Тринадцать лет за одну ночь

— Поможешь? — Спрашивает живой, хоть и израненный учитель Годжо, улыбаясь своей привычной мягкой и светлой улыбкой. Такой естественной и неподдельной, что сердце ноет от приступа неверия. Живой. Действительно живой. — Конечно. — Улыбается в ответ Юта, вглядываясь в оттенки неба таких родных глаз. Но они тускнеют, веки опускаются. Только сейчас Юта замечает насколько плачевное состояние учителя. Цвет лица бледный, дыхание поверхностное, хотя пульс учащенный — сильное кровотечение? Оккоцу бережно опускает тело на землю, склоняется над ним, прижимая ладони к грудной клетке. Под пальцами что-то сдвигается явно неестественным образом, так что Юта прикусывает губу от волнения. До чего же больно видеть некогда непобедимого в таком состоянии. Всего пары секунд Оккоцу достаточно, чтобы понять насколько всё плохо. Сломанные ребра сейчас не самая главная проблема. Он направляет поток обратной проклятой энергии через кончики своих пальцев и через тело учителя к колену его левой ноги, сосредотачиваясь на остановке кровотечения. Хотел бы он восстановить ногу целиком, но он всё ещё не достаточно хорош в подобных делах, да и на это понадобится огромное количество проклятой энергии, которую ему ещё предстоит использовать для победы над Сукуной. — Простите, учитель. — Шепчет Юта, проглатывая образовавшийся в горле ком. — Всё будет хорошо. Итадори позовёт на помощь. Юй Юй доставит Вас к Сёко, а уж она Вас быстро поставит на ноги. Всё будет хорошо. Прошу, продержитесь ещё немного. Юта переключает своё внимание на повреждённые рёбра. Смещение осколков костей может привести к серьёзным последствиям, поэтому закончив с ногой Оккоцу сосредотачивается на том, чтобы зафиксировать их. Ещё немного... Глаза Годжо сэнсэя открываются в одно мгновение, Оккоцу это даже немножко пугает. В них ни грамма усталости или боли, как будто бы Юта выловил этот взгляд во время их обычной совместной прогулки по городу. Но это далеко не так. Оккоцу всматривается в них внимательнее, чувствуя как всё внутри холодеет. Это не просто непринуждённый взгляд, к которому Юта привык. В нём скрывается непривычная напряжённость, сплошная сосредоточенность. На чем-то. Расширенные зрачки смотрят куда-то в сторону. Что они там видят? До Юты постепенно доходит, что это значит. Он как раз мысленно обращается к Рике, когда реагировать начинает стоящий неподалёку Юджи. — Оккоцу. — Окликает его неуверенным голосом Итадори. — Он... — Уже тут. — Резюмирует настигший их Сукуна. На его лице играет довольная улыбка, когда король проклятий направляет на них свою технику. Это не тот удар, который располовинил учителя, но серия разрезов, способная серьёзно навредить любому, у кого нету техники бесконечности или подобной ей по силе любой другой защитной. Итадори бледнеет на глазах, но благодаря своевременной реакции сэнсэя Юта успел отдать Рике приказ. Да, она недостаточно быстра, чтобы унести троих за пределы зоны поражения, но схватить их и устремиться к нужной точке для неё не составит труда. Сукуна посмеивается где-то на фоне, вынуждая Юту сомневаться в собственной затее. Авось не получится? А затем... Хоп. Юй Юй появляется и, как ни в чём ни бывало, хватается за когтистую лапу королевы проклятий. Ещё один хлопок и все четверо оказываются в центре наблюдения. Колени подкашиваются, а голова кружится от такого резкого перемещения, поэтому Юта не сразу отзывает Рику. Только придя в себя он разрешает ей дематериализоваться. Оккоцу осматривает помещение, подмечает рядом с собой Итадори и облегчённо выдыхает. Всё удалось. Кусакабе отдаёт честь, кивая в сторону, где их уже ожидает Сёко. Она молча подходит к Юте, бросает краткий взгляд на запекшуюся кровь на лице Итадори. — Я в порядке. — Отвечает на её молчаливый вопрос Юджи. Он слегка улыбается, но улыбка исчезает с его лица стоит ему опустить взгляд на учителя Годжо. — Это ведь... — Бормочет он, переминаясь с ноги на ногу. Не решаясь спросить. — Вылечить можно. — Коротко отвечает Сёко, бросая очередную сигарету на пол и придавливая ее носком своей туфли. Окурков под её ногами целая куча, во всей комнате витает стойкий запах табака. И никто даже не подумал прибраться. Но оно и понятно — никому не будет дела до чистоты, когда на твоих глазах разворачивается сражение века. — Та-ак, посмотрим. — Говорит Иэири забирая ослабевшее тело Годжо из рук Юты. Сэнсэй на это никак не реагирует, позволяя перенести себя на кушетку. Молчит он и во время лечения, не отрывая взгляда ни на секунду от лица давней подруги, рассматривая её с особой тщательностью. Юта же не отводит взгляда от него, внимательно наблюдает за процессом лечения, анализирует то, как профессионально Иэири отращивает кости, добавляет мышцы и связки с сухожилиями, прокладывает сосуды и нервы, покрывается испариной, когда доходит до мелких косточек стопы, но не останавливается. — Можно? — Коротко спрашивает она Годжо. Юте непонятно зачем эти формальности, потому что не став дожидаться ответа она снимает с ноги сэнсэя обувь, изучает его конечность пару секунд прежде чем снова приступить к работе. А точнее к последним штрихам, так как почти всё она к тому времени уже сделала. Закончив с ногой Сёко приступает к исцелению пострадавших рёбер. С ними она справляется немного быстрее, после чего переходит к левой руке. Снимает импровизированную повязку, открывая свету ряд свежих "царапин", которые Юте напоминают следы медвежьих когтей на коре дерева. Жуткое зрелище. Но и с ними Сёко справляется без особых проблем и достаточно быстро. — Ну вот и всё! — Наигранно весело константирует Иэири, поправляя волосы. — Спасибо, — Говорит Годжо, рассматривая гладкую кожу на своей некогда раненной руке, осторожно разминая восстановленную ногу. И, пару секунд спустя, ещё более тихим голосом добавляет: — Спасибо, Сёко. Иэири отмахивается от его благодарности, как будто бы это пустяк, а сама машинально тянется в карман за пачкой сигарет. Она тоже нервничает. Оккоцу её понимает. Но как же он рад видеть сэнсэя живым и невридимым. Улыбка сама появляется на лице. — Я разобрался с Кендзяку как Вы и просили. — Говорит Юта, чувствуя как голос предательски подрагивает от волнения. — А после сразу отправился на поле бое. И Вы... Вы там... Я вас... — Встретил. — Прерывает его Годжо мягким голосом. Затем оборачивается к Итадори: — Мне повезло, что вы там были. Спасибо! Юджи неловко улыбается, но глаз не отводит. — Не за что. Мы тоже рады, что смогли помочь. — Отвечает он, смотря на сэнсэя счастливым, доверительно щенячьим взглядом. — Что будем дальше делать? — Спрашивает Оккоцу, бросая на сэнсэя вопросительный взгляд. Ему кажется разумным отправиться сейчас на выручку Маки, Хигуруме и Хакари, но может быть у сэнсэя есть план получше? — Как что? — Удивляется такому вопросу Годжо. — Надо бежать. — Что? — Переспрашивает целый хор голосов. — Бежать? Вы шутите? — Спрашивает Итадори. — Бежать? Всё настолько плохо? — Уточняет Кусакабе. — Бежать? В какую точку мира? — Интересуется Мэй Мэй. Остальные же демонстрируют своё замешательство удивлёнными гримасами на собственных лицах. Одна лишь Сёко хмурит брови, выпуская в воздух очередное кольцо сигаретного дыма. Годжо тоже особо не реагирует на такую бурную реакцию. Он лишь мягко улыбается, спрыгивая с кушетки. — Ага, бежать. Не знаю точно куда, но желательно подальше и поскорее. А ещё... — Что Вы такое говорите? — Перебивает его Юта. Да, это не вежливо, но он не верит собственным ушам. — Ты не расслышал? Я сказал, что нам надо убираться отсюда как можно скорее. Желательно как можно дальше. — Повторяет свои слова Сатору. — Но учитель! — Вмешивается в разговор Итадори. — А как же все те люди, которые пострадают, если мы им не поможем? — Аааа... — Тянет Годжо, разворачиваясь на пятках в сторону Юджи. На его лице расплывается понимающая улыбка, и он снисходительным тоном спрашивает: — Так ты из тех альтруистов? Ну, это многое объясняет. Конечно, можешь остаться, если хочешь. Отвлечёшь короля проклятий, чтобы выиграть остальным немного времени. Но те, кому как и мне дорога собственная жизнь, рекомендую послушаться меня и взяв вещи первой необходимости отправиться куда подальше. А может и не брать ничего, так как времени действительно мало. Итадори бледнеет, когда до него доходит смысл сказанных слов. У Кусакабе глаза лезут на лоб, тогда как Мэй Мэй воспринимает это как призыв к действию и действительно зовёт младшего брата подойти поближе, чтобы продиктовать ему список вещей, которые им стоит забрать. — Ла-адно. Валить куда подальше и поскорее. — Подытоживает Кусакабе. — Мы поняли ваше мнение, Годжо-сан. — Вы что-то поняли? — Удивляется Мива, нервно езрающая на краешке стула. — Я ничего не понимаю. Вы точно Годжо-сэнсэй? Вы ведь никогда бы такого не сказали... — Ты права, Мива. — Поддерживает её панда. — Сэнсэй, Вы ведь не всерьёз предлагаете нам всё бросить и сбежать? А как же женщины и дети? Не можем же мы оставить их на произвол судьбы! Юта неотрывно смотрит на учителя, поэтому замечает как кривится его лицо, когда панда упоминает помощь другим. — Да вас тут целая толпа! Альтруисты... М-да. — Бормочет Сатору потягиваясь. — Я ведь не запрещаю вам жертвовать собой во имя благой цели! Только говорю, что чтобы вы не сделали — конец это не изменит. Не лучше ли позаботиться о себе, чем бессмысленно умереть? — Вы его слышали, ребята. — Продолжает Кусакабе. — Ситуация по сути безвыходная. Раз уж сильнейший среди нас это говорит, то дела совсем плохи. Но принуждать вас никто ни к чему не будет. Выбор остаётся за вами. — Ясно. — Кивает Чосо. — Юджи, брат, пойдем? Он пытается похлопать Итадори по плечу, но тот отстраняется. — Вы это всё серьёзно?! — Выкрикивает Юджи. Его глаза дрожат, когда он поворачивается к Юте. — Ты тоже согласен с этим, Оккоцу? — Да, Юта, ты ничего так и не сказал. Что ты об этом думаешь? — Спрашивает его панда. — Ну, я... — Бормочет Оккоцу. В любое другое время он бы не сомневаясь сказал бы, что последует воле сэнсэя, но сейчас... Почему-то и слова молвить не может. — Ну, что скажешь, Юта? — Поворачивает к нему голову Мива. Она выглядит действительно расстроенной. — Учитель Годжо ведь пошутил, правда? Не мог же он на полном серьёзе заявить что-то подобное! Он ведь не такой. Не такой. А ведь и правда. Оккоцу бы всегда поддержал сэнсэя, но только потому что тот всегда действовал в своем духе. Помогать другим важно. Об окружающих надо заботиться. Силу надо использовать во благо. Как такой человек может предлогать бросить других в беде? С каждой новой мыслью Юта погружается всё глубже в пучину размышлений, отчаянно пытаясь найти там ответ. Учитель смелый, он заявил о своей дуэли с королём проклятий с улыбкой на лице. Это произошло во время вечеринки по случаю его высвобождения, поэтому тогда много кто чуть не подавился от шока. Но ни тогда, ни во время самого боя на его лице не было ни тени страха. Разве мог такой отважный человек предложить сбежать куда подальше? Это совсем на него не похоже. — Это не учитель Годжо. — Бормочет Юта. — В смысле? — Переспрашивает его Итадори. В его глазах читается искреннее удивление, но Юта наоборот преисполняется уверенностью. Неужели это и есть ответ? — Сэнсэй никогда бы так не поступил, а значит это не он. — Уже более решительно заявляет Оккоцу. — Что ты несёшь. — Юджи ожидаемо громко возмущается услышав такое. — Кто же это, если не учитель? И правда... Юта сам сомневается. То как этот человек разговаривает, как улыбается, как ведёт себя — всё в нём кажется таким знакомым и родным. Подобное невозможно подделать... Дежавю. Это ощущение такое сильное, что Оккоцу бледнеет. Он помнит как кое-кто говорил такие же слова. — То как он поздоровался, как разговаривал, как улыбался, как вёл себя — всё от привычек до жестов в нём казалось таким знакомым и родным. — Сказал ему как-то учитель Годжо. В тот момент его голос звучал грустно и немного жалобно. Как будто бы он оправдывался. — Я, хоть и на мгновение, но повёлся. И попался прямиком в его ловушку. — Любой бы мог оказаться на Вашем месте. — Ответил тогда Юта. Он искренне хотел поддержать сэнсэя, поэтому не придавал своим словам особого внимания. Но сейчас. Любой. И сам Оккоцу, и Итадори, и Маки. Все могут быть обмануты этим самозванцем, который притворяется их дорогим знакомым. И это странное поведение сейчас... Он даже не поинтересовался как там Хакари и Маки, даже не заикнулся о них, когда предлогал убежать. Как будто бы то, что они не сбегут все вместе, совсем его не волнует. И предложение Итадори пожертвовать собой, чтобы выиграть для них время... Учитель ведь так рьяно боролся за то, чтобы Юджи оставили в живых. Столько сделал, чтобы предотвратить его казнь. Он ведь даже просил Оккоцу о том, чтобы тот приглядел за другими студентами, если что-то случится. И этот самый человек предлогает вариант бегства? Чушь. Несусветная глупость. — Ты не учитель Годжо. — Повторяет чуть громче Юта, хватаясь за рукоять катаны. — Ты меня не проведёшь! — Юта, успокойся. Я всё понимаю, но ты параноишь. — Хватает его за плечо Итадори. Он выглядит действительно взволнованным. Достаточно, чтобы из-за своих желаний отказыватся видеть объективную реальность. Но это и не удивительно. Учитель спас его от казни, познакомил с магическим миром, помог стать сильнее. Всё это он сделал и для Юты когда-то. Он многим помогал. Поэтому Оккоцу ни за что не поверит, что это его дорогой сэнсэй так просто заявляет о бегстве, когда на кону стоят жизни огромнейшего множества невинных людей. — Он вас обманывает. Он всем нам лжёт! — Уже не сдерживаясь кричит Юта. Он был готов принять смерть учителя, он даже кое-как смирился с этим, но вернувшаяся надежда смела все его усилия. Когда он увидел эти широко раскрытые глаза, почувствовал чужое дыхание на своей коже, она расцвела в его сердце, пустив корни, которые раскололи каменный щит, возведенный Ютой, чтобы не испытывать боли из-за потери важного для него человека. А потом этот важный человек оказался жив. Чтобы умереть снова. Поэтому паника так легко прорывает самообладание. Пережить процесс принятия смерти своего наставника два раза за какие-то жалкие несколько часов? А не слишком ли это жестоко! Но как бы сомнения не терзали его, Оккоцу всё равно не отводит взгляда от сэнсэя. Опровергните мои слова, докажите мне, что я не прав. Убедите меня в том, что Вы правда живы и находитесь тут. Пожалуйста. Прошу. Умоляю! Но Сатору не реагирует. Он стоит посреди комнаты, абсолютно спокойный и невозмутимый, и пристально смотрит на Юту взглядом своих прекрасных голубых глаз. Но это больше не оттенки тёплого и светлого неба, а холодные льдинки отражающие некогда необъятный небосвод. И Оккоцу понимает, что сэнсэй никогда не смотрел на своих учеников так. Слишком холодный и расчётливый взгляд. А может так было всегда — шепчет ему голос надежды, — он ведь так редко снимал повязку, так откуда знать каким был его взгляд под этой тканью, за темными линзами его любимых очков? Может... Хватит. Юта призывает Рику, вынимает катану из ножен. В его глазах лишь чужая обнаженная шея. А в ушах непрекращаясь звучит наставление: если хочешь убить — бей в голову. — Умри! — Шипит Оккоцу, наполняя оружие своей проклятой энергией. — Эй-эй-эй! — Появляется у него на пути Кусакабе. — Ты серьезно решил направить свою силу против Годжо? — Это не он, а чёртов Кендзяку.— Цедит сквозь зубы Оккоцу, подгадывая как же проскочить мимо возникшего перед ним Ацуи. — Ты не понимаешь. — Это ты не понимаешь! — Возмущается мужчина. — Сам ведь сказал, что избавился от Кендзяку, нет? Да и, посмотри на него, посмотри внимательно на его лоб. Шрама нет, видишь? — Это ты не понимаешь. — Вторит ему Юта. — Вы все не понимаете. Сказала нам это Тенген, а она запросто могла ошибаться, могла быть намеренно обманута. Это всё может быть сплошной паутиной лжи, фикцией, такой себе ложной информацией, которая поведет нас по ложному следу. Оккоцу и не надеется на его понимание, но, к счастью, на лице Кусакабе проявляется нечто похожее на озарение. — Действительно... В твоих словах есть смысл. — Почесывает подбородок Кусакабе, отступая в сторону. Он слегка вздрагивает, когда лже-Годжо поворачивается в его сторону. Взгляд прищуренные голубых глаз напоминает острие клинка. Оправдываться фальшивка не спешит. — Серьёзно?! — Восклицает лже-Сатору, легко уворачиваясь от клинка Юты. — Нет, я не до конца понимаю в чём дело, но почему я это не я? И почему за это вы хотите меня убить? Рика появляется у него за спиной, пытается схватить за шею, но бесконечность мешает ей это сделать. — Неужели вы все такие глупые? — Бурчит лже-Годжо, явно пытаясь вырулить из неприятной ситуации. — Тратите столь драгоценное время на подобную бессмыслицу. Разве я вам не всё доходчиво объяснил? Нам надо бе-... Лже-Сатору не договаривает, так как в его сторону летит копьё крови, которое хоть и разбивается о его бесконечность, но закрывает ему на некоторое время обзор. Неплохо, что брат Юджи тоже не обделён мозгами и решил присоединиться. — Как ты вообще смеешь поступать так с моим младшим братиком! — Кричит Чосо, заслоняя Итадори своим телом. А сам Юджи стоит бледной тенью, то сжимает кулаки, то снова разжимает их, всё никак не решаясь присоединиться. Юта хотел бы позвать его, но понимает как ему сейчас тяжело. Нужно просто дать Итадори немного времени, чтобы смириться с жестокой реальностью. Кусакабе достаёт свою катану из ножен, но в атаку не идёт. — Слушайте. — Говорит он. — Если это действительно Кендзяку в теле Годжо, то нам не победить. Я предлагаю задержать его, чтобы остальные могли сбежать с помощью телепортационной техники Юй Юй. — Эй! — Начинает возмущатся Мэй Мэй, но Кусакабе быстро прерывает её: — Все риски мы оплатим и ещё добавим прилично иен сверху. — По рукам. — Улыбается девушка, расплываясь в деловой улыбке. — Юй Юй? — Будет сделано, сестра! — Кивает мальчик. Ситуация стремительно накаляется. — Оккоцу, — Командует Кусакабе. — Прикажи Рике достать какое-нибудь оружие, способное развеивать проклятую технику. Очевидно, что это ложь, так как Годжо-сэнсэй лично избавился от любого предмета, способного пробить его бесконечность, но чтобы обмануть не знающего таких подробностей самозванца этого будет достаточно. — Чего? — Как и ожидалось удивляется лже-Сатору, моментально напрягаясь. Он быстро отпрыгивает от Юты в сторону, обеспокоенно поглядывая в сторону Мивы и Мэй Мэй. Хочет взять кого-то из них в заложники? — Мива, будь аккуратна! — Кричит ей Оккоцу, пока мысленно подзывает к себе Рику. Что из её арсенала будет смотреться достаточно устрашающе и правдоподобно? Он останавливает свой выбор на одной из катан, когда в бой вступает Итадори. Он поднимает руки, сжатые в кулаки, и направляется прямиком к учителю. — Никогда вас не прощу. — Бормочет он замахиваясь. Но путь ему преграждают. Иэири кажется абсолютно спокойной, когда возникает у него на пути, но в её голосе звучит сталь: — Стоять. — Такой серьёзной её Юта никогда не видел, да и другие, похоже, тоже, так как они действительно останавливаются и недоуменно переглядываются между собой. Панда пожимает плечами, тогда как Кусакабе в удивлении щурится. Что на неё нашло? Один лишь лже-Годжо реагирует позитивно. — Сёко! — Улыбается ей Сатору. В этот раз действительно искренне счастливой улыбкой. — Ты мне веришь! Он притворяется. Твердит себе Юта, но сердце больно сжимается. — Нет. — Как будто бы читая его мысли говорит Иэири. Она вынимает сигарету изо рта и, ловко вертя её пальцами как карандаш, подходит к лже-Годжо ближе. Это опасно, она ведь всего лишь медик, неспособный защитить себя в случае опасности, а ведь потерятб её, столь профессиональную в области исцеления обратной проклятой техникой... Подобное станет серьёзным ударом по всей команде. Юта уже собирается окликнуть Иэири, приказать убираться подальше, но что-то останавливает его. Оккоцу не сразу осознает, что дело во взгляде, доброжелательном и теплом взгляде, которым лже-Годжо смотрит на девушку. А та смотрит таким же взглядом в ответ. — Я не верю, я знаю. — Произносит она абсолютно ровным голосом эти слова, после чего касается кончиком сигареты чёрной футболки, прожигая в ней дырку. Такой кричащий знак абсолютного доверия невозможно не понять или проигнорировать — бесконечности между ними двумя нет. Каким бы самоуверенным Сатору не был, но так просто дезактивировать свою защиту, особенно в присутствии недоброжелателей... Осознание того, что это происходит на самом деле, шокирует и пробирает до самых костей. Наступает гробовая тишина. Никто не двигается и ничего не говорит, ни лже-Сатору, ни Кусакабе, ни Юта, Итадори, Мэй Мэй, или кто-либо другой. От этой тишине Оккоцу становится тошно. — А теперь, когда все успокоились, — Как ни в чём ни бывало продолжает Сёко. — Ответь мне, пожалуйста, Сатору, сколько тебе лет? Улыбка на лице Годжо становится подобной яркому солнцу. Он прикрывает глаза, полные искорок задорного веселья и отвечает: — Мне шестнадцать.