прекрасное далёко

– Ах... Это такой крутой человек... Давай забудем об этом и продолжим получать удовольствие от жизни. Хорошо? – улыбнувшись как ни в чем не бывало, США, хитро прищурившись, затянул возлюбленного в страстный поцелуй, от которого у обоих в глазах заиграла похоть, а противное чувство волнения сменилось на яркое возбуждение... Поздний вечер. В такое время обычно все спят, а не ругаются, но сегодня что-то пошло «не так». – Америка, не пойми меня неправильно, я не против твоих отношения с Украиной... Я лишь попросил тебя не целоваться с ним у меня на глазах! – Канада закатывает глаза к верху, пытаясь достучаться до брата, но тот ни в какую. – Я знаю, что ты его любишь до сих пор. Но не смей к нему прикасаться до моей смерти! Ты меня понял?! Даже и не думай о нем! – упираясь одной рукой в бок, а другой рукой тыкая в чужое плечо, на повышенных тонах отвечает старший. – Д-да ну тебя! Не обязательно же упоминать смерть, чтобы твои слова казались правдоподобнее! Хорошо, я тебя понял... – как обычно проигрывает в споре младший, отступая от сильного нежелания продолжать спор и разговор в целом. Раннее утро. Очередная романтическая прогулка по лесу и разговоры по душам. Украинец чувствует себя счастливым и очень надеется, что так будет ещё долго. Ему так полюбилось прятаться от солнца вместе с любимым человеком в тенистом лесу; сбегать в пять утра из дома ради очередной встречи; прятать возлюбленного в шкафу от отца и вместе встречать рассветы, закаты. – Знаешь, я никогда прежде не был так счастлив, как за этот год... – под чувством легкой эйфории говорит Аме, чуть сжимая чужую ладонь. – Даже жалко, что все хорошее рано или поздно заканчивается... – О чем ты? – спрашивает славянин, добродушно улыбаясь партнеру и наслаждаясь тёплыми прикосновениями. – Твой отец, когда ты был ребенком, пел тебе песню «прекрасное далёко», помнишь? Там ещё пелось «прекрасное далёко, не будь ко мне жестоко»... – Помню. Но к чему ты это говоришь? – Это "прекрасное" далёко так неистово жестоко... – опустив взгляд, США плотно сжал губы, усмехнувшись. – Я просто хотел быть свободным. Ждал своего совершеннолетия всю жизнь, в надежде съехать от своего ненавистного папаши и забыть о нем, как о страшном сне. Для него я никогда не был сыном. Я был всего лишь пешкой или стеной. Стеной, за которой он «прятался» в моменты, когда я, крича на публику, делал громкие поступки, он по тихому проворачивал свои, ещё более омерзительные поступки. Я просто отвлекал внимание публики и все. Я понял, что даже если я и съеду, то он от меня не отстанет. Ему нужна стена, за которой он будет «прятаться», а не я сам. Он будет провоцировать меня на какие-нибудь поступки, которые скроют его поступки... И никакой жизни не будет понимаешь?... Я всю жизнь ждал своего совершеннолетия, чтобы ощутить драгоценную для меня свободу. Но отец отберёт у меня её. И будет это делать постоянно, пока я не умру. Я ведь просто хотел, чтобы меня любили... Я хотел отцовской любви и его внимания. Я до сих пор не понимаю, за что мне все это и никогда не понимал. В детстве, глядя на отношения твоего брата, России, и Союза, я завидовал. Это были правильные отношения отца и сына. Как же было обидно видеть то, как кого-то обнимают, прижимают к груди ни за что, а просто так... Нежно целуют в щеку и успокаивают, если больно, грустно. Мне же любовь было необходимо заслужить. Я в детстве всегда мечтал, чтобы твой отец был моим отцом. Да, пусть он тоже неидеален, но все же лучше, чем тот, кто достался мне. Когда мне было плохо, я сидел и тихо напевал эту песенку, словно вознося молитвы к Богу или ко вселенной. Но прекрасное далёко оказалось совсем не прекрасным, а ужасным... После услышанного Украина долгое время молчал, а потом в один момент заплакал. Нелепые слезы бесшумно стекали по щекам, а от душевной боли хотелось громко плакать. Парень и подумать не мог, что Америка, постоянно весёлый, беспечный, временами нелепый и всегда позитивный, на самом деле глубоко разочарован в жизни. Украинец начал вспоминать моменты, когда ему было плохо, а возлюбленный его утешал. Но проблемы, из-за которых славянин страдал, по сравнению с проблемами американца, были ничтожными. Но Штаты никогда не бросал партнёра один на один с его проблемами, всегда помогал разобраться с ними. Закрывая самому себе рот, юноша горестно плакал, мысленно ненавидя себя за то, что жаловался за ничтожные проблемы, которые и не были проблемами. – Аме... Прости меня... – рыдая взахлёб, стал спешно извиняться Украина. – За что? Я никогда не страдал из-за тебя. Наоборот, моя жизнь улучшилась, когда такой лучик солнца, как ты, пробрался сквозь тень мрака, в котором я живу. – мягко улыбнулся США, обнимая обеими руками плачущего юношу. – Ты всегда помогал мне с моими проблемами... Которые никогда проблемами и не были!... У тебя действительно проблемы, а у меня... Ерунда полнейшая... Извини, что я так бесполезен... Я правда хотел бы тебе помочь! Ты только скажи, как я могу тебе помочь и я помогу!!! Соединённые Штаты тепло улыбнулся. – Живи. Просто живи и радуйся жизни. Мы встречаемся всего-то год, но это время успело стать для меня самым лучшим в моей жизни. У меня много проблем, я рассказал тебе самую малую часть, но мои проблемы это мои проблемы. Они не твои, поэтому не расстраивайся. Славянин слабо улыбнулся сквозь слезы в ответ, без слов отвечая согласием. Американец, взяв партнёра за подбородок, накрыл его губы своими губами, нежно сминая их. Последний поцелуй обычно самый горький, но это был не тот случай. Украина и не подозревал, что этот поцелуй будет последним в жизни партнёра. Глубокая ночь. Тишина. Все спят после тяжёлого дня. Тихо тикали настенные старые часы, а во дворе ворочался соседский кот, приходящий периодически спать в разные дворы к разным людям. Вдруг раздался телефонный звонок. Украинец, протирая глаза от усталости, нехотя взял трубку. – Ало... – еле стоя на ногах и периодически зевая, промямлил юноша. – Доброе утро! Ой, то есть, доброй ночи! Ааа! Кого я обманываю, ночь совсем не добрая... Тут такое! Я правда не виноват, я ничего не знал! Правда не знал! Украина, мой брат... Он... Звонившим оказался Канада. Его голос, наполненный волнением, насторожил славянина, заразив тревожностью. Последний насторожился, когда речь зашла за возлюбленного. – Что он?... – Кажется, мёртв... Украина никогда бы не подумал, что два слова могут разрушить все. Это невозможно. От стресса руки знатно вспотели, дыхание участилось, сердце отбивало огромное количество ударов в минуту. Хотелось сорваться, наплевать на сон и срочно ехать, разбираться в происшествии, но канадец слабо успокоил товарища, настояв на разборках со всем этим уже утром. Пульса нет, дыхания тоже. Уже не спасти, так какой смысл приезжать в срочном порядке, если спешить бессмысленно. Со слезами на глазах и уже не веря в лучшее, украинец всё-таки остался дома до утра, хоть и уснуть снова не смог. Утром без всякого завтрака славянин был в уже породнившемся ему доме и не мог поверить в произошедшее. Человек, которого он полюбил всем сердцем и душой, сейчас мёртв и лежит на холодном полу в ванной со вскрытыми венами. Бинты, постоянно покрывающие руки американца до локтей, сейчас лежали рядом с ним, давно окрасившись кровью. Украина понял, что его обманули. Штаты носил бинты не из-за стиля, а из-за шрамов и многочисленных порезов на своих запястьях, чтобы не смущать ими никого и не вызывать лишних вопросов. И сейчас, когда он лежал без бинтов, можно было разглядеть каждый шрам на его запястьях. Прочувствовать его боль помимо своей и тяжело осознать, что этот человек больше никогда не увидет новый рассвет. Не увидет новый закат. Никогда больше не сможет улыбнуться или заплакать, ведь для него все окончено. – Кан... Кто такой мазохист?... – украинец от бессилия упал на колени. – Аме как-то сказал мне, что он мазохист... – Это тот, кто намеренно наносит себе физические повреждения или мучит, насилует себя морально. Да, Аме, судя по всему, действительно был мазохистом...