Идиотская иллюзия искусства

Кроме чувств, ничто не способно излечить душу, ровно как ничто, кроме души, не способно излечить чувства. "Портрет Дориана Грея" Оскар Уайльд &&& Больно не будет. Нет, Марьяне было больно. Больно не физически, больно не морально, больно не волшебно. Просто больно. От всего, от всех, а особенно от него. Михаил всегда был скуп на проявление добрых чувств к дочери, но никогда не жалел жестокости, агрессии, силы. Так кто он после этого? "Любимый отец" &&& Марьяна встаёт совсем рано, что слишком уж несвойственно и непривычно ей. Садиться за туалетный столик, ладошки потирает, себя осматривает. "Да уж. Вот тебе и дочь Романова. Вся побитая, с опухшим лицом и заплаканными глазами" "Вот тебе и вся красота" Девушка берёт в руки тональную основу, такую светлую, прям ровно в тон своей чистой кожи, растирает, наносит на лицо. Затем консилер, проделывает с ним те же манипуляции. Бесполезно. "Такое ощущение, что по мне КамАЗ ночью проехался" Неиронично, но так и есть. Человеком это существо с каждым разом называть всё труднее и труднее. Марьяна не мешкает, пытается исправить ситуацию, как может. Рисует длинные стрелки, заполняет веко коричневыми тенями. Губы делает яркими, почти пурпурными, лишь бы они отвлекали людей от лица. "Выгляжу как клоун" Девушка надела длинное тёмно-серое платье, из украшений только серьги-кольца да массивную серебряную цепь. "Вроде и серая мышь, а вроде и дочь бизнесмена. Хотя, тот самый бизнесмен всё равно бы сказал только одно — шаболда" Романова и не заметила, как быстро оказалась у знакомого здания. "Что ж. Счастливых мне голодных игр" Девушка зашла с помощью своего пропуска, который ей выдала Джулия, что уже была на работе и мило поздоровались с ней: — Здравствуйте, Марьяна! Вау, губы — зачёт! "Работает моя схема" — Здравствуйте! Спасибо огромное, приятно слышать, вы тоже очень хорошо выглядите! — в ответ бросает Марьяна и идёт в сторону почти уже своего кабинета. Марьяна заходит без стука, тихо, словно мышь, внимательно вглядывается в темноту: Виктория Райдос сидит и читает. — Что-то вы сегодня подозрительно рано, Романова, — сама начинает диалог Виктория. "Говорить, или нет?" "Что за глупый вопрос — говори" — Да, сегодня вот так рано. Виктория Германовна, а что вчера было? Райдос даже не смотрит в её сторону, лишь в страницы книги "Портрет Дориана Грея" Грёбаный Оскар Уайльд. — Вот скажите мне, Романова, стоит ли наша жизнь чужой жизни? Стоит ли уничтожать кого-то ради себя самого? — будто и вовсе не слыша вопроса интересовалась Виктория. Марьяна уже начинала злиться. Совсем это не входило в её план о "мирном" разговоре. — Знаете, мне кажется, что не стоит. Нужно самому чего-то добиваться, но без вреда другим, — немного даже с намёком говорит Марьяна. — Эх, сколько бы не перечитывала, дьявола я в лорде Генри не вижу. А вот в самом Дориане — очень даже, — вслух размышляла Райдос. "Игнорирует мои вопросы, игнорирует мои ответы. Меня целиком. Как не банально, Виктория" Девушка тихо садиться за стол и начинает перебирать новые бумаги, сверять цифры на них с теми, которые дал ей когда-то отец. Не перестаёт ловить на себе взгляд чёрных, ни на что не похожих, глаз. — Романова, идите ко мне, — вещает Райдос. Марьяну как током шибануло. Серо-голубые глаза смотрят с недоверием, с опаской. Словно лиса здесь вовсе не Романова, а Виктория. Нет, Райдос была бы пантерой. Опасной хищницей, которая играет всеми, но за себя, против планеты всей. Непонятная эмоция застревает в горле, от чего даже ответить что-либо становится невозможным. Виктория молчит, но смотрит в упор, так, будто уничтожает одним взглядом, так, будто видит тебя насквозь, всю. — Мне нужно повторять несколько раз? Подойдите сюда и присядьте рядом, — всё с той же равнодушной интонацией отрезает женщина. Нет, Марьяна вовсе не боится Викторию, точно нет. Чувство тревоги покидает тело девушки всякий раз, как она переступает порог в тёмное царство. Удивительно, но с Викторией она чувствует себя гораздо спокойнее, чем с собственным отцом. Почему? Да тут даже бог не знает, и, наверное, не хотел бы знать. Марьяна встаёт и на совсем уже ватных ногах подходит к дивану, садиться рядом, совершенно не чувствуя тела. "Будто я неживая" Райдос поворачивается к ней, смотрит внимательно, вдумчиво. Марьяна пытается разгадать её, понять, но всё без толку — не выходит. — Кто это сделал? — О чём вы? Виктория подвигается ещё ближе, чуть-чуть поднимает руку и касается ей хрупкой щеки девушки. Аккуратно водит ногтем, вырисовывая какой-то непонятный узор. Замирает. Снова водит. Марьяна начинает дрожать. Не понимает ни мотивов, ни действий, ни, что самое главное, что будет дальше. — Рома... Марьяна. Мне нужно повторить свой вопрос? Девушка шумно глотает. Думает, что бы такого ответить. Она потерялась. Потерялась в аромате цветочных духов, потерялась в прикосновениях тонких пальцев, потерялась в омуте тёмных глаз, да и в себе тоже. Романова не понимает, что она сейчас чувствует. Приятное тепло разливается по её телу. Почему хочется, чтобы Райдос с чуть большей силой провела по гладкой коже. А лучше, даже, в другом месте, ниже, к шее. — Никто... Это... Я маску на лицо просроченную нанесла, вот так неудачно и высыпало, — решила лгать и оправдываться Марьяна. "Секреты семьи останутся дома" Такое ощущение, что Виктория и вовсе не слышала, всё продолжала свои движения пальцами, а потом они перешли к внутренней стороне мочки уха. Марьяна невольно издаёт тихий стон. Райдос попала в эрогенную зону, Райдос попала не туда. Виктория продолжает сидеть с каменным лицом, но движения не прекращает, а девушка думает, как бы только не сойти с ума. "Господи, если бы отец увидел... Убил бы. Точно убил. Это так странно и мерзко должно быть, но я так себя не чувствую. Почему?" — Будь аккуратнее с масками. Они порой бывают очень жестоки с нами. "Догадалась?" — Почему мы снова на "ты"? — Потому что ты меня не раздражаешь, Марьяна, в отличие от тех, с кем я общаюсь на "вы". Если, конечно, ты хочешь соблюдать субординацию, от которой толку мало, то я не откажу. — Нет, не хочу. Это бессмысленно. "Конечно же бессмысленно. Даже глупо" Марьяна вдруг решать добавить: — Только, при отце ... — Я больше не буду устраивать цирк, как вчера. Обещаю. За работу? — Да, давай. Словно ничего вовсе и не произошло, дамы погрузились в рабочий день. Никаких конфликтов и споров у них не возникло наверное потому, что Марьяна слушала Викторию, не перечила ей, чего бы так не хотел Михаил. Они сидят на диване, каждая занимается своим. — Твою мать. Виктория наклоняется, да бы поднять упавший лист бумаги, но Марьяна не отстаёт, из-за чего их руки соприкасаются. И снова Райдос непозволительно близко. — Марьяна, ты можешь идти. Попроси у Джулии копии и отдай отцу. Я обещала, что буду отчитываться. "Она снова отпускает меня раньше. Господи, да что же в ней такого есть?" — Хорошо. Тогда, до завтра? — До завтра, до завтра, — вновь включает равнодушие Виктория. "Как неожиданно" Марьяна звонит Владу Череватому, потому что безумно хочет его увидеть, но перед тем, как набрать номер, видит очень много сообщений от Константина. "Плевать. У меня нет настроения отвечать ему сегодня. Чёртов Гецати" — Владик, привет! Как у тебя дела? — Привет! Я так рад тебя слышать! У меня всё хорошо, разве что... Родителям грозит банкротство, а денег взять реально не у кого. Марьяна в душе возмутилась. Вот уж кто-кто, а Череватые, которые всегда ведут честную игру, заслуживают быть на арене. — Блин, а у моих родителей вы пробовали занять? — Да, хотели, но не вышло. У Михаила Александровича сейчас новый проект, другие дела. Денег не будет. Поэтому в двойном объёме работать будем... Марьяна, мы сейчас все в пизде. "И я бессильна здесь. К сожалению. Я пустошь" — Удачи вам, Влад. Пусть всё хорошо будет, без всяких... Происшествий. Марьяна действительно искренне переживала за парня, ведь для неё он был очень важным человеком. "Это жесть" — Спасибо, Марь. Сама-то как? — Ой, ну мне есть что тебе рассказать... Они общались по телефону, смеялись друг с другом, наслаждались этими редкими минутами такой нужной для обоих связи. Марьяну водитель высадил около дома, но там девушку ждал сюрприз. "Гецати" Константин Гецати стоял в своем самом обычном виде — строгий костюм, невозмутимое лицо. В его руках красовался большой букет красных роз. "Ненавижу розы" — Здравствуй, Марьяна. Я хотел извиниться за вчерашнее. Неудобно вышло, — произнес парень и вручил ей букет. Девушка улыбнулась и сделала вид, что очень обрадовалась его приходу. — Я не злюсь на тебя. Зайдешь на чай? — Только если на чай. Парень строго следовал за Марьяной, пока та прокручивала в голове все возможные варианты того, как бы его слить. Девушка попросила дождаться в огромной гостиной, а сама действительно пошла делать чай. "Может, подсыпать ему что-нибудь? Нет, я не такая. Я... Ведь люблю его? Иначе бы мы вряд-ли встречались" — Ну что, как твой день? — спокойно интересовалась девушка, которая принесла две кружки зелёного чая. — Сам день... Такой себе, но вот увидел тебя и всё сразу стало лучше! Марьяна элегантно похихикала, а затем загадочно посмотрела на парня. Тот тоже не отводил от неё взгляда, а затем ладошкой касается щеки и тянет к себе, к своим губам. Девушке почему-то стало так противно от этих движений. Словно он делал всё не так, попадал не туда, ставил не на ту. Марьяна невольно вспоминает о сегодняшнем утре, о нежных касаниях Виктории. Представляет её карие глаза, внимательные, загадочные. В них одних будто бы было гораздо больше глубины, чем в целом Гецати. Константин целует Марьяну плавно, неторопливо. Она же совсем хочет иначе. Почему-то в голове чётко снова возникает образ Райдос, но на этот раз — её тонкие губы, из которых порой может вырваться нелицеприятное словцо. Губы, которые женщина подкрашивает карандашом каждый раз после того, как она, этими же губами, касалась стакана с крепким кофе. Гецати кладёт руку на талию Марьяне, а затем хочет вести дальше, ниже и ниже, но девушка возвращает её назад, а в голове воссоздаёт момент, когда Виктория помогла удержаться от падения. Нет, нежная, не поцарапанная рука Гецати на сравниться с крепкой хваткой женщины, его губы не столь притягательны, как её. Да и в целом он... Не походит девушке. Не подходит. Марьяна не понимает, откуда в её голове образ Виктории. Не понимает, почему думает о ней именно сейчас. Не понимает, что ей делать с этим неправильными мыслями, как их отогнать. — Кость, давай не сегодня... Эти дни, — лжёт Марьяна и отстраняется от парня, как бы намекая, что ему пора. Впрочем, в слух тоже произносит, — Папа скоро вернётся. Не думаю, что он будет "за" такие посиделки. — Я всё понимаю, Марьяна. Рад, что мы поняли друг друга и вместе! Я люблю тебя, — Нежно произносит Гецати и целует в щёку. Девушка лишь прикрывает глаза, не улыбается. — Увидимся ещё, давай я провожу. После ухода Константина девушка быстро переместилась в свою комнату и сразу же легла спать. Что-то не давало ей покоя. Или кто-то? Она сама уже не понимала. Разве что, только одно — жизнь уже не будет прежней. Что-то явно измениться, потому что больно, на удивление, Марьяне больше не было. Вчерашний вечер, как рукой сняло. "Вот бы так и с мыслями"