you were meant to destroy the Sith, not yourself

Мортис ничего не прощает. Как только прибыло подкрепление и ситх был стёрт из памяти Асоки, Энакин, несмотря на свои тяжёлые ранения, просит Асоку о помощи и решает дождаться возвращения Оби-Вана после битвы с Сыном. Рэкс говорил, что прибудет как можно скорее, но зная эту планету было понятно, что это невозможно. Но даже так, Энакин не мог оставить своего мастера. И ему было неприятно от одной мысли, что придётся сидеть в корабле и ждать, когда Асока проснется и посмотрит на него. Что будет в этих глазах? Знал ли он это когда-то по-настоящему? Он знал, что слова, исходящие из её уст, не принадлежали ей, и Энакин задавался вопросом о природе силы, которая контролировала его падавана. Неужели тьма дала ей возможность совершать то, что она действительно хотела? Он всегда беспокоился о тренировках Асоки, опасаясь, что он будет выглядеть скорее другом, чем мастером. Он решил, что раз этот подход сработал с ним и Оби-Ваном, то всё должно было быть хорошо. Но Энакин – не Оби-Ван. Отчасти он знал, что был сильнее, чем его бывший мастер только мог представить, но в нем были некоторые слабости, мелкие черты, которые были далеки от стандартов Оби-Вана, и которые иногда делали Энакина беспомощным, хотя он никогда в этом не признавался. Он пытался устоять на ногах. Если битва будет здесь, то он должен быть готов противостоять Сыну вместе с Оби-Ваном и победить сторонника тёмных сил. Он не был уверен, сколько ещё нужно бороться. Но после того, как та сущность заразила Асоку и стала угрозой её жизни, Энакин был готов это выяснить. Планета сотряслась, и всё вокруг охватил ужасный штормом. Ветер и дождь толкнули споткнувшегося Энакина и потащили его вниз. Он едва держался в вертикальном положении. Из-за ливня и боли в боку он почти ничего не видел. Он надеялся, что Дочь каким-то образом исцелила Отца, и Оби-Вану не придется сражаться в одиночку. С его стороны было глупо оставаться вместо того, чтобы пойти с ними к спасению. Он бы ничем не помог мертвому Оби-Вану. Энакин схватился за бок, когда боль стрельнула и стала сильнее. Он весь промок от дождя и крови. Упав на колени, он потянулся к Силе, надеясь, что Оби-Ван услышит его послание: «Мастер, я пытался…» Его глаза закрылись, когда кто-то поймал его.  – Энакин, почему ты не пошёл с коммандером? – Оби-Ван оттащил его подальше от бури под выступы камней, что давали им небольшое укрытие. Он тяжело дышал, у него было красное лицо, был раздражен, но жив и, к счастью, не ранен. – Ты ранен, – сказал он, проводя рукой над раной. – А Асока? – Она пошла с ними. С ней всё в порядке, – Энакин кашлянул. Теперь, когда дождь больше не льёт на него, он чувствует этот резкий холод. – Что случилось? – Спрашивает он, начиная дрожать. Оби-Ван снял свою верхнюю одежду и обернул вокруг плеч Энакина, пока тот говорил. – Ты дрожишь. У тебя случайно не шок? – Спросил он, осторожно ощупывал рану Силой дальше. – Они все мертвы. Дочь. Отец. Сын. Наконец-то баланс, – мрачно размышлял он. – В конце концов, мне не пришлось многого делать. – Я думал, тебе не помешала бы помощь, – сказал Энакин. – Ну да, помощь от тебя была бы, – сухо подметил Оби-Ван. — Я полагаю, они вернутся за нами? Энакин кивнул. Он не хотел звучать слабо и беспокоился, что его голос становится таким с каждой секундой. – Тогда нам следует держаться вместе. Я советую тебе немного отдохнуть. – Он помог Энакину лечь, придерживая, пока тот не оказался на холодной каменной плите. Боль пронзила Энакина и ему пришлось прикусить язык, чтобы не закричать. Оби-Ван ощутил это и с беспокойством посмотрел на него. – Энакин... – начал он. – Не волнуйся, мастер. У меня было и хуже, – он попытался усмехнуться. Так ли это? Оби-Ван не был уверен. – Я не думаю, что это так. – На Маридуне. Я был на миссии с Эйлой и... мы с Асокой совершили аварийную посадку, – он охнул от боли. – Если бы не их сообразительность и дипломатия с местными жителями, я бы не выжил. Оби-Ван тяжело опустился рядом с ним, не скрывая свою усталость от событий этого дня, и наконец немного расслабился. – Ты ведёшь счёт? – Спросил он тихо. Но разум Энакина был уже далеко отсюда. Он не ответил, его глаза закрылись, а рука упала рядом. – Энакин, – Оби-Ван осторожно толкнул его. Он заметил, как тот вздрогнул на имени Асоки. – Всё в порядке? – Это сложный вопрос, чтобы ответить на него сейчас, мастер, – прохрипел он, стиснув зубы. Оби-Ван потряс головой. – Это не то, что я имел ввиду. Что именно произошло с Асокой? Энакин свернулся, отползая от своего бывшего мастера. – Давай просто подождём помощи, – сказал он, потягиваясь насколько он может и закидывая руки за голову. Боль вспыхнула через Силу, и Оби-Ван вздрогнул. – Эта планета сильна с Силой, как ты уже знаешь, – начал он, решив использовать другую тактику. – Я чувствую твою тревогу, – прервал его Энакин. – Разве не ты говорил мне отдохнуть? О чём ты беспокоишься? Оби-Ван закатил глаза. – Я чувствую, что ты мне что-то недоговариваешь. Это знакомое чувство и оно мне не нравится. Энакин молчал, но его переживания и боль пульсировали повсюду в атмосфере. Его бывший мастер знал, что Энакин молод. Но увиденная часть тех эмоций и уязвимости, что тот отказывался показывать, напомнило ему о тревожном подростке, которого он некогда вырастил. Он не знал, перерос ли это Энакин, или просто спрятал всё это в себе. Запер за дверь, которую с силой захлопнул. Безрассудство Энакина, его нетерпимость, необдуманные решения и вспыльчивость – всё это вело к страхам, а потом и к гневу в его сердце. Страх, даже с благими намерениями, всё равно оставался страхом. Он был мощным мотиватором, но не оставлял места Кодексу Джедаев, о котором был обязан постоянно напоминать Оби-Ван. Любые неудачи в поддержании эмоционального равновесия и взрослого поведения со стороны Энакина отражали неудачи Оби-Вана как мастера. Может это было потому, что он всё больше разочаровывался в Коде, который уже давным-давно не позволял ему оплакивать своего мастера. Он посмотрел на Энакина, заметив, как иллюзия покоя на его лице сменилась на гримасу боли. – Возможно, они прибудут гораздо позже, – сказал Оби-Ван, надеясь, что сможет найти здесь что-то от боли. – Я не уверен, что у тебя останутся какие-либо зубы, если ты продолжишь их так сжимать. Ответа долго не было. Оби-Ван прислонился к камням и прикрыл глаза. Смирившись, он позволил Энакину оставить мысли при себе. Он хорошо помнил это чувство. В детстве Энакин стремился поделиться всем со своим мастером. Но, став подростком, он стал отстранённым. Оби-Вану оставалось задавался вопросом, насколько это было связано с его собственной реакцией на эмоции Энакина. Он был молодым мастером, стойким, как джедай, но не понимал всех нюансов чувств. Он не собирался отталкивать мальчика, и надеялся, что Энакин это понимал. Дождь продолжался до самой ночи. Если Рекс действительно появится, то вряд ли сможет хоть что-то разглядеть и найди подходящее место для посадки. А боль нарастала. Наконец Энакин очнулся от дрёмы, вздрогнув ото сна, что стал неприятным напоминанием о том, как он получил свою уже нестерпимую травму. Оби-Ван сидел рядом, с закрытыми глазами, но Энакин чувствовал, что тот не спит. Он знал, что его бывший мастер заметил это, но решил проигнорировать. Он моргнул. – Как твоя боль? – Спросил Оби-Ван, открыв глаза. Ответ последовал быстро и раздражённо. – Разве ты этого не чувствуешь? – Наверно, я должен взглянуть, – осмелился он ответить. – Можно? Энакин вздохнул и придвинулся ближе, развязывая свои обгоревшие, изорванные одежды и поднимая то, что осталось от ткани под ней. Было больно смотреть вниз, поэтому он не сводил глаз с камней сверху, пока Оби-Ван осторожно придерживал одежду. Рана была огромной и глубокой, а также она всё ещё кровоточила. Часть кожи вокруг неё была обуглена и воняла жаренным мясом. Он осторожно дотронулся до кожи рядом. Энакин не успел себя остановить и вскрикнул. – Извини, – быстро сказал Оби-Ван. – Вот, – он помог снять одежду Энакина через голову, стараясь не сильно тревожить рану, и не туго завязал ткани вокруг его талии. Его бывший падаван позволил ему это сделать, и, чтобы промолчать, он прикусил язык настолько сильно, что пошла кровь. Но всё же несколько вздохов боли вырвалось. Оби-Ван вздрогнул, буквально чувствуя в воздухе вспышки боли. Когда импровизированная повязка была завязана достаточно туго, он помог Энакину сесть. – Это должно сохранить оставшуюся кровь внутри твоего тела, – сказал он, стараясь, чтобы это звучало как можно проще, прежде чем задать вопрос, который всё вертелся у него в голове. – Да, это от светового меча, – пробормотал Энакин, перебив Оби-Вана. – От Асокиного. Оби-Ван предполагал, что Энакин получил эту травму от меча Сына, который тот направил на них. Он сделал паузу, боясь, что любое слово заставит его бывшего падавана замолкнуть. Энакин тоже замолчал, но внезапно продолжил. – Он что-то с ней сделал... Она была Ситхской версией самой себя. Её глаза поменяли цвет. Она сказала кое-что... И напала на меня. Мне пришлось дать ей отпор, – он не правильно понял выражение лица Оби-Вана. – Я старался не навредить ей. Она в порядке. – Что она тебе сказала? – Осторожно спросил Оби-Ван. Всё становилось понятнее. Для Энакина было нехарактерно беспокоиться о том, что о нём подумают другие. Но его бывший мастер хорошо знал, что его всё же волнует мнение близких ему людей. Он прочистил горло, видимо, не желая продолжать. Но в конце концов он это сделал. – Она сказала, что я был ужасным мастером. И что она ненавидела меня и не хотела ничего, кроме как победить и прикончить меня. – Ты знаешь, что это была не она, Энакин, – он думал, что Энакин умнее этого. Как он мог думать такое о своем падаване? – Асока заботится о тебе. Вы больше, чем учитель и ученик, вы прекрасные друзья. Энакина пробрала дрожь, а волосы на его открытых руках встали дыбом. Он обнял себя, чтобы согреться. – Мы не знаем, как работает эта сила. Что, если бы она просто поделилась мыслями, которые обычно держит при себе? – Он потер руки и тихо добавил: – Может быть, я не тот хозяин, который ей нужен. Оби-Ван снял ещё один слой своей одежды и накинул на плечи своего бывшего падавана, надежно прикрывая обнаженную кожу. Было холодно, но недостаточно холодно для такой реакции Энакина. Им нужна была помощь, срочно. – Энакин, ты ведёшь себя глупо. Асока с тобой в надежных руках. У меня нет сомнений в её подготовке, – он слегка улыбнулся. – И я горжусь тем, что был твоим мастером. – Ты говоришь это, чтобы успокоить меня, – Энакин посмотрел вниз, пряча подбородок в мантию. Он нахмурился. – Не похоже на тебя игнорировать похвалу, – поддразнил его Оби-Ван. Когда Энакин не отреагировал, он попробовал новую тактику. – Энакин, это были всего лишь уловки тёмной стороны. Сын знал, что тебя отвлечет, если Асока скажет тебе это. Так и произошло. Ты должен вспомнить своё обучение и быть выше этого. – Да, мастер, – пробормотал Энакин, превращаясь в того самого угрюмого падавана, которого Оби-Ван вспоминал с нежным раздражением. Он положил руку Энакину на плечо, пытаясь хоть как-то достучаться до него. – Но я понимаю. Иногда мы должны прочувствовать это, прежде чем отпустить и пойти дальше. Энакин всё ещё дрожал. Его лицо было мокрым, и не только от дождя. Он посмотрел на мгновение взглянул на Оби-Вана, а затем стыдливо закрыл лицо руками. – Я постоянно чувствую страх. Это константа. И когда Асока и мои солдаты равняются на меня... Отец сказал, что я Избранный. Я всегда должен знать, что делать. Но я не чувствую себя чем-то большим, чем раб, которого вы с Квай-Гоном спасли на Татуине много лет назад. И я не знаю, как от этого спастись, – слова доносились приглушенно из-под этой кучки волос, рук и одежды. Оби-Ван задержал дыхание, чтобы услышать каждое слово сквозь бурю и всхлипы. Он почувствовал, что сам тоже может всхлипнуть, и тяжело сглотнул. Энакин потерялся, дрейфовал в море страха и беспокойства, а Оби-Ван этого не почувствовал. Хуже того – возможно, он даже проигнорировал это. Большую часть времени Энакин казался способным, взрослым и контролировал себя, и было трудно представить, что ему может понадобиться какая-либо помощь. – Тебе не обязательно пытаться спастись в одиночку, – мягко сказал Оби-Ван. – Я здесь. И всегда буду, – банальности о вреде страха или лекции о Кодексе Джедаев сейчас не помогут. Оби-Ван больше не хотел быть тупоголовым лакеем совета. Он просто хотел быть честным. Энакин слегка сдвинулся назад, отстраняясь. – Я знаю, что не должен ничего из этого чувствовать. Это неправильно. Мне очень жаль, Мастер, я не тот джедай, каким должен быть, – он всё ещё держал голову опущенной. Стыд и неуверенность со стороны обычно высокомерного мальчика были странностями. Оби-Ван знал, что его бывший падаван никогда бы не показал такого рядом с кем-либо ещё, и эта мысль заставила знакомую смесь тепла и горя вспыхнуть в его груди. Он не хотел, чтобы Энакин страдал. Но он был тронут тем, что Энакин решил поделиться с ним этими мыслями. Оби-Ван, как правило, избегал привязанностей. Но было бы наглой ложью сказать, что он в этом преуспел, когда дело доходило до Энакина. Он видел в своем бывшем падаване младшего брата, наблюдал, как тот рос, любил его. И он знал, что они не смогут остаться такими близкими, как раньше. Но было утешением осознавать, что Энакин все ещё видел в нём человека, к которому он мог обратиться, даже если Оби-Вану приходилось выпытывать это из него. – Это неправда, Энакин. Каждый человек чувствует это. И ты прав, ты не тот Джедай, каким должен быть, ты в десять раз лучше. Энакин отрицательно потряс головой, сопя в свои одежды. Оби-Вану уже нечего было сказать. Он осторожно обнял своего бывшего падавана. – Всё в порядке, – пробормотал он. Застыв, Энакин расслабился в объятиях и обнял его в ответ, морщась от боли в боку, но не отпуская. – Прости, – прошептал он. Оби-Ван знал, что Энакин был смущён от этого. Но ему давно было нужно с кем-то поговорить. Он уже не в первый раз задавался вопросом, кому помогает Кодекс Джедаев со всем этим подавлением эмоций и запретом привязанностей. Ведь у его бывшего падавана это вызвало ровно противоположную реакцию. – Всё в порядке, Энакин, – повторил он. – Я горжусь, каким человеком ты стал. Помни это. Энакин поднял голову и положил на плечо Оби-Вана. – Это не только благодаря тебе, – сказал он с намёком на усмешку в своих словах. Он отпустил лицо, что исказилось болезненной ухмылкой. – Конечно не только. Это почти полностью заслуга мастера Винду, – сказал Оби-Ван, замечая в выражении лица младшего Джедая дразнящую ухмылку. От этих слов Энакин рассмеялся, тут же схватившись за рану, и смех перерос в болезненный стон. Он позволил себе прислониться к теплой груди Оби-Вана. Присутствие его учителя теперь ощущалось по-другому. Энакин впервые полностью осознал, что Оби-Ван был здесь. И Энакин никогда не был одинок.