Оверлок

      — Подожди. — Я перехватил пальцы, готовые разорвать упаковку, и удержал. — Может, без этого?       Отклонившись назад, Милан сел на пятки.       — М… Без кондома?       — Да. Можно?       Милан бросил взгляд на мой стояк, словно прицениваясь, как он будет ощущаться у него во рту без латексной прослойки, и поднял глаза.       — Мне нужны гарантии, что ты ничем не болеешь.       — Хорошо, я проверюсь.       — И… — Милан нахмурился и отвернулся, подбирая слова. — С одним условием, — сформулировал он пару секунд спустя и с вызовом посмотрел на меня.       — Каким?       — В меня не кончать.       А вот это был облом, потому что я уже в подробностях представил, как раз за разом буду заполнять его своей спермой. Стояк понуро поник.       — Хотя бы не при анале, — смилостивился Милан, видя мою реакцию. — Не люблю, когда потом… течет.       А я вот очень любил кончать, загнав глубоко внутрь, поэтому:       — Ладно. Анал с резинкой, орал — без. Пойдет?       — После проверки, — напомнил Милан.       — После проверки, — согласился я.       — И ты, — Милан медленно повел пальцами по моим бедрам вверх, — хочешь, чтобы я… глотал?       — Да. Хочу. — Голос охрип. Я двинул тазом вверх, и упавший было член заинтересованно дернулся.       Лукаво улыбнувшись, Милан взялся за дело и наглядную продемонстрировал, как будет глотать, послушно переждав, пока я кончал глубоко в его горле.       — Варвара предупредила, что сегодня для замеров мебели должны подъехать? — спросил я, приводя себя в порядок.       Чуть поплывший взгляд из-под слипшихся ресниц сфокусировался на мне и озарился осознанием. Мне нравилось наблюдать за этими переходами: сначала, когда Милан медленно и будто неохотно сбрасывал маску деловитости и становился послушным и почти ласковым, и после, когда снова наращивал броню, пряча под ней свою уязвимость.       — Нет еще. Вы так быстро кого-то нашли?       Да, эти его состояния легко отслеживались по переходам с «вы» на «ты» и обратно. Передо мной снова стоял профессионал, пусть со все еще раскрасневшимися щеками, но уже собранный и немного напряженный. И если бы я в тот момент протянул к нему руку, чтобы почесать за ухом, он бы мне ее, наверное, откусил.       — Да, мы с ними уже работали, толковые ребята. Покажи им свой план со всеми нюансами. Ну и если помимо столов еще что-то нужно, полки там, стеллажи.       Глаза у Милана загорелись:       — А можно мне рабочее место?       — А у тебя его разве нет?       — Мне выделили стол в той комнате, ну, где бухгалтерия и прочее, но мне там неудобно.       Я не очень понял, что его не устраивает в общем офисе, поэтому уточнил:       — Тебе нужно отдельное помещение, или что? У тебя там с кем-то проблемы?       — Что? — Лицо у Милана забавно вытянулось, а потом перекосилось от кривоватой улыбки. — Нет, конечно. Просто мне далеко. Ну… Я же постоянно в цеху, и если нужно что-то рассчитать, приходится бежать в офис или носить ноутбук с собой.       На этих словах я вспомнил, как он ворвался ко мне в кабинет в свой первый день, чтобы воспользоваться компьютером, сидя у меня на коленях.       — Эм. Хорошо, ты присмотри там себе местечко. Может, захочешь отгородить, типа комнаты отдельной, не знаю, хотя бы просто стеклом, чтобы и за процессом следить, и работать в относительной тишине…       Я запнулся под чуть удивленным взглядом. Опять, что ли не ожидал, что я соглашусь? Мне же не жалко. Наоборот, приятно было сделать для Милана хоть какую-то мелочь. Он-то вон как выкладывается. По всем фронтам, причем.       В то время, когда проводили замеры для новой мебели, я сидел у себя, занимаясь проверкой отчетов из разных отделов фабрики. Мне не нравились данные по расходу тканей, но я никак не мог понять, в чем там дело — цифры вроде бы сходились, но интуитивно я чувствовал, что упускаю что-то из вида.       Филипп, владелец небольшой столярной мастерской, пришел ко мне в тот момент, когда я по третьему кругу прочесывал таблицу поставок. Мы тепло пообщались как люди, которые уже работали вместе и остались друг другом довольны. На первый взгляд Фил казался простым парнем, но по факту он обладал полезным для предпринимателя даром: слышать заказчика и чутко улавливать нюансы. В переговорах он предлагал нестандартные решения, а главное — был честным. Открыто говорил, где можно сэкономить на материале, обещал выполнение работ в адекватные сроки и не пытался набить цену.       Когда он ушел, я бросил взгляд на часы и обнаружил, что до обеда осталось всего полчаса. По телу побежал легкий озноб — уже выработанный моим телом рефлекс на скорое появление Милана. К тому времени, как он пришел, я весь изъерзался на своем кресле, пытаясь поудобнее устроить в штанах растущее возбуждение. Удивительно, как меня заводило простое ожидание.       — Я в душ, — бросил появившийся Милан, на ходу снимая очередную странную вещь из своего гардероба — доходящую почти до колен темно-серую толстовку асимметричного кроя с каким-то кривым воротом и скошенным подолом.       Покачав головой, я проводил взглядом его голую спину и, уставившись в монитор, попытался сосредоточиться. Бесполезно. Строчки скакали перед глазами, смысл букв и цифр ускользал. Можно было присоединиться к Милану, но я сдержался: сегодня я собирался затянуть его, разгоряченного и готового после душа, себе на колени и попробовать новую позу. Я осторожно сжал себя под столом, мысленно уговаривая член потерпеть еще немного. Тот дернулся, но подуспокоился.       Только я подумал, чтобы встать и запереть дверь, как та широко распахнулась. Помимо Милана врываться ко мне без стука мог только один человек. Берестов.       — Даро-о-ов, — довольно протянул он, уверенно шагая к моему столу.       Черт бы подрал лучшего друга с его способностью появляться не вовремя. Я и забыл, что этот чудик, имея возможность питаться в самых дорогущих заведениях столицы, испытывает необъяснимо нежные чувства к нашей столовке. Как-то не учел, что и сегодняшний приезд он рассчитает таким образом, чтобы пообедать у нас.       Не знаю, каким в тот момент было выражение моего лица, но Берестов остановился в паре шагов, смерив меня озадаченным взглядом, и в тот же момент наконец-то услышал шум льющейся воды. Этот складывал два и два получше секретарши. Он метнулся глазами к закрытой двери санузла, а потом воззрился на меня.       — И кто у нас там?       Шум воды стих, и меня подорвало с места. Я не собирался скрывать от Берестова свои отношения Миланом, но не хотел, чтобы они знакомились таким образом. К сожалению, дверь открылась до того, как я успел до нее добежать, и, Милан, окутанный облаком пара, вышел, как я и предполагал, — разгоряченный и в одном полотенце на бедрах. Увидев мое перекошенное лицо, он сразу сообразил, что что-то не так, и заметался взглядом по кабинету.       — Дмитрий Борисович?       Ну конечно, он его узнал — не узнать Берестова было невозможно — и попятился обратно.       — Все в порядке, — сказал я, затолкнув его в ванную и закрыв за собой дверь. — Просто оденься и выходи. Представлю вас друг другу.       Милан смотрел куда-то мимо меня. Его плечи были напряжены, брови сведены к переносице.       — Он знает? — спросил он, подняв на меня затравленный взгляд.       Я не стал смягчать правду и ответил:       — Теперь, очевидно, да. Милан, — позвал я, когда он, часто задышав, обхватил себя руками. — Посмотри на меня. Ты отличный специалист, а для Берестова важно только это. Остальное его не касается, слышишь?       Он снова посмотрел на меня, сначала недоверчиво, но потом, вскинув подбородок, почти с вызовом.       — Даже то, что я трахаюсь с тобой за деньги?       Признаться, изначально я хотел преподнести Берестову этот факт именно в таком ключе, мол, смотри, как я крут — завел себе платного любовника. Но Милана я и так уже подставил и делать из него козла отпущения в наших с Берестовым давнишних терках не собирался.       — А это — особенно. — Я положил ладони на его влажные плечи. — Давай, одевайся. Жду тебя в кабинете. — А затем я сделал странное: обхватил Милана за затылок и, притянув к себе, коснулся его лба губами.       Сердитость на лице Милана сменилась удивлением, а щеки потемнели на тон.       Берестов развалился на диване, закинув лодыжку на колено, и потряхивал прадовским мокасином. Как будто лениво, но некоторая нервозность все же угадывалась.       — Так это новенький? Как его там?       — Милан, — подсказал я.       — Милан, — повторил Дима с легким кивком и ненадолго задумался. — Быстро он тебя… оптимизировал.       Я рыкнул и, проведя ладонью по лицу, сел рядом.       — Скорее, я его.       — А как же Сашок?       Я скривился.       — Мы расстались.       — Даже та-а-ак.       Моего бывшего любовника Берестов недолюбливал и сейчас явно веселился.       — Дим… — начал было я, но Берестов перебил:       — Крыгин, а ты уверен, что нам потом не прилетит?       Я сразу понял, о чем он. В прошлом году одна из модельерш, за которой Берестов ухлестывал, публично обвинила его в домогательствах. По факту, ей просто не хватило золотого браслета в качестве подарка после проведенной вместе ночи, потому что она-то уже в жены метила, а случился облом. Скандал замяли, не дав ему разгореться, но впредь Димка осторожничал. Да, заигрывал, строил глазки, потому что в этом был весь он, но впредь членом на рабочем месте старался не светить.       — Он не… — начал я оправдываться. — Все под контролем.       — Ладно.       Он хотел добавить что-то еще, но в этот момент вышел Милан, и Берестов вскочил на ноги.       — Милан! Очень приятно с вами познакомиться. — Он протянул руку и, лучезарно улыбнувшись, крепко сжал его ладонь. — Уже наслышан о вашей работе. Покажете, что за перемены вы нам тут устроили?       Опешивший Милан, которому и слово вставить не дали, только кивнул и пошел вслед за Берестовым. Тот ему придержал дверь и, прежде чем выйти, обернулся и подмигнул. Клоун. Я вздохнул и поплелся за ними.       Осмотр швейного цеха прервался на середине, потому что Дима вспомнил про обед и предложил переместиться в столовую. За едой обсуждали перестановку, обновление состава работников, говорили о планах и недочетах. Берестов выказывал искреннюю заинтересованность, а Милан… Милан, несмотря на то, что полностью включил профессионала, нет-нет, да и стрелял глазами в уплетающего тефтели шефа. В какой-то момент я откинулся на спинку стула и стал наблюдать за этим цирком со стороны. К мужчинам Берестов был равнодушен, но никогда не упускал возможности позлить меня, приударив за моим очередным любовником. А те велись только так, потому что Берестов Дмитрий Борисович был мужчиной-мечтой: харизматичным, уверенным в себе и неприлично успешным красавчиком. Пожалуй, в нашем окружении я был одним из немногих, кто никогда в него не влюблялся. Потому что для меня Димка изначально казался каким-то… слишком. Всего в нем было чересчур.       Другое дело — Берестов-старший…       Поймав ход собственных мыслей, я тряхнул головой и прислушался к разговору, мельком удивившись тому факту, что вспоминаю о Борисе уже второй раз за последнюю неделю.       Покосившись на Милана, я чуть не застонал: и этот поплыл. Несмотря на то, что говорили все еще на рабочие темы, взгляд у Воронцова был едва ли не мечтательным. Я начинал беситься. Конечно, Берестов не собирался соблазнять Милана, но то, как ловко он в очередной раз показал, насколько легко ему будет этого добиться, вызвало горький привкус во рту.       Под конец обеденного перерыва, когда в столовой не осталось никого, кроме нас троих, Милан извинился, что ему пора идти, и, тепло распрощавшись с шефом, напомнил, что скоро приедет мастер, которому мы обещали постоянную позицию на нашей фабрике.       — А он ничего так, — сказал Берестов, проводив его оценивающим взглядом до самого выхода и только потом развернувшись ко мне.       Я пожал плечами и принялся собирать пальцем крошки.       Берестов лег грудью на стол, не побоявшись заляпать пятнами свою роскошную сорочку, и заглянул мне в глаза.       — Да ты приревновал!       — С чего бы? Мы просто… трахаемся, — буркнул я и чуть не брякнул «за деньги» — это многое упростило бы и наверняка добавило мне очков.       — Ро-о-ом, да когда я твоего Сашка́ при тебе за жопу хватал, ты даже бровью не вел! А тут — всего-то по работе поговорили.       Меня действительно не трогало, когда Алекс, пытаясь вызвать во мне ревность, открыто флиртовал с Берестовым. Может, потому, что я знал, что тому ничего не светит, а может, мне просто было пофиг. На самом деле, фокус внимания Алекса всегда был на мне — это мой интерес он пытался вызвать и меня вывести на эмоции. А с Миланом дело обстояло по-другому: его заинтересовал другой, не я. И от этого хотелось что-то разбить. Наверное, я и вправду ревновал. Как заметил Берестов: быстро же он меня оптимизировал, и недели не прошло.       Когда я ничего не ответил, Берестов выпрямился и серьезно сказал:       — Знаешь что… Не проеби его. — А на мое удивление добавил: — Он непростой, но настоящий. Такие сейчас редкость.       Мы вернулись ко мне. Я попросил Варю сделать нам кофе и пять минут спустя со злорадством наблюдал за ее милой перепалкой с Берестовым, начавшейся с того, что шеф пропел:       — «Ох, как далеко, далеко, далеко от меня ты       Варвара, ой-ей, Варвара»       Даже пел этот говнюк хорошо. Когда-то он вроде пытался приударить и за Варей, но та к его чарам оказалась равнодушной. Плюс один к малочисленному клубу тех, кто никогда не влюблялся в Берестова. И теперь он каждый раз донимал мою секретаршу этой песней, весьма умело подражая солисту Би-2.       — Как отец? — спросил я неожиданно для самого себя, когда мы снова оказались одни.       Дима посмотрел на меня с нарочитым безразличием и дернул плечом.       — Нормально. — Но секунду спустя выдохнул и уже теплее добавил: — Съездил бы к нему. Он на днях про тебя спрашивал.       Ответить я не успел — с улицы послышался рев мотора. Дорога, ведущая к нашей фабрике, шла через поселок от самой станции, но была тупиковой, поэтому чужой транспорт проезжал по ней редко и то, как правило, по ошибке. А байкеров я тут вообще никогда не слышал. Звук нарастал, и мы с Берестовым, переглянувшись, вскочили на ноги, едва не облившись горячим кофе. Стоя у окна, мы следили за приближением мотоциклиста и переглянулись еще раз, когда тот притормозил у ворот. Наверное, мы напоминали двух стоящих у витрины магазина мальчишек, разглядывающих за стеклом макет красивой игрушки. Ворота открылись, и байк, мягко урча, вкатился на парковку. Берестов подался вперед, чтобы рассмотреть внизу водителя, и прижался к стеклу, отчего его нос смешно сплюснулся в поросячий пятачок. Я чуть не рассмеялся, но тут внизу мелькнуло яркое пятно и меня тоже придавило к стеклу.       Дождя сегодня не было, но небо по-прежнему давило пасмурью, и эта ржавчина буквально полоснула по глазам. Там волос-то было не так уж много. Я еще подумал, что за панк этот механик, с выбритыми висками и спадающей на шею рыжей волной, но тут он поднял голову, словно собирался рассмотреть за зеркальным фасадом двух подсматривающих пацанов, и Димка выдохнул рваное «ха». Стекло перед ним запотело. Отстранившись, он быстро протер его манжетом и снова впечатался носом.       — Разве Милан говорил, что механик — женщина? — пробормотал Берестов, совсем уж распластавшись по окну.       — М. Вроде нет.       — Ага. — Димка отлепился, потому что девушка уже скрылась в здании, и заливисто рассмеялся. — Ну хитре-е-ец.       — Роман Владимирович? — ожил интерком голосом секретарши. — К вам соискатель… -ница, на должность… эм, механика, Мария…       — Пригласите, — перебил я, спасая Варю от нетипичной растерянности.       Удивительно, но вблизи волосы девушки казались еще более ржавыми, чем издалека. Странно, что они совсем не смялись под защитным шлемом, привычным жестом прижатым левым локтем к боку. Я буквально усилием воли оторвался от этого пожара и присмотрелся к Марии. Это был второй случай за последнюю неделю, когда кому-то удавалось меня впечатлить. Первым был Милан. Оба били под дых своей индивидуальностью, но Мария еще и неформальностью чуть ли не бравировала. Больше всего меня поразили торчащие из ее щек гвоздики пирсинга, отчего казалось, будто на этом лице всегда держатся улыбчивые ямочки.       — Доброго дня, — проговорила Мария глубоким контральто, когда мы постояли в тишине и попялились друг на друга. — Мария Пашич. На должность постоянного механика. — Она перевела взгляд с меня на Диму и обратно и добавила: — По рекомендации Воронцова. Милана.       Первым отмер я и, извинившись за заминку, попросил присаживаться. Димка подключился почти сразу. Мы интервьюировали ее довольно долго и результатом остались довольны. Я не знал, какие у нее отношения с Миланом — были они просто знакомыми или друзьями, но уловил между ними некое сходство. Не внешнее, как у родственников, а нечто едва уловимое, на уровне жестов, как бывает у людей, которые много времени проводят вместе. Перед уходом она попросила показать цех и объем работ, и мы перепоручили эту задачу Варе, чтобы та отвела ее к Милану.       — Паша, значит, — хмыкнул Берестов, когда за ними закрылась дверь.       — Пашич, — поправил я и ухмыльнулся следом.       Друг выглядел, словно приметивший бадью сметаны кот, который нацелился до нее добраться. Но что-то подсказывало мне, что обломают его довольно быстро.       Под конец рабочего дня я поймал себя на том, что ужасно устал. Сначала решил, что нашествие посетителей так вымотало меня, а потом понял, что это не усталость, а неудовлетворенность — после того, как сорвался мой обеденный секс, Милан больше не приходил. Я постарался загрузиться работой и на посторонние мысли почти не отвлекался, но внутри неприятно свербило. Странное было ощущение, как будто день прожит неполноценно, но изменить что-либо тебе не под силу.       За полчаса до звонка об окончании смены дверь в мой кабинет приоткрылась и в нее просунулась светлая макушка. Если бы это был кто-то другой, Варя сообщила бы по интеркому, но это был Милан, на несанкционированные вторжения которого она уже закрыла глаза. Увидев его, я испытал что-то вроде облегчения.       — Приве-е-ет, — протянул Милан, закрыл за собой дверь и, не отрывая от меня взгляда, завел руку за спину, чтобы щелкнуть замком. — Суматошный денек, — выдал он с усталой, но широкой улыбкой и двинулся ко мне.       На двойной вес мое рабочее кресло рассчитано не было, поэтому, когда Милан скользнул мне на колени, предупреждающе заскрипело. Я бы предпочел, чтобы он оседлал меня, стиснув бедра коленями так, как я мечтал с самого утра, но в кресле это было неудобно, и он устроился боком. Обнял меня за плечи, пристроив ладонь на моей макушке, а я, подтянув его выше, уткнулся лицом ему в шею.       — У нас еще есть время, — мурлыкнул Милан и, просунув между нами руку, коснулся ключицы в вырезе моей рубашки.       Я улыбнулся и прикрыл глаза.       — Не-е-е. Давай просто посидим так.       Милан положил подбородок мне на голову и стал легонько почесывать за ухом.       — Как вам Маруся?       — Кто?       — Маша Пашич. Механик. — Милан чуть склонился и заглянул мне в глаза.       Вспомнив Марию и реакцию Берестова, я тихо рассмеялся.       — Дмитрий Борисович сражен наповал, — сдал я друга.       — Хм.       Возможно, мне показалось, но после моих слов на лице Милана промелькнуло что-то вроде сожаления. Или разочарования. Он оттолкнулся от моего плеча, чтобы подняться, но я, крепче ухватив его за пояс, удержал. Поднял голову и, уткнувшись губами ему прямо в ухо, зашипел:       — А ты хотел, чтобы это тобой он заинтересовался, м?       Тело под моими ладонями на мгновение напряглось, но с долгим, дрожащим выдохом расслабилось и стало плавным, как у пригретой на солнце кошки.       — Конечно, — ответил Милан и поерзал. Теперь его губы задевали мой висок, приятно согревая кожу теплым дыханием. — Я думал, что понравился ему. Уже в красках представлял, как вы меня по очереди…       Договорить я ему не дал. Схватил за талию и, рывком сдернувшись с кресла, пересадил на стол.       — Сук-у-ука, — процедил я, стискивая его бока так, что самому стало больно. — Шлюха ненасытная.       Тяжело дыша, я пялился на его порозовевшее лицо и пытался понять, всерьез он или просто провоцирует. Темные ресницы были опущены и как будто трепыхали. Его ладонь, лежащая на моей шее, слегка переместилась, и пальцы накрыли нижнюю губу. Милан поднял взгляд, тут же заставив меня пожалеть о своих последних словах — они его явно задели. Я собирался извиниться, но тут он подался вперед, совсем близко к моему лицу, и, на секунду замерев, прижался губами к своим пальцам. Это я в нашем договоре озвучил условие, что мы никогда не будем целоваться, и нарушить его Милан не посмел. Но ему хотелось. Хотелось целовать меня, а не свои, накрывающие мой рот пальцы, и, когда я не предпринял никакой попытки сделать этот поцелуй настоящим, он отстранился и, уронив руку, отвернулся к окну.       Я схватил его за подбородок и развернул обратно. Стиснул челюсть так сильно, что у него приоткрылся рот, и впился в его губы. Как же сладко он застонал. Протяжно, надрывно, как будто нуждался именно в этом глубоком и лишенным всякой ласки поцелуе. Я трахал его рот языком, кусал губы, с силой прижимая к себе впившимся в волосы кулаком. А он только жался еще ближе, обвивал мою шею руками и стискивал коленями бока. Я толкнулся бедрами ему в пах, притерся стояком и от его несдержанного мычания потерял последний контроль. Выдержки хватило лишь на то, чтобы одежду на нем не разорвать, а все же стащить и отбросить на пол. Со своей я не заморачивался, но где-то между поцелуями отметил, что рубашка на мне расстегнута, а брюки с трусами болтаются на щиколотках. Я подхватил Милана под бедра и дернул на себя. Охнув, он проехался ягодицами по столу и остановился у самого края. Чтобы удержать баланс, он откинулся назад и уперся в стол ладонями, а ноги скрестил за моей спиной.       Его тело оказалось открытым как никогда: залитые румянцем лицо и шея, напряженные из-за позы и частого дыхания плечи, длинный худощавый торс, подрагивающие мышцы пресса, обхватывающие мой таз бедра и сочащийся смазкой член.       Он был безупречен. Следил за мной из-под опущенных ресниц и томно улыбался истерзанными губами. Я провел ладонями по его торсу вниз и мягко обхватил стояк. Тут же прижал его к своему, но услышал предупреждающее:       — Презик.       Рыкнув, я полез в ящик стола. Да, теперь все необходимое лежало и там. Я раскатал по себе латекс, залил его смазкой и, подхватив Милана под колени, заставил отклониться назад. Когда я вошел, он опустился на локти и запрокинул лицо вверх. Кажется, он собирался совсем лечь, но я не дал.       — Нет, иди ко мне, — сказал я и потянул его обратно.       Милан послушно оттолкнулся от стола и уцепился за мою шею. Теперь он балансировал копчиком на самом краю, но я крепко удерживал его, обхватив за спину. Первый толчок вызвал у него довольный стон, и я погнал. Мы больше не целовались. Я уткнулся губами ему в шею, он — прижался щекой к моей голове. В какой-то момент я перевел руку ему под задницу и приподнял, почти полностью перенося вес его тела на себя. Его член оказался зажатым между нашими телами и влажно терся о мой живот.       Жар чужого тела, его запах, дрожь нетерпения. Крепко сжимающие мою шею руки и стискивающие бока ноги. Эти всхлипы после каждого толчка моих бедер вверх и влажное дыхание на ухо. Он застонал громче и, выгнувшись, замер. Теплое семя брызнуло между нашими телами. Я резко вышел и ссадил Милана на стол. Сдернул резинку и, быстро догнавшись рукой, кончил ему на живот.       Милан все еще держался за мою шею, но, выпрямив руки, отстранился и, склонив голову, смотрел, как белесые капли стекают к его паху. Я был уверен, что он выскажет недовольство, потому что про секс без защиты мы говорили только этим утром и никаких анализов я еще не сдавал. Но Милан просто смотрел вниз и потихоньку выравнивал дыхание. Я осторожно коснулся его макушки губами и ненароком чуть не получил по зубам, когда он резко вскинулся. Его лицо озаряла улыбка.       Каким же он был странным. Только мне казалось, что я начинаю понимать его и готов предугадать следующее действие, как он удивлял меня. Что означала эта улыбка? Что он испытывал в тот момент? А я?       Одно я знал точно: только что этот парень кончил подо мной без рук. Не знаю, насколько трение о чужое тело можно считать за стимуляцию, но к себе он ни разу не притронулся. И я не помнил, чтобы такой потрясающей чувствительностью обладал хоть кто-то из моих предыдущих любовников.       На порыве я притянул Милана к себе и крепко обнял. Начинающая подсыхать сперма нас потихоньку склеивала.