На грани

— Никто не ожидал такого поворота, Королёв! — с воодушевлением взмахнул Смирнов руками. — Ты бы видел их лица, когда я выложил твой Контракт. Они позеленели от злости, увидев имя твоего Доминанта. Серьёзно тебе говорю, — рассмеялся адвокат, доставая из тумбочки пузатую бутылку. — Будешь? — Нет. Марат слушал Смирнова устало, не разделяя его радости. После сегодняшнего бесконечно длинного дня он чувствовал себя выжатым до последней капли. Сидя в кресле захламлённого кабинета, Марат не мог понять, почему его размеренная, едва только склеенная жизнь снова трещала по швам. А слова Ярослава о поднятии уровня продолжали занозой сидеть в голове. И это злило. Ужасно злило. Марат не хотел вновь обманываться ложной надеждой. — А я выпью, — налил себе Смирнов. — Уф, ну и нервов мне адвокат твоей бывшей помотал, не представляешь, — осушив стопку, Николай сразу убрал бутылку обратно и сел за свой стол. — Сначала он хотел давить на то, что твой соул молодой ещё, но потом как фамилию и уровень валентности его увидел... Ха. Он там обосрался, поверь мне. Золотовы. Да их тут каждая собака знает. В Контракте, правда, я не увидел ни слова про жалованье. Почему? — Зависеть от него ещё и финансово? — Твоё дело, конечно. Что-то ты паршиво выглядишь. Всё нормально? — Тяжёлый день, — Марат постарался собраться. Он выпрямился в кресле, сцепив руки в замок. — Так что дальше? Они отступят, оставят мне сына? — Ага. Щас. Держи карман шире, — хмыкнул Смирнов. Его щёки немного покраснели от выпитого, а речь становилась немного развязней. — Это только начало, Королёв. Я тебе не говорил, что ли, что судья ненавидит сабов? Он до последнего будет упираться. Марата обуревала такая усталость, что он даже разозлиться не мог. Он весь день пытался сохранять каменную маску на лице, игнорируя перешёптывания за спиной и зелёных студентов-Доминантов, которые стали давить на него, и в итоге едва не сорвался на Анисове. Ещё и взаимодействие с Золотовым, подарившее кратковременное облегчение. Наверное, его организм вообще выжат досуха, раз его так быстро накрыло вновь. — Ему недостаточно Контракта? Что ещё мне нужно сделать, чтобы они отстали от нас? Приползти с ошейником и плёткой? — Не психуй. Сабу практически никогда не дают оформить опекунство над другим сабом, — сложив руки на столе, Смирнов посмотрел на него со всей серьёзностью. Его напускное воодушевление постепенно начинало съезжать вниз. Видимо, не всё так радужно было на встрече адвокатов, как он хотел показать. — То, что у нас получилось в прошлый раз — лишь удачное стечение обстоятельств. Сейчас за тебя примутся всерьёз. Ты должен быть готов к длительным проверкам. — Каким ещё, к чёрту, проверкам? — нахмурился Марат. — Ваши жилищные условия. Наличие всего необходимого для здоровья саба в доме. Твоё финансовое состояние. Твои медицинские анализы, подтверждающие, что ты дееспособный, здоровый саб. Прости, Королёв. У меня не получилось отмазать тебя от этого. Марина предоставила твои последние медицинские справки, когда вы были в браке, настаивая на том, что ты и сейчас нестабилен, как саб. Её адвокат пытается давить на то, что твой Контракт фиктивный, — виновато произнёс Смирнов. — Да ты издеваешься. У нас фиктивный Контракт! — напомнил Марат, холодея от мыслей о жене. — Комиссия этого знать не должна. Давай не будем паниковать раньше времени, — предложил адвокат. — Для начала пройди медосмотр, чтобы я смог представить им заключения врачей. Марату хотелось рвать на себе волосы. — Мои анализы сейчас будут плохими, — предупредил он нервно. — Эм. Я слышал, что показатели можно улучшить. Ты сможешь это сделать? — напряжённо спросил Смирнов. Улучшить анализы — это сходить в сабхауз, это снова согласиться на сцену. Но какая Домина согласится работать с ним, если у него есть соул. Просить Ярослава? От одной мысли об этом начинало мутить. Всё тело покрывалось холодным потом, стоило только подумать о чужом доминировании. Снова. И снова. Да когда это уже прекратится-то? — Я не знаю, — потёр виски Марат. — Из-за метки соула не уверен, что найду Домину. — Золотов не поможет? — аккуратно спросил Смирнов. Марату хотелось обречённо застонать. Казалось, обстоятельства загоняли его в ловушку, из которой не было выхода. Вновь и вновь принуждая его к тому, чтобы просить парня о помощи. — Я не уверен, что смогу всё это… — Марат почувствовал, как голос сел. Эмоций становилось слишком много. Из-за общей усталости и истощённости они просто раздавливали его подчистую. Он не хотел признавать вслух то, что боится своего соула. — Эм. Не знаю даже, что тебе посоветовать. Может, попробовать наладить с ним контакт и всё объяснить? — с надеждой спросил Смирнов. У Марата на это не было ответа. Он и так втянул парня в свои проблемы, навязал ему Контракт. Согласится ли Ярослав и дальше помогать ему, если ничего не будет получать взамен? — Во всяком случае, время ещё есть. Недели две в запасе точно будет. Я попробую пропихнуть в комиссию своих людей, а ты попробуй сделать что-нибудь со своими анализами. Что он мог сделать? Он и так на подавителях уже четыре года. — Хорошо. Что ещё от меня требуется? — прочистив горло, спросил он. — В идеале - собственное жилье и оборудованная комната, — виновато произнёс Смирнов. Марат издал смешок. — Да, конечно. У меня как раз пара десятков миллионов на счету завалялись. Чёрт, Коль, да где я возьму столько денег, ты охренел, что ли? — Золотов не поспособствует? — осторожно произнёс Смирнов, наверняка понимая, какую глупость несёт. Марат потёр ноющие виски. Поспособствует. — Ты на меня посмотри. Я разве похож на того, кому дарят квартиры за красивые глаза? — устало спросил он. Смирнов стушевался и кивнул, соглашаясь. — Извини. Я говорю, как есть. Если у тебя будет своё жилье, это увеличит наши шансы, — признал адвокат. — В любом случае, тебе придётся сменить квартиру на двухкомнатную. — Хорошо, — выдохнул Марат, пытаясь смириться с новой проблемой. — Я поищу что-нибудь подходящее. Что ещё? — Пока всё. Марат кивнул. Новые требования выглядели невыполнимыми, а будущее стало туманным. — У нас шансы-то есть? — прямо спросил он. — Скажи мне прямо только, ладно? — Есть. Если ты наладишь контакт с Золотовым, то увеличишь себе шансы остаться с сыном. Я понимаю, что это сложно. Правда, понимаю. Учитывая то, через что тебе пришлось пройти, вступить в отношения с Домом - это как резать себя по-живому. Но прошло уже два года, Королёв, и у тебя теперь есть соул. Попробуй отпустить прошлое и наладить контакт с мальчиком. Он ведь пошёл тебе навстречу, отказался от гашения и согласился на Контракт, не стал ограничивать твою свободу. Может, он не так уж плох, а? Если бы всё было так просто. Марат не стал объяснять, что безграничная власть развращает даже самую светлую душу. — Я тебя услышал. Подумаю, что можно сделать, — Марат поднялся. Смирнов тоже встал, чтобы проводить его. — Спасибо, что помогаешь. — Не теряй веры. Мы отобьём у нее Борьку. Они обменялись рукопожатием на прощанье. Выйдя из кабинета адвоката, Марат направился к лифту. Разговор со Смирновым добавил ему головной боли. Новые требования ставили в тупик. Улучшить анализы, найти квартиру, обсудить всё с Ярославом, снова. Однажды терпение этого парня ведь закончится. И что тогда? Что он потребует? "Вы не хотите поднять свой уровень?" Марат прислонился лбом к стене лифта и застонал. Да почему это никак не отпустит? Будто мало ему нынешних проблем. Надо теперь ещё квартиру новую искать. Знать бы, где ещё найти деньги на это. Он и так еле сводил концы с концами, снимая убогую однушку у чёрта на куличках. Где взять средства для двухкомнатной квартиры? Снова просить у Брагова? Марат знал, что друг не откажет, но снова просить у него было стыдно и неудобно. Он с ним едва только расплатился за сабхауз для Борьки. Летом было особенно тяжело. Он слёг с приступом, Борьке становилось хуже, а на работе задерживали зарплату. Если бы не Миша, Марат не представлял, как бы вытянул всё это. Раздумывая о том, обращаться к другу или попробовать справиться своими силами, Марат не сразу заметил её. А когда увидел в холле первого этажа бывшую жену, было уже поздно. Он не видел её два года, но сейчас казалось, что они расстались только вчера. Марина ничуть не изменилась. Всё такая же стройная, красивая женщина, вызывающая восхищение у всех вокруг. Стильная короткая стрижка, дорогое белое пальто, высокие сапоги на каблуках и по-прежнему ярко-красная помада. На неё оборачивались все мужчины, а женщины по-тихому завидовали, но Марине всегда было этого мало. Ей всегда было недостаточно того, что она имела. — Какие люди! — широко улыбнулась она, идя ему навстречу. Цокот её каблуков отзывался в душе волнами ужаса. — Привет, Королёв. Марат не мог и рта открыть. Он был настолько не готов к их встрече, что его буквально начало потряхивать. — Выглядишь как-то запущенно, — хмыкнула она, окатив его взглядом с ног до головы. Марат готов был позорно признаться, что боится её. — Слышала, у тебя мальчик появился? Неужели он плохо тебя трахает? Ой, — притворно вздохнула она, прикрыв рот наманикюренными пальчиками, — ты же этого не любишь. Прости. Забыла. Эта наигранность и уверенность в своей безнаказанности привели его в чувства. — Что тебе нужно? — грубо спросил он. — Не нужно мне хамить, саб, — резко произнесла Марина, хищно улыбнувшись. — Я не твой мальчик. На колени тебя ставить умею. Марат едва держал себя в руках. Ему так сильно хотелось ударить эту женщину, что у него покалывало в пальцах. Он неосознанно до боли сжал забинтованную ладонь, и это на мгновение отрезвило его, вырывая из пелены ярости. — Слушай, Королёв. Ну как тебя угораздило-то, а? Правда, что ли, соула встретил? — продолжила она издеваться. — И как он, хорош, Золотов этот? Тебе нужно хорошо стараться, чтобы удержать такого денежного мешка. Ты же ведь послушный мальчик, правда же? — Замолчи, — процедил он сквозь зубы, мечтая свернуть ей шею. Ненависть к ней была такой же сильной, как и страх перед ней. Марина вновь довольно улыбнулась. Она слишком хорошо его знала, чтобы её можно было обмануть маской безразличия. Она и в самом деле знала, как поставить его на колени, как превратить в скулящий сгусток нервов у ног. Марина шагнула ближе к нему и наклонилась, прошептав на ухо: — Признайся, что скучаешь по мне, мой уродец. Марата от звука её голоса отбросило далеко назад. …Горячая, сводящая с ума боль растекалась по телу. Она просачивалась под кожу и струилась в венах. Марат нервно, часто дышал, пытаясь совладать с ненормальным, иррациональным страхом, от которого в голове будто что-то неправильно, хаотично щёлкало, толкая его в темноту, где он был один на один с болью и страхом. — Ну тише ты, тише, — насмешливый голос звучал совсем рядом, но не давал никакой поддержки. — Тебе же это нравится, что ты так распсиховался? Марат крепко зажмурился, чувствуя свои мокрые ресницы. Он не мог ничего сказать, лишь впиваться зубами в резиновый кляп-шарик и стараться из последних сил не закричать. Грудь ходила ходуном, и надо бы уже подать знак, остановить всё это утреннее наказание, но у него не получалось. — Мой уродец, — протянула Госпожа, царапая воск на груди. Марат едва сдержал жалкий всхлип. Он знал, что может остановить это. Надо всего лишь подать знак, но руки перетянуты так сильно, что не получается пошевелить пальцами. А внутри творится настоящий хаос ада. Потому что она права. — Тебя надо отвести в спортзал, а то смотри, все кубики пропали, — похлопала она его по животу. Марату стало противно от самого себя, он хотел просто выпрыгнуть из своего тела. Некрасивый. Уродливый. С отвратительными шрамами. Он заслуживает всё это. Заслуживает эту боль, от которой так страшно. Он должен стерпеть, должен вытерпеть всё до конца, ведь он только это и может ей дать. — Помнишь Андрея? Саба моей подруги, — напомнила жена, продолжая сидеть на краю кровати и царапать застывший воск. Марат помнил эту парочку. Помнил Андрея. Красивый, молодой, высокий, со спортивной фигурой и большими зелеными глазами. Марина после встречи со своей подругой будто с цепи сорвалась, наказывая за любую провинность. — Он красавчик, правда? Не то что ты. Не знаю, зачем я вожусь с таким жалким сабом, — в голосе Госпожи послышалось презрение, которое ранило, принося боль сильнее, чем от горячего воска. — Ты ведь ни на что не годен. С тобой невозможно нормально поиграть, ты даже легкую боль выдержать не можешь, неудачник. Ты должен быть благодарен мне, что я вожусь с такой тряпкой, как ты. С твоим нулевым уровнем. Каждое её слово ранило, но Марат терпел. Госпожа права. Он такой не нужен больше никому. Страшный. Неспособный ни на что. Уродливый. Непослушный. Марат не знал, как выбраться из этой ситуации. Десять лет назад ему казалось, что он нашёл своё место. Марина была с ним приветлива и мила, она помогала ему справиться с приступами, и каждая их сессия проходила терпимо. Организм получал нужную дозу от Домины и успокаивался. Марату казалось, что его жизнь начала налаживаться. У них родился сын. Рождение Бориса стало для него настоящим подарком судьбы. Он был так счастлив, что не сразу обратил внимание на странное поведение жены. Марина не стала сидеть с ребенком, заявив, что нянчиться с малышом должен саб в семье. Марат не стал возражать, ушел с работы и стал смотреть за домом и Борисом, но требования жены росли день ото дня. Она давала ему столько указаний и поручений за день, что Марат, смеясь, сравнивал себя с Золушкой. Он пытался поговорить с Мариной и наладить их жизнь, ведь то, что у него была метка саба, не делало его женщиной. Да, мужчин с меткой сабмиссива было намного меньше, чем женщин, но метка определённо не меняла их пол. Марина тогда впервые использовала Приказ Доминанта, хотя у них в Контракте был прописан категорический отказ от его использования. Марат плохо реагировал на подобную особенность Доминанта ещё со времен детдома. В тот день он не смог ей сопротивляться, а она избивала его шнуром от зарядки, оставляя на теле красные полосы, совершенно не слыша стоп-слова. После её срыва Марат не смел даже глаза поднять на жену и чувствовал себя настолько ничтожным, что был благодарен ей за любую ласку. Марина вроде бы успокоилась, но те крохи доверия, что были между ними, исчезли навсегда. Марат по-прежнему сидел с Борисом, превращаясь в бесшумную тень, забывая о друзьях и развлечениях. Вся его жизнь начала крутиться вокруг жены и её командировок. Марину повысили на работе, и она начала часто бывать в разъездах, забывая, что сабу без Доминанта невозможно прожить без ломок. Марат пытался достучаться до жены, но выпрашивать её внимание было так стыдно и унизительно, что он наплевал на свою физиологию. Однажды одна из командировок жены в Европу задержалась, шла уже вторая неделя. Марат был как в тумане, тело ослабело настолько, что начало путаться сознание. Он плохо помнил тот период, но ощущение ненужности и потерянности было настолько сильным, что даже мысли о сыне не могли привести в норму. Их спасла соседка, которая вовремя заглянула к ним. Она и вызвала скорую, и позаботилась о ребенке. После этого Марат начал задумываться о разводе, забывая о том, что значит нулевой уровень у сабмиссива. — Ой, ты смотри, как он испугался, — заулюлюкала Госпожа, ногтем царапнув вялый член. Марат против воли вздрогнул и невольно сжался, ожидая новых унижений. В последний год у него начались большие проблемы с тем, чтобы возбудиться. Мысли о сексе больше не вызывали желания. — Какой ты мужик, Королёв? Издевательский смешок резал не хуже ножа. Марату хотелось истерично рассмеяться. Потому что она права. Мужик? Как можно оставаться мужчиной, когда у тебя метка саба? Как можно сохранить самоуважение, когда тебя ставит на колени собственная жена?! Марат настолько сильно ненавидел эту метку, что готов был лишиться руки, если бы это помогло ему избавиться от унизительной, тошнотворной необходимости подчиняться. — Ты даже саб хреновый, — хмыкнула Госпожа. — Непослушный, во всём перечащий своей Госпоже. И за это тебя нужно наказать, правда же? Марат услышал, как она снова взяла в руки свечку, и замотал головой. Нет. Сердце застучало в два раза быстрей. Он ненавидел воск. Ненавидел то, каким отвратительно ничтожным его делала эта боль. — Надо, Королёв, надо, — хихикнула она, наклоняя свечу. Череда маленьких капель упала на лобок и член. От вспыхнувшей боли Марат едва не заорал в голос, дёрнувшись в верёвках так, что едва не вывихнул руки и ноги. На глазах выступили слезы. — Не шуми, а то Борька услышит, — продолжила она. Марата начало трясти от натянутых нервов. Он не мог успокоиться, не мог смириться с этой болью, с этим унижением, наказанием за то, что его тело перестало реагировать на жену. Она хотела жаркого утреннего секса, а у него даже не вставал. Марат и сам чувствовал себя ущербым, поэтому даже не возражал против наказания, спокойно позволил вновь себя связать. — Тебе же так нравится, да? — несколько крупных капель упали на живот и бедра, от чего перед глазами просто поплыло. Марат замычал через кляп, снова дёрнулся в путах, уходя на миг в темноту. Он был жалок и сам понимал это, ведь даже такое простое наказание не мог выдержать. Горячая, удушающая боль сковывала его, принося лишь мучения. Когда Госпожа закончила с ним, он был ей даже благодарен, что было ненормально, нелогично. Но она уделяла ему своё время, воспитывала как саба, она всё ещё была рядом, несмотря на то, что он такой неправильный саб, неправильный мужчина. Она никогда не заботилась о нём после, просто развязывала и уходила. Марат с трудом распрямил руки, его всё ещё трясло и от пережитых эмоций, и от слов, которые били больнее хлыста, и от заполняющего душу холодного одиночества. Ему хотелось свернуться на кровати и зарыдать, но он не мог даже пошевелиться. Всё тело болело так, будто его часами избивали, а не просто залили воском. Немного отдышавшись, Марат заставил себя собраться. Размял руки, подвигал ногами, чувствуя, как стягивает воск тело, как неприятно от этого застывшего свидетельства его слабости. Выбравшись из постели, он накинул халат и поспешно добрался до ванной комнаты. Закрыв дверь на замок, подошёл к раковине и плеснул в лицо холодной воды. Бодрости это нисколько не добавило. Взглянув на себя в зеркало, Марат увидел изнурённого, измученного человека с копной растрёпанных волос и безумным взглядом загнанного животного. Он уже не узнавал себя. У него были такие периоды в жизни, когда собственное отражение казалось чужим и настолько отвратительным, что хотелось разбить его. — Ты там не уснул? — стукнула пару раз в дверь жена, от чего Марат вздрогнул против воли. — Я сейчас, — прочистив горло, ответил он. — Быстрей давай, я на работу могу опоздать! Марат нервно выдохнул и стал соскребать с себя воск… — Я знаю, что тебе плохо, — продолжала шептать Марина, возвращая его в реальность. — Твоё тело, оно просто кричит о том, что твой соул не справляется. Думаешь, это не увидит комиссия? Мысль о том, что Марина может и в самом деле выиграть суд, придала ему сил сопротивляться. Он поднял голову, вложив в свой взгляд всю ненависть к ней, всё желание её уничтожить. Он больше не был её рабом. Он не принадлежал ей. — Я не отдам тебе сына, — жёстко произнёс он. Марина выглядела удивлённой. Улыбка сползла с её лица, делая женщину ещё более хищной и опасной. — Не стоит начинать со мной войну, иначе я тоже могу рассказать комиссии, какая ты на самом деле «прекрасная» мать. — Расскажешь, как вы скулили у меня под каблуком, неудачники? — фыркнула она. — Использование Приказа на несовершеннолетнем сабе, многократное нарушение Контракта, жестокое обращение с ребёнком, — перечислил Марат то, что лежало на поверхности. — Или, может быть, рассказать им, как ты отказалась от своего сына, а сейчас прибежала, едва прознав про новый закон? Не стоит, Марин. Я больше не твой саб. И если нужно будет убить тебя, чтобы спасти сына, не сомневайся, я это сделаю. Оставив её одну посреди холла, Марат поспешил к выходу. Может, это и было бегством, но это было единственным выходом. Уйти, пока прошлое, из которого он так долго выбирался, не накрыло его с головой. Уйти, пока ещё мог. Пока ещё в лёгких хватало кислорода. Выскочив на улицу, он порадовался, что бывшая жена не последовала за ним. Он боялся сорваться, боялся, что и в самом деле его может заклинить. Она знала, куда надавить, знала о его нулевом уровне и умело им пользовалась, вытягивая из него все жилы. Тяжело и сдавленно дыша, Марат посмотрел на свою ладонь. Бинты вновь окрасились кровью, но боли он не чувствовал. У него шумело в ушах, сердце выпрыгивало из груди, а от позорного страха хотелось заскулить и бежать прятаться. Но на левой руке теперь были две полоски. Две. Он больше не принадлежит ей. Больше нет. Смотря на свою новую метку, Марат постепенно успокаивался. Панические мысли отступали, стоило сжать левое запястье. Он не отдаст ей сына. Даже если потребуется на коленях умолять своего соула и проситься к нему в сабы. Не отдаст Борьку. Даже если сдохнет в процессе, даже если Золотов превратит его в послушную куклу. Ни за что не отдаст.