limra

Феликс стонет, содрогаясь в очередном оргазме. Мужчина его затрахал в край. Он не знает, какой это уже раунд, но из омеги явно выжали все соки. Хёнджин в гоне - сумасшествие. И гон, черт его дери, задержался на лишние два дня, хоть их циклы и совпали. Пара договорилась не предохраняться. Как начали семь дней назад трахаться сутками подряд, так и продолжают, хоть течка уже прошла. Но Ликс все еще течет, все еще легко впускает в себя мужчину и позволяет брать, брать и брать. До синяков на теле, до красных ягодиц от ударов бедер, до растраханной дырочки и пустых яиц. До сорванного голоса и дикого «сука, я тебя сам сейчас выебу!». Но альфу он хочет всегда и везде. Хочет его руки на своем теле, хочет эти ебаные синяки на боках, хочет ходить с бордовой от неимоверного количества засосов шеей, хочет всего. И второго ребенка ему хочет родить. Минхён - их прекрасный малыш - родился самым здоровым альфой-доминантом. Большой, уже высокий для своих трёх лет. Феликс даже поверить не может, что прошло так много времени. Они вместе пять ебаных лет. Его альфе тридцать семь, сука! Это сумасшествие. Он обожает его до дрожи в коленях, до мутного сознания и до конца своих дней. Любит так безумно сильно, что плачет вечерами, оставив сына смотреть мультики. Сидит позади, роняя слезы и шепча будто мантру «спасибо». Спасибо за всё. Всем и за всё. Этот альфа и их сын.. Лучшее, что когда-либо было с Феликсом. Минхён - самый нежный малыш. Он всегда чувствует настроение папочки, но и не лезет, просто двигается на огромном расправленном диване ближе, укладываясь на колени родителю. Любит. Он любит своих родителей. Хёнджин вообще с ума сходит в браке. Ему всегда мало омеги, всегда мало времени с семьей, хочется быть абсолютно всегда рядом, всегда вместе. Он не главный в семье. Он склоняет голову перед своим омегой, прося впустить его в гнездо. Склоняет голову, прося прощения за все прожитые ими поступки. За всё, что могло ранить хрупкое омежье сердечко. Склоняет голову, позволяя держать себя за холку и забирать главенство. Он своего омегу до небес вознесет, звезду подарит… нет, галактику. Феликс достоин всего мира. В этом маленьком омеге огромное сердце, добрая душа и их дети. Хван чувствует, что они уже смогли. С первого узла в совместном цикле. Он обожает этот запах сакуры, запах своей цветочной любви, запах дома, комфорта. Как же он долго благодарил парня за первого сына.. Кажется, мысленно все еще продолжает делать это. Он их Минхён-ни любит всем сердцем. Воспитает самого прекрасного альфу, будущего правителя. Хван слишком любит свою семью. Готов весь мир им отдать. А сейчас отдает свою любовь затраханной омеге, зацеловывая пухлые губы. — Цветок души моей… Моя любовь, моя боль, моя страсть.. - Шепчет, лаская слух и побуждая вновь возбудиться. Ликс вымученно стонет, цепляясь за плечи альфы. Тяжело. Устал уже очень. Хван понимает своего омегу. Сам уже вымотался, сам заполнил омегму до краёв. — Я люблю тебя больше всего мира, помнишь? — Помнишь.. — Ты мой. Ты так хорошо пахнешь текилой, ты так нравишься мне с моим запахом.. - Нюхает, проводя носом по лебединой шее и пуская на нее слюни. Комната превратилась непонятно во что. На полу разбросаны разные секс-игрушки, которые не удовлетворяли омегу так хорошо, как шикарный член со вздутыми венами, крупной головкой и ровной длиной; постель абсолютно вся в смазке, сперме, слюнях и воде, что пытались пить парни в процессе. Сутками не ели, про питье забывали вовсе, то лизались, то занимались любовью всё время. Свежего воздуха нет, тут пахнет лишь смесью текилы и сакуры. Влажность огромная, про окна они вообще забывали, вот не до проветривания явно было, зато в душ ходили часто. Хван старший бы открыл окно, но не хочет терять даже долю любимого запаха из этой комнаты, да и отлипнуть от младшего не в силах. — Альфа. — Мм? - Проводит рукой по белоснежным волосам. Наслаждается, играется. Ему мало этого омеги. Мало абсолютно всегда. — Я люблю тебя. — Ты ведь знаешь, что я тебя тоже. - Целует уголок губ. — Малышка, ты у меня самый чудесный. — Ты прям расчувствовался в гон. - Хихикает, притягивая альфу за холку к себе ближе. — Я уже успокоился. Я люблю тебя безумно. — И я тебя. • • • Феликс орет, срывая голос. Сука, он убьет этого альфу! Нет, сначала оторвет член с яйцами, а потом убьет! Гребаный доминантный ген, Хван младший его в рот ебал! Ну за что ему такое мучение? Он уже шестой час пытается выгнать двух огромных альфачей из своего животика. Двоих сразу! Как так, блять, получилось? Нет, ну понятно, конечно, что тот совместный цикл и восемь дней бесконечного секса повлияли, но чтобы настолько.. Сразу два, так еще и доминантные альфы! Феромон стал проявляться к середине второго триместра. И всё бы хорошо, но этот феромон был в двойном объеме, поэтому Ликс иногда походил на альфу, защищая своё. Он, блять, весь офис обошел, в каждый кабинет из тысячи заходил, проверяя, у всех ли омег рубашки под самое горло застегнуты! Он в своём мужчине не сомневается. Но семью охраняет. Не подпускает никого, кружится вокруг своей пары и туманит его мозг смешанными феромонами детей и омеги. Даже смешно чуть-чуть было, когда он, такой худощавый ангелочек с огроменным животом вдвое больше его по весу приходил в офис на восьмом месяце, ходил вечно нахмуренный, рычал на всех подряд, хотя к нему и не лезли вовсе, не смели просто. Но только находясь в объятиях мужа он мог полноценно успокоиться и дать волю чувствам. Поплакать, побить его своими маленькими кулачками, ибо нехрен было заделывать двух сразу, посмеяться с не бритого лица и щетины, ведь мужчина с утра не успевает ничего. Сначала пытается тихо слезть с постели, где омега сразу мерзнет даже под одеялом, потом все таки берет своего любимого нежно, дает проснуться полностью от яркого оргазма и все-таки идет собираться, пока Феликс делает ему завтрак. Но каждый раз, как только Хван младший отводил их малыша в садик, он возвращался, готовил обед мужу и ехал в офис. Ему всё нравится. Их малыш находится в садике до четырех-шести часов вечера, но Ликсу хочется забирать его себе скорее, кормить своей едой и проводить вместе время. А сейчас, только представляя, как таких малюток будет уже трое, он плачет, все таки тужась в последний раз и тут же слыша шлепок и детский вскрик. О боже.. Маленький комочек, сладкий и такой вкусно пахнущий.. Он одним глазком увидел малыша, но продолжил тужится. В нём еще один мальчик. Они решили не спрашивать на узи, близнецы будут или просто двойняшки. И сейчас это будет понятно по запаху. Их ангелочек пахнет спрайтом. Божечки.. Феликс плачет, но старается. Он запретил альфе присутствовать на родах, как это было пять лет назад. Тогда мужчина ревел похлеще него, потому что омеге было больно, а он не мог никак помочь. Успокаивал феромонами, но черт, это не делало процесс родов менее болезненным. Зато у альфы был шок, когда он первым получил на ручки малыша с запахом соджу. Феликс тогда подговорил врачей, чтобы малыша дали не ему, а альфе, придержав его руки так, чтобы держал правильно и личиком к своему сердцу. Он не знает, повлияло ли это как-то, но в запахе Минхёна появились отголоски текилы. Хёнджин плакал, он благодарил мужа на коленях, он сходил с ума от любви, от чувств.. А сейчас.. Сейчас сидит в коридоре. Но.. Но слыша детский плач врывается, видя одного малыша на столике, второго на руках акушера и ревущего от счастья омегу на постели. Сразу подбегает, целуя мужа, а затем ему дают первого ангелочка на руки. Блять.. Какой же сладкий мальчик. Ему уже обрезали пуповину и всё обработали, он тихо хнычет, инстинктивно тянется к сердцу альфы, а у того слезы по щекам. Второй сын. — Хёнсон. - Говорит мужчина, смотря на малыша. Второго дали омеге на руки, сделав с ребенком нужные процедуры. И он, прижав детку к сердцу, чувствует запах спрайта и произносит хриплое: — Сонхён. • • • Феликс сходит с ума. Слишком много альф на один квадратный метр. Близняшки Соны валяются в своеобразном гнёздышке - бортиках из одеяла, чтобы не катались по всей постели. Минхён обнимает папу, бормоча что-то про братьев. Он теперь чувствует себя взрослым. Шесть лет малышу уже. Хёнджин с другой стороны от гнездышка, лежит и смотрит на свою семью. Взглядом целует близняшек, обнимает старшего сына и благодарит мужа. Он так безумно счастлив.. Стал в разы реже ходить на работу, наняв себе помощников и работая из дома; больше времени уделяет малышам, омеге своему. Иногда забирает Минхёна к себе на работу, гордо идет с ним за руку и показывает всё, рассказывает интересные сыну вещи и знакомит с сотрудниками, к которым альфочка подбегает. Дети плохих людей чувствуют и не лезут к ним, но малыша Ми тут любят безумно. Будущий правитель. Копия отца с отголосками его запаха. Хёнджин думает о чем-то. Не хочет произносить вслух, поэтому печатает сообщение на телефоне.

«Через полгодика на день рождения Минхёна слетаем куда-нибудь? Ему же семь будет, в школу пойдёт, надо обрадовать его новой атмосферой»

«Хён, у нас море в получасе езды»

«Тогда сам придумывай, блин, как отпраздновать его день рождения»

«Просто спроси у него, он взрослый мальчик, пусть сам решает, раз его отец может обеспечить ему все хотелки» Омега улыбается так чертовски мило, говорит элементарные вещи, а Хёнджин тает. Минхён вовсе не избалованный у них. Ему вообще, что ни спроси, ничего не надо. В этом он в папу пошел. Малыш редко просит купить ему что-то, в основном родители сами заваливают его игрушками, новой одеждой и необычной едой. Возят по выходным в разные рестораны, давая сыну пробовать новое. А тот счастлив. Любит своих родителей, любит маленьких братьев. Даже просит как раньше отвозить его к дяде Минхо ненадолго, чтобы провести с ним время, только уже и братьев с собой хочет. Пока что Ликс очень против, он не хочет таскать детей по другим местам, пусть хотя бы два годика будет. Но его любимый брат всегда рад провести время с мелким, для него это счастье, отдых от нудной работы. Иногда Хо сам приезжает, проводит вечер с Минхёном и следит за малышами, кормит их и укладывает спать, смотрит мультики со взрослым альфой, пока Хёнджин с Феликсом отдаются чувствам в ближайшем отеле. Всё-таки родителям нужно проводить время вдвоем, а когда у них трое детей, так еще и разных возрастных категорий, это довольно тяжело. Их семья прекрасна. Жизнь тоже. Дома сделали ремонт, у Минхёна своя комната, близняшки были сначала с родителями, но скоро Феликс и им обустроит комнатку, где раньше жил Хёнджин. У старшего ребенка большая постель и плазма, уже стоит стол для учебы, несколько шкафов и много игрушек, но он всё равно часто проводит время в комнате с малышами. А еще Минхо упомянул, что влюбился. Это было неожиданно. И уже сегодня вечером Хваны пойдут к Минхо вдвоем, оставив детишек на прислугу. Феликс переживает, потому что его брат буквально никогда не строил серьезных отношений, а тут заявил, что влюбился и уже живет со своим омегой. Неожиданно, очень. Но как же Ликс счастлив за брата. • • • Джисон - омега Минхо - оказался прекрасным человеком. Он добрый, веселый, любит брата Феликса. Парни рассказали, что познакомились давненько, просто не обращали внимания друг на друга. А потом закрутилось-завертелось, Хо, как настоящий джентельмен, позвал на свидание и подарил цветы, а Джисон, расплакавшись из-за предтечки, упал в его объятия и благодарил за простой знак внимания. Минхо счел это очаровательным. Они действительно подходят друг другу, дополняют друг друга. Они абсолютно разные, хоть и работают в одной сфере. Минхо возьмется за любую удобную ему работу, не постесняется понаглеть, если такое понадобиться в процессе, добьется своего. Джисон же вывозит своим очарованием, никогда не отказывается от помощи, не расстраивается из-за неудач, лишь пробует вновь. Стеснительный, милый парень. Хванам понравилось. А уже вернувшись домой, Феликс, проверив спящих детишек и поцеловав всех в носы, пошел в ванную комнату. Набрал себе горячее джакузи, а пока вода заполняла пространство, стоял и смотрел на свое отражение в зеркале. Он поправился, но совсем чуть-чуть. С первым малышом вес вообще не пришел, а спустя полгода еще меньше стал, чем до родов. А вот со вторым и третьим ему нужно было набрать вес. Всё-таки два доминанта сразу, тяжелые и большие альфочки. А он - хрупкий омега - не выносил бы их. Сейчас смотрит на свои ноги, понимая, что вес уходит слишком быстро. Ему это не нравится, его тело уже не такое идеальное. Он был слишком красивым в молодости. Таким, что сейчас плакать хочется. Нет, он, конечно, всё еще не старый вовсе, ему едва тридцать исполнилось, но всё же. Волосы уже не такие шелковистые, потому что не успевает ухаживать за ними иногда; на внутренней части бедер появились небольшие растяжки из-за быстрого набора и сброса веса. Талия уже не такая тонкая и аккуратная, хотя и беременным он ходил с фигурой песочных часов. Это безумно тяжело. Понимание, что подростковые годы пролетели, что их уже не вернуть, оно приходит позже. Но он ни о чём не жалеет. Его муж - его крепость. Его дети - его ангелы. И даже не так важно, что в некоторые моменты он ненавидит свою фигуру - не тело, именно фигуру - но всё же это имеет вес. Сидя в горячей воде, подмяв колени к себе, омега начинает плакать. Устал. Действительно устал от всего. Очень сильно. Никогда не думал, что так сложится его жизнь. Что он будет счастлив, но при этом плакать. Вечерами, ночами, когда все заняты или спят. Утешение для него только в его альфе. Самое ценное, что имеет Феликс. Семью. Вновь всхлипывает, но уже громче, не замечая того. Думает о любимых. Альфа аккуратно входит в ванную комнату, смотря на своего мужа и ужасаясь. — Цветочек, что происходит? - Подходит, наклоняясь и придерживая личико руками. Большими пальцами стирает дорожки слез с щек, глазами ловит чужой взгляд. — Я.. просто устал, ладно? — Нет, цветок души моей, нет, не ладно. - Он быстро раздевается, садясь рядом и крепко прижимая омегу к себе. — Расскажи мне, родной. Феликс медлит, но всё же решается. — Ты ведь хотел четвертого ребенка? Альфа кивает, стараясь ничем себя не обнадеживать. — Давай я подарю тебе его сейчас, чтобы после я смог вернуться в форму. Я не хочу, чтобы все тренировки сейчас были напрасны, когда я вновь забеременею. Хёнджин в шоке. Что вообще говорит его омега? Он ему одолжение, или предложение делает? Как это вообще понимать? Подарок? Ребенок Хёнджина? Это, блять, их семья! Это их дети, а не одного альфы. Не он их рожал, не он теряет свое здоровье с каждым днём, не он месяцами вынашивал малышей, не он устает из-за воспитания деток. Хван в неверии качает головой, прижимая парня к себе. Целует макушку, но все еще пытается успокоиться и успокоить собственного доминанта. — Ты - дурак. Феликс, ты просто дурилка.. Ты не обязан вообще рожать, я безумно люблю тебя и наших малышей, мне вас достаточно. Ты губишь свое здоровье, отдаешь его нашим пупсам, поэтому это должен быть твой выбор, а не желание угодить мне. Феликс молчит. Не может выразить свои мысли. Не знает как. — Ты помнишь, каким я был красивым при нашем знакомстве? - Тихо интересуется. — Конечно, я вижу тебя каждый день, разве могу забыть твой образ хоть на миг? - Улыбается совсем тепло. — Нет.. до родов. Ты помнишь, каким я был? — Самым чудесным омегой в мире, который был рад родить нам малышей и создать со мной семью. - Отвечает уверенно, не понимая, к чему младший клонит. — Моё тело было красивым. А сейчас нет. Мне некомфортно заниматься сексом с тобой зная, что ты смотришь на меня, что ты трогаешь мои шрамы и видишь лишние килограммы. Сегодня я посмотрел на Джисона, он так молод и прекрасен, у него всё впереди. А я уже родил троих детей, мое тело уже изношено почти до максимума, и каждый раз, занимаясь с тобой сексом, я больше всего боюсь, что это не нравится тебе. - Прерываясь на вздохи и собственные мысли, он всё-таки смог выразить всё, что ранило душу. — Феликс. Ты говоришь полный бред. Я люблю тебя, ты самое важное, что у меня есть, самое значимое, душа моя. Ты моя семья, моя омега, мой сабмиссив, мой супруг. Ты выносил и родил для нас трёх ангелочков, и это с учетом твоих кукольных параметров. Да ты.. дурак. — Хватит, Хёнджин, ты не понимаешь! - Срывается на истеричный вскрик, быстро отстраняясь и смахивая слезы. — Нет, это ты не понимаешь! Зачем ты смотришь на других, почему думаешь, что мне с тобой плохо? Да ты самое лучшее, что было со мной, я люблю тебя всей душой, я в честь тебя, сука, страну назвал! - Кричит в ответ, удерживая младшего за запястье и не позволяя выйти из воды. — Я люблю тебя, омега ты ебаная, как ты не понимаешь? Я без тебя не смогу, не смогу без наших малышей, которых ты выносил и родил, каждый раз теряя свое здоровье! И никакие ночнушки и платья из твоего прошлого не сравнятся с тобой сейчас, потому что семью создала не твоя красота, а твое тело! Ты! Ты выносил наших детей, твое тело - храм, твоё тело - моя душа! Как ты можешь не любить его после этого? — Но я действительно стал менее красивым! Я не смотрю на других, занимаясь сексом с тобой, я вижу только твой идеальный, как тогда, пресс, твои бицепсы, твои бёдра! Ты остался таким же, с каждым годом ты только краше, даже в таком возрасте ты просто идеальный! А если я не рожу сейчас, то уже через пару лет не смогу вернуться в своё прежнее тело! Наши малыши будут видеть папу таким, будут смотреть на тебя и сравнивать нас! — Как же хорошо, блять, что для альф-доминантов в жизни главное найти семью, а не дырку для траха с плоским животом и сочной задницей! - Хёнджин уже рычит. Это всё чертовски выводит из себя, заставляет его внутреннего альфу срываться. Да как этот глупый омега не понимает? Он для него - дом! Он - семья! Феликс резко встает, намереваясь выйти из воды и закончить на этом разговор, но получает смачный шлепок по ягодице. Его усаживают на колени старшего, а возбужденный от наплыва агрессии член альфы упирается в щелку. — Отвали от меня, я не хочу сейчас говорить с тобой! - Феликс злится не меньше, он точно уверен, что альфа не поймет его вовсе. — А я говорю тебе успокоиться и сесть. Не дёргайся, боже, ты только распаляешь моего альфу! - Вновь шлепок по ягодице, а Феликс, замерев, всё таки успокаивается, с тоской опуская плечи. Он чувствует поцелуй в холку. Сначала один, аккуратный, а затем более размашистый, мокрый. Проходит меньше мгновенья, как его кусают, пробивая кожу клыками насквозь. Пометил вновь. Вынужденная мера, хоть это и считалось редким случаем. Ликс всхлипывает, чувствуя руки альфы на своих. По спине течет капля крови, а на губах альфы ее еще больше. Он облизывает метку, целует, крепко держит парня, не позволяя отстраниться. Затем целует в плечо, перемещая одну ладонь на грудь и обнимая поперек тела. — Моя омега.. Сколько же ты для меня делаешь.. Я так люблю тебя, чертовски сильно.. - Хван целует ушко, прикусывает, укладывает младшего на себя полностью и обнимает уже двумя руками. Сжимает худощавую талию, думая, что здесь может не нравиться? Ликс всё такой же миниатюрный, у него нет никакого лишнего веса и каких-то там растяжек, которые он себе придумал. Его тело идеально для создания семьи, он сабмиссив, он должен это знать. Он не может выглядеть некрасиво будучи беременным или только родившим, мать природа обо всём позаботилась. Тогда откуда этот негатив? Хван уделяет ему мало внимания? Мало смотрит во время секса, забываясь от всех проблем и закрывая глаза? Возможно. Он просто нашел спокойствие в своем муже. Но Феликс заметил в этом нечто неприятное. Ох, боже.. — Я люблю тебя. Безумно люблю. Больше, чем весь мир. Больше, чем свою жизнь. Ты - мой настоящий мир, моя настоящая жизнь. Феликс плачет, разворачиваясь и обнимая альфу. Укладывает голову на его грудь, позволяя вплести руку в свои волосы и погладить. Успокоить. Омега постоянно сдерживается. Ему полезно выпустить эмоции, Хёнджин не в силах такое запрещать. Жаль, что сам накричал, вызывая слезы. Если бы смолчал, омега смог бы высказаться ярче, отпустить всё то, что на душе. — Я тоже люблю тебя. Безумно люблю. Мне кажется, нам стоит идти в спальню. — Да, цветочек, стоит. А то еще заморожу тебя тут.. Хван встал, держа на себе омегу. Он легкий. Очень легкий. А видит себя иначе, и это они обговорят вновь, в более спокойной атмосфере. Альфа быстро поставил младшего на коврик, окутывая в полотенце, и начал вытирать нежное тельце и намокшие пряди светлых волос. Омега был немного не в себе из-за второй метки, но это затуманило все его негативные мысли. Его вновь пометили. О боже.. Предупреждать же надо о таком.. Хотя, на тот момент он был действительно не в себе, а другого выхода альфа, не несущий главную роль в семье, просто не видел. И теперь, кажется, их роли поменяются? Феликс не знает. Читал что-то такое, но не уверен. Факт, что ему стыдно перед Хёнджином, остается фактом. — Давай, цветочек, засовывай лапки в тапки, почему я тебя заставлять должен? - Помогает ему, хотя сам всё еще обнажен, а по телу текут холодные капли. Тело Хёнджина.. невероятное. Абсолютно неземное, шикарное, родное. Эти широкие плечи и спина, эта талия, узкие бёдра и мощные ноги.. Прекрасно. Альфа усадил его в своей футболке и мягких тапочках на стиральную машинку, а сам быстро надел белье и спортивки. Они больше не ходят по дому в рубашках. У них есть взрослый малыш, который должен видеть семью семьёй, а не коллективом в офисе. И Минхёна они обучат разграничивать учёбу и дом, когда тот подрастет. — Пойдём спать? - Подает руку, и Феликс, кивнув, спрыгивает. Но при выходе из ванной они замечают заплаканного Минхёна, стоящего в пижамке и тапочках-зайчиках. Феликс сразу присаживается на корточки перед ним, держа личико сына в руках. — Минхён-ни, родной, что случилось? Почему ты не спишь? — П-почему вы с отцом кр-ричали друг на др-руга..? - Дрожит, тянется своими маленькими ладошками к папе, но боится. Феликс боязливо смотрит на мужа, а тот, подсев рядом, обращает внимание сына на себя. — Минхён, ты взрослый мальчик, тебе стоит понять, что люди иногда ссорятся, их мнения отличаются, а разговор переходит в крик. Но мы с твоим папой говорили о любви. И такие ссоры - неотъемлемая часть этой любви. Такое бывает, малыш, и мне безумно жаль, что мы разбудили и напугали тебя. И мне жаль, что я накричал на твоего папу, я люблю вас всем сердцем. — Обещаешь? - Спрашивает альфочка, переживая за папу. — Клянусь своей жизнью, малыш. И тебе, Феликс. Ликс смахивает слезы, обнимая сына и целуя мужа. Тот подхватывает ребенка на руки, обнимая, а Феликс поднимает спавший с ноги тапочек. — Я уложу тебя спать, Минхёни, а завтра мы поговорим с тобой как альфы-доминанты. Договорились? — Да! Ликс, держа в руках тапочек с ушами зайчика, глупо улыбается. Смотрит на уходящих в спальню Минхёна альф, сам идёт к близняшкам Хёнсону и Сонхёну, проверяя их сон. Окутывает малышей откинутым детским одеялком, целует макушки и мечтает об еще одном комочке рядом. Только выйдя из комнаты, его сразу подхватывают на руки и уносят на третий этаж. Альфа целует острое плечо омеги, быстро поднимаясь по лестнице и укладывая мужа на постель. — Ну что, будем делать детей? — Ты дурак, Хёнджин! - Улыбается, позволяя мужу утянуть себя в поцелуй и раздвинуть ноги. С ним - это навсегда. С ним уже через девять месяцев будет их четвертый малыш. Их омега.