Ты умер, парень

      Непонятно откуда горел оранжевый свет, пахло… ничем. Хотя по обстановке вокруг Эрвин сразу понял, где находился. Какой-то бар, причём недурный, но абсолютно пустой. Только девушка со слишком уж седыми для столь юного возраста волосами стояла за барной стойкой. Передник и шейкер в руках действительно выдавал в ней барменшу, но Эрвин совершенно не помнил, как оказался в столь странном месте. У него была миссия, цель, потом они пошли на Шиганшину и…       — Добро пожаловать в перевалочный пункт перед Раем! — вдруг звонко заговорила барменша и улыбнулась, сверкая чересчур белыми зубами, среди которых особенно выделялись верхние клыки. Она трясла шейкером, хотя по звуку казалось, что он был пуст. — Что? — девушка заметила, что Эрвин следил за её движениями. — Чёрт, я опять забыла его наполнить… Ладно, не суть. Лучше расскажи, как ты? Помнишь что? — её зелёные глаза хитро сощурились.       — Мы шли возвращать Шиганшину, — Эрвин сам не понял, как именно начал говорить. Фраза просто была сказано, и всё тут. — Звероподобный титан начал обстреливать нас крошёными валунами.       — Да уж, я видела, — она театрально тяжело вздохнула. — Картина не из приятных! А дальше что было?       — Я повёл солдат на Звероподобного, чтобы Леви зашёл к нему сзади.       — А дальше?       — В меня попали валуны, — Эрвин резко схватился за бок, но понял, что тот абсолютно цел. — Невозможно… — в голову залезли мысли о сыворотке.       — Нет, даже не надейся и не начинай, пожалуйста, кусать себя, как это обычно делает тот мальчишка, ладно? Ты не превратишься в титана. Ты умер, парень, — в глазах девушки появились игривые искорки, когда она произнесла столь страшные для многих слова. Но к этому моменту Эрвин и сам понимал, что жизнь его уже не идёт. Иначе бы не сидел он на драном барном стуле и не болтал с несовершеннолетней барменшей. Ситуация складывалась слишком уж комичная. — Ой, прости. Ты всё-таки взрослый мужчина, служил на благо человечества, — она очертила руками кавычки на этом слове, — а я говорю о тебе, как о каком-то мальчике маленьком. Вы умерли, сэр, — её голос зазвучал чуть строже, хотя по напряжённым губам Эрвин понимал, что ей хочется рассмеяться.       — И это Ад?       — Что, бар настолько паршивый, да?.. — она грустно обвела взглядом столики и соседние стулья. — Нет, это не он. Это Рай. Ну, почти Рай, — повела плечами, не решаясь говорить что-то более внятное.       — И так выглядит Рай?.. — кажется, в словах Эрвина звучала самая настоящая печаль. Совсем не такой картины он ожидал от Божественного места, о котором так редко говорили вслух, но так часто думали ещё живые люди.       — Да уж, прости. Вряд ли ты хотел оказаться в баре после того, как кони двинул. Тем более так жестоко, — девушка пододвинулась к Эрвину поближе, ставя оба локтя на барную стойку и кладя голову на ладони так, что щёки приподнялись к глазам. — Но не я выбираю место встречи. Ладно тебе, не парься ты так об этом. Давай лучше поболтаем о важном. Ты ведь жалеешь о своей жизни?       — Кто ты?       Девушка тут же цокнула языком и закатила глаза. Снова чересчур притворная эмоция.       — Не люблю такие расспросы, ты всё равно ничего не поймёшь, — она пожала плечами, отодвигаясь подальше от Эрвина. — Считай меня тем, кто решил помочь тебе посмотреть на свою жизнь перед моментом, когда ты попадёшь в мир иной, ладно? Я волшебница, ведьма, маг, колдунья, небесная сила. Я — всё, что ты можешь придумать. Не Бог, конечно, но и не Дьявол точно. Давай, отвечай на мой вопрос. Жалеешь?       Эрвин задумался. Он повёл своих людей на убой, но всё ради той цели, которую Разведка преследовала всё своё существование: ради мира за Стенами, ради секрета этих огромных каменных кругов вокруг городов.       — Я жалею о смертях моих людей, — признался Эрвин. — Не понимаю, как я могу находиться у ворот Рая, когда на моей душе есть столько грехов.       — О, ну, — она скуксилась, как совсем маленький ребёнок. — Это вообще не то, что я хотела от тебя услышать… Думала, скажешь, что тебе жаль, что ты так и не узнал, что там, за морем… — осеклась. — Или про море мечтал кто-то другой… Ладно, столько вас поумирало там, что всех мне просто не запомнить.       — Ради чего всё это? — Эрвин нахмурился, когда волшебным образом перед ним появился стакан пива. В воздухе запахло хмелем. — Не надо.       — Ты только что умер, но так спокоен, что даже не хочешь пропустить по стаканчику? Это вкусное, попробуй, — она пододвинула стакан поближе к мужчину. Эрвин долго всматривался в лопающиеся пузырьки, но глоток всё-таки сделал. И правда, неплохое пиво. — Вот! Это я одобряю. Последний раз ты в мире живых всё-таки.       — Ты сказала, что мы в Раю, а теперь — что в мире живых, — Эрвин понимал, что другого выхода, кроме как пытаться говорить с этим ребёнком, у него нет.       — А почему у живых не может быть своего Рая? И тем более, в самом начале нашего знакомства мной было сказано другое. Ты в перевалочном пункте, парень! Прости, — усмехнулась, — я опять не удержалась от такой формулировки. Но классно ведь звучит, да? Ты умер, парень! Все твои люди умерли, парень! Леви не выполнил твой приказ, парень!       На секунду стало слишком тихо. Эрвин вспоминал то, как Леви, точно не желая этого, отправлял его в первые ряды солдат, идущих на звероподобного. Всё это было сделано ради одного — убийства этого титана. Неужели он не смог?..       — Ой, ладно, парень, — она опять засмеялась, но, стуча по груди, всё-таки продолжила говорить. — Он ещё выполнит твой приказ, нескоро, может, но выполнит. По крайней мере, мне так сказали. Да и ты сам знаешь, что он — парень хоть куда. Кучу титанов убил, чем Зик хуже, да? Ой…       Эрвин понял, что, если посильнее разговорить девчонку, можно было узнать много информации и, кажется, не только о том, что происходило сейчас, когда его тело, наверное, лежало где-то в красной от крови траве, а и о том, что ещё будет. Девчонка знала будущее.       — Что за Зик?       — Ну ты же не думал, что эту макаку все называют мистер Обезьяна? Его зовут Зик, это его имя.       — Зачем он напал на Стены?       — Мир сложен и чертовски непонятен. Я не могу рассказать тебе всего. Мы здесь не для этого.       — Тогда объясни мне, зачем, — Эрвин всё время терял суть диалога, будто из его памяти каждый раз стирали последние несколько секунд. — Ты хочешь, чтобы я выговорился, и ты отправишь меня в Мир Иной?       Она похлопала по барной стойке, как по барабану. Ритм вышел радостным, словно Эрвин выиграл тряпичную куклу на ярмарке.       — Ну я же знала, что ты догонишь! А ну-ка! — она протянула руку, чтобы Эрвин стукну ей по ладони, дав «пять». Он лишь хмуро посмотрел на неё, и худенькая рука сама опустилась обратно на стойку. Если она ребёнок, то с ней и надо было говорить, как с ребёнком. — Ладно, не хочешь — как хочешь. Просто скажи, о чём жалеешь. У тебя ведь были мечты при жизни, ты их не отпускал, даже когда вовсю прыть скакал к Зику и его валунам.       Эрвин тяжело вздохнул. Впервые за очень долгое время он осознал, что очень устал. И, пускай в его памяти нет точного момента смерти, ему почему-то кажется, что тогда с ним рядом был Леви, была Ханджи.       — Мне жаль, что я не узнал, в чём секрет Стен, — начал Эрвин, — что находится в подвале семьи Йегеров, почему титаны окружают нас на протяжении сотни лет. Мне жаль, что я не достиг ответов на эти вопросы. Ты сказала, что Леви не убил этого титана. Значит, практически все мои люди умерли зря.       Девчонка снова облокотила щёку о свою ладонь и раздражённо вздохнула.       — Вот таких глупостей я тебе не говорила! Ты хотел, чтобы Разведкорпус дошёл до подвала, да? Так разве все твои солдаты умерли напрасно, если этот Леви, кусающий себя мальчик, девушка в очках смогли дойти до него? Разве не этого ты хотел всё это время, м? Чтобы люди знали правду. Или ты тот эгоист, который хотел сначала всё узнать, а потом уже рассказывать другим. Эрвин, парень, ну-ка, ответь мне!       Эрвин замер, обомлел, удивился. Просто находился в шоке от услышанного. Леви не смог, но они, все вместе, всё-таки смогли…       — Так значит…       — Да, они сделали это, — недоВедьма довольно кивнула и улыбнулась, обнажая клыки.       На душе Эрвина, если слово душа можно использовать по отношению к тем, кто уже умер, всё ещё лежал большой тяжёлый груз. Он и правда «тот эгоист», каким его назвала эта девчонка. Он всегда стремился к информации и внешнем мире и умер так близко к ней.       Эрвин не хотел, чтобы его люди в тот миг погибли. Но и сам умирать он тоже не планировал. Узнать хоть что-то, толику той информации, которая им могла им так скоро открыться, зачерпнуть хоть маленькую горсть этих знаний… Эрвин не успел ничего.       — Ты права.       — Чего-сь? — девчонка, кажется, задремала.       — Я жалею о своей жизни.       Очередная улыбка нарисовалась на детском лице точно в тот момент, когда последний намёк на радость исчез с лица Эрвина навсегда.       — Вот, уже гораздо лучше! — она хлопнула в ладоши, спрыгнула со своего стула, и тут же оказалась позади Эрвина. Он не поворачивался, понимая, что правда не дошёл до своей мечты, остановившись в шаге от неё. Человечество узнает, но он — уже нет. — Не время киснуть, парень! Боже, как хорошо звучит… — девчонка затормошила его за плечи своими маленькими худенькими пальцами, но Эрвин не противился. Просто встал с барного стула, просто обернулся и наклонил голову, чтобы видеть лицо девчонки.       — Что теперь? — спросил он, чувствуя, как обмякает его тело, начиная с кончиков пальцев рук и ног. — Это — всё?..       — Для живого Смита уже да, пойдём скорее, — она ответила совсем между делом, не обращая внимания ни на мрак на лице Эрвина, ни на что-либо другое. Просто шла, толкая его в бок к двери на выход. — Тебя все уже давно ждут!       Они встали около таблички со скромной надписью «Выход». Эрвин наклонил голову ещё немного, чтобы увидеть дверную ручку. Его ладонь машинально легла на холодный металл. Девчонка взвизгнула, кладя свою маленькую ручку поверх руки Эрвина. Её пальцы были ледяными.       Едва дверь подалась вперёд, как с другой стороны завиднелся ослепительно яркий белый свет. Почему-то совсем не так Эрвин представлял себе рай. Слышались чьи-то знакомые голоса, сливающиеся в один звук, пахло летом и скошенной травой. Чем больше Эрвин тянул дверь на себя, тем прозрачнее становилось тело девочки, кажется, она говорила, что ей щекотно, но Эрвин слушал её в пол уха. В последние секунды не жизни и не смерти, Эрвин всё-таки повернулся туда, где раньше должна была находится её голова. Там было пусто, но она ещё хихикала и что-то тараторила.       — Кстати, один парень-нюхач сказал, что ты любишь помидоры… Я бы никогда бы не подумала, что ты их любишь!       На другой стороне его и правда ждали.