Записки Мышонка — принца и волшебника

— Откуда Скитер всё это узнала? — выпалил Гарри, который вместе с Роном и Гермионой ждал нас на выходе из зала. — Что? — не сразу понял я. — Про Хагрида, вот что! Вы что, не читали? Я открыл было рот, но закрыл, подумав, что это не моё дело. Открыл снова, но тут вмешался Блейз. — Да читали, читали. Отличный вопрос, кстати. Едва ли ваш маленький друг сам ей рассказал. На «маленького друга» огрызнулись одновременно и Гарри, и Рон, и Драко, но все пришли к выводу, что, конечно, Хагрид не стал бы о таком болтать. — Он и нам не говорил, — вздохнул Гарри. — На балу Скитер не было, Дамблдор запретил репортёрам там появляться. Это мне Хагрид сам же и сказал. Рон, там в гроте… — Я никого не видел, — покачал тот головой. — Может, она надела мантию-невидимку? Спряталась в кустах и подслушала. — Прямо как ты, Рон, — упрекнула его Гермиона. — Да я что, нарочно?! Кто виноват, что Хагриду приспичило рассказывать о матери-великанше там, где его любой мог подслушать? — Как думаешь, он уже видел? — спросил Гарри задумчиво. — Пари держу, что видел. На завтраке его не было, — отозвался Драко. — Великан наполовину… Я думал, он в детстве «Костероста» выпил или что-то такое. Великан… — Поговорим с ним после урока, — решил Гарри и добавил, бросив на Драко недовольный взгляд. — Я поговорю. А если вы не хотите, это ваше дело. — А что я? — тут же возмутился Рон, и Драко тоже воскликнул: — Я так просто… Поговорим, поговорим. И они ушли на уход за магическими существами. Гермиона проговорила негромко, проводив друзей взглядом: — Меня интересует не только то, как она узнала про Хагрида, но ещё и то, зачем она нападает на твою маму, Блейз. И да, Гарри и Рон читают только те заметки, которые я им показываю. И результаты квиддичных матчей. Так что они не в курсе. Блейз пожал плечами, и на его лице застыло прохладное отстранённое выражение, пробиться через которое, я уже знал, было невозможно. — Скитер никогда раньше про неё не писала. Почему сейчас? — Забей, Грейнджер, — отозвался Блейз, — мало ли, что именно там строчат бездарные писаки. Я в библиотеку, хочу проверить кое-что в эссе для Бинса. Да куда тебе, Мышонок! Оно у тебя и без того длиннее нужного на фут! Грейнджер, Мерлина ради, вытащи ты его прогуляться! А то он скоро на привидение будет похож! И ушёл в библиотеку, даже не попрощавшись. — Он сам не забил, да? — осторожно спросила Гермиона. — Вряд ли, — честно ответил я. Одевшись потеплее, мы всё же вышли на улицу и пошли в сторону озера — может, впервые с той трагедии. На пустую болтовню не тянуло. Гермиона, плотнее закутавшись в шарф, произнесла: — Ладно, я могу поверить, что на Хагрида Скитер нападает просто из любви к сенсациям и скандалам. Но мама Блейза? Она не кажется мне человеком, который легко спустит подобное с рук, так зачем рисковать? — Может, думает, что ей никто ничего не посмеет сделать? — предположил я, хотя в глубине души был согласен с мнением Гермионы. — Но нет. Она же не дура. У нас ребята в шутку, но боятся даже Блейза, когда он говорит, что может отравить, так с чего бы Скитер… — Ставлю на что хочешь, ей заплатили. — Кто? — Пока не знаю. Но если я права… то это не последняя публикация. *** И Гермиона оказалась права. Если про Хагрида больше не было ни слова, и друзья (не без участия директора Дамблдора) довольно быстро уговорили великана прекратить запой и затворничество, то имя мадам Франчески теперь появлялось в каждой газете. Блейз ходил злой настолько, что даже я опасался лишний раз его дёргать. Зато случайно подслушал фрагмент его разговора с мадам Франческой, которая довольно жёстким тоном потребовала «вести себя по-мужски и быть выше». А потом внимательная Гермиона отыскала заметку о том, что два месяца назад скончался третий муж мадам Франчески, и всё это время шёл суд о разделе имущества. Он завещал мадам Франческе дом в Париже и коллекцию живописи, а Люциус Малфой, единственный кровный родственник покойного, пытался это завещание оспорить. Суд постановил оставить дом за Малфоем, а коллекцию передать мадам Франческе. После этого грязные публикации прекратились. В середине января объявили поход в Хогсмид. И хотя на улице сделалось сыро и слякотно, мы решили пойти — нам всем надо было развеяться, отдохнуть. Гарри, хоть он и не говорил открыто, не терпелось увидеться с Сириусом. Правда, из-за этого он окончательно рассорился с Чжоу Чанг. После бала их отношения и так выглядели несколько натянутыми, а тут она разозлилась и прямо посреди Большого зала велела Гарри «катиться, куда ему вздумается». — Ты что натворил? — с трудом сдерживая смех, спросил Блейз. Гарри возмутился: — Что сразу я? Я сказал, что хочу увидеться с крёстным. А потом предложил ей присоединиться ко мне и моим друзьям, погулять или посидеть в «Трёх мётлах». — С тобой и твоими друзьями? — уточнил Блейз серьёзно. — Ну, да… — Гарри почесал в затылке. — А она психанула. — Гарри, — Блейз вздохнул, — возможно, только возможно, твоя девушка ожидала, что ты пригласишь её на свидание. — А я что? — Свидание. Оно не предполагает наличие рядом друзей или крёстного. — Да ну, — отмахнулся Гарри, — чтобы она опять на меня смотрела грустными глазами и… ну… Да ну её! Блейз махнул рукой, а я подумал, что, наверное, Гарри было не слишком-то интересно с Чжоу, раз они так быстро рассорились. С другой стороны, он хотя бы попробовал, верно? Удивительное дело, но та же самая ситуация ничуть не расстроила Крама. И, когда Гермиона предложила ему присоединиться к нам в Хогсмиде, он искренне обрадовался (Рон и Драко — не очень). Но за ворота мы вышли целой толпой: за Крамом увязался Михал Поляков, завидев нас, подошёл Седрик, следом — Флёр, а за ними увязался Колин Криви, который редко куда ходил без Джинни, и почему-то Джастин. В общем, Грюму только и оставалось ворчать, что он не нанимался приглядывать за детским садом на экскурсии. А мне показалось, что вышел замечательный поход. Гарри на время отделился — ему не терпелось увидеть новый дом крёстного, — но уже через час появился в сопровождении Блэка. Появление последнего притянуло, как магнитом, близнецов Уизли, и начался дурдом. Близнецы явно нацелились на спонсорство, потому что изо всех сил старались поразить Блэка своими изобретениями. Тот искренне проникся, но не желал отставать. Они что-то обсуждали, бурно жестикулируя, выхватывали друг у друга пергаменты и правили там нечто загадочное прямо на весу, заклинаниями. Драко и Михал заспорили об учебных программах, я с радостью присоединился к обсуждению курса древних рун, краем уха слушая возгласы Криви, который уговаривал Крама на интервью для школьной газеты и объяснял, что они — не такие-то там «мерзкие папарацци» и жёлтая пресса, а серьёзное издание, «честные журналисты». Очевидно, что Колин говорил слишком быстро для Крама, поэтому, негромко вздыхая, Джинни повторяла то же самое, но медленнее и более простыми словами. Кажется, всех всё устраивало. Гермиона выясняла у Флёр, как именно работает французское законодательство по регулированию магических популяций. Закрадывалось у меня подозрение, что в голове у подруги зреет какой-то план. И, что особенно тревожно, временами я ловил на себе её задумчивые взгляды — это значило, что, вероятно, в этом плане мне отведено не последнее место. Джастин, как выяснилось, все эти годы изучал волшебное законодательство очень пристально, поэтому тоже участвовал в разговоре. Гарри, Седрик и Рон говорили о Турнире. Будто сговорившись, они не упоминали новое задание, зато вспоминали стычку с драконами и делились предположениями, кого им организаторы подкинут в финале. Потому что если драконы были для разогрева, под конец должен быть как минимум Волдеморт во плоти, иначе должного эффекта не выйдет. И даже плохая погода не мешала — я наслаждался теплом окружавшей меня компании, звуками множества голосов, тем ощущением дружеской солидарности, которое царило между нами. Блейз шёл рядом со мной молча — он вообще часто молчал в последнее время. Но, оглядываясь на него, я неизменно получал ободряющую улыбку, которая говорила, что друг в порядке. Просто ему хотелось слушать, а не говорить. Не знаю, как, разве что чудом, мы расселись в «Трёх мётлах», заняв сразу два стола. Компания перемешалась, поменялись темы. Гарри оказался рядом со мной и произнёс негромко, пользуясь тем, что все слишком заняты разговорами: — Сириус рассказал мне кое-что странное… — А именно? — нахмурился я. — Про мистера Крауча. У него был сын… Пожиратель Смерти. — Да, — кивнул я, — я знаю. — Знаешь? — изумился Гарри, а Грюм, сидевший возле меня с другой стороны, сказал довольно громко: — Парень, твои новости настурции у меня в саду обсудили уже лет десять назад. Нашёл, чему удивляться. Гарри слегка покраснел, а Грюм продолжил, явно не обращая внимание на то, что к нему начинают прислушиваться: — Старина Барти — кремень. А сынок с гнильцой оказался. Он, может, и не успел многого натворить, но, знаешь, в то время разговор был прост: виновен — сиди, и без нытья. — О чём ты, Грюм? — спросил Блэк через стол. — О твоих сокрушительных новостях про младшего Крауча. Но я так скажу: после того, что они сделали с Лонгботтомами, туда им всем и дорога. И старший Барти поступил, как надо было — засадил поганца и забыл. Мне показалось, что Блэк не в восторге от услышанного, но вслух он ничего не сказал и решительно сменил тему, заговорив о том, что уже всё спланировал: вот исполнится Гарри семнадцать — и они тут же помашут ручкой Туманному Альбиону, потому что он, Блэк, уже присмотрел роскошную виллу в Испании. — Сириус не в восторге от моей идеи стать аврором, — пояснил Гарри, улыбаясь. — Да нет, что ты, щеночек! — встрял Блэк. — Я в полном восторге. Просто я так думаю: аврорские курсы никуда не убегут, а репетиторов для подготовки мы в Европе найдём не хуже, чем в Британии. А там, сам посуди, солнце, море, яхты, байки, девочки в бикини, опять же… — Мистер Блэк! — возмутилась Гермиона, и Флёр тут же к ней присоединилась под общий смех. Он перешёл в хохот, когда Блэк, ничуть не смутившись, продолжил перечисление: — Мальчики в бикини! — Ви есть шутник, мистер Блэк! — сообщил Крам строго и даже, пожалуй, чопорно, а Михал тут же добавил, что «Витя» у них — тот ещё «поборник правил, никакого веселья с ним». Но, с другой стороны, при должном усердии и наличии большого количества моря, солнца и прочих атрибутов юга, можно всё исправить. — Когда ты вообще решил стать аврором, дружище? — удивился Рон, а Гарри довольно сообщил, что вот сегодня и решил после разговора с Сириусом. — Он подкинул эту идею, а теперь против. — Да не против я! Твой отец мечтал стать аврором. Я мечтал стать аврором. Да мы все… — И вас всех в жизни не взяли бы в учебку, остолопов! — проворчал Грюм, прикладываясь к любимой фляге и строго обнюхивая остатками носа кусок жаркого. От сливочного пива в желудке становилось тепло, а от сытной еды по всему телу расходилась волнами приятная сонливость. С трудом переставляя ноги, разомлевшие, мы ползли в замок. Разговоры стихли, сделались редкими и ленивыми — Блэк остался в Хогсмиде, близнецы Уизли откололись от группы уже давно. Снег перестал идти, небо очистилось. Похолодало. Запрокинув голову, я на мгновение потерялся в ярком свете низких больших звёзд, таких ярких, что астрономию можно было изучать без телескопа. И вдруг звёзды пришли в движение. Я замер, отставая от остальных, споткнулся, но даже не посмотрел, обо что, не в силах опустить глаза. Больше не было привычных созвездий, не осталось самого неба, и я, как зачарованный, смотрел на открывшуюся мне картину. Гарри, привязанный к мраморному надгробию, беззвучно кричал. По его руке со светлой кожей текла кровь, рукав висел лоскутами. Кровь капала на зелёную майскую траву. — …спиталь! — …нётся! Словно сквозь вату в ушах до меня донеслись голоса Грюма и Блейза. Несколько раз моргнув, я помотал головой и уставился на них. Оказалось, что все прочие уже ушли, а Блейз трясёт меня за плечи. — Нормально! — быстро сказал я. — Всё нормально, я в порядке! Просто… задумался. — Задумался? — рыкнул Грюм. — Ты оцепенел, парень, и я хочу знать причину поубедительнее этого… — Всё в порядке, правда! — прервал я его. — Это… Кажется, я перезанимался прорицаниями на неделе, сейчас посмотрел в небо и мне показалось, что я… Профессор, клянусь, я в порядке. Всё хорошо, Блейз. Давайте просто пойдём? Холодно! Последний аргумент сработал. В замке Грюм меня всё же отпустил, но, разумеется, Блейз — нет. Резко схватив меня повыше локтя, он оттащил меня, полусонного, потерянного, в один из боковых проходов, и велел: — Выкладывай. Всё во мне противилось этому: казалось, если я расскажу, всё станет только хуже. Но молчать, глядя в обеспокоенные глаза друга, я не мог, поэтому коротко, скомкано пересказал своё видение, торопливо прибавив: — Я понятия не имею, когда это случится и что всё это значит. Может… может, на последнем туре ему надо будет выбраться из плена? Едва ли. Что-то подсказывало мне, что я видел не имитацию, не часть школьного Турнира. Нечто тёмное, страшное стояло рядом, и я кожей ощущал ужас Гарри, его отчаяние и боль. — Ты нас напугал до полусмерти, Мышонок, — вздохнув, сказал Блейз. — Грюм сообразил, сказал остальным, что надо поговорить с тобой. Но мы пытались тебя привести в чувство почти минуту. — Я не хотел видеть будущее, — пробормотал я, — правда. Просто взглянул на небо и… Блейз, в прошлый раз я видел странное! — А именно? — Тебя. Точнее… твою руку. Правую. По ней текла кровь. Это же не имеет смысла, да? — Никакого. Разве что на итоговом экзамене по противоядиям Снейп потребует варить ту дрянь на собственной крови, — улыбнулся Блейз. — Помнишь, из ознакомительного раздела? — Ещё бы! — Тогда, конечно, без крови не обойтись. Ну, а если резать вены — то это с другой стороны надо делать надрез, — Блейз похлопал меня по плечу и предложил идти в спальню. По его словам, видок у меня был тот ещё. Я согласился, а потом вдруг сообразил: да, я рассказал про кровь, которая в моём видении текла по тыльной стороне руки, не там, где вены. Вот только… Блейзу я об этом не упоминал. *** В Хогсмиде произошло ещё несколько событий, укрывшихся от моих глаз. Когда Гарри выходил в туалет, он столкнулся на обратном пути с Людо Бэгменом и тот совершенно открыто предложил ему помощь в турнире. Гарри отказался, конечно, но, говорит, осадочек остался противный — словно его подталкивали к открытому жульничеству. — Я ещё спросил, помогает ли он Седрику, — добавил Гарри, когда мы отправились гулять после завтрака. — И знаете, что он ответил? Нет, мол, я ему сразу понравился. — Но ведь он сказал Седрику про зеркало! — удивилась Гермиона. — Зачем ему врать? — Не знаю… — протянул Гарри. — Он бы выглядел лучше в моих глазах, я дал ему понять это. Но он сказал, что помогает только мне. Потом подошли Фред и Джордж, и он тут же сбежал. А ещё Гермиона и Рон наткнулись возле барной стойки на Риту Скитер, и Гермиона как следует с ней поругалась, обозвав писакой и автором «гнусных статеек». В ответ Скитер обозвала Гермиону глупой девчонкой. — Я говорю, ты ещё пожалеешь, — вздохнул Рон. — Она этого так не оставит. — О, — сверкнула глазами Гермиона, — я тоже не оставлю! Сначала Берти, потом Хагрид, теперь Блейз... Я найду, как с ней поквитаться! — Грейнджер в ярости — это, знаете ли, вдохновляет, — ухмыльнулся Блейз, и Гермиона показала ему кулак. — Что? Правда, вдохновляет! Сразу хочется встать под твои знамёна и маршировать к победе, знаешь ли. Да за что ты меня бьёшь, я же от чистого сердца! Сомневается ли кто-нибудь в том, что серьёзный разговор закончился потасовкой, и мы все извалялись в снегу? Зато после, переодевшись и обсохнув, засели за загадку золотого яйца. Мы устроились в библиотеке, и Гарри снова прочитал стихотворение. На всякий случай я сличил его с рунами, чтобы не оказалось, что из-за рифмы потерялось что-то важное. — «Зайди туда, где ты — второй». — Отражение, это очевидно, — заметила Гермиона. — Про тёмные чары тоже: по всем поверьям, зеркала приносят несчастья и беды. — Ну, спасибо! — огрызнулся Гарри. — Извини. «То разыщи, чем дорожишь, развеешь морок — победишь». — Опять же очевидно, — спокойно продолжила Гермиона, — ведь у реального предмета или человека там тоже будет отражение. — И на всё — ровно час, — добавил Рон, — если не хочешь там застрять, конечно. — Ну, это вряд ли, — протянул Блейз, — вытащат. Но баллы точно снимут. Вопросов два… — Дай угадаю: первый, как туда попасть, а второй — как оттуда выбраться, — вздохнув, перебил его Гарри. — Сириус сказал, что, кажется, слышал заклинание для путешествий в зазеркалье, но точно не помнит. — Не обижайся, Гарри, но в прошлый раз мистер Блэк посоветовал тебе использовать тёмную магию. Возможно… нам стоит найти выход своими силами, — мягко проговорила Гермиона и прежде, чем Гарри успел возмутиться, отправилась на поиски литературы. В библиотеке была целая секция, посвящённая отражениям и зеркалам. И, к изумлению Драко и торжеству Гермионы, там, помимо прочего, обнаружился экземпляр «Алисы в Зазеркалье». Причём не маггловская версия, сказка для детей, а целый трактат, исписанный сложными формулами. Правда, там не было главного — как пройти внутрь зеркала. — «Подчинить себе отражение…» — пробормотал Рон, листавший книгу под названием «Зеркала и зазеркалья». — Правда, в побочных эффектах — возможность сойти с ума. Нет уж, спасибо. — «Зеркальная трансфигурация», брр! — добавила Гермиона, выбравшая себе книгу настолько старую, что я боялся, как бы она не развалилась. — Это выше уровня ЖАБА. — Должен быть способ, — уверенно сказал Драко. — Причём именно в рамках школьной программы. Это же условия Турнира! — Побиться головой о стекло? — предложил Гарри устало на третий час наших бесполезных изысканий. К сожалению, пока это был самый действенный вариант, который мы нашли. Вернее — единственный возможный. — А может, это вообще будет не простое зеркало, а какое-нибудь ЕИНАЛЕЖ? — спросил Рон, захлопывая очередной талмуд. Мы какое-то время обсуждали такую возможность, но отказались от неё — в конце концов, ничто в подсказке не указывало на какое-то особенное волшебное зеркало. А нам и с обыкновенными проблем хватало. А меня помимо этой загадки мучил ещё один вопрос: рассказать ли Гарри о видении в ночном небе? С одной стороны, это было бы честно. А с другой — чем ему это поможет? И не стану ли я похож на профессора Трелони, которая так любит предрекать несчастья, не давая советов, как от них уберечься?