Без названия (АУ с деймонами)

Когда люди узнают, что деймон Питера — лошадь, то наверняка ожидают увидеть рабочего тяжеловоза, кого-то типа клейдесдаля или шайра, и всякий раз Питер наслаждается неприкрытым удивлением на их лицах. Никто не ожидает, что Маргарита выглядит так. — Я как испанская инквизиция[1], — шутит она так беззаботно, как может только чистокровный саддлбред[2]. — Думаешь, смешно пошутила? — спрашивает Питер. — Не смешно, — обиженно отвечает Маргарита, — а остроумно. — Ты… — начинает Питер и осекается. Он не в силах долго прикалываться над Маргаритой, потому что просто обожает ее. * Когда он был маленьким, она чаще всего принимала облик собаки — породы были самыми разными, но всегда умными и стремящимися угодить. Родители (как и сестра, и учителя, и друзья) думали, что она так и останется собакой, — Питер тоже так думал и поэтому начал запасаться остроумными ответами на неизбежные шуточки о его «сучке». Но никто не ожидал, что она станет такой красавицей… Кроме Питера, понятное дело. Для него она была всегда прекрасна. Маргарита потрясает людей своей грацией и стремительностью, изяществом и красотой — всем тем, чего недоставало терьерам и сеттерам. У нее темно-коричневая шерсть с пятнышками по всему телу, поразительная черная грива и хвост. И ужасное чувство юмора, но Питер прощает ей что угодно. Конечно, с Маргаритой во многих отношениях неудобно, прежде всего — из-за размера. Вот почему Питер с самого начала знал, что судьба ведет его прямиком в ФБР. * Как выяснилось, находиться вне поля зрения своего деймона и даже на некотором расстоянии от него вполне реально. Некоторые народности (в основном из Восточной Европы) культивировали эти навыки на протяжении нескольких веков, и первое, что сделал Джон Эдгар Гувер, создав ФБР, — обратился к двум женщинам, обладавшим этой тайной. За несколько огромных мешков с бриллиантами они раскрыли ему свой секрет, и теперь каждый агент ФБР в течение нескольких месяцев постепенно учился находиться вдали от деймона и не испытывать боль, эффективно действовать без своего второго «я». В конце концов Питер научился работать в своем кабинете, пока Маргарита дремала внизу в конюшне. Конечно, не каждый агент нуждается в подобном умении. Питер никогда не видел Диану без Айи — та всегда обвивает ее шею, сверкая гладкой бронзовой чешуей и немигающими золотыми глазами. Но для людей вроде Питера такое обучение бесценно. Конечно, город пытаются сделать удобным для деймонов, и вряд ли Питер — единственный человек в Нью-Йорке, чей деймон — крупное млекопитающее, но ни дома, ни офисы, ни общественные места, несмотря на все принятые законы, не приспособлены для лошадей. Но Питеру все равно. Когда все остальные выходят с работы, набиваются в метро или садятся в медленно ползущие по пробкам такси, он седлает Маргариту и около часа просто летит. * Когда в поле зрения ФБР попадает Кэффри, возникает теория, что он самостоятельно научился тому, на что Бюро ежегодно тратит миллионы долларов. Никто и никогда не видел его деймона. Только Питер догадался, в чем дело. У него вообще возникло подозрение, что теперь они как-то иррационально связаны — Питер был единственным, кому удалось поймать Нила, ведь он разгадал тайну его демона. Питер, хоть это и бессмысленно, все равно чувствует себя немного виноватым. — Где твой деймон? — Невежливо спрашивать так в лоб, но после скандала в Синг-Синге и слухов из Ливенворта Питер настороженно оглядывает оранжевый тюремный комбинезон Нила: он же не стал бы избавляться от деймона, чтобы надзиратели не… — Она здесь, — отвечает Нил, и Питер с облегчением вздыхает. — Я не отпускаю ее слишком далеко. Знакомься, это Фа. Питер приглядывается повнимательнее, и… Из-за левого уха Нила едва заметно выглядывают черные глаза и острый клюв. Колибри. * — Итак. Нил Кэффри, — начинает Маргарита, и Питер понимает, что у него проблемы. — Нил Кэффри, — вздохнув, соглашается он. — Он мне нравится, — Маргарита искоса смотрит на него, — что, ясное дело, означает, что ты и сам в какой-то степени… — Да-да, — ворчит Питер и гладит ее по гриве, терпеливо расчесывая спутавшиеся пряди. — Ты так и не закончишь эту мысль? — Нет. — У нее хватает наглости выглядеть расстроенной. Маленькая негодница. — Как хорошо, что я люблю тебя, — замечает Питер. Он говорит ей это почти каждый день. * Как только Нил открывает дверь своей комнаты, Питер с порога заявляет: — В этом доме — лев. — Ага, целый лев, представляешь! — восклицает Нил. Питер с трудом удерживается от того, чтобы прижать руку к груди — пусть его сейчас едва не хватил инфаркт, не нужно этого показывать. — Дюк, деймон Джун, довольно впечатляющий, — подмигивает Нил. Питер обвиняюще указывает на него пальцем. — Тебе это нравится. — Можно только посмеяться над тем, что среднего размера котик… — Да он огромный! — Ведь Маргарита — такое крошечное, хрупкое создание… — продолжает Нил и прикусывает губу, сдерживая смех. — Даже не думай приплетать Маргариту! — Я не «приплетаю»! Я люблю Маргариту! Она со мной разговаривает. — Да, — признает Питер, — что, кстати, странно. — В смысле? — Деймоны обычно не разговаривают с другими людьми… — Знаю, — нахмурившись, отвечает Нил, — но я подумал, что Маргарита — исключение из правил. — Ты подумал, что мой деймон просто слишком много болтает? — опять заводится Питер, игнорируя тот факт, что люди, говорящие о чужих деймонах, почти столь же странные, как и люди, говорящие с чужими деймонами. — Но она общается со мной! — протестует Нил. — И с Дианой! — И с тобой, и с Дианой, — признает Питер, — и с Джонсом, и, конечно, с Элизабет. Нил по-прежнему не понимает. — С людьми, которым я доверяю, — объясняет Питер. В ошарашенном взгляде Нила столько тепла, что Питер тут же краснеет и хмурится. — Ой, да ладно, — ворчит он. — Не делай вид, будто не знал. * — Я женатый человек, Нил! — резко говорит Питер и морщится, слишком сильно надавив на рану. — Так что к моему деймону и раньше прикасались! Нил судорожно вдыхает, и Питер нетерпеливо чертыхается, видя, как потрясенно округляются его глаза. — Ну же, Нил, не тормози! Резко, как марионетка, Нил встает и подходит к Маргарите — у него такой вид, будто он боится, что она его укусит, но та его успокаивает: — Все в порядке, Нил. Запрыгивай. Ездил когда-нибудь верхом? — Пару раз… — выдавливает Нил сквозь зубы, и Питер отчетливо слышит, как они стучат. — Нил, все в порядке, — говорит Питер. — Маргарита, не на… — Я позабочусь о нем, — обещает она. Когда Питер чувствует, как Нил ловко запрыгивает Маргарите на спину, у него едва глаза на лоб не лезут, и ему приходится сильно надавить на рану, чтобы не потянуться к Нилу — остановить, обнять, прикоснуться и… — Питер… — с мукой в голосе говорит Нил, и в его взгляде такой ураган эмоций, что Питер просто выдыхает в ответ: — Пора, Нил… — Останься, — непонятно зачем говорит Нил и исчезает. Невозможно описать это чувство — Элизабет за время их брака прикасалась к Маргарите десятки раз, но если Питер думал, что это подготовит его к тому, что он почувствует, когда ее оседлает Нил, он сильно ошибался. Питер выныривает из водоворота охвативших его эмоций — Фа приземляется ему на грудь и не сводит с него внимательного взгляда. Питер ни разу не видел, чтобы она покидала Нила, и уж тем более не видел, чтобы она касалась другого человека. А еще (в отличие от Маргариты) она ни с кем, кроме Нила, не разговаривала, так что Питер просто молча смотрит на нее в ответ. — Он попросил меня остаться, — пищит она, и Питер настолько удивляется, что едва не теряет связь с Нилом, едва не перестает ощущать его прикосновения. — Думаю, он нечасто так делает, — осторожно говорит Питер. — Да, — соглашается Фа, а потом добавляет, будто сюрпризов этой отвратительной ночи без этого было недостаточно: — Ты очень ему дорог. Именно поэтому не ты должен умереть. — Поверь мне, — отвечает Питер, — я и не собираюсь. Конец