Кошачий концерт

Елка была красивая. Невысокая – чуть выше Жени – пушистая и нарядная, хоть и искусственная. По электрической гирлянде то и дело пробегали разноцветные огоньки, отражаясь в стеклянных шарах. Влад смотрел на эту красоту огромными глазами и не хотел отрываться. Огоньки манили и гипнотизировали. Они совсем не были похожи на звезды. И на светлячков тоже не слишком. Это были новогодние огни, самые волшебные на свете. Влад знал, что в новогоднюю ночь кожаные загадывают желание. Он и сам загадывал иногда. Только никогда не мог облечь его в слова. Смутно мечталось о чем-то… Теплом. Спокойном. Когда не надо драться за свою жизнь, исполнять чужие желания, голодать, бродяжничать, перебиваясь такими же бродягами, как и он сам. О правый бок мимоходом потерлись и уселись рядом, прижимаясь и негромко мурлыкая на ухо. Яр тоже смотрел на бегающие огоньки, и Владу почему-то казалось, что высший думает о том же самом. Влад заурчал в ответ и лизнул Яра в шею. Обхватил лапами, утягивая за собой на пол – в ворох серебристых гирлянд, изображавших снег. Яр с готовностью позволил себя уронить, облизал Владу морду, игриво прикусил за ухо. Возиться вдвоем в этом блестящем серебре было здорово. Особенно под умопомрачительные запахи еды, которые плыли с кухни. Оля осторожно вытащила из раскаленного зева духовки подрумянившуюся до красивой золотистой корочки курицу. Со всем почтением устроила ее отдыхать на плите и тревожно покосилась на часы. Стрелки отсчитывали минуты просто неумолимо, а посланный в магазин за внезапно кончившейся сметаной Женя и не думал возвращаться. Еще и телефон дома забыл, балда такая. −Да ладно тебе. – строго сказала Оля собственному отражению в чайнике. – Тут идти-то пять шагов. Что там может случиться? О голые ноги потерлись пушистыми боками. Оля опустила голову. Влад и Яр уселись в излюбленные позы копилок и теперь усердно гипнотизировали ее грустными голубыми глазами. −Тоже мне голодающие. – фыркнула Оля. – Кому было сказано не кусочничать? Глаза бастетов стали еще больше и еще выразительнее. Оля со вздохом сдалась и пожертвовала страдальцам по куску ветчины. Подношения исчезли в алчных пастях, словно сердце грешника в желудке Амт. В окно ударил порыв ветра, заставив Олю вздрогнуть. Метель в новогоднюю ночь разыгралась изрядная. Беспокойство снова выпустило острые когти. Ну только вернись, герой. До самого Рождества вину заглаживать будешь. В ответ на ее мысли в двери загремел ключ. Памятуя не такой уж давний опыт, Оля мимоходом проверила браслет на запястье и осторожно выглянула в коридор. Женя был один, хотя больше всего сейчас смахивал не на самого себя, а на компактный самоходный сугроб. Сходить с места, чтобы не наследить еще больше, сугроб опасался, а потому топтался на маленьком коврике, пытаясь расшнуровать ботинки и как-то странно придерживая правую руку под распахнутой красной курткой. Сметану он за пазухой тащил, что ли? −Женя. – осторожно окликнула Оля. – Все нормально? Женя вскинул на нее голову. На шапку тоже налип снег, волосы из-под нее выбились, и выглядело это, конечно, очень комично. Если бы не бесконечно виноватые глаза. −Оль, ты только не ругайся. – попросил Женя, все-таки вышагивая из ботинок и переминаясь с ноги на ногу. −Вместо сметаны майонез купил? – через силу съехидничала Оля. Женя виновато улыбнулся и распахнул куртку. Высунувшиеся из комнаты Яр с Владом синхронно выгнули спины и зашипели. Оля стиснула в кулаке край фартука. Под курткой обнаружилась кошка. Некрупная, цвета темного шоколада, с маленькой изящной, как у статуэтки, головой и огромными голубыми глазами. На Жениной ладони она сидела так аккуратно и церемонно, как египетская богиня на своем троне. При виде Оли и бастетов кошка передернулась и распушилась, став раза в полтора крупнее. −Это Даша. – умильно выговорил Женя, поглаживая занервничавшую кошку между прижатыми ушами. – Можно она останется? Шипение Влада перешло в жуткий утробный вой. Очертания Яра поплыли, будто бастет хотел обернуться оцелотом, но вовремя вспомнил, что площадь прихожей этому не слишком способствует. −Ах Даша… − очень тихо и очень спокойно выговорила Оля, поднимая руку с браслетом. – А сметана где? Концентрация виноватости в Жениных глазах превысила все допустимые пределы. Кошка хлестнула хвостом и потопталась по его руке, явно собираясь спрыгнуть и дать деру. Но потом, кажется, сообразила, что обоих бастетов от прыжка удерживает только то, что Женя прижимает ее к груди, и осталась на месте, жалобно мяукая. Оля, сорвав через голову фартук, широкими шагами пересекла коридор и бестрепетно сцапала кошку за шкирку, начисто проигнорировав возмущенный Женин вяк. Подняла совсем стушевавшуюся животину так, чтобы их глаза оказались на одном уровне, и задушевно спросила: −Новый Год праздновать собралась? Думала стол себе накрыть? Кошка трогательно сложила передние лапы, сморщила мордочку и вдруг выговорила: −Я не знала… −Что тут уже живут бастеты? – уточнила Оля. – Или?.. От предъявленного браслета кошка попыталась отшатнуться, но Оля держала крепко. −Я не хотела… − пролепетала кошка. −Оль, ну чего ты в самом деле. – влез все-таки выпутавшийся из куртки Женя. – Не мог же я бросить ее в метель замерзать. −А лучше бы бросил! – обратившийся Яр даже в человеческом облике напоминал рассерженного кота. – Да если бы нас тут не было, эта бестия тебя бы сперва поимела, а потом сожрала. Кошка еще крепче прижала уши. Сопротивляться она не пыталась и вообще приобрела вид абсолютно покорного судьбе мехового воротника. Только едва слышно проговорила: −Не стала бы я никого жрать. Мне и первой части хватает. Женя под испепеляющим Олиным взглядом торопливо отступил к двери. Правда, полетевшую ему в руки кошку поймал сноровисто. −Несешь, откуда взял. – безапелляционно заявила Оля. – Вот только всяких Даш в этом доме не хватало. Она еще не договорила, но уже почувствовала, что коса нашла на камень. Потому что губы у Жени сошлись в тонкую твердую линию, а между бровей пролегла на мгновение короткая складка, всегда делавшая его лицо очень взрослым и серьезным. −Я не буду вышвыривать ее на мороз. – негромко, но твердо ответил Женя. – И в подъезд тоже не выкину. Предлагаю компромисс. Пару дней она побудет у нас. А потом я подыщу ей дом. −Это кого ж тебе так не жалко? – Влад, тоже сменивший облик, оперся плечом о косяк и смерил Дашу внимательным взглядом. – Хотя… Для бастет она ничего. Даже говорить в кошачьем облике умеет. Вот у кожаного инфаркт будет. Они с Яром наперебой взялись обсуждать, какие еще неприятности свалятся на голову осчастливленного таким питомцем человека, но Оля их не слушала. Она так и стояла посреди прихожей, неловко опустив руки и глядя Жене в лицо. Женя вдруг слегка качнул головой, стянул, наконец, шапку, выпуская на свободу разом сделавшие буйный «вжух» кудри. И улыбнулся так, как улыбался всегда. Очень светло и мягко. −Она правда не выживет на улице, Оль. Сопротивляться этой улыбке и этому голосу было совершенно невозможно. −Самосвату ее подари. – сдаваясь, буркнула Оля. – Чтобы не было времени тебя на всякие глупости подбивать. Женя расхохотался, запрокидывая голову и почти съезжая спиной по входной двери. Оля негромко засмеялась тоже. Макс только на ее памяти уже трижды звал неплохо певшего Женьку в какие-то темные вокальные проекты, которые времени требовали кучу, а денег приносили горсть. Женя ржал и отбрыкивался. −Кстати, идея. – отсмеявшись и утерев выступившие слезы, согласился Женя и все-таки спустил кошку с рук. – Останешься пока у нас. Тебя никто не обидит. Никто, слышали? – повысил он голос, обращаясь к Яру с Владом. Те скорчили удивительно похожие гримасы и синхронно обернулись в котов. Высокомерно, как боги, прошествовали на кухню. Даша сочла за благо затаиться под обувной полкой. −Оль. – Женя обхватил Олю за талию, легонько боднул лбом в лоб. – Ну не обижайся. −Я не обижаюсь. – Оля качнула головой и обняла его за шею, прижимаясь щекой к остро пахнущим морозом волосам. – Видишь ли, Егоров, ты слишком Женя, чтобы на тебя обижаться. −Вот это новость. – хихикнул ей на ухо Женя. – А что, можно быть не слишком Женей? −Можно. Но только не тебе. −Мы есть-то будем? – провыли с кухни голосом Яра. – А то я эту курицу сам сожру. Ничего вам не оставлю. Угроза, за которую в другое время наглый оцелот уже огреб бы полотенцем по заднице, осталась без внимания. Целоваться в прихожей, под внимательным взглядом затаившейся кошки, может, было и не очень романтично. Но очень и очень необходимо.

***

−Лучший мой подарочек – это ты? – скептически фыркнул Яр, разглядывая кусок золотистой гирлянды, которую Влад очень оригинально намотал себе на шею. −Скажешь, нет? – в голубых глазах черного далекими звездами мерцали елочные огни. За окном медленно наступало утро нового года. Кожаные давно завалились спать. Вернее, сначала не спать, а потом спать, но Яру на их дела было плевать. Влада хотелось этой гирляндой слегка придушить, а потом… Однако все портило присутствие этой Даши, окопавшейся сейчас на кухне, под батареей. Бродяжка, до отвала накормленная сердобольным Женей, только сыто вздохнула и завалилась спать. Влад все еще ждал ответа, поигрывая хвостом гирлянды. −Не скажу. – выдохнул Яр, подаваясь вперед и сгребая это золотое безобразие, чтобы у черного не было даже призрачного шанса выцарапаться. Влад и не пытался. А на ковре под сверкающей елкой, в теплом и пахнущем едой доме было хорошо. Очень хорошо. −Яр… − проговорил Влад между поцелуями. – А когда наши кожаные детеныша заведут, они нас не выгонят? Яр куснул его за нос и усмехнулся: −Не выгонят. Эти – не выгонят. Метель шуршала за окном, словно скачущий по снегу Йольский кот. Но им не было до него никакого дела. Совершенно никакого.