Окно в счастье

За чем-то в жизни мы все гонимся, чего-то остерегаемся, за что-то готовы биться, а чего-то избегаем, как неприятного запаха сигарет. Чего-то действительно боимся, что аж дыхание становится немыслимым усилием, а что-то тщетно ищем, залезая во все щели. За что-то цепляемся, а что-то держим около сердца, дабы сохранить. Все люди разные, поэтому счастье может быть каждым из этих пунктов, иногда даже одновременно. Киришиме удалось повидать многое, как и формы принятия счастья, ведь его "счастьем" считался человек, которого можно любить, бояться, а порой и ненавидеть одновременно. Удивительно, это привлекает, а не отталкивает. Будто мотылëк, чьи крылья успели знатно истрепаться, но на которых он сможет летать, Эйджиро приближался к пламени, которое в любой момент могло его спалить. Пламя, способное спалить тысячи таких мотыльков, как Киришима, заинтересовалось им. По крайней мере, так казалось красноволосому. Оно грозилось сжечь его не один раз, но он лишь дольше кружил вокруг ослепительной яркости. Если правильно вести себя с огнëм, он согреет, а не обожжëт, да? • • • - Бакуго, - с доброй улыбкой Эйджиро подходит сзади к однокласснику и кладëт руку на его плечо, - какие планы на сегодня? - Отоспаться, - чуть ли не рыча ответил светловолосый. Он начал идти, чем смахнул руку с плеча. - Да ладно тебе, сегодня отличная погода, пойдëм погуляем, - предложил вслед Эйджиро. Подходить к разъярëнному пламени опасно, он чувствовал это на своей шкуре. - Дождь обещали, - не оборачиваясь бросил Кацуки. - До дождя, - с решимостью сказал Киришима. - Ты не отвяжишься, да? - Эта фраза уже стала неотъемлемой частью их общения. Кажется, на "нет", которым постоянно отвечает красноволосый, держится вся их дружба. - Неа, - с усмешкой произносит Эйджиро, слыша, как Бакуго уже привычно вздыхает, после чего разворачивается и идëт за ним. - В торговый центр и обратно, - ставит условие Кацуки, после чего, нахмурившись, идëт в сторону названного выше здания. Оно было недалеко, можно было минут за десять-пятнадцать дойти, поэтому прогулка не должна была быть долгой. - Как день прошëл? - Интересовался Киришима, с улыбкой смотря в небо. Разводы облаков походили на штрихи широкой кистью, которой управляла ловкая рука художника. - Нормально, - буркнул одноклассник, рассматривая изгибы зданий, мимо которых они проходили. - И у меня тоже. Весь день вспоминаю одну легенду. Говорят, когда художник умирает, его душе позволено один раз написать картину на небе. Возможно, шедевры видят лишь сами художники, как и писатели видят истинный смысл своих произведений, а нам остаëтся любоваться задней частью холстов или грунтовкой. Но признай, они тоже неимоверно красивы, - с улыбкой Эйджиро вновь посмотрел в небо, где, возможно, были написаны величайшие картины всех времëн, где в качестве кистей использовался ветер. - Небо как небо, лучше под ноги смотри, - кажется, блондин сдержал слово "придурок", что обрадовало и позабавило красноволосого. Быть мотыльком, но при этом не быть оскорблëнным пламенем - вот что такое победа. - Как скажешь, - Киришима опустил голову и улыбнулся ещë шире. Хороший день. Люди, сопровождаемые ветром, шли кто-куда по своим делам, иногда разговаривая с кем-то по телефону, иногда просто шли, с улыбкой вдыхая воздух, кто-то попивал кофе, а кто-то торопливо шëл среди толпы. Мир удивителен, каждая его часть, от дорожной пыли до героев и обратно. Тишина в разговоре, шум вокруг. Два противоположных понятия одновременно, ну разве не чудо? - А зачем тебе туда? - Спросил Эйджиро, весело шагая и подступая ко входу в торговый центр, что возвышался над головой. - Компьютерная мышь вчера сдохла, - коротко объяснил Бакуго, уверенно ступая внутрь здания. - Ух, сочувствую, - улыбка красноволосого пошатнулась. Кацуки лишь продолжил идти впереди, ибо знал дорогу к магазину техники. Люди, с улыбками и без, такие забавные и интересные, каждый по-своему. Улыбка Киришимы вновь приобрела опору. - Какая модель Вас интересует? - Спросил консультант у Бакуго, когда они дошли до места назначения. После чего светловолосый быстро, словно откачивал произношение, назвал модель, которую быстро упаковали и, после оплаты, отдали Кацуки. - Хорошего дня, - в догонку сказал работник магазина. - Спасибо, и Вам тоже, - обернулся красноволосый. Кажется, тот человек улыбнулся чуть шире, что порадовало Эйджиро. По ощущениям, они спускались дольше, чем поднимались. - Да что ж за толпа, - выругался себе под нос светловолосый, после чего и Киришима заметил, что народу поприбавилось. - Боюсь, мы не успели, - с грустью в голосе произнëс красноволосый. - Я уже понял, - отрезал Кацуки. Кажется, на дождь ему было плевать. - Через дождь пойдëм? - С улыбкой спросил Эйджиро. Это пламя обычной водой не потушить. - Как хочешь, я тут торчать не собираюсь, - рычал Бакуго. Тот снял с себя пиджак, накрылся им и вышел наружу. Так же поступил и Киришима. Дождь потихоньку превращался в ливень, затапливая асфальт. Вода ручейками бежала куда-то вниз, следуя указаниям гравитации. - И даже сейчас небо красивое, - улыбнулся красноволосый, выглядывая из под своего импровизированного зонтика, - будь ты художником, чтобы ты нарисовал на небе? - Я бы не занимался такой ерундой, как живопись, - прошипел Кацуки, быстро шагая по направлению к общежитию. - Я вот подумал, а как художники рисуют? Нужно же, наверное, быть огромным, чтобы рисовать на небе. Но, скорее всего, после смерти они такого же размера, как были при жизни. Если кисти там - это ветер, то нужно создавать сильное движение, чтобы что-либо изобразить. Значит, удобнее рисовать ногами. Выходит, после жизни художники танцуют, - с улыбкой высказывал свои мысли вслух Киришима. - Пойдëм уже, - рычал светловолосый, оглядываясь на одноклассника, что остановился посреди дороги смотря на небо. - Интересно, если у меня выходят неплохие наброски, то я смогу разукрасить небо? - Капли ударялись о лицо и стекали маленькими водопадами. - Мне какое дело? - Хмуро бросил Кацуки, что медленно, но верно отдалялся от друга. - Бакуго, давай станцуем, - глупо улыбаясь предложил Эйджиро. Скорее всего задумка провальная, но в данном случае можно притвориться, что температура подскочила, и красноволосый не в своëм уме. - Ты всë время к этому вëл? - Кацуки обернулся. В его лице не было ненависти, ярости, злобы. Было спокойствие, будто бы обыденность. Почему-то от этого светловолосого было больнее, чем от обычного. В душе Киришимы появилось чувство, будто костëр безразличен к нему. То тепло ушло, и душу обожгло холодом. Но если так, то он бросится в самое пекло, пускай горит. Если огненное счастье Киришимы, что столько для него значит, бродит под его окном - он без раздумий бросится вниз. - Я люблю тебя, - отчëткиво и ясно, смотря в алые глаза произнëс Эйджиро. Без сомнений и лишнего бреда он вышел в окно, на встречу своему будущему. В глазах Кацуки было видно, как что-то тухнет, возможно, тот самый костëр. Сейчас от него зависило, разобьëтся Киришима о землю или же будет пойман и спасëн. Напряжение в воздухе сковывало их, словно заключëнных с темнице. Сказать что-то было почти невозможным. Казалось, будто от одного дыхания рушится такая тонкая нить их общения, которая теперь рухнет от одного "нет", что некогда служило одной из главных опор. - Я принимаю твоë предложение станцевать, над вторым же позволь подумать, - сказал Бакуго, но не двинулся с места. Первые шаги опять придëтся делать Эйджиро. Пока есть возможность - он еë не упустит. Красноволосый начал идти и с удивлением заметил, что мир не рушится, а нить, которая связывала его с его счастьем ещë не рассыпалась в пыль. Они взялись за руки и начали медленно танцевать вальс. Дождь служил музыкой для этих двоих и их танца. Какую картину они напишут? Будет понятно лишь тогда, когда полотно земли будет исписано дугами пляса. Дыхание пыталось тщетно не сбиваться, сердце прыгало туда-сюда, а глаза без отрыва вглядывались в алую бездну. - Пусть только попробуют не дать тебе рисовать на небе, - в обычном холоде голоса слышалось тепло, предназначенное для одного лишь Эйджиро. - Спасибо, - с лëгкой и тëплой улыбкой сказал Киришима. - Я тебя тоже, - наконец вымолвил Бакуго, отводя взгляд. Ни секунды не думая, Эйджиро обнял Кацуки. Его счастье в его руках. Пламя костра, такое острое, позволило ему себя коснуться и при этом он не обжëгся. У него получилось. Ладони светловолосого невесомо проскользили по спине и обняли в ответ. - Как думаешь, какую картину мы написали? - Продолжая обнимать своë счастье спросил красноволосый. - Кто ж его знает, пойдëм уже, простыть нам не хватало, - привычное суровое выражение лица Кацуки вернилось, что вызвало у Эйджиро улыбку. - Ага, - произнëс тот, после чего оба, не веря в произошедшее, шли под размеренным шумом дождя. Никто так и не узнал, что их танец нарисовал оконную раму, за которой светило солнце.