медлячок

– коль, – светловолосая старшеклассница, появившаяся из воздуха и кокетливо накручивающая на палец залитый лаком локон, присаживается рядом с ромадовым, который из всех незаконно доставленных в школу алкогольных напитков сегодня успел только пробку от шампанского понюхать,– сейчас медляк будет,  не хочешь потанцевать? "сука, где этот блядский шабанов" коля поднимает голову  и выпрямляет спину так, чтобы оказаться на одном уровне с полупьяными женскими глазами. его ладони потеют, а на лице появляется глупая неуверенная улыбка. максим, который сказал, что отойдет на пару минут, сейчас казался нужным как никогда раньше и ещё более нужными были его глупые чернушные шутки, отпугивающие от них любых нежелательных особ. отказывать было неловко, неудобно и глупо – девушка сама пригласила его на танец, а он ещё и умудряется нос воротить. из колонок, стоящих возле сцены, доносится один из хитов Басты – "Выпускной" и женская рука ложится в его собственную,  окончательно перекрывая все пути отступления. на душе паршиво, и танцевать с ней совсем не хочется, не ей он хотел отдать свой первый танец, не первой встречной.  песня подливает масла в огонь и заставляет вспомнить о нём.  о его глупой несбыточной мечте,  о лучшем друге и о человеке, один взгляд которого заставлял ромадова расплавиться и бросить всех девчонок разом. они выходят на танцпол, и тоненькие пальцы со свежим маникюром сжимаются в замок у него за шеей. черные каблучки постукивают по кафельному полу, и эхо разлетается по всему залу, смешиваясь с десятком таких же стуков девичьих туфелек. "вся наша школа сошла с ума от этой новенькой в мой класс она зашла, и сразу понял я и купидон мне в сердце не стрелою дал, а пулею сказала наша классная: «детки, знакомьтесь с юлею»" он вспоминает то, как максим появился на пороге их класса, и то, как классная руководительница указала ему на место рядом с колей. " – вон, садись к ромадову, может, хоть рядом с тобой этот раздолбай за ум возьмётся" вспоминает то, как они шептались на химии, и даже то, как максим просил колю остаться до одиннадцатого. "к чёрту завален учебный процесс, папа с мамой в стрессе весь болезненный, потерял в весе килограмм десять ни пьёт, ни ест, вместо конспектов пишет песни песни о своей принцессе." в шкафах пылятся тетради с тоннами песен, посвященных шабанову, но которые он, скорее всего, даже никогда не увидит.  тетрадки эти пропитаны музыкой, эмоциями и запахом растворимого кофе, который своими каплями к чертям размыл половину текстов, коряво написанных под светом телефонного фонарика. сейчас он хотел держаться за максима, а не за незнакомую подружку своих одноклассниц.  держаться и никуда не отпускать. держаться крепко и долго, может даже домой уехать, не отпуская его. держаться до самого утра. держаться за плотную ткань рубашки и смотреть на шею, оголенную расстегнутой пуговицей этой самой рубашки. крепко держаться и нежно целоваться.  – извините, – за спиной ромадова слышится родной спасающий голос, – милая дама, мне нужно украсть вашего кавалера, вы не против?  ей, конечно же, не дают договорить и шабанов тащит колю под ручки в коридор, очень вовремя, кстати.  – скотина, – прыскает ромадов и прислоняется спиной к холодной школьной стенке, – где ты был? я думал помру, сука, макс, это просто пиздец какой-то. максим пробегает смеющимся взглядом по расстегнутому пиджаку коли и оттягивает его от стены за края чёрного смокинга. – ну я же спас тебя в итоге, чего бубнишь тогда? – они стукаются лбами и тихо смеются,  – и вообще, как она тебя такого чумазого, с расстегнутым пиджаком выбрала, м? – мне было стремно, макс, – ромадов переводит глаза на чужие губы, растянутые в улыбке, – я не хотел, чтобы мой первый танец был с кем-то кроме тебя. он неуклюже смотрит в чужие добрые глаза, от которых веет теплом. – вот как значит? – максим берёт чужое лицо в руки, – это можно считать за признание? – ой, – коля поздно осознает то, что только что сказал. чужие губы аккуратно накрывают его собственные и невесомо целуют, впутывая пальцы в непослушные ромадовские кудри и щекоча голову. коля хватается за ту самую рубашку с расстегнутой верхней пуговицей, жадно мнет ткань и сминает чужие губы, словно шабанова у него сейчас отберут и больше никогда не вернут. предатель воздух заставляет их отлипнуть друг от друга и прийти в себя. – да, ты можешь считать это признанием. – в таком случае всё взаимно. голова ромадова устало падает на чужое плечо и он облегченно вздыхает. – спасибо,  макс, я тебя люблю.  – я тебя тоже люблю, – теплые губы касаются непослушных волос и  оставляют на них еле ощутимый поцелуй. " и пусть банально, и неталантливо; но как сумел — на гитаре сыграл и спел"