Не раб, а законный супруг!

Киф не знал, что делать, когда омега перестал говорить. Юноша будто бы уснул с открытыми глазами, ни на что не реагируя. За семь дней, что они провели вместе, альфа ни разу не видел его настолько ушедшим в свои мысли. У Джиффарда не находилось слов, чтобы снова завести разговор, все возможные варианты фраз не хотели складываться в единую мысль, и чтобы не сказать чего-то опрометчивого, губы мужчина плотно сомкнул, слегка напрягая челюсть. Это молчание казалось неестественным и даже немного болезненным. Альфа пытался осмыслить происходящее, соединить воедино обрывки информации, четкая картина собиралась по кусочкам мучительно долго, мозг будто бы кипел и совсем не хотел выстраивать очевидную логическую цепочку. Все станет намного сложнее, если он согласится с действительностью. С тем, что Розуэлл не от мира сего не из-за любви к шалостям или дерзкому характеру и врожденной дурашливости, а потому что всеми силами пытается забыться и сфокусироваться только на чем-то положительном, чтобы окончательно не погрязнуть в болоте своего страха и беспомощности перед другими людьми. Омега забыл все, что происходило в доме Бриджеров, как и страшные воспоминания из детства о насилии. Насколько же на самом деле сломлен внутри Розуэлл? И как же тяжело ему было, если единственное, что есть у него в памяти — лишь жалкий маленький обрывок из прошлого, где он в блаженном неведении, но все равно не счастлив в полной мере рядом с семьей из-за неправильных представлений об отце. Юноша говорил что-то и о друзьях, за которыми слепо следовал, чтобы хоть с кем-то почувствовать себя нужным и любимым, но и с ними он не захотел оставаться надолго, предпочитая уйти от их компании. И теперь омега сожалеет обо всем: об отце, о своих друзья, о собственном выборе забыть нечто важное, но болезненное. И какое решение теперь примет омега? Снова предпочтет не помнить, лишь бы не чувствовать разъедающую изнутри боль или же сможет смириться и перестать подавлять свою тоску, чтобы пережить и наконец-то отпустить? У Кифа было слишком много вопросов, но он не станет говорить вслух ни один. Розуэлла тяготит детское воспоминание, которое тот всеми силами пытался подавить. Это было уже так давно, но все еще влиет на его жизнь, тянет вниз, заставляет мучиться. Если что-то подобное произойдет и с их ребенком, будет ли он тоже страдать всю жизнь, так и не оправившись? Джиффард не хотел дальше развивать эту мысль, как и допускать, что такое вообще может случиться и с Таттоном. Он уже думал об этом, когда омега спросил его минут тридцать назад, но не так глубоко и всерьез, ведь его размышления укатились в русло собственных моральных дилемм. Киф знал, что никогда и никому не простит надругательство над сыном, но его взгляд был сфокусирован на собственных действиях, на расправе и вопросе о том, как отреагирует Элден на несвойственную для супруга жестокость и желание причинить кому-то боль. Если Таттон не сможет спокойно жить после случившегося, как себя вести Кифу? Что он должен будет сделать, чтобы поддержать сына и не дать тому потонуть в этом омуте отчаяния и скорби по самому себе? Альфа положил голову омеги себе на плечо и приобнял его за талию. Если бы духи не скрывали естественный запах, то Розуэлл сейчас был бы окутан феромонами, кричащими о том, насколько Киф хочет защитить его. — Тебе нечего бояться. Подобное больше никогда не повторится. — Даже, если это случится снова, мне нечего терять... — Безлико прохрипел Розуэлл, слова с губ слетели очень тихо, будто бы он случайно вслух озвучил обрывок своей мысли. Киф начал медленно приходить к пониманию, что омега сокрушался далеко не над тем, что ему навредили физически, он испытывал страх и боль не перед насилием, а из-за последствий. Разлад в семье, самые близкие для него люди отдалились друг от друга и разорвали связь, для ребенка видеть скандал родителей мучительно, особенно, если он винит в этом себя. Омега чувствовал вину за то, что не смог предотвратить не сам инцидент, а то, что отец выгнал мать из-за... него? Он неосознанно боялся на рауте, что подобное случится вновь, вот почему не смог ни попросить о помощи, ни отреагировать более сдержано, ведь... если кто-то узнает или он будет бездействовать и допустит это, то хрупкое равновесие разрушится из-за него снова. Юноша не хотел оставаться один, спать в одиночестве... У альфы было много догадок, но он не стал томить себя еще большими размышлениями, ведь дошел до точки, которая уже многое объясняла. Семья Розуэлла распадалась на кусочки, омега не мог простить отца за то, что тот так же не смог простить мать. А потом этой семьи и не стало вовсе, их убили, а омегу продали в рабство. Ему действительно больше не грозит потерять семью, ведь все, кого он любил, уже давно мертвы. — Розуэлл, посмотри на меня. — Киф легонько переместил свои руки с талии омеги на его щеки, чтобы поднять голову юноши со своего плеча. Розуэлл неохотно направил взгляд единственного глаза на лицо собеседника. — У тебя есть семья. — Альфа говорил заверительно и уверенно. — Они мертвы. — Юноша не понял намека альфы. — Все еще есть живые люди, которые заботятся о тебе. — Киф немного нахмурился и вздохнул. — Подумай о том, что у тебя есть. О тех, кому ты всегда будешь дорог. Таттон явно не хочет, чтоб ты страдал. Все, что происходило раньше, — далекое прошлое. Сейчас ты взрослый человек, от которого зависит жизнь ребенка. И у тебя есть возможность прожить с новой семьей совершенно другую жизнь и не допустить в будущем того, что произошло в прошлом. — Если Розуэлл утонет в своей печали, то жизнь Таттона явно не будет счастливой, и Киф не допустит, чтобы его сын чувствовал себя нелюбимым и ненужным. — Я даю тебе время на грусть, но не позволю долго находится в этом состоянии и утонуть в тоске. Ты нужен Таттону, не забывай об этом.

***

Уснуть ночью во время поездки обратно домой не получилось из-за того, что ранее днем они уже спали, чтобы пропустить долгое время в пути. Организм, получивший свою нужную дозу отдыха, не позволял снова задремать. Киф смотрел на омегу, который устроился поудобней возле него и чуть навалился, подстраиваясь под бок и закрыв глаз в попытке забыться и не видеть действительности. Долгое молчание прервалось тихим сопением и тяжелым вздохом. — Жаль, что я прожил бесполезную жизнь, ничего так и не успев сделать. — Розуэлл снова говорил мысли вслух, теряя грань реальности и своих мыслей. Эти слова звучали так, будто бы он уже успел себя похоронить. — У тебя еще вся жизнь впереди, все успеешь. — Киф пытался сказать что-нибудь приободряющее, хоть и понимал, что сейчас омега вряд ли будет вслушиваться в его слова. Поникший юноша прятал лицо в шею альфы и инстинктивно быстро вдыхал носом, пытаясь уловить феромоны, чтобы почувствовать себя лучше. Нанесенные утром духи к ночи уже немного выветрились и давали, пускай и слабо, но немного распознать запах Джиффарда. — Ты такой же неудачник, абсолютно такой же, как и я. Поместье на отшибе, минимум слуг, будто бы мелкий чиновник, а не императорской крови, еще и муж бросил одного решать все проблемы. Ты сам своей семье не нужен, а у меня ее больше нет... Какая ирония. — Длинные черные волосы закрывали лицо юноши, но голос его был совсем без эмоций, будто бы говорит сам с собой от безнадеги, а не обращается к собеседнику. — Какой же ты любимый племянник Императора, раз тебя разместили как можно дальше от глаз... — Любимый, потому что самый полезный. — Холодно ответил Киф, внутри удивляясь, почему вздорные слова Розуэлла откликаются не злостью или раздражением, а грустью. Парень говорил эти слова явно не с целью оскорбить или унизить в попытке возвысить самого себя и получить от этого хоть какую-то позитивную эмоцию, наоборот словно искал утешение в том, что кто-то находится в той же беде и они могут друг другу помочь выкарабкаться из сложившейся ситуации вместе. — Я так сильно облажался. Как я вообще буду воспитывать ребенка...— Омега говорил невпопад, не реагируя на ответы собеседника. Все еще прибывал в каком-то своем мире и совсем не обращал внимание на то, что ему говорят. — Розуэлл. — С нажимом проговорил Киф, привлекая к себе внимание. — Ты облажался намного меньше меня. Я... — Альфа прятал эти мысли глубоко в подсознания, боясь даже подумать о том, что совсем недавно пожирало его разум. — Когда я думаю о ребенке, то у меня в голове идеальная приторно-сладкая картинка, как пухлощекий мальчик улыбается мне и зовет меня папой, как мы с Элденом счастливы и не знаем проблем. Но в реальности у нас будут проблемы, их будет огромное количество. Облажаемся все мы: и я, и ты, и Элден. — Джиффард тяжело вздохнул. — Я боюсь, что Таттон не признает меня родителем, Элден влюбиться в тебя, а я навсегда останусь третьим лишним. Мне стыдно это признавать, но сначала я действительно хотел, чтобы у тебя произошел выкидыш, поэтому и не препятствовал Кори, делал вид, что не замечаю подкуп слуг. — Он даже был удивлен в тот момент, когда пришли письма для дворецкого, где Кори отказался продолжать платить и решил больше не морить мальчишку голодом и пытать одиночеством. — Мне хотелось, чтобы внимание мужа было только мое, но это так глупо. Нам нужны наследники, тянуть дальше нет никакого смысла. И... если бы у тебя произошел бы выкидыш, Элдену пришлось бы еще раз делить с тобой постель для нового зачатия. А это не нужно никому из нас. После того, как Киф дал имя первенцу, мысль о том, чтобы избавиться от... действительно долгожданного ребенка, стала нонсенсом. До того, как он начал проводить время с омегой, в его голове все еще были сомнения. Последствия пугали, он желал наконец-то обзавестись не просто наследником, а человеком, который безоговорочно и без каких-либо причин будет любить его за то, что он есть, а Киф сможет любить так же в ответ, но так легко и просто не будет, страх грядущего будущего ужасал. Слишком много версий возможной жизни умещалось в голове Джиффарда, и только маленький процент из них были хоть сколько-то оптимистичными. Ребенку могут передаться все наследственные недуги, Элден может убить Таттона, даже не осознавая этого в очередном приступе и думая, что он до сих пор на войне, да даже Розуэлл может не избежать послеродовой депрессии и удавить малыша, пока Киф не видит. Джиффард понятия не имел, как "правильно" воспитать наследника. Скорее всего, если мыслить здраво и реалистично... Таттон не будет жить с ними после того, как научиться хотя бы более-менее говорить и ходить. Как член императорской семьи, который может занять престол, он будет воспитываться во дворце в окружении Зрония и принцев, то есть своих дядь-омег. Там он будет в безопасности и обучен всему, что нужно. Не будет той милой картины, где они дружная счастливая семья, возможно, в эти первые годы проскользнут подобные моменты, но это точно не будет навсегда, лишь мимолетные воспоминания, которые он будет лелеять потом всю жизнь. Они уже договорились на двоих детей. Киф не знал, на что именно надеяться, на Таттона в качестве альфы или все же омеги. Если Таттон будет альфой, то второй ребенок действительно останется с ними, у них будет полноценная семья от начала и до конца. В обратной же ситуации... его сын не станет Зронием и вернется домой к тем людям, которые отдали и почти не навещали, никак не влияли на его воспитание, они будут чужими друг для друга, а потом Кифу придется искать мужа для сына, что, скорее всего, отдалит их еще больше. Джиффард не осмелился бы часто навещать Таттона и навязываться ему, даже наоборот попытался бы забыть, что у него вообще есть этот сын, чтобы не было так больно осознавать, насколько сильно он утратил связь со своим ребенком. Они биологически друг другу никто, и без эмоциональной связи совсем чужаки, поэтому лучше не бередить рану и не пытаться играть в родство, Таттон не признает его. Киф будет наслаждаться временем с первенцем, пока у него есть такая возможность, а потом... закроет свои чувства на замок, как и делал бесчисленные разы до этого. — Ни у меня, ни у Элдена не было папы, пока мы росли. Фигурой омеги в его жизни был лишь Кори, а это так себе пример. И я не хочу, чтобы ты замыкался в себе и отсутствовал в воспитании Таттона. — "Пока он будет с нами" хотел бы добавить альфа, но сдержался. — Я не знаю, как воспитывать детей. — Безжизненно заключил Розуэлл. — Никто не знает, все лишь догадываются, но это совсем не мешает людям их заводить. Если бы каждый задумывался, умеет ли он воспитывать детей перед тем, как их делать, то наш вид бы вымер.

***