Голубой гиацинт

      Заклятие внимания, наложенное на очки, едва справлялось с обилием деталей в просторном помещении. Тут и там мелькали приседающие в реверансе залитые румянцем дебютантки, покачивали веерами зрелые матроны, расшаркивались друг с другом отцы семейств с завитыми по последней моде усами. Слуги бесстрастно обходили компании людей, не переставая наполнять бокалы игристыми и тихими винами, временами встречаясь в толпе и успевая передать друг другу какие-то указания. Они, будто тени, шагали нога в ногу, вышколенные и вытянутые, как солдаты на смотре, но всегда ускользали, невидимые для людей высших сословий, пришедших на суаре за удачными знакомствами, обсуждениями дел и в ожидании традиционных после трёх танцев помолвок. Рука Эстер напряжённо застыла на предплечье спутника, что уверенно вёл её вперёд, подстраивая свои широкие шаги под доступную девушке скорость.       — Не время. Мы успели к началу, вряд ли стоит ожидать чего-то в ближайший час. — Голос Ворона звучал по обыкновению спокойно, чего нельзя было сказать о наречённой ведьме. Эстер не без раздражения отметила, что ссутулилась, и успела исправиться до того, как лицо в маске повернулось к ней. Привычный чёрный костюм сменился тёмно-серым, не лишаясь при этом украшенного камнями оплечья. Перья светились всеми оттенками фиолетово-зелёного спектра под массивной люстрой, где хозяева — дож Де Сантис с супругой — с теплотой приветствовали гостей.       — Синьор верховный ведьмак, синьорина Кроу, — немолодой мужчина с чувством пожал закованную в тёмную кожу перчатки мужскую руку, охватывая её обеими ладонями. Его седые волосы покачивались на каждом слове, — рад, безмерно рад и счастлив! Обязанность давать Осенний бал на этот раз утомляла, пока я не понял, что смогу отблагодарить вас лично, — холодная маска коснулась губами руки Патричии. Женщина шикнула на супруга из-за веера, заставляя понизить голос. — Думаю, об этом потом. Надеюсь, вам у нас понравится.       — Обязательно. — Краткость Ворона поражала. Его общение с хозяевами вечера навевало воспоминания о выпуске из Академии, когда он опустил торжественную речь ради экономии времени. То, какую ценность оно для него имело при всех прожитых годах, заставляло думать, будто не существовало бесценных минут: каждая была на вес золота. В таком контексте пренебрежение к событиям последующего часа, высказанное ранее, сильно резонировало в голове.       Следующая пара практически наступала на пятки, а потому приветствие Эстер вышло ещё короче. Памятуя о вечере в доме Антониони, девушка пригляделась к пирамидам бокалов и, не ощутив чего-либо примечательного, переключилась на гостей. К удивлению, среди них обнаружилось несколько знакомых лиц. Остаток вечера Эстер планировала всеми силами избегать общества инквизитора Блэкуотера, чьё внимание к ней уже посеяло зерно слухов из-за прошлого совместного пребывания на подобном мероприятии. Время задавать свои вопросы ещё не настало, а имеющаяся информация ускользала, подобно гибкому телу змеи.       «Боюсь, за годы небытия я стал уже не так гибок».       Голос фамильяра пронёсся в голове, едва не сбив с шага. Ворон не торопился отходить от Эстер далеко: всё же в светском обществе его слово и появление стоили большего, а количество связей превосходило мыслимые и немыслимые масштабы. Потому попасться на увлекательном просмотре пустоты перед глазами во время внутреннего диалога с колдовским змеем было непозволительно. Ни перед ведьмаком, ни перед теми, с кем он мог потенциально завязать разговор.       «Ты меня напугал».       «Пора привыкнуть к тому, что я всегда здесь».       «Интересно, а твоё существование заметно со стороны?».       «Вряд ли. По крайней мере, пока я не захочу материализоваться на твоём плече».       «Наверняка это вызвало бы десяток обмороков».       «Моя энергия — твоя энергия, — фамильяр проигнорировал шутливый выпад в сторону кисейных барышень, группкой хихикавших по левую руку, — вряд ли кто-то способен отделить нас друг от друга, моя ведьма».       — Синьор Ворон, — мужчина с крупным орденом на лацкане ответил на приветствие, салютуя бокалом, — слышал, вы давно не посещали таких суаре. Какими судьбами?       — Синьор Моретти, никогда не знаешь, куда приведёт дорога, — сквозь маску просачивалась ирония.       «Он что, смеётся?».       «А я говорил, что этот пернатый — странный тип».       Спустя пару фраз Эстер поняла, в чём причина скрытого веселья в голосе ведьмака. Если чета Де Сантис проявляла к ведающим лояльность, то Моретти — фамилия была смутно знакома — тяжело дышал уже на этапе приближения к нему двух магов.       «Это дож».       «Что?», — Эстер не смогла справиться с эмоциями и быстро моргнула, всё же стараясь сдержать удивление.       «Дож, говорю. Ты спрашивала себя, откуда его знаешь, и я решил напомнить. Его отравили, пока ты ещё училась, и половина Венеции об этом гудела. Но ничего, выкарабкался».       — Синьорина Кроу, — Моретти сделал жест, приглашая приветственно протянуть руку после того, как они были друг другу представлены. Усы пощекотали кожу даже сквозь перчатки, благо, поцелуй оказался лишь формальностью, и дож буквально отдернул ладонь сразу после необходимого прикосновения. Светский этикет предписывал уважительно относиться ко всем получившим приглашение, как со стороны хозяев, так и со стороны гостей. Ещё несколько фраз и диалог завершился, позволяя отойти.              — Дож Моретти. К нам настроен неблагоприятно, но договор, как член Совета, чтит, к своему неудовольствию. Если бы не его голос, последнего ведающего не удалось бы отбить у Ордена, и мы потеряли бы двадцать три человека, а не двадцать два.       «Он сегодня разговорчивый».       «Если ты не поддержишь беседу, то он снова замолчит».       — Почему он тогда помог?       — Люди благородных фамилий привыкли отдавать долги. — Лапидарность мужских речей оставалась неизменной.       «Краткость — сестра таланта», — змей не без нотки сарказма зашипел, посмеиваясь.       «И мать недомолвок».       — Видите что-нибудь? — Ворон отвёл девушку к одной из колонн, сливаясь с тенью. Удивительно, что он вообще смог найти её несмотря на обилие иллюминации. Эстер скрыла свет глаз за поправлением локона и всмотрелась в толпу.       — Ничего.       — Хорошо. Тогда продолжим.       Ещё восемь компаний. Появление Ворона, призванное выведать что-то новое, временами, напротив, прерывало оживлённую беседу. Давление авторитета верховного ведьмака заставляло переставать обсуждать политику и наряды и отвечать вежливо, хоть и отстранённо.       «У нашей белой вороны, кажется, совсем нет друзей».       «Ты как всегда наблюдателен, мой дорогой друг».       Находились и те, кто сам искал общества мага. Несколько женщин — не только из числа ведающих, коих здесь также хватало — краснели от прикосновений маски к своим перчаткам, после чего нередко переходили к просьбам или попытке узнать что-то о других людях. Ворон не разменивался на сплетни или излишнюю информацию, однако пару раз в обтекаемой форме намекал на иные события или решения Ковена.       «Сам ничего не рассказывает и не стремится выведать. Плохой из него шпион или всё-таки хороший?» — голос фамильяра потихоньку начинал отдавать раздражением.       «Не всё сразу. Он был прав, когда говорил, что за первый час мы ничего важного не увидим и не узнаем».       «Прошло уже больше, скоро прозвенят».       Вторя словам фамильяра, в ту же минуту зазвучал лёгкий колокольчатый перелив. Играющие что-то незамысловатое музыканты подобрались, дожидаясь, пока середина зала не опустела, а в самый центр не вышел дож Де Сантис, ведущий за руку Патричию. Лёгкий поклон супругов друг другу, после которого они разошлись по разные стороны, и зал наполнился знакомой мелодией, открывающей Осенний бал.       — С вашего позволения, мы пропустим полонез.       Эстер подняла голову. Неужели они пришли сюда ещё и танцевать? Однако замечание Ворона было запоздалым: мужчины и женщины уже выстроились в две шеренги по краям танцевальной площадки и с первых аккордов начали сходиться, растекаясь затем парами и занимая свои позиции. Несмотря на возраст, дож Де Сантис не упустил синхронно с остальными опуститься на одно колено, позволяя Патричии обойти его по кругу. Юбки завертелись восьмёрками у ног розовощёких красавиц — тех, что помоложе, смущённых, и их матерей, считавших румяна выгодным вложением средств. Чёткие шаги не оставляли сомнений в том, что оттачивались они постоянно.       «Зато ты знаешь латынь».       «Я всегда тратила время на что-то более полезное».       Среди фигур мелькнули знакомые кудри. Сменивший профессорский плащ на фрак Джиованни вёл за руку темноволосую девушку. В отдалении от танцующих со скучающим видом кого-то выслушивал Ричард Блэкуотер, нетерпеливо постукивая пальцами по трости.       «Если мы пойдём танцевать, то с платьем надо быть аккуратнее».       «На вечер у Антониони пошла в своём, а тут решила даже пошить. Восхищаюсь твоим знанием светского этикета, но тратить первое профессорское жалование…», — змей не переставал разговаривать. На обломке мыслей Эстер даже предположила, что так он выдавал своё волнение за неё, на что получила порцию нового шипения.       «И это говорит мне тот, что посоветовал зелёное».       Платье по-настоящему было достойно каждой лиры. С открытыми плечами, глубокого изумрудного оттенка, контрастировавшего с завитыми каштановыми волосами. В отливе перьев на плечах Ворона можно было найти подобные всполохи зелени. Воспользовавшись тем, что за его высокой фигурой никто её не замечал, Эстер вновь навела чары, не обнаружив ни одной ниточки проклятия. Единственное присутствие магии было в дальнем углу, где под пологом тишины разговаривали две женщины. Прочие ведьмы и ведьмаки ничего подобного не применяли, и их необычную природу можно было определить только по лёгкому дрожанию воздуха вокруг голов и платьев: чтобы прическа не портилась, а наряд не мялся, не рвался или не впитал, не приведи Геката, пролитого вина. Задумавшись на мгновение, Эстер окутала подобным заклинанием и себя. Как-никак, те деньги ей выдали авансом, а потому продать сегодняшний туалет было неплохой идеей. Ворон остановил идущего с подносом молодого человека; перстни на пальцах едва слышно стукнулись о два бокала.       — Благодарю, — принимая шампанское, ведьма ощутила отголоски магии, идущие изнутри пузырьков.       — Я убрал из него весь алкоголь. Простите мне подобную вольность, трезвые головы нам ещё понадобятся. — Эстер с интересом наблюдала за тем, как ведьмак собирается пить через закрывающую губы маску. Он поймал светлыми глазами её взгляд, и лёгкий прищур выдал, что он догадался о её намерениях. К удивлению, даже отсутствие щёлки в районе рта не помешало ему насладиться напитком. Выдох вышел практически разочарованным.       — По закону баланса вы должны были переместить алкоголь в другое место.       — Если дож Моретти опьянеет быстрее нужного, считайте это моей виной.       Эстер усмехнулась, пробуя на вкус игристое. Пузырьки приятно защипали язык, а сладость, разлившаяся внутри, не принесла привычной после шампанского теплоты. Если появится такая возможность, свежеиспеченная профессор проклятий не откажется научиться подобному приёму, а заодно передаст это знание своим студентам.       «Вечеринки у Данте будут ещё веселее».       Полонез закончился. Кавалеры провожали своих дам туда, откуда они их забрали для танца, пытаясь по дороге успокоить дыхание. Девушки усерднее использовали веера, смахивая грозившие прилипнуть ко лбу мелкие кудри, завитые по последней моде. Если бы не Вив, Эстер бы даже не задумалась о том, чтобы выпустить пару передних прядок, но теперь ясно видела, что так сделали почти все присутствующие здесь представительницы младшего поколения.       Вслед за окончанием танца пришла пора второго раунда переговоров. Слегка разгорячённые после нагрузки, компании теперь куда охотнее разговаривали и угощались, но вечер ещё не перерос в стадию разлитого по полу кьянти. Новые диалоги постепенно сливались в один, но всё оставалось по-прежнему: ни новых открытий, ни ещё чего-либо необычного. Лишь возросло количество пологов тишины, где ведающие обсуждали вопросы, не касавшиеся лишних ушей. Ворон держался отстранённо, словно выжидая.       Аккорды лились по зале, могло показаться, что шум разговоров вторил им нестройным хором. Эстер уже думала, что весь вечер будет наблюдать за тем, чего нет: суаре затягивалось, новые знакомства безрезультатно множились, а тех самых «полезных» людей всё не находилось. Благо долгие годы учёбы помогли вырастить крепкое и даже упитанное терпение, которое теперь только и могло, что поедать впустую время. Столы беспрестанно пустели, но новые закуски снова и снова заполняли пробелы. Эстер даже успела попробовать какой-то новый сладковатый сорт сыра, который пришёлся ей по вкусу. Второй бокал лишённого Вороном пагубного влияния шампанского был кисловат, будто хозяева оставили лучшее вино на начало праздника. Эстер не сразу поняла, для чего ведьмак вытянул руку перед собой, заметив, как в воздухе едва-едва потянуло запахом арбузной мякоти.       — Позволите?       Эстер вложила свою ладонь в его. Ворон повёл девушку к парам, уже формировавшим начальную фигуру вальса. Первые аккорды без спешки отсчитали: раз, два, три. Вторая рука ведьмака легла на талию, в то время как Эстер коснулась перьев на оплечье. Они были приятно тёплыми, как будто крылья живой птицы; внимательные глаза из-под маски скользнули по женскому лицу, после чего в их уголках собрались морщинки.       «Улыбается».       «Да, и тебе следует сделать так же!».       Эстер приподняла уголки губ. Первый шаг. Второй. Ворон со знанием дела вёл, избегая столкновения с другими парами, движущимися по кругу. Квадрат за квадратом, поворот. Эстер, поначалу скованная, спустя полминуты расслабилась и даже нашла происходящее приятным. Ноги покорно следовали за мыслью Ворона о том, куда бы его партнёрше следовало их поставить. Юбка, огибавшая бёдра, не стесняла движений, в то время как дыхание постепенно учащалось вслед за пульсом. Стоило пройти первый круг, как ведьмак поднял руку с зажатыми в ней пальцами девушки, и Эстер обернулась вокруг своей оси, чтобы снова оказаться перед скрытым за маской лицом. Вновь с двадцать танцевальных шагов, музыка стала чуть громче. Предплечье Ворона легло на поясницу, в то время как ведьма, повинуясь безо всякого контроля существа, отклонилась назад, уводя локоть в сторону, а затем возвращаясь в позицию. Легко и плавно. Мужские руки крепко держали девушку, направляя к центру зала. Ворон приблизился, практически обнимая; на секунду сложилось впечатление, что удовольствие от танца получала не только Эстер.       — Заметили что-нибудь?       В отличие от подобных сцен в романах, разговаривать было не очень просто.       — Ни одного проклятия.       Новая фигура. На этот раз Ворон, уводя девушку вперёд, оказался за спиной, придерживая Эстер за левую руку, что предплечьем касалась живота, в то время как правая ладонь лежала на тёмной кожаной перчатке, отведённая в сторону. В таком положении густой баритон звучал прямо над ухом.       — Что говорят другие чувства, помимо зрения?       Спина ощущала идущее от мужчины тепло. Шею щекотало чужое дыхание. От Ворона пахло чем-то тёплым и древесным, но даже сквозь этот аромат и кислоту вина в воздухе прослеживалась всё та же арбузная мякоть.       — Что-то свежее, как… Колокольчик!       Сказав это чуть громче, чем планировала, Эстер ощутила, как Ворон с силой развернул её в руках, заставляя закружиться. Движение было слишком резким, чтобы просто походить на танцевальное: в ином случае она бы изящно осталась ладонью в его ладони, поведя свободной кистью в воздухе, а затем вернулась. Но нет. В помещении будто резко похолодало: это Ворон выпустил поток энергии, подталкивая девушку, а заодно и ещё некоторое количество человек рядом, дальше от себя. Сам же он отпрыгнул назад как раз в тот момент, когда массивная люстра с хрустом вырываемого из штукатурки металла сорвалась с потолка. Эстер прикрыла глаза, ожидая удара, которого, впрочем, не последовало. Нечто остановило её в сантиметрах от столика, заставив лишь мягко покачнуться. Она заслонила лицо рукавом, в который сразу же врезалось что-то мелкое, только из-за магии не сумевшее порезать тонкую ткань. Раздался грохот, сопровождаемый гулким звоном бьющегося хрусталя. Кто-то вскрикнул, несколько кавалеров распахнули полы фраков, укрывая от разлетающихся осколков своих дам. Прозрачные бусины покатились по полу. Эстер опустила руку, оглядываясь. Ворон лежал, упираясь в пол локтями, в полуметре от упавшего светильника, в два раза превосходившего его размерами. Несмотря на падение, маска оказалась на месте, будто за тысячелетие срослась с кожей намертво. Шум не прекращался. Шарики с оборванных цепок люстры продолжали скакать по полу, отбивая ритм в унисон с сердцем. Эстер заколдовала свои глаза. Запах колокольчика усилился, как не бывает с настоящим цветком. От люстры шли слабые потоки энергии, векторами идущие от центра залы к краям танцевальной площадки. Ворон стремился подняться и, опираясь на одно колено, вскинул руку, заставив уже спешившую к нему ведьму замереть. Бусина, влекомая инерцией, остановилась прямо у носка её туфельки. Следом другая встала рядом. Движение шариков неумолимо прекращалось, вопреки всем законам физики формируя стремительно замыкающийся круг.       — Вы целы? — чьи-то пальцы сомкнулись на локте девушки. Заинтересованный и слегка взволнованный голос принадлежал Ричарду.       — Да. Но тут что-то происходит.       Инквизитор проследил за пальцем Эстер, указывающим на бусины.       — Что-то было? — вопрос прозвучал необычайно спокойно. За долгие годы мужчина успел научиться сдерживать эмоции.       — Ничего. Затем запах…колокольчика.       — Что это значит?       — Постоянство, — с другой стороны сквозь толпу к ним поспешил алхимик. — А также смирение и…покорность.       — Инквизитор первого круга Ричард Блэкуотер.       — Профессор Джиованни Калисто.       Мужчины кивнули друг другу. Секунда знакомства стоила им того, что сразу пара дюжин хрустальных шариков заняли своё место. Дальнейшее промедление могло обойтись дороже: Ворон сконцентрировал силу в определённом направлении, а потому все те, кто не был вокруг Эстер в момент обрушения, рисковали оставаться запертыми или того хуже. Несколько из них уже пробовали отойти. С противным звуком растрескавшись под ногой одного из гостей, бусина отскочила, позволив покинуть радиус предполагаемого поражения. Следующий человек уже не смог пробиться сквозь набиравший силу барьер. Светловолосый юноша ударил магией по невидимой стене, отчего атака срикошетила, едва не отрезав ему половину уха. Раздалась непринятая в этих местах ругань.       «Кажется, ты повернула ногу».       — Плевать. — Не обращая внимания на сказанное вслух обращение к фамильяру, Эстер вся обратилась в зрение. Барьер стремительно закрывался, а от него в центр начали тянуться уже знакомые ниточки. Твёрдо вставший на ноги Ворон развернул ментальный щит, тонкими линиями расчертивший его маску. О том, чтобы выставить внешнюю защиту, он ещё не позаботился. «Внутрь круга нельзя, придётся оставаться снаружи. Неизвестно, что случиться там, где он». По спине побежал холодный пот. — Что нам делать?       Ричард перехватил трость, навершием пытаясь сдвинуть бусину с места движением, похожим на удар в поло. Металлическая голова животного заискрила при приближении к хрусталю, будто он был наэлектризован, а сам инквизитор сдвинул брови, одёргивая руку, как если бы разряд прошёлся и по ней. Джиованни принялся рыться в карманах, отчего наружу посыпались какие-то мешочки и зазвенели склянки.       — Физически не пробиться.       Запах густел. Аромат колокольчика проникал в ноздри, становясь удушающим. Внезапно профессор Калисто швырнул об пол какой-то пузырёк, и воздух вокруг будто бы очистился. У ног расходился едва видимый дымок.       — У нас пять минут.       — Меньше.       Последние бусины занимали свои места. Часть людей застыла, не в силах оторваться от зрелища, часть же спешно покидала помещение. Ведающие тут и там пробовали пробить стену огнём, водой, добытой из перевёрнутых графинов, в конце концов, ветром, но каждая атака становилась слабее предыдущей. Кто-то кричал находившимся внутри круга выбираться, взъерошенные женщины обжигались, бросаясь с веерами наголо спасать запертых в стенах барьера спутников. Ворон окружил щитом себя и тех, кто подошёл к нему, но невооружённым взглядом было видно, что даже такая сильная магия, как у тысячелетнего ведьмака, подрагивала, несмотря на подпитку со стороны других ведающих. В отсечённом бусинами пространстве осталось лишь пятеро, кто не обладал никакими силами, кроме человеческих.       Ворон ударил. Заклинание пробило брешь, что с громким хлопком сомкнулась через пару секунд.       — Два пути. Либо заставить их быстро покинуть круг через такой разрыв, либо придумать что-то ещё, — Ричард сдул упавшую на лицо прядь.       — Джиованни, какие ещё варианты? Чем можно перебить колокольчик?       — Обратное покорности…чеснок — смелость, венерин башмачок — непостоянство, антуриум — страсть…       — То, что связано с магией, посмотрите, там одни ведьмы и ведьмаки! — Ричард попытался швырнуть несколько изящных вилок, видимо, исходя из того, что серебро традиционно отпугивало нечисть. Металл отскакивал, не долетая до цели и царапая мраморный пол; знай инквизитор что-то помимо семинарских учебников о Гекате, не стал бы разбрасываться священным для поклонения ей материалом.       — Папоротник! Нужен папоротник! — Джиованни упал на колени, перебивая разбросанные под ногами мешочки с травами. Найдя нужный, он протянул его Эстер, уверенный в том, что она знает дальнейший порядок действий.       Эстер не знала. Нити проклятия набирали силу, только чудом отбрасываемые от защитного купола чёткими выпадами Ворона. Он молчал, быстро то и дело разворачиваясь к новым целям. Было видно, что заклятия даются с трудом; то место, откуда они спасли Патричию, предстало в памяти расчерченным таким же кругом, но детали были не те. Точно присутствовал огонь, а барьера как такового не существовало, кроме символического. Явно в тот раз главными были произносимые слова, а не ритуальные действия. Внезапно фигуры под пологом Ворона застыли, контролируемые его волей. Сам ведьмак выждал секунду, после чего сделал шаг в сторону. Нити проклятия, оставив других людей, потянулись точно к нему.       — Оно выбирает тех, кто двигается.       — Нет, тех, кто колдует. Один сумел покинуть круг, он точно не был ведающим, — Эстер стремилась понять логику происходящего, но что-то неумолимо выбивалось из картины, не позволяя сформировать её целиком. На фоне звучала, не прекращаясь, молитва Гекате.       «Справится твой ведьмак, смотри внимательнее!».       «Помоги мне!».       «По логике, папоротник должен помочь, только как его применить?».       Эстер снова напрягла зрение. Барьер не доходил до потолка и не смыкался сверху, трубой взвиваясь вокруг заточённых.       — Нужно что-то, что не движется само по себе внутри круга, папоротник, без магии… Ворон!       Мужчина поднял покрасневшие глаза. Защитный купол начинал просвечивать, тянул силы больше, чем из неопытного второкурсника. Сам ведьмак еле стоял на ногах, отказавшись от оберегающей разум магической заслонки, всё внимание сосредоточив на тех, кто оказался его товарищами по несчастью.       — Нужен камень! По моей команде!       Широкая ладонь рванула одно из украшений оплечья. Эстер наконец приняла протянутый Джиованни мешочек, взмолившись, чтобы этот план сработал. Травы внутри медленно начинали нагреваться, грозясь обжечь пальцы. Только бы получилось! И всё же силы замаха Эстер не хватило бы, чтоб перебросить лёгкий снаряд через высокие стенки барьера.       — Ричард! Сможешь отправить мешочек Ворону?       Шанс был только один. Сухой папоротник испускал тонкие струйки дыма через тканную оболочку, когда инквизитор взял его в пальцы и подкинул. Недостаточно высоко.       — Сейчас!       Следующим движением Блэкуотер отбил мешочек, ударом трости посылая его в полёт. Наверх устремилось и украшение, птицей выпущенное из рук и не подгоняемое никакими сверхъестественными силами. В мгновение перед этим Ворон развеял отделяющий его от проклятия полог. Одна попытка. Одна секунда. Нити, ставшие толще вязальной пряжи в несколько раз, грозились пронзить фигуру в сером костюме. Эстер затаила дыхание и открыла рот, что спасло её от того, чтобы оглохнуть. Разрывающий, казалось, само пространство, хлопок эхом отразился от стен. Камень столкнулся вначале с дымом, а потом со вспыхнувшим вслед за папоротником мешком. Затем был многократно повторённый треск — то разрушались сотни хрустальных бусин, пеплом оседая на мрамор. Ворон устоял, наблюдая за тем, как немного перьев сорвались с оплечья и теперь планировали в воздухе навстречу полу. Всё было кончено.       Экипажи отъезжали один за другим. Какая-то женщина утешала сына, чью бровь безвозвратно расчертило пополам осколком хрусталя. Наверняка, потом он будет гордиться своим шрамом, но сейчас мама безуспешно пыталась остановить ему кровь вышитым платком. Эстер и Ворон беседовали в стороне, пока Джиованни оказывал раненым посильную помощь: таких нашлась едва ли дюжина, и большинство обошлось обезболивающим синяки эликсиром или зельем Туту, чтобы спокойно уснуть после случившегося. Ричард поспешил в Орден, чтобы немедля отчитаться. Маска не позволяла сказать, бледен ли ведьмак, но обычно он не позволял себе привалиться к стене спиной. Венецианская ночь была красива, пусть и навевала с воды холодом. Двое ведающих, чья жизнь в сумме насчитывала примерно десять с четвертью веков, уже осмотрели, что могли, а теперь спокойно обсуждали вечер, преподнесённый судьбой.       — Как вы пришли к этому? Папоротник понятно, но украшение?       — Под лежачий камень вода не течёт, — Эстер поёжилась, улыбнувшись. Солнце надвигалось на Венецию с востока, и роса потихоньку захватывала траву в объятия. Ворон развернул над своей спутницей тепловой полог, чувствуя, как сила неумолимо возвращается под кожу.       — Я в вас не сомневался, — верховный ведьмак наклонился, обрывая украшенный голубыми цветами стебель. — Благодарю.       Эстер взяла в руки незамысловатый подарок. Гиацинт пах чем-то свежим, благо, не напоминающим колокольчик. Несколько капель росы сорвалось вниз.       — Я думала, они цветут весной.       — Одна из причин лояльности Патричии в том, что её сад растёт по воле ведающего садовника. Уже в третьем поколении.       К паре подошёл Джиованни, потирая испачканные в каком-то отваре руки, местами покрасневшие. Прощание с ведьмаком вышло, как и прежде, коротким: передав профессора Кроу профессору Калисто, пообещавшего сопроводить её до Академии, Ворон шагнул, погружаясь в чёрную дымку, чтобы на глазах раствориться в ней.              –…то есть подозревать хозяев нет смысла?       — Уверяю, что нет. Патричия де Сантис — одна из немногих, что открыто нас поддерживает, и случившееся на её суаре — скорее нож в спину ей, а не от неё.       Академия ещё не спешила просыпаться. Стоя в дверях своей комнаты Эстер спросила.       — Профессор Калисто, а что означает голубой гиацинт?       Алхимик замялся.       — Впрочем, неважно. Спасибо ещё раз. Доброго…утра?              Стоило войти в комнату, как Эстер увидела свернувшегося на кровати фамильяра. Змей поднял голову, безмолвно встречая свою ведьму и приглашая прилечь рядом. Одежда соскользнула с тела, позволив растянуться на простынях.       — «Не сомневаюсь в том, что ты мне подходишь».       — Что?       — Ничего. Мысли вслух.