Хотеть не вредно

      – Чимин, скажи мне, почему ты такой? Почему снова отказ? – очень простой, но в тоже время непомерно сложный, не имеющий однозначного ответа, вопрос.       Хотелось выстроить множество теорий, доказательства которых начинались бы от противного. Или же начать говорить величественно-пафосные речи, смысл которых никогда и никому не уловить, ведь за умными словами не будет спрятан ответ, это лишь пыль в глаза. Признать, что скрывается за эпитетом “такой” значит проиграть самому себе. Чимин этого никогда не допустит. Не для этого он строил стены, надевал все новые более вычурные маски радости и счастья, улыбаясь все более и более приторно. Идеальная картина должна продолжать быть таковой, ведь защитный лак все еще был на месте и не треснул от воздействия времени. А значит и что-то объяснять своему собеседнику он тоже не будет.       – Не понимаю о чем ты говоришь мне, Юнги, – корчить дурака до последнего всегда было беспроигрышной стратегией. Кому хочется иметь дело с тем, кто и вопроса не понимает.       – Ясно, как об стенку горохом.       Отчаяние имеет вкус горького кофе без сахара в пять утра и крепких сигарет. Юнги об этом знал не понаслышке. Ведь уже который год ждет, пока один прекрасный человек наконец-то ответит ему взаимностью. Но хотеть не вредно, так ли?       Как и страдать от невыносимой боли в груди. Забывать, что такое дышать и навзрыд кричать от невозможности сделать новый вдох. Ведь не получалось. Всюду его преследовал запах Чимина. Приторный, с мерзкой до отвращения горчинкой, но, сука, какой же он был родной. Юнги сдохнет, но в аду все равно будет его ощущать и страдать.       В Паке хотелось утонуть, проникнуть каждой молекулой в его тело и не отпускать. Но кто позволит? Почему в этом мире все еще есть то, что никогда не купишь за деньги? Это макулатура, лежащая в кошельке, становится бесполезной, когда речь заходит о любви. Как и нули на цифровых счетах. Все бесполезно. Взаимность не имеет ценника, к сожалению.       Богатство, слава, доступность всего в этом мире было ничтожно малым, по сравнению с тем, что Чимин был недоступным для Юнги. Друзья. И только. Без продолжения. Но почему?       Мин пытался узнать. Понять. Принять, черт возьми. Но каждая попытка забыть отдавалась ноющей болью в груди. Новые партнеры не унимали голод, а только усиливали. Их хотелось удушить, потому не похожи. Они не он.       Не воздушное создание с грустными глазами и безумно милыми ямочками на щеках. И вовсе не прекрасные танцоры, парящие в воздухе, отдающие всю душу и тело музыке. Пустые. Совершенно. Если в их нутро кинуть камень, то никогда не услышать звук падения. Ведь то лишь оболочка личности. Они не были Паком Чимином.       Иногда Юнги отпускало. Он забывал о своей многолетней зависимости и пытался жить нормально. Но в такие моменты тот не был самим собой. Это была новая живая кукла общества, которая не сопротивляется течению и принимает все таким, каким оно было. Мин начинал в такие моменты вовсе не жить. Он существовал.       Механически выполнял работу. Был роботом. Говорят, что так надо делать – делает. Присылают расписание – четко следует ему. Все, как прописал какой-то невиданный Бог; все, что указывает общество – выполняет.       А потом снова крыло. Сильно, до такой степени, что жить не хотелось. Любовь убивала его изнутри, сжигала и заставляла лить слезы, хотя глаза его давно были сухими. Алкоголь не помогал. Наркотики тоже. Ведь они не давали ему ощутить такого желаемого тепла, ласки. Все было мнимым и фальшивым. Мерзким.       Мир жесток. И Мин платит слишком высокую цену за то,что сделал в свое время фатальную ошибку. Он испугался.

***

      – Мин, можна тебя на минутку? – милый парень с театрального факультета часто приставал к нему. Это не бесило, но и вовсе не радовало. Они были лишь знакомые, не более.       – Да, Чим, что такое? – застенчивый вид парня застал его врасплох. Пак знал всегда себе цену и всегда вел себя уверенно, словно принц великого королевства, гордый, но не зазнавшийся.       – Мне… Я… Ох, – тяжелый вздох о многом говорил. Парню было очень сложно собраться, но Чимин не был бы собой, если бы не смог, – в общем, Юнги, что таить и тянуть кота за хвост. Я влюбился в тебя. Очень сильно. С первого взгляда. Мне не просто в этом признаваться, я надеюсь, что ты поймешь меня.       – Эм, поймешь в чем? – Юнги не смог дать нормальный ответ. Достойно отказать.       – Я просто подумал, что мы могли бы попробовать…       Но Чимину не дали закончить.       – Попробовать что? Ты чего ко мне вообще пристал? – гнев возник внезапно. Мин сам не знал, отчего его так сильно жахнуло и чего грубит. Ведь этот милый парень ему был симпатичен. Весьма. Но Мин боялся общества, осуждения, быть белой вороной. Он боялся быть собой. Только и всего.       – Ты не дослушал, я хотел предложить тебе более дружеские отношения, чем приятельские, чтоб лучше наладить контакт, я понимаю, что ты не гей…       Но Юнги это было не нужно. В то время был тяжелый для него период принятия себя, начинающийся с отрицания. И он поступил так, как тогда считал нужным. Сбежал. Отказал. Игнорировал. А сам молча наблюдал за этим милым созданием и страдал.       Иногда жизнь сводила Юнги и Чимина снова и снова. Общие мероприятия, партнеры по бизнесу, раз даже постель. Парень все больше и больше признавался себе в том, что лучше никого в жизни, чем Пак, не видел. Его так сильно тянуло к нему, что Мин даже пошел на риск и начал финансировать театральную трупу, где играл Чимин. Только, чтоб видеть его, не имея шанса прикоснуться ничем, кроме как взглядом. Но и было достаточно. Пока в один момент все не испортилось.       Алкоголь страшен. Ведь под градусом мозг отключается, берет рест в контроле над страхами и предубеждениями. И сердце начинает действовать.       Лучше, чем та ночь, Юнги провел тогда с Чимином больше никогда не будет. Это была дикая смесь страсти и чувств. Хотелось этот момент снять на камеру и поставить на бесконечный повтор, из раза в раз по-новой переживая ее. Ведь только тогда Мин смог осознать чего ему так не хватает – искренности и тепла. Нежные и ласковые объятия Чимина, полустоны от каждого несдержанного движения, укусы до синяков цвета космоса и на утро пустота.       Пак ушел, не говоря ни слова. Он оделся, когда Юнги спал, решив, что прошлое должно остаться там, где ему место. Он давно свое уже отстрадал. В памяти все еще были свежи воспоминания, что Мин дал отказ. А честь не позволяла больше себя навязывать. Хотя очень и хотелось сказать, что сердце все еще трепещет от низкого и грубого голоса Юнги, глаза не могут оторваться от белоснежной кожи, а ноги подкашивались от любого проявления власти в действиях Мина.       Но хотеть не вредно. Любить – да. Поэтому Пак исчез. Собрал свои вещи и молча ушел от разговора и не только. От самого себя тоже. Это было глупо, незрело, по-детски… Но он это сделал.

***

      Прошло достаточно много времени. Юнги осознал, что ошибся. Он отпустил Чимина дважды. Повторно наступил на мерзкие и болючие грабли. И сожалел. Так дико, что выть хотелось. Ведь ему была известна дальнейшая судьба Пака.       Депрессия. Попытка суицида. Больница. И карьера танцора в гиблом балете. Это все удалось узнать спустя год, после той фатальной ночи. Юнги как только ему удалось найти Чимина, отправился на разговор.       Но что он от этого ожидал? Что Пак тут же примет его признание в любви с распростертыми объятиями?       – Хах, ты такой смешной. – это была самая мерзкая улыбка в мире, которую только видел Мин. Она била в самое сердце. Унижала. Убивала всю гордость изнутри. Ведь после нее хотелось встать на колени и просить прощения. Молить. Умереть в этой позе. Лишь бы этот оскал пропал. Не осрамил больше никогда лицо Чимина. Но хотеть не вредно. – Думаешь, что я могу кого-то в этой жизни любить?       – Дай мне шанс, пожалуйста, я сделаю все, чтоб ты был счастлив. Я хочу это сделать своими руками. Только позволь мне, прошу, молю. – слезы сами собой образовывались в уголках глаз и вот-вот хотели позорно начать скатываться вниз по мужественному лицу Юнги.       – Хотеть не вредно, Мин. Пока ты будешь делать ко мне шаг вперед, я буду делать десять шагов назад. Ты мне не нужен. Мне никто не нужен!       Больно ли было это слышать? Очень. Юнги боролся. Долго. Годами. Добился статуса друзей. А дальше… Хотеть не вредно.