Утрата идеалов

      В давящей атмосфере потрёпанного офиса был включен свет. Нагито сидел на полу в углу, подальше от разбитого окна и стекла. Не отдавая себе отчёта, он пытался вытащить из своей щеки застрявшие осколки. Его в «полевых условиях» ампутированная левая рука была сдавлена ремнём в области плеча, а место, где заканчивалась его конечность, аккуратно перевязана тканью черного цвета. Изуру сделал это для него.       Пустым взглядом он наблюдал, как оставшейся тканью от пиджака мужчина пытался перебинтовать своё правое бедро. Непонятным было всё. Почему он пришёл на встречу с ним? Зачем спасать его? И что будет с ними теперь? Тишина повисла, ему хотелось спросить так много, но ни на какие слова не было сил.       — ...Нам нужен полноценный медицинский инвентарь.       Первым тишину прервал Камукура. Его нога была «перебинтована», но это поможет разве что от того, чтобы в рану не попало ещё больше грязи. Нагито убрал пальцы от своей щеки и вяло попытался встать с пола. Когда он в первый раз попытался что-то сказать, из его рта вышло несколько глухих звуков. Он и не заметил как пересохло у него в горле.       — Из ближайшего госпиталя я вынес почти всё полезное, что было, месяц назад. Сейчас... Это всё у меня дома.       Пока у Комаеды ещё была возможность командовать зомбированными детьми, он на всякий случай озаботился тем, чтобы у него в личном распоряжении находились различные полезные припасы. Больше, чем нужно ему одному. Это играло на руку при взаимодействии с людьми — он мог подкупать их для своих целей в обмен на предметы первой необходимости. Это не было его хорошей чертой как человека, но это мало меняло картину мира для отчаявшихся местных жителей. Кто-то бы всё равно так сделал. Он был в этом успешнее, так как знал, что будет дальше лучше, чем они, будучи частью организовавших трагедию.       Выпрямившись, Изуру подошел к нему и, ничего не объясняя, закинул свою правую руку ему на плечи, опираясь на него. От неожиданности Нагито согнулся в спине, удивленно смотря на него.       — Ты тот, из-за кого я теперь хромаю. — с невозмутимым тоном Камукура взглянул на него, — Так что будь добр теперь подпирать меня пока мы идём. Веди.       Это ощущалось странно, но, приняв своё положение, Нагито кивнул. Да, он же «забрал его жизнь себе», так что теперь имеет полное право командовать. Как минимум это то, как Комаеда воспринимал это. Поддерживая мужчину по дороге к лифту, он понял, что Изуру не шутил. Он опирался на его плечи, а Нагито ампутированной левой рукой даже придерживал его спину. Сразу появились мысли о том, насколько ему на самом деле было сложно во время их «боя», чувствуя эту слабость в его теле.       Зайдя в кабину с неприятно-тусклым жёлтым светом, они начали спускаться на первый этаж. Повисла неловкая тишина на фоне монотонного жужжания лифта.       — Камукура... Ты же знаешь, насколько я был плохим «слугой». Ты серьёзно пошёл на такой риск, чтобы получить себе столь ненадежного подчинённого?       — Ты... — вздохнув, Изуру закрыл глаза, — Воспринимай, как хочешь. Раз тебе так легче понимать, то пусть будет так.       У него не было сил объясняться. Да и не переделаешь человека за пару минут разговора. За эти несколько лет Нагито привык, что к нему относятся как к подневольному. Пусть сперва будет так, лишь бы они добрались до медикаментов. Только бы этот идиот не пропал с поля зрения и не сделал что-нибудь неправильное снова. Показать, чем Изуру отличается от его прошлого «начальства», можно будет в процессе — действиями и отношением.       Выйдя из здания, Комаеда оглянулся на крышу. Огонь от взрыва уже исчез, но плотный дым всё ещё продолжал уходить вверх к небу. Всё-таки его план не удался. Быть может, это всё из-за той недостающей ступеньки? Он не знал, что будет происходить дальше. Плана Б на случай продолжения жизни не было. Он думал, что если ему не удастся умереть, он просто попробует снова, но такого развития событий он никак не ожидал. Возможно, стоит всё-таки посмотреть, что из этого выйдет. Если он будет вместе с Изуру, то, быть может, найдёт в этом «новую надежду».       Медленно плетясь по улицам, они вновь проходили мимо реки. Луна всё ещё не скрылась за облаками, так что вода не была иссиня-чёрной ночью как обычно, а отражала ровный голубоватый свет. Редкое явление заворожило бы своей красотой, если бы двое его свидетелей не были сейчас калеками.       Идти оставалось не так далеко. Иногда рассеянно поглядывая на воду, Нагито подумал о том, что начинается что-то совершенно новое. Но сможет ли он когда-либо избавиться от прошлого? От привычек и старых идей? Ответ мог быть только отрицательный. Слабым голосом был высказан вопрос, беспокоивший его:       — Что, если я снова попытаюсь убить тебя?       — Тогда я глупец.       Изуру произнёс это спокойно и уверенно, после чего тихо усмехнулся. Это удивляло ещё больше — Комаеда никогда не слышал, чтобы он смеялся. Очень редко у него могла возникнуть слабая, практически незаметная улыбка, когда он находил что-то интересным. И то это было свысока, с издёвкой. Сейчас было совершенно не так. Может быть, Камукура всегда был таким, и Комаеда просто не знал об этом, из-за того что они не могли общаться? Или в нём тоже что-то изменилось?       Придя к ничем не примечательному многоквартирному дому, Нагито открыл дверь. Поднимаясь по лестнице, он объяснял, как сделать так, чтобы автономная охранная система, установленная на этаже с одолженной им квартирой, не сработала. Это было довольно примитивно, но сигнализация, несколько закрытых на ключ дверей и стоящий на этаже как истукан один украденный робот-Монокума всё это время отгоняли лишних людей от его «убежища». Те немногие из местных, с кем контактировал Комаеда, знали, что он обитает «где-то в этом районе», и целенаправленно избегали этих мест, чтобы лишний раз не связываться с Осколком Отчаяния. Самолично он стал для них «плохой приметой».       Заведя Изуру в квартиру, Нагито, вместо переключателя на стене, включил настольную лампу, поставленную на комод в прихожей. Отвечая на незаданный вопрос, он вздохнул.       — Проводка выключателя перегорела, а я не умею её менять. Сейчас включу ещё светильников и достану свечи.       Перестав придерживать спину Камукуры, он снял куртку и прошел вперёд. Помещение было небольшим, и единственной дополнительной дверью помимо входной была дверь в ванную, так что всю квартиру можно было просмотреть насквозь одним взглядом вперёд. За прихожей была кухня, за ней — спальня. Не смотря на стеснённость, здесь было довольно прибрано. Удивительно, ведь, если судить по Нагито, с его-то стилем одежды и растрёпанными волосами, не ожидаешь, что он чистоплотный человек. Когда свет был включен, мужчина прошел на кухню, действительно увидев на полу парочку солидных медицинских кейсов.       Найдя в навесном шкафчике на кухне свечи, Нагито ещё какое-то время копался в нём, так как не мог сразу обнаружить спичечный коробок. Был бы он курящим человеком, у него всегда была бы зажигалка под рукой. Возникла мысль — а может быть?.. Он же почти ничего о нём не знает.       — Камукура, а у тебя есть... — оборачиваясь, он увидел, как тот уже выложил часть содержимого аптечки на кухонном столе, — ...Зажигалка?       Сидя на стуле, Изуру обрабатывал руки антисептиком, а затем поднял взгляд на Нагито. Достав из кармана штанов зажигалку в металлическом корпусе, он положил её на стол. Странно, что она у него есть — от него не пахло табаком. Но сейчас это было как никогда кстати. Было бы неловко просить его зажигать спички для себя. Раньше Нагито просто вкладывал коробок в левую, пусть и неработающую, руку и таким образом справлялся самостоятельно. Взяв зажженную свечу, парень направился к ванной комнате. Когда он открывал дверь, к нему обратились со спины:       — Аккуратнее с лицом, не пытайся вымыть мелкие осколки водой. Ты можешь загнать их глубже в кожу. И, ещё... — утомлённо выдохнув, Изуру оглянулся на него через плечо, — Прошу, сними уже эту цепь с шеи.       Камукура больше не мог игнорировать эту деталь. Пусть на него её надели «Воины Надежды» пока он работал с ними, подчеркивая его статус слуги, все ещё оставалось загадкой, почему Комаеда продолжал ее носить. Причины знать и не хотелось. Но, раз уж придётся видеть его регулярно, было бы лучше, если бы он не ходил в ошейнике.       Это немного удивило Нагито, но он кивнул. Зайдя в ванную комнату, он поставил свечу на край раковины, освещая своё отражение в прямоугольном зеркале. Потянувшись к металлическому кругу сзади, парень раскрыл его и снял. На нём никогда не было замка, он закрывался обычным щелчком. Непривычная легкость на шее заставила его облегченно выдохнуть. То, что Камукура в принципе примечал, как он выглядит, было само по себе сюрпризом. Привыкший быть игнорируемым, его не заботило то, как воспринимается собственный внешний облик со стороны.       Включив воду, он по привычке поднес под неё обе руки, обнаруживая, что его правой ладони не с чем сталкиваться. Это гораздо замедляло процесс, даже по сравнению с тем, что было раньше. Нужно брать мыло одной ладонью, затем класть его на место, повторять это снова. Но по какой-то причине от того, что он больше не видел пальцы Джунко, на душе было легче. Это не расстраивало, а наоборот, словно бы окончательно ставило точку в истории зависимости Нагито от неё.       Умывшись, его мысли освежились. Он вновь посмотрел на себя в зеркало и ему резко стало противно. В отражении у Комаеды был совершенно растерянный взгляд. Что это, попытка вызвать какую-то жалость? Какая мерзость. Совершенно не похоже на того человека, у которого был план на несколько шагов вперёд. Утешений и сочувствия отражаемый человек не заслуживает. Набрав в грудь воздух, он привычно улыбнулся и расслабил брови. Вот, это уже другое дело.       Взявшись за ручку, Нагито открыл дверь на кухню. Увидев сидевшего на стуле Камукуру, снявшего брюки и зашивающего раны на своём бедре, он быстро закрыл дверь обратно.       Эта сцена внезапно смутила его, было принято решение подождать немного подольше в ванной комнате. С одной стороны — не будет же он накладывать себе швы, не снимая штанов, с другой — смотреть на него в таком виде было бы слишком неприлично.       Ориентируясь на горение свечи, он прождал около десяти минут. Приоткрыв дверь, он сначала выглянул, чтобы убедится, что Изуру закончил с этим делом, и только после этого вышел.       — Вот и ты, хорошо. — обернувшись через плечо, мужчина придвинул второй стул ближе к себе, — Теперь садись.       Нагито сделал, как он сказал, а затем на его лицо направили настольную лампу. Зажмурившись и немного отодвинувшись, он выпустил небольшой смешок.       — О, это будет допрос? — с наигранно жизнерадостным тоном он открыл глаза снова, — Или ты расскажешь про мои новые обязанности как твоего подчинённого?       Выдохнув, Камукура не знал, как воспринимать возвращение его более привычного поведения — как хороший или плохой знак. Он взял со стола пинцет и положил небольшой кусочек сложенного бинта на край стола.       — Нет, я буду обрабатывать твои раны.       — А-а... — немного потерявшись, он не знал, как на такое реагировать, — Я уж думал, мне нужно будет искать врачей среди местных, но у меня мало что осталось на бартер. Ну, я не могу отказаться от того, чтобы стать свидетелем проявления врачебных талантов Камукуры Изуру...       — Помолчи.       Свободной от пинцета рукой он взялся за подборок Комаеды, более удобно повернув его лицо под свет. Аккуратно вынимая видимые осколки из щеки, он складывал их в бинт на столе. Хват пинцетом был легким, чтобы не разбить стекло на более мелкие куски. Он вытягивал осколки в том же направлении, в каком они попали под кожу, чтобы не травмировать её лишний раз.       Пока он методично делал это, у Нагито перехватило дыхание. Внимательно наблюдая за взглядом Изуру, он неожиданно обнаружил какую-то... Вовлечённость? Его взгляд был не таким мертвенно-скучающим, как обычно. Это был отличный шанс, чтобы узнать о человеке, обладающим всеми талантами, чуть больше. Закончив с этим, Камукура отпустил его лицо и потянулся за смоченной ватой.       — Ты ещё чувствуешь осколки под кожей?       После того, как Комаеда отрицательно помотал головой, он протёр его щеку ватой и нанёс тонкий слой мази. Этот вопрос был необходим, чтобы знать, нужно ли будет прикладывать компресс с совершенно другой мазью, что было бы проблематично.       Повернув лампу иначе, он взялся за его руку, помещая её под свет. Как и ожидалось, когда тот упёрся в пол, полный разбитого стекла, осколки впились и в ладонь. Нагито чувствовал себя более неловко с каждой минутой. При этом, кажется, тишина совсем не волновала Изуру.       — ...Я раньше не видел, как ты применяешь свои медицинские навыки, Камукура.       — Потому что в этом не было необходимости. — убирая очередной осколок, он слабо усмехнулся, — Раньше меня никто так не ранил. И у меня не было причин обрабатывать чужие раны.       — Тогда... Зачем ты делаешь это для меня?       — Мне действительно нужно объяснять, насколько опасными могут стать занозы, особенно на лице, если они загноятся?       — Нет, я не об этом... — Нагито отвел взгляд в сторону, пытаясь сформулировать свои мысли, — Я имею ввиду то, что ты не должен этого делать. Особенно для такого, как я.       — Мне смотреть, как ты будешь страдать от боли, неспособный что-либо делать?       — Значит... Это для того, чтобы я сохранил свою полезность?       Тяжело вздохнув, Изуру приостановился. Он отложил пинцет на стол, откидывая волосы назад. Они слишком сильно мешали из-за того, что ему нужно было наклонять голову. Достав из кармана рубашки резинку, он собрал их в тугой хвост. Нужно было сделать это с самого начала.       — Если ты понимаешь только так, я не против. Думай, как хочешь.       Комаеда не был удовлетворен таким ответом, но по тону было понятно — дальнейшие расспросы в этом направлении ни к чему не приведут. После того, как Камукура продолжил обрабатывать его ладонь, он начал думать, о чем ещё он может его спросить. Вспомнив один разговор с Микан из прошлого, появилась идея.       — У тебя есть что-то любимое из медицинских инструментов?       Мужчина на пару секунд поднял на него взгляд. Этот вопрос показался ему странным. Но видя его растущую тревожность от молчания, он всё-таки решил попробовать поддержать диалог дальше.       — Не понимаю, как у меня может быть что-то любимое в этом плане. Они все просто выполняют свои функции в зависимости от применения.       — Резонный и логичный ответ, но... Неужели у тебя нет того, что тебе интереснее или приятнее использовать? Любимый тип бинтов или, может быть, скальпелей?       — Такого у меня нет. Медицина — всего лишь один из путей к достижению поставленных целей.       — То есть... — голос Нагито стал более поникшим, но одновременно с этим он что-то понял, — У тебя есть талант, но ты ничего не испытываешь, когда его применяешь?       — Верно. С этим разве что-то не так? Ты ожидал другого ответа?       — Не то чтобы я удивлен твоим ответом, просто это как-то неправильно. Да, у Цумики были причины, чтобы стать медсестрой, и она тоже хочет добиться определенных результатов ухаживая за больными, но при этом она искренне любит и сам процесс работы. Или, например, Акане даже не хотела становиться гимнасткой, но она живёт своим делом, даже не понимая этого. Даже у меня есть особое отношение к своей удаче, насколько бы жалким не был этот талант. Я не подвергаю твои способности сомнениям, но мне печально понимать, что они не приносят тебе никаких эмоц— Ай, это было больно...       Вынимая последнюю стекольную щепку, застрявшую между его указательным и безымянным пальцем, Изуру выпрямился. Взяв новый кусок ваты, он начал промывать раны подобно тому, как было до этого.       — Понимаю, к чему ты ведёшь. Теперь ты захочешь спросить меня какой талант мой «любимый», не так ли? — Камукура сам не знал ответа на этот вопрос, но вместо того, чтобы сразу так и ответить, он решил попробовать кое-что другое, — Попробуй угадать.       Нагито глубоко задумался, пока ему перебинтовывали руку. Он не имел ни малейшего понятия, но это может быть интересной игрой. Ещё и дополнительный шанс узнать мужчину перед ним с разных сторон.       — Первое что приходит на ум — боевые навыки. Может быть, тебе нравится процесс боя, или причинять людям боль?       — Нет, я не испытываю ничего такого. Порой мне любопытно посмотреть на то, какой стиль боя у моих оппонентов, и я затягиваю битву. Также могу отметить, что для меня ближний бой более захватывающий, чем стрельба. На этом всё.       — Хм... Может быть, что-то неожиданное... Какой-нибудь из видов творчества?       — Я могу воспроизводить музыкальные, художественные и прочие техники, но мне нечего «высказывать» в творчестве. Как следствие, это, как говорят, с моей стороны выходит «бездушно».       — У меня была надежда на то, что ты окажешься скрытым романтиком, но, похоже, снова мимо... Хах, как бы глупо это не было, с учетом твоей молчаливости, вдруг это социальная сфера?       — В этом... Что-то есть. У меня идеальные знания психологической теории, но на практике я всё чаще сталкиваюсь с тем, что не понимаю людей. Мне не хватает «эмпатии». И это то, что хочется восполнить. В отличие от других неточных наук, эта меня интригует.       — Значит, тебе нравится психология?       — Возможно. Как минимум, это то, к чему я испытываю эмоцию наиболее близкую к «нравится». — выпрямившись, он закончил перебинтовывать ладонь Нагито, — Теперь перейдём к самому сложному.       Поднявшись со стула, Изуру вновь подошел к медицинскому кейсу, раскладывая его внутренние полки. Он достал целый моток бинтов, а также несколько хирургических инструментов — долото, скальпели, кусачки, ножницы... Наблюдая за этим, Комаеда почувствовал плохое предчувствие. Особенно от следующего вопроса мужчины.       — Ты что, не забирал из больницы препараты для анестезии?       — Нет, брал, но я их уже растратил на обмен с местными. Наркотики сильно ценятся в наши дни, сам знаешь... Но зачем тебе это сейчас?       Камукура посмотрел на него с таким выражением лица, словно это был вопрос из разряда «почему небо голубое?» Но непонимание Нагито было совершенно искренним.       — О тебе ходят разные слухи, но не думаю, что даже ты захочешь, чтобы я заканчивал с твоей ампутацией на живую, Комаеда.       — Ампутацией? Ты же уже отрезал мне руку. — пытаясь успокоиться неловким смехом, он всё ещё смотрел на него с долей испуга, — Или ты хочешь отрезать мне что-то ещё?       — В том-то и дело, что я просто отрезал тебе руку. Нужно всё ещё разобраться с кровеносными сосудами и нервными окончаниями и сформировать культю перед тем, как накладывать швы.       — А, понятно. Раньше я думал, что оно само зарастает таким образом, твои знания удивите— Погоди, я точно не смогу перетерпеть такое, даже если ты заклеишь мне рот скотчем, чтобы я не кричал. — встав со стула, Нагито начал отходить в сторону спальни, подняв руки перед собой, — Разве нельзя оставить так? Я же Абсолютный Везунчик, так что оно может зажить и так. Как минимум, моя удача всегда оставляет меня в живых..       Вновь удрученно вздыхая, Изуру сложил все вещи, что держал в руках, на стол. Спокойным шагом он сократил дистанцию между ними, положив руку на его плечо, останавливая на месте. Постаравшись вложить в свой спокойный голос хоть какие-то нотки мягкости, Камукура посмотрел ему в глаза.       — Комаеда.       Тяжело дыша от волнения, тот посмотрел на него в ответ. В его взгляде был след надежды на то, что никакого «продолжения ампутации» не будет. Неловко улыбаясь, Нагито собирался начать говорить что-то, чтобы попросить оставить всё так, как есть... И именно в этот момент Изуру точным и быстрым движением ударил его под челюсть, мгновенно отправляя в нокаут. Подхватывая его бессознательное тело, не дав ему упасть на пол, он перетащил его обратно на кухню.       Усаживая этого Абсолютно Удачливого парня на стул, он положил его левую руку на поверхность стола. Развязав завернутый в ткань собственного пиджака обрубок руки, Камукура сразу приступил к его обработке, не теряя ни минуты времени обморока Комаеды. Приносило некоторый покой осознание: этим делом Изуру будет заниматься хотя бы в тишине. Он был не против разговоров с ним позже, но не сейчас, когда он был уже изнурён всеми событиями сегодняшней ночи.