Записки Мышонка — принца и волшебника

У меня перестал валить пар из ушей, а Гарри сообщил, что снова может пользоваться рукой. Мадам Помфри выключила везде свет и удалилась к себе. Я повернулся к Гарри, вспомнил, как в прошлом году мы тут болтали с Роном, и улыбнулся. — И всё-таки, кто заколдовал мяч? — спросил я. — Вуд думает, что ваши. — Разве что старшие курсы, — вздохнул я, — но, если честно, вряд ли. Декан за такое убьет. — Снейп? С чего бы? — Слишком уж приметно. У него принцип: «Не попадайся». А это, знаешь ли… — А кто ещё это может быть? Кому надо… Внезапно я осознал, что у меня слипаются глаза. Издалека я слышал, как Гарри дважды позвал меня, но ответить оказался не в состоянии: на меня навалился тяжёлый, вязкий сон. Последнее, что я услышал, это снова: «Берти?!» и «Ты кто такой?» А потом до меня донеслись шаги и голоса. С трудом разлепив веки, я увидел профессоров Дамблдора и МакГонагалл. Оба были в халатах. Директор левитировал носилки, на которых лежало что-то вроде статуи. Я быстро прикрыл глаза, когда мимо прошла профессор МакГонагалл. Она вернулась с мадам Помфри, и все втроём они устроили статую на кровати. — Что случилось? — охнула мадам Помфри. — Новое нападение, — с тяжёлым вздохом ответил директор, — мы с Минервой нашли его на лестнице. — Рядом валялась гроздь винограда. Думаю, он шёл навестить Поттера или Маунтбеттена. А может, обоих. Я осторожно повернул голову и увидел, что на кровати лежал Колин Криви, наш маленький честный фотограф. Луна освещала его застывшее лицо, в руках он держал фотоаппарат. — То же самое заклятие оцепенения? — спросила мадам Помфри, кивнув за дальнюю ширму. — Да, — согласилась профессор МакГонагалл. — Подумать только, не пойди Альбус вниз за горячим шоколадом, кто знает, что… — она вздохнула, плотнее запахивая халат. Дамблдор, наклонившись, ухватился за фотоаппарат и с трудом вырвал его из рук мальчика. — Может, он успел снять нападавшего? — с надеждой предположила профессор МакГонагалл. Щёлкнула крышка фотоаппарата, и по Больничному крылу пополз едкий запах. — Расплавилась… — прошептала мадам Помфри. — Что всё это значит, Альбус? — спросила профессор МакГонагалл с незнакомой, истеричной ноткой в голосе. — То, что мы и подозревали с самого начала, — вздохнул директор, — Тайная комната действительно снова открыта. — Но кто… — Вопрос не в том, кто, — строго поправил свою заместительницу Дамблдор, — а в том, как. Они постояли над Колином ещё несколько минут, потом мадам Пофмри воздвигла вокруг кровати ширму, и все разошлись. Я выждал немного и тихо позвал: — Гарри? — Берти! Ты в порядке? — Да, я… — Уснул, — закончил Гарри. — Точнее, тебя усыпили. Короче… Этот рассказ Гарри пришлось повторить ещё раз — для Рона, Гермионы и Блейза. Но я приведу его здесь, чтобы не отвлекаться потом и не повторяться. Я, действительно, уснул не просто так: меня усыпил чарами домовой эльф Добби — тот самый, который устроил погром в доме Дурслей на день рождения Гарри. Он же закрыл проход на платформу 9¾, но испугался опытной волшебницы и сбежал, и заколдовал бладжер. — Чем ты его обидел? — спросил я. — Не обидел. Наоборот, он… вроде как мой фанат. И хочет защитить, — зло отозвался Гарри. — А вообще, хоть он меня чуть не угробил, мне его жалко. Ходит в какой-то грязной наволочке, всё время пытается побиться головой об стену... Зато эльф подтвердил, что история с Тайной комнатой повторяется, и сказал, что хотел оградить Гарри от этой опасности. — С таким защитником врагов не надо, — пожаловался Гарри, глядя в потолок, и мы ещё несколько минут обсуждали эльфа Добби, нападение на Колина и Тайную комнату. А потом уснули безо всяких чар. Наутро мадам Помфри сжалилась и отпустила нас до завтрака, так что, похватав сэндвичей, мы поспешили встретиться с друзьями. Только вот Гермионы среди них не было. — Она сама не своя, — пожаловался Рон, — услышала о Колине и, ну… — Что? — не понял Гарри. — Расплакалась, — с большими глазами прошептал Рон. — Девчонки, а? Странные! А потом убежала в библиотеку. — Итак, что у нас есть? — подытожил Гарри, быстро рассказав о визите Добби. Мы устроились в не сильно продуваемом углу во внутреннем дворе, коротая время до первой трансфигурации. — Пятьдесят лет назад, в сорок третьем, кто-то уже открывал Тайную комнату, и этот кто-то ненавидит магглорождённых. И почему-то об этом всём много знает сумасшедший домовой эльф Добби. — И ты слышал странный голос. — Уже дважды, — вздохнул Гарри. — Не знаю, как у вас, — поделился Блейз, — а у меня ничего не сходится. А сойтись должно, потому что вчера — Криви, а завтра кто? — Хорошо, давайте подумаем логически. Кто у нас громче всех кричит про ненависть к магглорождённым? — спросил Рон, запрокидывая голову к небу, откуда начал сыпать мелкий дождь. Блейз уточнил: — Тонко намекаешь на Дракошу? Рон кивнул и добавил: — Сами подумайте, Люциус Малфой мог открывать комнату, когда учился в школе, а теперь рассказал Драко… — Бред, — отмахнулся Блейз, — мистер Малфой заканчивал школу в начале семидесятых. А в сорок третьем его ещё и, как мама это называет, в проекте не было. — А его дед? — Хм… А это звучит логичнее. Причём, если так, то мистер Малфой ничего не знает: на безопасности Дракоши у него пунктик. А вот сам Дракоша мог сговориться с портретом деда. И тогда выходит, что, отказавшись от места в команде, он освободил себе время для Тайной комнаты. Или даже уверился в том, что её необходимо открыть. Гарри и Рон про команду не поняли, но Блейз только махнул рукой, чтобы не забивали себе головы. А я задумался: Драко в последнее время стал мягче, не задирал Рона и Гарри, часто бывал один. — Надо выяснить, — сказал Гарри твёрдо, а Блейз фыркнул: — Ага, пойду и спрошу. Он всё немедленно расскажет. — Может, Крэбб и Гойл в курсе? — предположил Рон. Мы с Блейзом покачали головами. Винсента и Грегори Драко воспринимал как мебель и делиться с ними секретами уж точно не стал бы. — И что делать? Блейз вдруг улыбнулся и заблестел глазами: — Есть один способ заставить человека рассказать свои секреты. Очень надёжный. Но, боюсь, несколько незаконный. Кому из вас что-то говорит название «Веритасерум»? Мы с Гарри ответили одинаковыми недоумевающими взглядами, а вот Рон слегка побледнел и уточнил: — Сыворотка правды? — Она самая. Три капли — и любой заговорит. К продаже запрещена, но рецепт есть в «Сильнодействующих зельях». И ещё в нескольких интересных книжках. Допустим… — он нахмурился, — книгу я добуду. Варить её быстро, но настаивать придётся целый лунный цикл, и я не уверен, что все ингредиенты есть в школьном наборе. — Это опасно, — быстро сказал я. — У нас нет других идей, — возразил Гарри, — зато есть две жертвы. Если это Малфой… — То через месяц с небольшим мы об этом узнаем, — пообещал Блейз и как-то недобро улыбнулся. *** О нападении на Колина Криви не сообщалось, но слухи всё равно поползли по школе. Ученики ходили нервные и встревоженные. Джастин потратил целую перемену перед чарами на то, чтобы убедить меня не общаться с Гарри. — Да с чего вы вообще это взяли? — спросил я резко, понимая, что вот-вот придётся попрощаться с хвалёным самоконтролем. — Все говорят… «Все» также говорили, что от чудовища защитят обереги сомнительного вида. Даже Грегори и Винсент скупили штук по десять, хотя никаких магглов или магглорождённых в своих родословных так и не отыскали. Несколько раз я сталкивался в коридорах с грустной Джинни Уизли и честно попытался поднять ей настроение. — Колин такой… лёгкий, — как-то поделилась она. — Мы сидели за одной партой, даже начали дружить. Поверить не могу, что кто-то на него напал. Он же безобидный! Удивительное дело, но после нападения на Колина Джинни совершенно перестала краснеть рядом со мной или с Гарри, зато начала подходить к нашей компании поболтать. Рон пытался её прогнать, но получил от Гермионы по шее и успокоился. Кстати, Гермиона восприняла идею сварить веритасерум не так плохо, как мы рассчитывали, и даже засела с Блейзом изучать рецепт в книге, от которой лично меня тошнило. Мы сидели в библиотеке, и до моего слуха то и дело долетало что-то вроде: «А медный котёл у тебя есть?» или «Где мы возьмём перья болтрушайки?» Честно говоря, мне идея не нравилась. Но я даже не мог тогда объяснить, чем именно — просто в душе всё поднималось против. К сожалению, переубедить четверых друзей я был не в состоянии. Если бы Блейз остался на моей стороне, возможно, вдвоём мы бы и сумели придумать другой план. Но нет, ему хотелось попробовать сварить такое сложное зелье. А ещё (он не говорил об этом, но я догадывался) он не желал, чтобы я стал жертвой чудовища, поэтому был готов пойти на любые меры. Я знал, что в один из вечеров Гарри одолжил Блейзу свою мантию, и видел, хотя и притворялся спящим, как Блейз выскальзывает ночью из спальни. Наутро он шепнул мне довольно: — Всё у меня. В тот же день на доске объявлений мы увидели новость о том, что сегодня вечером в Большом зале пройдёт первое занятие дуэльного клуба. — Это не то же самое, что дуэль, — пояснил Блейз, читая приглашение. — Типа спортивного фехтования, только заклинаниями. — Да я понял, — отмахнулся я и присоединился к обсуждениям, кто же будет ведущим. В Большом зале убрали столы, а в центре поставили широкий длинный помост. По нему прогуливался одетый в изумрудную мантию крошечный профессор Флитвик. Пробило восемь часов, и профессор заговорил — благодаря заклинанию его высокий тоненький голос разнёсся по всему залу не хуже, чем если бы профессор использовал микрофон: — Добро пожаловать, мои дорогие! Дуэльный клуб существовал в Хогвартсе многие годы. Спортивная магическая дуэль — высокое искусство, которое имеет мало общего с глупыми драками и с настоящими дуэлями. Цель спортивной дуэли — померяться мастерством. Но некоторые её приёмы помогут вам лучше себя защищать. Именно поэтому профессор Дамблдор решил, что в это неспокойное время дуэльный клуб пойдёт всем на пользу. Если сегодняшнее занятие окажется успешным, занятия будут проходить каждую неделю по четвергам. Народу набилось — чуть ли не половина школы, а может, и больше. Благодаря проворству Блейза и Гарри мы протиснулись почти к самому помосту и слушали заворожённо. Даже Гермиона отложила в сторону книги и тетрадки и не сводила глаз с профессора. — Для начала, позвольте, небольшое представление. Мой очень талантливый ученик, конечно, давно превзошедший учителя, согласился ассистировать. Прошу вас, профессор Снейп. Тот вышел на помост — высокий, весь в чёрном, составляющий удивительный контраст со своим оппонентом. — В настоящем состязании, конечно, мы использовали бы множество разных заклятий и невербальные чары, — широко улыбнулся Флитвик. — Но, чтобы показать вам принципы, мы с коллегой договорились ограничиться заклинаниями первых трёх курсов. И все магические формулы мы будем произносить вслух, иначе следить за сражением будет сложно. Особенно младшим участникам. Вы готовы, профессор Снейп? — Вполне, — мрачно отозвался тот. — В таком случае, обратите внимание, пожалуйста, на приветствие. Мы сближаемся на три шага. Или, — он хихикнул, — в моём случае, до линии. Линии были начерчены на помосте, только мы их не заметили. Снейпу до линии было два шага, а Флитвику, наверное, целых десять. Я вздрогнул: профессор чар мне нравился, и, честно говоря, я очень за него боялся. — Теперь мы поднимаем палочки на уровень лица. И заодно показываем, какой рукой сражаемся. Поклон. И… Раз, два, три. Полыхнуло. Я отшатнулся в сторону. Помост не позволял противникам бегать и прыгать, давал очень небольшое пространство для манёвров и уклонений. Каждое заклинание произносилось вслух, тщательно. И всё равно, я не мог отвести глаз. Палочки Флитвика и Снейпа мелькали с такой скоростью, что уследить за движениями я был не в силах. Знакомые мне заклинания выплёвывались так быстро, что я не успевал осознать их действие. Они сталкивались, сплетались, уходили в сторону и врезались в невидимый барьер, который ограждал помост. Простенький «Колорус» перекрасил мантию Снейпа в ярко-зелёный, а у Флитвика из ушей выросли ромашки. Как толпа болельщиков, мы всем залом кричали, когда очередное заклинание достигало цели. Не знаю, кто как, но я не болел ни за кого — просто смотрел, не в силах оторваться. Снейп теперь отплясывал что-то невнятное, но не успевал снять наложенную на него «Таранталлегру», а Флитвик то и дело принимался хохотать от заклятия щекотки. Думаете, это им помешало? Ничуть! — Экспеллиармус! — вдруг выкрикнул Снейп, и Флитвик, разжав пальцы, позволил палочке выплыть у него из рук. Снейп поймал её, немедленно снял все заклятия с себя и с оппонента, вернул тому оружие и недовольно поджал губы. Флитвик сиял. — Как видите, три попадания — и профессор Снейп выиграл эту дуэль! Отличные ромашки, Северус! — он слегка поклонился зрителями, и мы неистово зааплодировали. — Что ж, мои дорогие, — не переставая улыбаться, продолжил профессор Флитвик, — теперь ваша очередь. Сейчас мы сделаем вот так… Ну-ка, отойдите назад. Ещё немного... Оп! — перед помостом вспыхнуло ещё четыре дуэльных зоны. Их контуры сияли золотистым светом. — Нам нужно пять пар добровольцев. Давайте начнём со старших курсов. Пожалуй… Вдвоём Снейп и Флитвик быстро выбрали участников, напомнили правила — и теперь нам стало труднее следить за происходящим. Профессора умудрялись контролировать каждую из пяти сражающихся пар. И мы весьма отчётливо услышали, как наш капитан квиддичной команды Маркус Флинт лишился пяти баллов за то, что использовал заклинание шестого курса. А потом дело дошло и до младших. Довольные Гарри и Рон выбрались на главный помост, но тут Снейп заявил: — Нет, эту парочку надо разбить, если мы хотим хоть какого-то толка. Уизли, встаньте к мистеру Нотту. Мистер Малфой… Тот вышел на помост, горделиво расправив плечи, Гарри оскалился и что-то спросил. Мы с Блейзом и Гермионой подобрались поближе, рядом возник Джастин. — Отличный клуб, да? — спросил он, и я кивнул. Гарри и Драко под руководством декана поклонились друг другу и обменялись первыми заклинаниями. Успешно, оба. Во второй заход Гарри оказался быстрее, мощно отбросив Драко на другой конец помоста. Тот вскочил, вскинул голову и отчётливо произнёс: — Серпенсортиа! Из его палочки вылетела и шлёпнулась на помост большущая змея. Она подняла голову и зашипела на Гарри. — Я… — начал Драко как-то нервно, словно не ожидал такого эффекта. — Финита, финита! Змея подлетела на два метра, опять упала, повернулась к нам и оскалила клыки. Мы все отшатнулись. И вдруг раздалось шипение с другой стороны. От Гарри. Не сводя со змеи глаз, он издавал звуки, которые никак не могли бы вырваться из человеческого рта. И змея, только что нацелившаяся на нас с Джастином, обернулась. — Замрите, Поттер, — странным, пустым голосом сказал декан. — Эванеско! И змея исчезла. Весь зал, забыв о других дуэлях, смотрел на Гарри, и, клянусь, мне очень не понравились их взгляды. — А я говорил! — прошептал Джастин и кинулся прочь из зала. Занятие свернули быстро. Рон чуть ли не за шиворот уволок Гарри подальше от толпы. Мы забились под гобелен, привычно зажгли «люмосы», и Рон спросил: — Ты, значит, змееуст? — Кто? — не понял Гарри. — Змееуст. Умеешь говорить со змеями. Почему ты не сказал? — Да я и не знал… То есть… — оправдывался Гарри, — я говорил как-то с питоном в зоопарке, выпустил его на волю. Я тогда даже не знал, что я волшебник. Питон сказал, что никогда не был в Бразилии, и я… — Питон сказал? — охнул Рон. — И ты его понял. — Ну, да. Любой волшебник бы понял… — Не любой, — вздохнул Рон. — Понимать змей — это очень плохо. — Не неси чуши, Уизли, — встрял Блейз. — Не плохо. Просто редко и, знаешь, Поттер, не особо приятно. — Да что с вами? — взорвался Гарри. — Если бы я не велел змее остановиться, она бы кинулась на Берти с Джастином. Ну? — Ты её остановил? — уточнил Рон. — Берти, ты там рядом был. Ты слышал, что я сказал? — Я слышал шипение. А Джастин пришёл в ужас и убежал. Глаза Гарри широко распахнулись: — Я шипел? — Говорил на змеином языке, — подтвердил Рон. — Как это возможно? Как я могу говорить на языке, которого не знаю?! И почему у вас такие лица, словно кто-то умер? — Они прикидывают, какова вероятность, что ты в родстве со Слизерином, — вместо Рона и Гермионы ответил Блейз. — Потому что именно он был самым знаменитым змееустом. — Теперь вся школа решит, что ты его прапрапраправнук, — сокрушённо добавил Рон. — Никакой я не… — Ну, хватит, — остановил их я. — Неважно. Гарри, мы же знаем, что ты не открывал Тайную комнату. Знаем? — я обвёл взглядом друзей, и они покивали. — А остальные пусть болтают.