкой. — Госпожа, мне сказали, что я теперь ваш личный лекарь… — начала говорить Эва, неловко присев на кушетку, но смело взглянув на госпожу. — Но я не очень понимаю… — Тш, — Хатшепсут подняла изящную ладонь, — Я не буду расспрашивать, почему и из-за чего ты оказалась в темнице, надеюсь только, что ты никого не убила. — Не убила, госпожа. — Замечательно. Остальное меня мало волнует. Ты можешь хранить свои тайны сколько угодно, они есть у каждой из нас. И меня они интересовать не будут до тех пор, пока ты будешь мне предана. Верность — единственное, что меня волнует. Ты уже однажды помогла мне, сохранив мою тайну, поэтому я думаю, что могу на тебя положиться. Так ведь, Эвтида? — Да, госпожа, — заверила её девушка. — Но можно узнать, как вы узнали, где я? — Мой слуга носил тебе еду и узнал тебя. Он ещё решил, что ты мой личный лекарь, а я, услышав это, подумала, какая хорошая идея. Иметь своего личного лекаря, тем более девушку, это настоящая удача. А если ещё и преданную и находчивую. Эва еле сдержалась, чтобы не улыбнуться во всю ширь от такого количества лестных слов. И сейчас ей было всё равно, что она даже не лекарь, что она будет выполнять ту работу, в которой ничего не смыслит. Один тот факт, что она оказалась под крылом такой знатной женщины, да ещё и на официальной должности во дворце, отлично успокаивал. И ещё больше успокаивало то, что тут её не достанет эпистат, а ради такого она была готова на всё. С каким-то облегчением на душе, Эвтида покинула покои Хатшепсут. Но радоваться было рано. Эву всё-таки нашли и в гареме, когда всё тот же слуга, что и спас её, назвав личным лекарем госпожи, пришёл и сказал, что её хочет видеть верховный эпистат. Делать было нечего, надо было идти. Благо теперь Эвтида чувствовала себя хоть капельку защищённой. Ей почему-то казалось, что теперь жена фараона не даст её в обиду, ведь Эва ей выгодна. Спустя шесть минут пути слуга указал девушке на одну из дверей в казарме, а затем удалился. Девушка глубоко вдохнула, мало ли это был её последний вдох, и постучалась. — Входи, — послышался низкий голос, от которого привычно свело всё. — Здравствуй, эпистат, — сухо произнесла Эвтида, когда зашла внутрь. Она тут же обвела взглядом помещение. Это оказались личные покои эпистата, а не кабинет, как она ожидала. В ноздри тут же ударило спёртым воздухом с примесями масел. Его покои были довольно скромны, но верховному эпистату этого, видимо, хватало. Вдалеке стояла большая кровать с полупрозрачными балдахинами, а рядом с ней был выход на балкон. Посередине комнаты, а не у стены, как у Ливия, стоял массивный деревянный стол. Кушеток и лож для отдыха в его комнате не было. Почему он привёл её именно сюда? Неужели другого места для общения с ней не нашлось? Хотя в своих покоях он вряд ли будет её пытать, что уже радовало. «Ты не видела его балкона, может, там он и калечит людей, а то и убивает», — осадил её внутренний скептик. — Чего замерла? Подойди, — сухо произнёс он. Амен встал в середине комнаты, возле стола, уперев руки в бёдра и хмуро глянув на девушку. «Исфет, он уже знает, что я шезму? Нет, тогда бы, скорее всего, мы бы не тут говорили» — пытаясь держаться смело, Эва подошла к Амену и сделала недовольное лицо. — Значит, сбежала… — Я не сбегала. — Чем же ты так угодила госпоже, что она тебя из темницы сразу себе в личные слуги переместила? — гадко усмехнулся он, но Эва проигнорировала этот выпад. Интересно было другое, эпистат, похоже, не знал, что она не просто слуга, а личный лекарь госпожи теперь. — Не могу знать. — Ты, Эвтида, подойди, вот о чём мне сейчас поведаешь, — он приблизился к столу, взял кувшин и налил в чашу воды, медленно её отпивая. Вот он, эпистат, мучает даже тогда, когда молчит и ничего не делает. Мучает этим томительным ожиданием, неизвестностью. Эва наблюдала за его действиями, готовая в тот момент уничтожить его. Но тому будто нравилось это. Он медленно пил, а потом с грохотом поставил чашу на стол и размашисто вытер рот ладонью. — Ты меня не слышишь? — нахмурился Амен, когда девушка продолжила стоять на своём месте. Очень не хотелось подходить к нему. Эва уже успела отвыкнуть от того вечного чувства страха, которое не покидало её в Фивах. Успела забыть тот ужас, который вызывал в ней этот человек. Обречённо вздохнув, она сделала два небольших шага в его сторону, но эпистату этого хватило. — Известно ли тебе о произошедшем в Фивах? — Откуда же? — пытаясь скрыть свою осведомлённость, произнесла девушка. — Ты жить хочешь? — вдруг повысил голос Амен. — К-конечно, — немного удивлённая вопросом, запнулась она. — Тогда отвечай на все прямо, не юли. Замечу, что обхитрить пытаешься — пойдёшь на корм аллигаторам, и никакая госпожа тебя не спасёт. Уяснила? — Да. — Отлично. Связывалась ли ты с кем-нибудь после того, как покинула Фивы? — С кем, например? — Отвечай! — рявкнул эпистат. — Господин, — чуть улыбнувшись, наверное, от стресса, сказала она, — мне будет проще отвечать прямо, если вопросы твои будут прямыми. — С наставником своим и Рэймссом, — сквозь зубы прогремел Амен. — Нет. «Если про них спросил, значит, слухи правдивы… Реммао и Рэймсс сбежали из поселения… Исфет, теперь эпистат точно всё поймёт… Надо было и мне бежать…» — тревожные мысли прервал голос Амена. — Как долго Реммао был твоим наставником? «Почему он спросил? Он не знает?» — вдруг удивилась Эва, а потом решила, что это хороший шанс отвести хотя бы на чуть-чуть подозрения и прикинуться дурочкой. — Месяц. — Ты училась в Гермополе месяц? — гадко выгнув бровь и опустив голову, подозрительно посмотрел на неё Амен. — Нет. Просто Реммао заменял моего предыдущего наставника. Я начинала обучение письму у Кэ… — она чуть не выдала имя наставника Ливия, но оно было первым, что пришло на ум, — Кэйбла, а потом его заменили Реммао, но на время. «Исфет, не будет же он проверять это. Слишком много возни, ради такой мелкой сошки, как я. Но враньё моё вроде выглядело правдоподобно», — успокоила себя Эва. — Вот как… — он задумался и отвёл глаза, но гладить эфес клинка не прекратил. — А я думал, ты его любимая ученица. — Нет, любимых у него не было, да и меня он хорошо не знал. Всё время ругал, что пишу, как курица лапой, а сам толком и не учил. «Ладно, Реммао сам же говорил мне, что мы больше не наставник и ученица друг другу. Буду следовать его же заветам», — так подсознание пыталось унять проснувшуюся совесть, которая начала грызть Эву за то, что она подставляет наставника. — Как это, толком не учил? — Да, — она отмахнулась, да так натурально, что со стороны и сказать, что Эвтида врёт, было сложно, — давал задание и уходил. А приходя, не проверял почти папирусы, сразу отпускал идти. — А Рэймсс и Дия были с тобой у этого… Кэй… — Кэйбла, — поправила его Эва. — Нет, они обучались у Реммао. — И писали лучше тебя, — усмехнулся Амен. — Может, это ты необучаемая? Девушка нахмурилась и скрестила руки на груди. — Раз начал надо мной подшучивать, то значит я могу идти? — Мне не до шуток, Эвтида, — он стал медленно приближаться к ней. Эва лишь гордо подняла голову, показывая, что она его не боится и скрывать ей нечего. — Ты скоро пригодишься мне, а пока можешь идти. Эва тут же покинула его покои и наконец вдохнула полной грудью. В одном помещении с эпистатом ей казалось, что весь кислород куда-то пропадал, либо на неё так действовала тревога. За последние дни она стала слишком часто бывать с охотниками. По острию лезвия не то что ходит, а гуляет. Медленно продвигаясь вдоль колонн, она вдруг почувствовала острое желание обернуться.***
— Пойду писать, — быстро кинула Эва и тут же вылетела из его кабинета, громко захлопнув дверь. После того, как Эва покинула его кабинет, отправившись «писать», Ливий сел в кресло и задумался. Чувство вины из-за того, что он ей так и не рассказал о приезде эпистата разъедало его, но ещё больше давил страх за Эвтиду. Мужчина всё пытался прикинуть, как ей помочь-то теперь? Вероятность, что Амен приехал из-за неё, не велика, но всё же есть. Протаскавшись остаток дня с учениками и Кэнти, Ливий вернулся к себе. Заснуть всё никак не получалось, мысли об Эвтиде его не отпускали. На следующий день он решил купить ей что-нибудь в качестве извинений и помириться. Пробираясь сквозь толпу людей, он чуть не упал на один из прилавков. — Господин, вы не ушиблись? — тут же подскочила к нему торговка. — Всё нормально, — он отдёрнул руку, а сам уставился на её товар. Там лежали всевозможные украшения, с переливающимися на солнце камнями. Проведя пальцами по некоторым из них, он взял в руку кольцо и спросил: — Это обсидиан? — Да, господин. — Я беру его. — Оно стоит… — начала было торговка, но мужчина перебил её. — Мне всё равно сколько. Взяв в руку кольцо, мужчина направился назад ко дворцу, но тут его взгляд уцепился за знакомый силуэт. Это она, он знал наверняка. Расталкивая всех на своём пути, Ливий направился к девушке, которая поспешно удалялась. Свернув на одну из улочек, он потерял Эву из виду и стал растерянно озираться по сторонам, а потом обомлел, выронив кольцо из рук. Вдалеке стояла Эвтида, он не обознался, но разговаривала она с тем молодым охотником, с которым они ехали из Фив. «Что ему надо? Эпистат приставил к ней охотника, чтобы следил за ней?» — пронеслось в его голове, а потом лекарь увидел, как оба смеются. Они будто абсолютно спокойно общаются, не похоже, что он её охраняет. Неужели дружбу водят? Тут вдруг охотник повернул голову в сторону Ливия, встречаясь с его недовольным лицом, и усмехнулся. «Смейся, смейся, гад, посмотрим, как ты завтра себя чувствовать будешь», — усмехнулся ему в ответ Ливий и поспешил удалиться, совершенно забыв про кольцо, которое так и осталось лежать где-то в узком переулке Мемфиса.***
После увиденного на базаре лекарю сложно было сконцентрироваться на работе. Он то и дело возвращался в своих мыслях к тому эпизоду, что никак не хотел покидать его голову. Эва стоит рядом с охотником и улыбается. Совсем бдительность потеряла?! Ближе к вечеру он всё-таки дошёл до покоев Эвы, чтобы поговорить, но та не отвечала. Решив, что она специально игнорирует его или, может, хочет побыть одна, он ушёл. На следующее утро у него появилась сильная головная боль, давящая, в основном, на затылок. Ливий разминал кожу сзади как мог, пил обезболивающие отвары, но это не помогало, поэтому весь день он провёл в кровати. Не было сил идти к Эве, но на душе у мужчины было неспокойно. Непонятная тревога за девушку, объяснить которую он толком не мог, никак не отпускала. Как не отпускала и головная боль. Когда на следующий день он снова с самого раннего утра пришёл к её покоям, то, увидев открытые двери, замер. Сделав два неуверенных шага вперёд, Ливий снова остановился, а потом резко вошёл внутрь. Вещей Эвтиды там не было. Решив на мгновение, что он перепутал комнаты или этажи, лекарь вышел, огляделся. Нет, всё правильно. У него спёрло дыхание, а сердце упало куда-то вниз. «Убили. Казнили», — в голове тут же стали проноситься самые ужасные варианты. Надо было срочно найти кого-то, у кого можно было узнать, что с ней произошло. — Стой! — грубо схватил лекарь какого-то слугу, который хотел зайти в бывшие покои Эвтиды. — Где хозяйка этой комнаты?! — Переселили, — боязно ответил молодой мальчик и весь сжался от испуга. Ливий, заметив это, отпустил руку и оценивающе посмотрел на место, за которое схватил слугу. Нет, синяк не останется. — Куда? — Не могу знать… — тихо проговорил мальчик, а потом Ливий махнул ему, чтобы уходил, и тот выбежал. Переселили… Можно ли было доверять словам этого мальчишки? Или избавились по-тихому от черномага, а сами сказали, что переселили. По-тихому… Никто не будет избавляться от черномагов по-тихому, устроят казнь, показуху. Хотя нет… Во дворце никому эта огласка не нужна, а то придётся признать, что сам эпистат всё это время ошибался, как скажется это на его репутации? А ведь одна его репутация в страх черномагов вгоняет. Да и потом, что сделает фараон с ними всеми, когда узнает, что к его любимой жене вместо лекаря ходила шезму? Такие мысли возродили успевшую уняться тревогу, и Ливий снова стал искать хоть кого-нибудь, кто мог бы прояснить ситуацию. «Зевс, молю тебя, пусть она будет хотя бы жива, а с остальным разберёмся», — взмолился он. Ливий уже был готов нарушить все запреты и начать изведывать всю часть гарема, лишь бы найти Эву. Вероятно, так бы он и поступил, если бы его не окликнул Кэнти. — Ливий, там одному из охотников эпистатского отряда не здоровится, не мог бы ты сходить и проверить, не хворь ли? Тяжело вздохнув, Ливий поплёлся в сторону казармы. Заболевшим охотником оказался Убэйд, но причиной его недомогания была далеко не хворь. Поверхностно осмотрев юношу, лекарь заключил, что тому требуются промывания кишечника и желудка для скорейшего выздоровления. Закончив с ним, Ливий, будто в прострации, плёлся по бесконечным крытым колоннадам, среди которых находились комнаты охотников и меджаев, а потом вдруг остановился, вглядываясь вдаль. — Не может быть… — от удивления вслух сказал он. Либо это было неслыханное везение, либо у мужчины начались галлюцинации, но вдалеке из одной из комнат вышла Эвтида. Ливий не хотел кричать ей, чтобы не привлекать лишнего внимания, поэтому быстрым шагом направился за ней. Когда он почти нагнал её, девушка вдруг обернулась, а в следующий миг решительно обняла его, повиснув на шее мужчины. Ливий тоже крепко обхватил руками спину Эвы, делая глубокий вдох и вдыхая такой родной запах. — Не здесь, милая госпожа, не здесь, — на выдохе прошептал он ей и отстранился. — Пошли. Мужчина внимательно огляделся по сторонам, а потом потянул её за собой, взяв за руку. Он держал её так крепко, будто боялся, что если отпустит, то она снова пропадёт. Когда они оказались на нейтральной территории дворца, Эва хотела было остановиться, но мужчина потащил её дальше, к своим покоям. Лишь только затолкнув её в них, он наконец заговорил: — Где ты была?! — Я… — Я везде тебя искал! — не дал ей договорить лекарь, а потом снова подошёл и единым порывом притянул её к себе. — Я уже успел надумать самое худшее! — Давай сядем, я расскажу, — указав рукой на кушетку, дрожащим от радости голосом, сказала Эвтида. После своего долгого рассказа, во время которого Ливий успел и поругаться на неё, и попереживать, и поохать, она выдохнула: — И всё. — Боги! Тебя ни на секунду оставить одну нельзя! — облизнув пересохшие губы, заключил лекарь. — Но с госпожой тебе несказанно повезло, меня очень успокаивает тот факт, что ты больше не будешь таскаться по этой небезопасной части дворца. — А в гаремной безопаснее? — усмехнулась девушка. — Даже со всеми интригами — да. — Я в интригах участвовать не собираюсь, — закатила глаза Эва, а Ливий всё не мог наглядеться на неё. Подумать только, он ведь мог потерять её. — Ты чего? — спросила вдруг Эвтида. — Соскучился. Неужели ты нет? — Я… там в темнице я думала, что потеряю тебя. И мне стало так больно и грустно… — Милая, — он нежно дотронулся до её щеки, — я же обещал тебе, что никогда не покину тебя, забыла? — Я… почему ты не рассказал мне, что эпистат едет, раз знал? — Я не успел. Ты бы знала, как я хотел, но, прости меня, я не успел. Это так глупо… Я сделал всё, чтобы ты отправилась подальше из Фив, но… — Что? — чуть отстранилась Эвтида и заглянула в его глаза. — Сделал всё, чтобы я отправилась подальше из Фив?.. — Ará, мне пришлось уговорить Амена отправить тебя моим писарем в Мемфис. — Ты уговорил его? — глаза Эвы забегали из стороны в сторону. — Но почему? — Потому что я побоялся, что он начнёт тебя подозревать. Распахнутыми и такими наивными сейчас глазами посмотрела на него Эвтида и произнесла: — Спасибо. Лекарь улыбнулся и снова погладил большим пальцем её кожу, а затем обнял, прижимая девушку к себе. Так они и сидели какое-то время. — Ливий… — вдруг начала она осторожно. — Можно тебя кое о чём попросить… — она отстранилась и посмотрела на него. — Конечно, всё, что угодно. — Расскажи о себе… о своей жизни. — Хорошо, — он тяжело вздохнул и перевёл взгляд прямо. — Я даже не знаю, с чего начать… — Начни с детства, — шепнула Эва. — Детства, — горько усмехнулся Ливий, — Рос я в богатой семье, так что жили мы хорошо. Отец мой был уважаемым человеком, тоже лекарем, а мама… мама была самой красивой женщиной в полисе. Ещё у меня была се… — он вдруг запнулся, а потом договорил, не отрывая взгляда от пола: — сестрёнка. Она была младше меня на несколько лет, Медея звали. — С ней что-то произошло? — заметив его замешательство, шёпотом спросила Эва. — Она погибла, — так же шёпотом ответил Ливий. — на неё напали звери. Какие именно — не знаю, но я нашёл её у дома, истекающую кровью и с глубокими ранами на животе. Обезображенное тело без сознания… Умей я оказывать первую помощь и перевязывать раны, может быть, спас бы её. Но я не умел. Всё, что я мог — отнести её в дом и ждать отца. Тот пришёл, перевязал, но через несколько дней сестрёнки не стало… — Ты не виноват, ты же был ребёнком… Эва молча накрыла своей рукой руку Ливия, а тот вдруг печально улыбнулся. — Это благодаря ей я умею выводить такие ровные стрелки, кстати. Ты как-то интересовалась, где я научился. Эва тихо хмыкнула, но продолжила молчать. Тогда Ливий снова нарушил тишину. — Я отчасти потому и стал лекарем, потому что не пережил бы ещё одной смерти по своей вине. Хочу всегда быть в состоянии помочь человеку, особенно тому, ради которого, не моргнув, отдал бы свою жизнь. — Так значит, я потеряла брата, а ты сестру? — тихо шепнула девушка. Он вдруг перевёл взгляд на Эву и ещё раз провёл большим пальцем по её челюсти. — Да. — А у тебя была возможность попрощаться с сестрёнкой? — Была. Но сложно прощаться с тем, с кем никогда не хотел бы прощаться. Не знаешь, что сказать, потому что любые слова будут бессмысленны. Однако, как оказалось, любовь сильнее смерти, она живёт и после того, как человека не стало… — И что было потом?.. — Ничего. Мы продолжили жить, хотя, конечно, смерть сестрёнки сильно сказалась на родителях. Она была лучиком солнца, что вечно освещал наш дом, а когда её не стало, этим лучиком пришлось стать мне. Оба снова замолчали. И в этой тишине было хорошо. Не было неловкости, которую хотелось бы забить пустыми разговорами. — Знаешь, — спустя пять минут почти шёпотом начала Эва, — а моя мать меня ненавидела. — Как она посмела? — Она считала, что я мешаю им с отчимом. А он… он ко мне приставал… Вечно называл «его девочкой» и трогал… Однажды попытался, — Эва закрыла лицо руками, — раздеть меня и… а я… я начала бороться и тогда случайно задела факел рукой… и наш дом сгорел вместе с отчимом… мать… меня возненавидела… Тут Ливий крепко обнял Эвтиду, прижав к себе и убаюкивая. — Тш-ш, милая, успокойся, это в прошлом, — он продолжал её покачивать, — больше тебя никто никогда не обидит, я не позволю. Мужчина почувствовал, как его торс становится мокрым от её слёз. Пусть поплачет, не надо держать это в себе. — Я не дам тебя в обиду, — поцеловав её в макушку, прошептал Ливий. — А я тебя, — шмыгнув носом, пробурчала ему в ключицы Эва.