***
Коллегами Иры оказалась разношёрстная компашка творческих миллениалов — взрослые морды с крашеными волосами и в подростковых одеждах. Как ни странно, несмотря на сомнительное первое впечатление, отработали они быстро и качественно. За две недели обустроили съёмную однушку, заранее подготовленную для ведьмовских услуг — мрачную, художественно захламлённую. Оставалось разве что натаскать предметов псевдославянской хтони, сушёных травок, плакатов с квазируническим письмом, бабушкины реликвии — столетний коврик и керамический сервиз в народных узорах. Лена принесла из собственной библиотеки Библию, «Голубиную книгу», детскую энциклопедию «Славянские мифы» и парочку найденных на барахолках сборников заговоров и экземпляров традиционной, доходя до уринотерапии, медицины. Получившуюся ведьмовскую квартирку "освятил" единственный в компашке представитель поколения Х, имевший связи в полиции. Крышевание обошлось не забесплатно, собственно, как и сам съём квартиры. Поводом к следующим тратам стало создание сайта, печать визиток, небольших флаеров на расклейку, а ещё покупка рекламы на дрянных ресурсах с погодой и копирайтерскими новостями. «Потомственная ведьма. Черная и белая магия, опыт предков. Сильнейшие привороты в кратчайшие сроки. Снятие тяжелейшей порчи, установка защиты. Решение проблем со здоровьем. Наказание врагов. Помощь в судебных делах…». Вложила Лена небольшую сумму и в «инструменты». Глиняные горшочки, в некоторые налила воду, в некоторые насыпала песок; метёлочки из прутиков, амулеты и камешки с символами всевозможных религий. Цветастые тряпочки, ароматические палочки, дизайнерские склянки с пробковыми крышками. Параллельно приготовлениям внешним шло создание концепции. Шло волнительно, от нервов Лена заработала лёгкое несварение. Продумать пыталась всё до мелочей. Одолжила у Иры чёрный парик до покупки своего, в макияже налегала на контуринг. Результат радовал — узнать её настоящую в амплуа не представлялось возможным. С речью проблем не возникло, лёгкое придыхание уже создавало нужный эффект. А вот с ритуалами было тяжело. Ира предлагала действовать по обстоятельствам и всегда метафорично — если девушке изменил муж, то, естественно, надо сжечь его фотографию. «Рабочая модель». Лену модель устраивала, но хотелось бы иметь костыль, какие-нибудь подсказки. Недолго думая, она проштудировала книги, что принесла сама, выписала наиболее простые, эффектные и безобидные ритуалы. А одним вечером, обдумывая образ фольклорной колдуньи, даже составила словарь. Прилаг. для жен.: благородная, могущественная, пугающая, хтоническая, тёмная, плетущая, трёхликая, лунная, лесная, болотная, всезнающая, справедливая, девственная, бессмертная, милосердная, лучезарная, воинственная… Имен. для жен.: Мокошь, Судженица, Кривда, Рожаница, Диана, Лилит, Эйя, Правда, Дыйа, Мара, Лада, Катажина, Папаруда… Сущ. для жен. тит.: мать, властительница, хранительница, покровительница, богиня, госпожа, чародейка, прародительница, царица, хозяйка… Доп. для жен. тит.: тьмы, жизни, смерти, магии, чуда, веры, земли, лесов, болот, полей, рек, света, тайн, секретов, нечисти, душ… Глаг.: спаси, закрой, даруй, помоги, услужи, прости, ниспошли, накажи, заколдуй, покори, разреши, сжалься, возблагодари, наворожи, воздай… Болотная Диана, покровительница тайн, помоги, услужи, одари. Мара справедливая, богиня смерти, прародительница жизни, заколдуй, покори, накажи. Правда благородная, жизни хозяйка, разреши загаданное, наворожи желанное. Дейнерис Бурерождённая, разрушительница оков, мать драконов, чай завари, хлеба купи, пирог испеки.***
С первым клиентом Лена не волновалась: перманентный стресс предыдущих недель выжег все эмоции, а валерьянка, поглощаемая ложками, видимо, продолжала действовать фантомно. Жертвой помощи стала бабуля — божий одуванчик, какой-то сказочный персонаж, но ни в коем случае не кикимора. Юбка в пол, не сходящая обвисшая улыбка, любопытный взгляд, блуждающий по театрально обставленной ведьминской квартире, пропитанной дымком ароматических палочек. К сожалению Лены, по ногтям с покрытием йогуртового лака взгляд поблуждать не возжелал. — Здоровье волнует, Нина Анатольевна? — спросила спокойно, с придыханием. — Ох, Мирослава Тимофеевна, голубушка, да, здоровьишко волнует. Лена, будучи в образе Болотиной Мирославы Тимофеевны, лишь порадовалась, что Нина Анатольевна, как и полагается в её возрасте, забыла о том, как в телефонном разговоре жаловалась на «здоровьишко». — Давайте присядем сюда, за стол. Дайте руку. Другую. Ладонью вверх, расслабьтесь. Я увижу, что не так. Пряха прядет нить человека, прядет долю, судьбу, счастье и несчастье. Узоры нитей всегда видны на коже. Вот эта кривая полоса — линия жизни. Не важно, коротка́ ли она, длинна, многие считают, что определяет она срок, человеку отведённый, но всё пустое то. По кольцам на запястье считают срок. Однако же вернёмся к здоровью. Так. Хм… Идём от устья. В детстве травмы были и болезни. Но это не то. Дальше. Через маленькие недуги к истоку, туда, где мы сейчас. Вот. Видите, Нина Анатольевна? Нина Анатольевна не отвечала, слегка опьяневшая от слов, окружения, запаха. Обстановка работала по законам храма, где всё тоже выглядит необычно, пахнет непривычно, звучит непонятно. — Как много чёрточек перерезает вашу линию жизни. Плохой это знак, но, кажется мне, что не в этом проблема. Посмотрим ещё… А вот это уж совсем плохо — крест, их несколько у вас, видите? Тем более на самом кончике. Не должно быть у здорового человека так много пересечений. Что-то есть в организме, зараза какая. Проявляется она именно внутри, а не снаружи. Так? — Ох, — насытившись ритуальной пустотой, Нина Анатольевна сдалась, — Мирослава Тимофеевна, как сквозь воду глядите! Пришла я с болезнью тяжёлой, не справляюсь сама. Уже у стольких-то была я, у стольких-то была! По храмам ходила, к шаману одному потом обращалась, но его невзлюбила, как только увидала, нерусский ведь. У знахаря дурацкого была! У этой… как её… Этой… Кларисы! — Нина Анатольевна, — Лена не подавала виду, что хочет почесать голову под колючим париком, — что же за болезнь? Назовите её. — Да рак, — сказала обыденно, как будто синяк на коленке показала. Валерьянка мгновенно выветрилась. Лена отвела взгляд, отпустив заскорузлую ладонь. Но тут же вернулась к образу Мирославы Тимофеевны, наклонилась, взяла из ящика у ножки стола чёрную свечу — дешёвую, из парафина. Поставила в аляповатое блюдце слева от себя, зажгла спичкой. — Продолжайте. — У всех была. И у геморопатов тоже, капельки их пила. Но ничего. Усталая я постоянно, больно мне, притирания не спасают. И узелки на коже ноют. А ещё, голубушка вы моя, Мирослава Тимофеевна, простите, конечно, за грубость, в туалете проблемки. — Смущённо улыбнулась. — Это ж праздник настоящий, если сходить хоть немного на неделе получится. — Вы… — голос у Лены сорвался, пришлось слишком по-человечески прокашляться. — Вы ходили к врачу? — Геморопату вон. — Нет. К нормальному. В поликлинике. Нина Анатольевна пожевала вставной челюстью — как будто слегка обиженно. — Ходила. Пыталась. Очереди там эти жутко долгие. Очередь к терапевту, значит, очередь к онкологу. К УЗИ, к тому, чтоб кровь сдать. Ждать всё, долго ждать. А хочешь быстро, говорила мне медсестра, так плати. Эх, платила я. За баночки аж для анализов этих платила. И по очередям всё ходила. Только вот никто не помогал, никто. Скажу я вам, Мирослава Тимофеевна, никто и не поможет. Убить они меня хочут. И других стариков тоже, по что мы им сдались ведь. Молодым ещё помогут, да и то за деньги. Лена выдохнула, почти что судорожно. Прикрыла глаза, вспоминая рецепты из книг с народной медициной. Сырое яйцо, водка, чеснок и травяные отвары смешать, выпить залпом? Но какой у неё рак? Тогда просто освящённую воду и речитативы наподобие аффирмаций? Сможет ли настоящие лекарства посоветовать?.. — Думаю… — Я умираю, — прервала Лену Нина Анатольевна, улыбнулась, заговорила мягко: — Я чувствую, что умираю. Но не боюсь: все же умрём. Мне бы только год продержаться, всего один, увидеть, как внученька в первый класс пойдёт. И тогда хоть сразу в земельку… муженёк меня там заждался. Снится иногда, ругает, дескать, кого ты, старая, ждёшь. А я и говорю ему, что внученьку любимую. Он ворчит себе под нос, но ругаться прекращает. Любит ведь внученьку и меня любит. — Любит, — бездумно кивнула Лена. — Ох, а сам хочет, чтобы, как я к нему попаду, о внучке рассказала. Не знает ведь даже, что глазки его унаследовала. Ни разу не видел, давно уже помер. Поэтому мне бы задержаться надо здесь. Всего на год, большего не прошу. Деньги заплачу любые, готова и квартиру продать. Поможете мне? — Нет. Минуту они молчали в пахнущей дешёвой магией комнате, переполненной дешёвыми артефактами с плохо отскрябанными ценниками. — Вам надо к врачу, Нина Анатольевна. Никакая магия не поможет, никакие отвары и гомеопаты. К врачу, в очереди. Некогда божий одуванчик, сказочная бабуля похмурнела и как будто малость обозлилась. Медленно поднялась. — Я… — Пожевала. — Я деньги должна? — Нет. Не обижайтесь на меня, но вам надо именно к врачу! — Выход там? Да? — Поправила юбку. — Пойдёмте, закроетесь за мной. Опаздываю я, надо внучку забирать из садика, сегодня короткий день. — Уже у порога остановилась, взглянула на йогуртовые ногти, фыркнула. — Прощайте, Мирослава Тимофеевна. Лена кивнула, закрыла дверь. И только тогда, подождав немного, сняла маску Мирославы Тимофеевны. Оперлась об стену, зарыдала сразу же с напором, взорвавшись. Не вытирая слёзы, явно уничтожившие макияж, осела на пол. Чёткий мир стал радужной кляксой. Стянула колючий парик. Рыдала долго, но осознанно — разрешила себе пережить горе, как можно быстрее выплакать Нину Анатольевну из памяти. Успокоилась через минут семь. Совладала с голосом через полчаса и две чашки чая. Набрала Ире: — Убирайте с сайта «проблемы со здоровьем»! — Алло?! Лен, что такое? — Убирайте с сайта «проблемы со здоровьем», я не буду их лечить. Программисту заплачу. Но как можно быстрее уберите их. — Лена, кто-то пришёл с онкологией? — Да. — Старуха какая-то? — Да. — Так провела бы её по молитвам, травкам безвредным, плацебо-водичке какой-нибудь или что ты там для своей неославянской тематики придумала. — Ира… Ты не понимаешь! Мне кажется, что она безнадёжна. Это серьёзный случай, тут только врач, а не сраные молитвы, тупые травки и вонючая водичка. — И? Она всё равно умрёт. Лена, будь циничнее, безнадёжных людей миллионы, но ты хотя бы своей актёрской игрой старикашек порадуешь в финале их бренности. Да и вспомни все эти случаи, когда рак сам собой рассасывался чисто потому, что человек начинал верить. — Херня. — Может быть. Короче, Лен, я могу попросить программистов убрать услугу с сайта, но здоровье — это один из крупнейших запросов. Ты потеряешь четверть прибыли. Посиди, обдумай всё в трезвом уме, спокойно. Знаешь же, что импульсивность порождает иррациональность. — А в осадке выпадает искренность. Знаю. Пиши программистам, убирай услугу. Я не выдержу тяжелобольных, я не настолько… цинична. Даже после всех наших практик. И пофиг, если бы с простудой приходили, но, боюсь, к шарлатанам они только с безнадёжным идут. — Радостно, вприпрыжку и капая слюной, ага. Эх, ладно, напишу. Но ты прям точно-точно уверена? Привыкнешь ведь через пару недель. Да и не ты же будешь виновата в смерти, они сами. Глупые, глупые-глупые люди. — Убирай. — Глупая, глупая-глупая Лена. Хорошо.***
— Дайте руку. Другую. Лена сделала, как просили. Нина Анатольевна внимательно рассмотрела ладонь. — Расслабьтесь. Я увижу, что не так. Пряха прядет нить человека, прядет долю, судьбу, счастье и несчастье… Острый, заскорузлый палец провёл по линии жизни, оставляя за собой полосу крови цвета йогуртового лака, растущую, наполняющую бассейн ладони. — Жива цветущая, Мара тёмная, Мокошь лунная. Мать, госпожа, чародейка. Спаси, спаси, спаси… У истока линии жизни, почти на ребре ладони, Нина Анатольевна отдёрнула палец — кровавый след полился за ним по воздуху. Проснулась Лена без крика, но с тревожным сердцебиением. Осознала, где находится, отдышалась. Сходила в туалет, а после выкинула лак — подарок Иры. Уснула без проблем и до самого утра не видела снов.***
— любовь… — закончила посетительница, полная, растрёпанная, прыщавая, с лицом амбивалентным — вроде, шершавым, как наждачкой натёртым, но, вроде, не сухим, лоснящимся. Лена, в маске вечно холодной и отстранённой Мирославы Тимофеевны, многозначительно кивнула, немногозначительно размышляя: «Ох, господи, что же ей всучить?..» — Возьмёшь эту ленточку и положишь под подушку. Ленточка не простая, а свадебная — добрые муж и жена обвязали ею берёзку на обряде единения. Лишь спустя год сняли — и смотри, как новая ведь. Ибо сила в ней. «Надо ещё накупить, — подумала. — Неделю назад ходила, а уже разобрали. И желательно швейный магазин найти подешевле». — Возьми также флакончик этот, в нем роса, собранная с одуванчиков. Как известно, то цветы Додолы вечно юной. Напитает такая роса кожу силой. «Ну, не навредит точно, у меня дома фильтр стоит». — Только, — продолжила, — важно перед этим сполоснуть лицо, иначе не подействует роса. Так и запиши — хорошей умывалкой для чувствительной кожи. — Мылом? — Нет, умывалкой! Ну, пенкой какой-нибудь, в любом косметологическом найдёшь. Это важно. Пенка очищает бережно, в отличие от мыла, и Ph кожи сохраняет нормальным. Как роса Додолы подействует, если Ph кожи нарушен, а? То-то же! Нет, не убирай блокнот, это не всё. Закрепить следует влагу божественную в коже, не дать выйти, иначе впустую нанесёшь. Пиши: крем нанести, как высохнет кожа. Хороший. — Это какой? С травками волшебными? — Э… любой. Любой хорошим будет, если «для лица» написано. Посетительница разочарованно выдохнула. Лена тут же перестроилась на мистический лад. — Делать так утром и вечером и всегда во время ритуала повторять: «Додола, хранительница любви, помоги, помоги, помоги».***
— Эта кривая полоса — линия силы. У каждого человека она есть, ведь каждый талант имеет. Не важно, коротка ли, длинна, главное — раскрыть. Нина Анатольевна провела ногтем по запястью под кончиком линии жизни и над кольцами дракона (четырьмя — признак долголетия). На глазах Лены кожа в том месте раскрылась губами пореза, но, даже не пустив крови, тут же сомкнулась, образуя серповидную полосу. Мир вокруг задрожал, зашумел-зашелестел шёпотом тысячи голосов. Утром рука побаливала, а уши заложило.***
— Не дело это ведьмы — заговаривать бородавки. У хирурга, знаете, лучше выходит, он её если не словом, то лазером сводит. Какие вам в двадцать первом веке магические монеты, ритуалы с надкушенными ранетками и изуверства с уксусной кислотой? Понимаете, мы, ведьмы, используем материи глубокие, касающиеся души и проблем душевных. Телом уже давно занимаются врачи. А с нами можно, как с психологом, поговорить. О прошлом вспомнить, о будущем узнать, совет получить, обряд какой совершить. Хотите бывшего обсудить?***
Мужчины радовали Лену больше женщин. В роли клиентов ведьмы в принципе тоже. Ведь с просьбами они приходили самыми абсурдными, обряды требовали самые дорогие, норовом обладали самым доверчивым. Уже на третей неделе Лена выявила для себя парадокс — в магической поддержке почти что в равных пропорциях нуждаются либо простые домохозяйки, либо статусные депутаты. Один, толстый, с глазами заплывшими, заинтересованно наблюдал за Леной. Как она развернулась трижды по часовой стрелке, один раз — в другую сторону, топнула левой, завела правой, прошептала: «Велес хитрый, Велес всезнающий, тайны хранитель, злата даритель, тайной поделись, златом не поскупись». Понарошку плюнула через левое плечо. Через правое три раза повернулась. Остановилась. — В полночь три раза. — Какой ужас, — депутат захохотал, тут же пунцовея. — Какой кошмар! — А я сразу вас предупредила, что женская магия сложна для мужчин. — Справимся! Красоточка вы моя, умелица. Как предсказали-то падение курса, ух! Сделаю обряды, пускай путанные, пускай ваши женские — всё сделаю. Лена скромно улыбнулась. — Но как, как, Мирославушка, ты узнала? Лена улыбнулась шире, вспоминая, как на прошлом сеансе отошла на кухню будто бы за камнем удачи, а сама посмотрела в интернете курс валют. Образование психолога и парик Болотиной Мирославой Тимофеевны с прогнозом справиться не помогли, но логика подсказала, что у графика с волнообразной линией может быть, скорее всего, только либо подъём, либо спад. И раз сейчас точка на гребне волны, то всё, что остаётся, это скатиться по склону. — Всё те же женские секреты. Депутата ответ удовлетворил. — Затейница! Ну, пойду я. Кстати, хороший у вас кот, Мирославушка, спокойный, об ноги не трётся, костюм не пачкает. Сидит себе, как статуя. Умный. — Кот?***
— Раскроет линию, проявит силу, разбудит дар лишь он, лишь помощник — тот, что в Яви чужой, в Нави свой, а в Прави рождён. Дом — портал, животное — проводник, ты — хозяйка, он — хозяин. Дедко, барабашка, суседко, подпечник, домовой. Фамильяр. Создан тобой, призван тобой. Дух, батанушка, доможил, низушек. Фамильяр. Проснись. Лена проснулась. Она не в кровати, а сидит на стуле, упираясь локтями в стол с потёртой клеёнкой. Не дом, а квартира ведьмы. Жарко, жар идёт от батареи. Почему её включили летом? За окном ночная темнота, но над головой горит и гудит лампочка. Кота заметила не сразу — но почему? Он ведь сидел прямо на столе, перед ней.***
— Красивый у вас кот. Благородный. Какая порода? — Не знаю. Уличный. Гнала столько раз уже, но всегда, вредина, возвращается. — Прекрасный. И такой милый, я просто не могу! Можно потискаю? — Конечно. Так что вы там хотели? Чтобы у бывшего не стоял?..***
— Я заглянула в бездну, Ир. — На этот раз полицейские содрали больше? Я не понимаю аллегории, Лена… Давай, что ли, сменим участок, у тебя же их несколько на районе, да? — Какие участки, какие полицейские, Ир? Что-то происходит. Я слышу голоса, понимаешь, начинаю видеть руны на стенах. Глаза во тьме, этот кот! Я заглянула в бездну, а она взглянула на меня в ответ. — Мать, зарабатываешь ты прилично, но хоть иногда устраивай себе выходные. Ты не обязана брать все заказы. От медицинских же легко отказалась, так сортируй остальные. И отдохни. Меня пугают твои речи. — Думаешь, шизофрения? — Вряд ли, утомилась просто. Тебе надо как следует проснуться. — А? — Проснуться. Проснись. Лена проснулась. Она не в кровати, а сидит на стуле, упираясь локтями в стол с потёртой клеёнкой. Не дом, а квартира ведьмы. Жарко, жар идёт от батареи…***
— Кривда, тайны госпожа, чуда властительница, покажи мне его. Молю, покажи. Хранительница секретов, мать чародеек. Не скрывай. Спаси. Спаси меня.***
Случай оказался тяжёлым — женщина приходила к Лене уже в восьмой раз, в последние три не по записи. Всегда — по мелочам. Удачу «разогнать» оберегом из травок, зарядить камешек удачи. Рецепт обсудить сладкого пирога на майонезе. Проклясть успешную сестру, но потом передумать и обсудить рецепт несладкого пирога на майонезе. Деньги всегда приносила крупные, но даже при такой выгоде нездоровая зависимость Лену не устраивала. Женщина, смущённо, как в первый раз, стояла на пороге. — Проходите. Не прошла. Продолжала стоять. Только сейчас Лена заметила, что взгляд у женщины стеклянный, а ноги как будто слегка подрагивают. Ей плохо? — Проснись! Проснись. Проснись. Проснись. Лена проснулась. Она не в кровати, а сидит на стуле, упираясь локтями… Проснись. Она в кровати, дома. За окном гудит сигнализация. Нина Анатольевна заворчала во сне, почесала вздутые лимфоузлы. Не пробуждаясь, накрыла себя и Лену одеялом. Её шёпот зазвучал откуда-то сверху: «Проснись». Лена проснулась. Она не в кровати, а сидит на стуле, упираясь локтями в стол с потёртой клеёнкой. Не дом, а квартира ведьмы. Жарко, жар идёт от батареи. Ей казалось, что мозги вытекают из ушей, она прикоснулась к ушным раковинам — сухо. Чёрный кот, подняв хвост, потёрся об её голые ноги и медленно, по-хозяйски пошёл к батарее. Лена, всё ещё пытаясь нащупать рассудок, следила за ним. Животинка остановилась у алюминиевой, истончающей адское пекло гармошки. Утонула в чёрном молоке теней, сама стала тенью. И в ней, в этой тени, показались глаза. Огромные, но человеческие. За ними — фигура. Человеческая же, но крохотная. В самом конце возник гул из шума — тысяча шепчущих голосов. Лена вскрикнула — что-то обожгло ладонь. Рассмотрела. Красным светилась серповидная линия силы. Проснись. Лена проснулась.***
Больше она его не видела, даже если звала. Себе эту причуду объяснила тем, что тело фамильяра находится в Нави. А, как известно, живым из Яви туда прохода нет. Но это не мешало остальным органам чувств ярко воспринимать нечто потустороннее в квартире. Шёпот. Либо тихий, как шелест листвы, либо громкий, словно заклинание, читаемое хором женщин и мужчин, был вездесущ. Многослойный, всеохватывающий, жуткий и абсолютно бессмысленный. Безостановочно преследующий её в любом уголке квартиры. Спастись можно было только за порогом. Шевеление. Мебель, бытовые приборы, ведьмовские побрякушки, даже мусор и пыль жили своей жизнью, но невидимо для глаз. Что-то гремело, шебуршало, скрипело, стукало всегда позади. И, стоило Лене обернуться, тут же перебегало за спину. Сотни мелочей передвигались, искажались, сводили с ума. Секунду назад небольшой валик складки клеёнки мог сам собой разгладиться, а крышка на бутылке с водой раскрутиться. Лена пыталась контактировать с сущностью. В самом начале через безымянного кота — лаская, покупая дорогой корм, расчёсывая. Но каждый раз казалось, что уход за питомцем отношение к магическим ритуалам имел нулевое. Позже, вспомнив стереотипы о домовых, решила оставить на ночь подношение — стакан молока и корочку хлеба. Молоко не прикрыла, так как на ночь кот уходил на улицу. Утром обнаружила, что либо кот опять таинственным образом смог пробраться в квартиру, либо фамильяр приемлет иную пищу. Радом с нетронутой коркой лежал обглоданный трупик крысы. Однако молока в стакане не было. «Шизофрения», — убеждала сама себя Лена, в то же время понимая, что объективно этот термин не до конца подходит к имеющейся симптоматике. Да и псевдогаллюцинации носили коллективный характер, а потому, возможно, псевдогаллюцинациями не были. — Я слышу маму… — сквозь слёзы пролепетала посетительница. — В гуле шёпота я слышу. — Господи! — Лена вскочила — Не останавливайтесь! Я хочу, чтобы она сказала правду. Я хочу! Мама?! Мама?! Ты спала с моим мужем, мама?! Пожалуйста, ответь, я всё равно буду любить тебя! Ярлык «атеист» всю жизнь казался Лене слишком грубым, она больше предпочитала «агностик». И сейчас, возложив ответственность на агностицизм, старалась принять существование сверхъестественного. К тому же каким-то образом этим сверхъестественным ей удавалось управлять. Линия силы на ладони едва заметно проявлялась лишь в квартире, именно здесь и происходили чудеса, уже не отрепетированные, как ранее, а всамделишные, вот только Леной до сих пор не до конца осознаваемые. Карты таро из дешёвой серии со славянским дизайном теперь никогда не ошибались в предсказаниях. Заговорённая вода из-под фильтра приобретала сладкий вкус и успешно возвращала бывших, о чем посетительницы, радостные, с тортиком в подарок, сообщали через несколько дней. А однажды гул шёпота, словно утренний туман, прорезала членораздельная мысль. Лена ухватила её и тут же позвонила депутату: — Мирославушка Тимофеевна, добрый день! С курсом всё прекрасно, как и обещали — точь-в-точь. Ещё какой прогноз состряпали важный? — Они идут. — Кто, умелица вы моя? — Не знаю, — старалась отвечать быстро. — У них пистолеты, швабра, кувалда и какие-то документы, подписанные на ваше имя. — Через сколько будут? — развязный тон как ветром сдуло. — У вас полчаса. — Спасибо. Не звоните по этому номеру. И не ищите меня, дорогая. Ещё раз спасибо. — Бросил трубку. Лена, хоть и съедаемая любопытством, не звонила, не искала и в общем-то ничего не ждала. Но однажды под входным ковриком нашла неподписанное письмо с дешёвой почтовой маркой Израиля — всего лишь флаг. В письме — тысяча евро. Как-то вечером, перед тем, как отправиться домой, Лена задержалась у зеркала, перед которым поправляла макияж. Задумалась, одурманенная многоголосым шёпотом. Вспомнила Нину Анатольевну. Поставила палец на поверхность в разводах. Вывела имя и отчество. В левое ухо шепнули: «Мертва». «Ещё один клиент от Мирославы Тимофеевны. Ты просто душка, приток клиентов растёт как на дрожжах! На выходных с меня винишко», — подобные сообщения от Иры стали приходить всё чаще и чаще. В один момент Лена поймала себя на мысли, что начинает гордиться. И что желание использовать силу растёт с каждым днём. Почему бы не поиграть? Кажется, призывы к этому звучали в шёпоте, заменившем в квартире воздух. Распечатка словаря сама оказалась на коленях, осталось только протяжно произнести речитатив: — Могущественная, пугающая, хтоническая Мара, властительница смерти, хранительница жизни, мать тьмы… услужи. Призови дождь! По окну застучали капли дождя, облака набежали неестественно быстро. Несмотря на обещанный зной, ударил ливень. От сильного ветра во дворах поломались деревья. Шумело страшно. Лена вышла из ведьмовской квартиры лишь поздним вечером, когда непогода утихла. Бежала по улицам, хихикая, как школьница, которую завуч поймала за сигаретой. «И где же Ночной Дозор? Чего не ловят?» — думала она. Почему-то пульсировать линия силы не переставала даже дома и отдалённый шёпот всё не утихал. Но это не волновало. На душе было легко от всесилия. Зазвонил телефон. Мама. С тех пор, как Лена начала регулярно переводить ей деньги, отношения их стали приятнее некуда. — Леночка, боже, ужасный ветер на улице, почти ураганный. Добралась хорошо? Всё дозвониться не могла. — Мамуль, не волнуйся, я уже дома, — ответила, пожёвывая зефир. — Вот и прекрасно. Поделиться хотела, что, как ты и просила, купила абонемент. Да, нельзя запускать себя — в моём-то возрасте. Уже нашла в тренажёрке прекрасную девочку, она пообещала мне и с аэробикой помочь, и с йогой. В общем, по полной программе. И посоветовала спортивное питание. Вот тут хочу с тобой обговорить, нужен ли мне этот протеин… Речь мамы утонула в шёпоте, Лену оглушило словно от удара. Сама того не желая, она прислушалась к гулу и услышала то, что заставило её выронить зефир. Едва удержала телефон. Быстро пришла в себя: — Мам… Мам! Перезвоню позже, тут проблемка одна. Пока, мам! Ноги подкашивались, в теле будто не осталось энергии. Лена едва дошла до кровати, легла и тихо заплакала. Маме осталось жить всего шесть лет. *** — Ну наконец-то ты образумилась, Лен! — общались по видеозвонку, Ира безучастно красила ногти. — Серьёзно. Я уж думала, мы тебя потеряли. Десять дней твои клиенты мне в личку, а иногда и в квартиру долбились. Что произошло? Ты в своём уме? — Я больше не хочу быть ведьмой. — Да что стряслось? Где ты была всё это время? — Дома. Ждала, когда заглохнут голоса, сотрётся линия. Читала книги. Даже по телевизору я видела судьбы людей, понимаешь? Вот ведёт девушка новости, а я знаю, когда у неё инфаркт произойдёт. Сейчас уже лучше. Ничего не вижу, но осадок остался. А я ведь знаю, когда и ты умрёшь, Ир. Ира глянула прямо в камеру — Лене показалось, что через мгновение подруга вылезет в явь из экрана ноутбука. — Мать, ты ж не из этих? Ты всегда была против веществ. — Я ничего не принимала. Мне просто грустно. — Выгорела? — Нет! Ты не поймёшь, не расспрашивай! Ира отложила лаки, взгляд её на этот раз был не отточенным ведьмовским, а, скорее, взглядом психолога. — В пижаме сидишь? — Сама видишь. — В морозильнике мороженое? — Да. Шоколадное. Фыркнув, Ира вернулась к ногтям, смоченной в растворителе ватной палочкой подтёрла чёрную точку над кутикулой. — Почему мне не сказала, что встречаешься с кем-то? — говорила спокойно, с усмешкой. — Первый парень, да? Поздняя ты. Знаешь, это нормально так реагировать на расставание, подавить эмоции невозможно, только пережить. Лена глубоко вдохнула и выдохнула. Желание послать подругу уменьшилось неощутимо. — Напоминаю, мы с тобой профессионалы, Ир. Не смей тыкать в меня своей кухонной психологией! — Брейк! Профессионалы, так профессионалы. Переживай любовные проблемы как хочешь. Забыли. Лучше скажи, ты вернёшься на работу? — Нет. — Опять нравственные терзания? Господи, Лена, мы уже поднимали с тобой этот вопрос и не раз. Этот великий, чисто гуманистический философский и крайне мерзкий вопрос. Ты и так отменяешь все медицинские записи. Остальные услуги, я считаю, вообще не могут причинить вреда, там чистая психология. Выслушать, обсудить проблемы, назначить условное лекарство. Магические услуги приносят людям только пользу. — Сунула руку в арку лампы для сушки гель-лака. — Тот же самый сеанс у психолога, просто со светопреставлением. Думаешь, вредишь и нисколечко не помогаешь? — Ну… некоторым людям помогла, — изменившимся голосом ответила Лена. — Разве тебя не благодарят клиенты? — Благодарят. — Разве тебе не нравится бабло? — Ир, у тебя какая-то слишком плешивая выходит манипуляция, не считаешь? — Пф! Считаю. Ты же сама сказала, что мы профессионалы и с тобой можно не играть. Короче, мать, мы с командой в тебя вложились, ты приносишь нам так-то безумно хорошую отдачу. Это не повод насильно тебя удерживать, но я прошу ещё раз: по-ду-май. В самом деле, у тебя прекрасно выходит дурить… — Ира наигранно заикнулась, — помогать людям. То ли прирождённая актриса, то ли прирождённая ведьма. Реши, надо ли тебе это. И не забывай, что, да, пускай шарлатанство, но им ты также приносишь пользу, по-своему спасаешь судьбы, не только гребёшь деньги.***
С первым клиентом после долгого перерыва Лена волновалась как никогда: пускай перманентный стресс предыдущих недель выжег все эмоции, а валерьянка составляла добрую часть жидкости тела, случай был особенным. Жертвой помощи стала бабуля — божий одуванчик, какой-то сказочный персонаж, вернувшийся из мира мёртвых. Звонок от Нины Анатольевны стал неожиданностью, и не только потому, что, по гаданию на зеркале, она давно должна была умереть. Оказывается, Нина Анатольевна ещё и забыла о предыдущем посещении. Поводом для встречи опять же стало здоровье. Лена, окончательно уверовавшая в магическую взаимосвязь всего и вся, согласилась помочь. И как будто бы смирилась с судьбой. Пришедшая на сеанс бабуля была живой и, на первый взгляд, как будто бы скинула пару лет. Лена, шокированная, быстро взяла себя в руки. Хтонический шёпот, ставший привычным, помог в этом, убаюкал. Кот, до сих пор безымянный, успокоил одним лишь своим видом — он спал на пустой полке секретера. — Здоровье волнует, Нина Анатольевна? — спросила спокойно. — Ох, Мирослава Тимофеевна, голубушка, да, здоровьишко волнует. — Рак? — уточнила, когда сели за стол. — Упаси господи, нет. Бородавка неприятная на пальце, свести бы. — А рак? У вас был рак! Нина Анатольевна раздражённо пожевала вставной челюстью. — Ну был. Вы это в прошлом моём прочитали? — Да… — Был и сплыл. К врачу сходила. Меня проверили, почти без очередей — удивительно, редко такое бывает. И показали тесты, что рак рассосался. Лена усмехнулась. — Ох, как на меня поглядывал докторишка. А я ему и говорю: капли геморопатовы пила, вот и рассосался. Но да что мы о раке. С бородавкой как быть? Снять галоши, показать её? Лена улыбнулась, широко и безумно. — Так надо снять? — Не надо. Помочь я вам, Нина Анатольевна, не смогу, не в моей это компетенции бородавки лечить. А вот моя коллега Ирина Гофман сможет вам помочь. Возьмите визитку. Её номер первый. Избавит от бородавки — и следа не останется! Некогда божий одуванчик, сказочная бабуля похмурнела и как будто малость обозлилась. Медленно поднялась. — Я… — Пожевала. — Я деньги должна? — Нет, что вы! Просто время ваше потратила, даже не помогла. Какие деньги! Но к уважаемой Ире Гофман сходите, советую. — Выход там? Да? Лена кивнула, проводила, закрыла дверь. Обернулась. Не видимое глазом, но всё равно ощутимое, нечто сверхъестественное происходило. Шёпот звучал как никогда встревоженно. К ногам подбежал безымянный кот. Лена погладила его, краем глаза замечая шевеление мебели — дрожь, словно из-за небольшого землетрясения. — Прости, дружок, но сюда я больше не вернусь. Выключила свет и покинула ведьмовскую квартиру.