Сказочный принц

Остановка была всего три минуты, поэтому выходить на перекур смысла не было. Да вообще-то Егор и не курил. Просто мог выйти подышать ледяным промозглым воздухом, но на этой станции было нереально: на платформе стояла толпа, которую надо было загрузить. За три минуты! Он с отстраненным тихим ужасом наблюдал, как в поезд с чемоданом, коляской и ребенком пытается забраться девушка, тут, к счастью, вещи у нее подхватил парень в ярко-розовой одежде из толпы. Егор не разглядел подробностей, а вокзальный триллер разрешился благополучно: толпу кое-как впихнули, и поезд, не торопясь и не отставая от графика, пополз в ночь. Он ушел обратно в купе и закрыл дверь. Ночь между прочим, была не абы какая. Новогодняя. Егору было совершенно пофиг, но некий праздничный флер улавливался против воли. Если учесть пассажиров в вагоне за «компанию», то в таком большом обществе он новый год не встречал никогда. Если же взять только его купе – где на второй полке давно храпел сухощавый дедуля, и все, то он был можно сказать в привычном одиночестве, как обычно. Это успокаивало. Вся эта внезапная авантюра не внушала доверия, и Егор нервничал. Его, видите ли, отправили в командировку, по срочному заданию. На самолетах он не летал принципиально, поэтому пришлось ехать на поезде, а в южном направлении купить билеты в конце декабря? Ну вот только в новогоднюю ночь и удалось. Все равно начальство знало, что он одиночка и праздники не любит, идеальный работник на самом деле. Готов пахать без выходных, праздников и отпусков. Насильно захочешь такого отправить на отдых – не сможешь. Зато в командировку по делу поехал как миленький. И сидел теперь смотрел на мрачный черноземный пейзаж во всех оттенках серого. Декабрь, снегодождь, грязь и лед. Мрачняк, как вся его жизнь. Идеальное попадание. Самое главное, что Егора это полностью устраивало. Даже если поездку ему организовали спонтанно, чего он терпеть не мог, то складывалось все удачно. Он был один, у него был четкий план, и дальнейшие указания должны были прийти как раз к концу его поездки, никаких больше сюрпризов не предполагалось. Можно расслабиться и лечь спать пораньше, как и дедуля сверху. Егор только собирался выйти с зубной щеткой, как дверь в его купе отъехала и заглянула проводница. За ней стояла испуганная мамаша, которая только села на поезд и еще какой-то парень в вырвиглазной шапке и в чем-то розовом. Егор решил, что его глючит, потому что не мог же нормальный человек надеть Это? Это вообще что, пальто что ли? Больше было похоже на широченный банный халат. Еще и цвет. Егор неодобрительно скривился. - А вот же место есть, - сказала проводница. Егор почуял недоброе и хотел было уточнить, что она имеет в виду. Он точно помнил, что хотел выкупить соседние со своим места, но свободных мест и так было достаточно, и он не стал. И теперь к нему кого-то подселят? Это вообще законно?! - Ну извините, пожалуйста, - лебезила проводница, но обращалась при этом не к Егору, а к тому парню в пальто-халате. – Следующая станция только через час… а вы сможете на такси обратно доехать? - Может, и не надо? – Робко предложила девушка. Ребенка она держала за руку, но он пытался пробраться мимо проводницы в чужое купе. – Может, это судьба! Езжайте с нами теперь? - А что произошло? – Начиная всерьез нервничать, спросил Егор. Внезапные нарушения планов и такие случайности вызывали у него предпаническое состояние. Особенно оправдание «это судьба!» Так ведь можно любую хрень делать, ни о чем не думая! Какая нахрен судьба?! Он хочет спокойно спать в своем купе в одиночестве, идите нафиг! - Ой, да молодой человек девушке помогал, а я не проверила провожающих и дала сигнал готовности, а теперь он с нами уехал… Егор прищурился: ага, значит, косяк был за проводницей. Сейчас вызовут начальника поезда, напишут на нее жалобу, что увезла человека против воли, и все успокоится. Ну могло быть и хуже. - Да ничего страшного! – заявил «молодой человек» в розовой шубе-халате-пальто. – ну с кем не бывает. Я могу и остаться, раз место есть. Видите, - обратился он к девушке, - чего только в новый год не случается? Ха, куда поезд хоть едет? В Сочи? Ну и ладно, почему бы и нет. Егор почувствовал, что буквально задыхается от ужаса. В смысле «ладно»?! Он даже не знал, куда они едут, а уже согласился? Он пошатнулся, схватившись за верхние полки, отчего поза стала конкретно оборонительной как у Гэндальфа на мостике: «ты не пройдешь!» - Вы точно не будете жалобу писать? – Спросила проводница? – А мы для девушки носильщиков на вокзале организуем! Чтобы ей и спуститься помогли и вещи донесли! Остаетесь, правда? «Нееет!» - мысленно заорал Егор. Парень пожал плечами. - Ну раз Марина говорит, что это судьба, значит, еду с вами! Он посмотрел на Егора, широко улыбаясь: - Можно? Егор сглотнул и попятился в купе, освобождая ему место. Он все еще сжимал в руке щетку с полотенцем, но так и сел на свою полку, в ужасе глядя на нового пассажира. - Может быть, вы хотите со своей девушкой в купе ехать? – С надеждой спросил Егор. - Да вы что! Это не моя девушка. Я ее первый раз вижу. - А-а. – Он подумал и нахмурился. – А… - Да я просто мимо проходил! Решил помочь, и вот. - Мимо чего? Проходил? - Мимо вокзала. - Вы проходили мимо вокзала? И случайно уехали на поезде? Парень ослепительно улыбнулся: - Можно на ты? - Э… Егор хотел сказать, что нельзя, но растерялся. Он не привык к такому резкому сокращению дистанции, он всегда ко всем обращался на Вы, и ждал этого в ответ. - Матвей, - протянул руку тот. - Егор Валерь… - Он запнулся, глядя на ослепительную улыбку. Парень наверняка был даже старше него! Обычно все вокруг всегда были старше него, и обращением с отчеством спасало Егора от предубеждения к его возрасту. Но здесь звучало смешно. И он повторил просто: - Егор. А как можно случайно уехать? А других планов у вас… у тебя не было? - Каких других планов? Зачем? Егор теперь чувствовал что, как всегда бывает после стресса, на него накатила слабость безысходности. Мысль, что у кого-то не было планов, была настолько болезненна, что он сделал вид, что ничего не слышал. - Я хотел спросить, что ты собирался делать, если бы не оказался здесь? - Если бы я не оказался здесь, - важно произнес Матвей с подкупающей серьезностью, - я бы оказался в каком-то другом месте. - То есть, ты не знаешь, где? - Пфф! – Сказал Матвей. – зачем мне заранее знать, так же не интересно! Я знаю, что я оказался бы в другом классном месте. На это Егору нечего было ответить. Он окончательно убедился, что попутчик у него в поехавшей крышей, значит, и спорить было не за чем. - А где ты обычно живешь? – спросил он уже из несвойственного ему любопытства, просто чтобы диагностировать глубину патологии. - Обычно? Это как? – Матвей рассмеялся. – Я тебе могу сказать, где был за последние сутки, если хочешь. - Э-м… - засомневался Егор, но не успел отказаться, потому что внезапный попутчик понимающе кивнул. - Конечно, хочешь. Так вот… Вчера я уехал на тачке с друзьями, которые открывали галерею, ночью мы были в дороге, утром одна дама позвала меня составить ей компанию за завтраком. Мы встретились случайно у гостиницы, куда заселялись мои новые друзья, у дамы оказался ревнивый юный любовник, который пригласил меня искупаться в реке на спор, мы с ним, кстати, подружились, когда он через лед пытался выбраться, и он попросил меня свежим взглядом посмотреть и помочь ему выбрать своей даме подарок, а что подарить такой интересной женщине? Я вспомнил про своего знакомого йога, который перед новым годом устраивает гонг-сессии открытия пространства нового года, уговорил его добавить одно место, куда они и полетели на вертолете (прикинь они сейчас летают, даже если небо закрыто!), я предложил отвезти их авто на стоянку и заодно подвез из центра трех девушек, которые приехали на выступление. Мы неплохо погуляли перед вечером, пока не оказалось, что одна забыла в машине сумочку, а авто я уже вернул на паркинг… короче сумку я вернул, и очень быстро, потому что помог девушке вызвать такси, а она согласилась подбросить меня до клуба, и в ответ я решил проводить ее до вокзала, а тут как раз поезд. Не мог же я пройти мимо! С этими чемоданами, коляской!.. На самом деле у Марины есть муж, и няня помогает, но вот так случайно сложилось. А потом я не успел выйти из вагона. Ну и думаю, вряд ли за пару часов до нового года доеду со следующей станции обратно к сроку, зачем противиться судьбе? Матвей так увлеченно рассказывал, что Егор, непроизвольно задержав дыхание, едва не задохнулся. В этом монологе собрались все его фобии разом – какие-то незнакомые властные женщины, заплывы подо льдом, забытые в чужих машинах вещи, да еще и езда на чужих авто без прав и страховки, и на вертолете, кошмар! - А вот это – что? – что бы за что-то зацепиться, поинтересовался Егор, показывая на его розовый меховой халат. Но это была не та соломинка, что спасет утопающего, а та, что проломит спину верблюду, потому что Матвей на полном ходу продолжил: - А, так это позавчера, представляешь, случайно сел не в то такси, точнее вместо такси залез в тачку одного дяденьки, оказалось важной шишки, а его телохранители решили что я любовник его секретарши… - Нет, все, стоп! – В панике крикнул Егор. Он чувствовал, что задыхается и, опустив голову, пытался дышать спокойнее. Потом поднял глаза и встретил удивленный взгляд попутчика. - Что это с тобой? Часто такое? А ты в обморок не падаешь? Ты здесь в туалет сам можешь ходить, а то вдруг поезд качнется, головой стукнешься – и все? – Матвей снова затараторил. – Я не шучу, между прочим, на моих глазах однажды прямо так чувака и развезло… - Замолчи, пожалуйста. Дышать стало немного легче, Егор недовольно сжал губы. Он терпеть не мог, когда кто-то видел его слабости. Хорошо хоть, это всего лишь случайный попутчик, который потом свалит и больше они никогда не пересекутся. Никогда-никогда! На ум тут же услужливо пришло «значит, судьба», и Егору захотелось сплюнуть три раза. Он и так превысил свою норму общения с незнакомыми людьми. Лет этак на несколько вперед наговорился. - Ладно, тогда расскажи ты о себе, Егор, - предложил вдруг попутчик. – Почему ты сегодня здесь с нами? Ты на каникулах? Он так расставил руки приглашающим жестом, как будто это Егора мимоходом приютили в купе и вагоне новогоднего поезда, а не наоборот. - Я по работе, - буркнул Егор, недовольный тем, что его снова втягивают в беседу. Он-то для себя все выяснил. - О, командировка? На лыжах заодно покатаешь? Крутяк! - Нет. - На сноуборде? Не-е, стопудово это не твое. Егор даже оскорбленно удивился: - Почему это? Матвей окинул его критическим взглядом. - Ну ты такой… солидный. – В глазах у Матвея мелькнуло что-то подозрительно напоминающее иронию. Но он серьезно продолжил: - Уверенный. Серьезный. Какой нахрен борд? Слова немного польстили, но все равно недостаточно. Он хмыкнул: - Не угадал. Я не то ни другое не люблю. Мне не интересен экстрим. - Ух-ты! – Непонятно чему восхитился Матвей. – а что тебе интересно? - Работа! – Пригвоздил взглядом Егор, потому что вопрос был вопиюще идиотским. Что в жизни может быть интересней работы? Очевидно, что все остальное люди придумывают от глупости. Взять хотя бы праздники и выходные – Егора все это бесило до зубовного скрежета. Кто вообще придумал столько дней ничего не делать? Пытка! Хорошо хоть, у него на работе не так и всегда можно найти себе дело, даже в новогоднюю ночь. - О, а кем ты работаешь? – Поинтересовался любопытный попутчик. - Это тайна. У меня в корпоративных правилах запрещено разглашать должность. - А сами правила не запрещено разглашать? - Э… - Да я шучу, шучу! – Матвей расхохотался. И Егор понял, что действительно сказал лишнее. Вот так вот за пару слов и не сдержал поток слов. Ужас. Пора спать! Но из вредности решил оставить последнее слово за собой и как-нибудь в ответ подловить попутчика. Он так и не понял, где он живет, как бомж, чтоли? - А ты кем работаешь? – Спросил Егор и хмыкнул. - Если у тебя, конечно, есть работа. - А, этого навалом, - отмахнулся Матвей, закатив глаза. – Ничего интересного и загадочного, как у тебя. - Угу, - не поверив, кивнул удовлетворенный Егор. Бомж, ха-ха. И на поезде спецом застрял, зато переночевать место нашел. Сумасшедший бомж! Это вернуло ему спокойное расположение и внутреннюю гармонию и уже не так придирчиво он оглядел «несчастного» попутчика. - Ладно, - заговорщически склонился к нему Матвей. – На самом деле у меня так много работы, что я с нее сбежал! - А не уволят? За побег? - Не-ет. Где же они еще такого найдут? Егор поднял брови, тут уж не поспоришь. Кадр из Матвея точно был уникальным. - И часто ты так сбегаешь? Матвей беззаботно пожал плечами: - Когда момент подходящий и можно сделать перерыв. Но это все жутко скучно, лучше ты расскажи, как мы будет отмечать Новый год? Егор помахал перед глазами попутчика зубной пастой, явно намекая, что режим сна нарушать не намерен, но в дверь снова постучали. Проводница принесла ужин, видимо рассщедрившись на меню из СВ вагона. На запах лосося проснулся дедуля сверху, а Матвей, пользуясь привилегиями, попросил у проводницы еще порцию. - Ничего себе, а тут и Новогодний ужин! – Умилился дед. – вот это везение! - Ага, судьба, - едко пробормотал Егор. - И не говори, сынок! – Поддакнул дед и шутливо подмигнул Матвею: - А я-то думал, он немой, друг то твой. Поэтому и спать лег по-раньше с тоски. А теперь-то вон как весело стало, и спать не будем! Егор аж задохнулся от возмущения, но решил, что спорить с дедушкой – ниже его достоинства. Он же не знал, что потом будет еще хуже – в купе заглянула Марина. Она всунула деду какую-то бутылку с алкоголем, а Матвею – свою дочку «на минуточку», у Егора закружилась голова и снова стала накатывать паника. Он залпом выпил что-то, сунутое ему в ладонь и закашлялся. Фоном смеялся дедушка и хохотал ребенок, шум колес стал таким громким, будто железяка долбила ему прямо в висок, и через весь грохот он отчетливо услышал «дыши!» и замер. - Не-не-не, не надо меня провожать, - бормотал он, шатаясь потом в вагоне между окном и дверцами купе. Хотелось забиться в какой-нибудь тихий угол и пересидеть кошмар, чужие эмоции и их проявления казались просто невыносимыми. Егора буквально стало раздирать на части, то от детской радости деда и ребенка, смущения проводницы, непосредственности его попутчика и флирта Марины. Этот кошмар навалился со всех сторон, Егор отчаянно мечтал исчезнуть из поезда и оказаться где-нибудь далеко, в привычной обстановке. Например на рабочем месте в полной тишине и одиночестве. Среди цифр, символов, графиков. Но без людей. Мечта разбилась вдребезги, потому что рядом снова оказался его персональный ужас: Матвей пришел за ним в тамбур. Но, вопреки ожиданиям, тот пока еще молча его разглядывал. - Ты же не сбежишь из поезда? – с подозрением спросил Матвей. Потом вдруг улыбнулся: - Нет, теперь не сбежишь. В голове страх сменился возмущением. Егор понял, что его бесит! В Матвее его подход «на авось» сочетался с полной уверенностью в своей правоте. - Почему это? – Раздраженно поинтересовался Егор. - Ты же не способен на неожиданные поступки. Абсолютно предсказуемый, хотя и нервный. Так что возвращайся в купе, там уже тихо. Градус раздражения подрос до уровня «едва выносимо», как раз на таком уровне Егор был способен на совершенно нерациональные поступки. Чего он всю жизнь старательно избегал, потому что ненавидел все нерациональное. Но слова случайного попутчика пробили эту грань, Матвей его бесил и пугал, от него нельзя было спрятаться даже в чертовом тамбуре, как будто действительно это было его испытание свыше! Егор сделал шаг навстречу своему персональному кошмару, заставив Матвея чуть попятиться. Он криво улыбнулся, когда Матвей уперся спиной в стенку: - А это достаточно неожиданно? Тот вытаращил на него глаза. В принципе, реакция показалась достаточно удовлетворительной, но Егор не стал останавливаться. Потому что он точно знал – никогда и при каких обстоятельствах не сможет сделать такое снова. И не потому, что Матвей привлек его внимание сразу, когда яркой розовой вспышкой он заметил его на перроне среди толпы. После чего не мог отвести взгляда, когда тот оккупировал его купе, неся леденящую кровь историю своих приключений, как будто уже попал в смертельную западню. Егор сделал еще полшага и поцеловал его теплые губы. Сначала едва прикоснулся, а потом всосал нижнюю губу, провел языком, сам удивляясь своему внезапному желанию. Матвей впервые за вечер впал в ступор, потому что продолжал смотреть широко открытыми глазами, но ни отталкивать, ни провоцировать дальше не стал. Так что Егор резко развернулся и ушел, мысленно довольный собой и при этом желая провалиться сквозь пол. Дедуля сверху снова залез на свою полку и уже похрапывал, посторонних не было, и Егор был почти уверен, что Матвей тоже пойдет искать другое купе. Но тот против всех ожиданий вскоре появился и со странной улыбкой уселся на свое место. Хотя бы и молчал, и на том спасибо. Егор повернулся к стенке, но на боку было неудобно. А если лечь на спину, то в глаз светил какой-то мелкий диод с потолка. Он еще несколько раз ворочался на узкой полке, пока не понял, что дело в другом. Так что Егор смирился с неизбежным и сел, с вызовом глядя на попутчика. По лицу Матвея то и дело скользили лучи фонарей, он уже не улыбался, но когда поднял глаза, они тоже будто светились в сумерках. Лицо показалось теперь странным – вроде совершенно не запоминающееся, молодое, но взгляд цеплял и не отпускал, а когда с губ исчезала улыбка, он менялся до неузнаваемости… на мгновение Егору показалось, что это уже другой человек, и вся его уверенность, полученная в тамбуре от собственной непредсказуемости, испарилась без следа. Даже захотелось почему-то извиниться. Или оправдаться за глупость. - Ты просто взял меня на слабо. Я… Я не хотел. – Произнес наконец Егор. – Обычно я так не поступаю. - Не целуешь незнакомцев? - И так тоже. - Ты тоже меня извини, - сказал Матвей все с тем же непривычно серьезным выражением. – Я часто путаю… берега. Не чувствую, когда надо остановиться. Он усмехнулся про себя и добавил: - Обычно я не останавливаюсь. - Хм, - многозначительно выдал Егор, понятия не имея, что Матвей имел в виду. Тот пожал плечами, объясняя: - Представь, что перед тобой открыты тысячи дорог, и тебе хочется успеть везде. И я… Если удается сбежать, я не могу выбрать что-то одно. Каждый раз что-то кажется интереснее, калейдоскоп лиц и имен, и я не хочу останавливаться, потому что не могу позволить себе выбрать что-то одно. Если я что-то или… кого-то выберу, то потом придется пожалеть об этом, потому что наши дороги никогда больше не пересекутся. У меня не так много времени, чтобы тратить его на сожаление. Но иногда… Поезд тряхнуло, и Матвей вдруг замер. - Иногда я хочу пойти по такой дороге, где меня не найдут. – Его голос чуть охрип и он непроизвольно потер горло над свитером. – И встретить там людей, с которыми потом не захочется расставаться. - Хм, - повторился Егор. Он все сомневался, то ли Матвей просто несет чушь, то ли его таинственность несет какой-то смысл, и стоит ли вообще прислушиваться к его словам. - И что тогда будет? Если встретишь того, с кем не захочешь расставаться? - А, - Матвей своим привычным жестом отмахнулся, - так я еще не встречал, откуда же мне знать! Но постараюсь больше с тобой не шутить, - он подмигнул Егору, - а то вдруг этим человеком ты окажешься! Егор фыркнул и улегся на полку. Идея доверия не внушала, но мысль о дорогах ему почему-то понравилась. Если бы он знал заранее, что его ждет… если бы мог выбирать каждый момент в будущей жизни… Он мог бы контролировать все тысячи непредсказуемых факторов! Всегда быть уверенным, что ничего неожиданного не случится, и будущее не казалось бы полным тревоги и ужаса. - Что значит – тысячи дорог? Как это ты можешь что-то выбирать? Матвей промолчал и Егор снова повернул к нему голову, всматриваясь в лицо в темноте. В свете промелькнувшего за окном купе фонаря его лицо вспыхнуло и исчезло. Потом он вздохнул, будто наконец исчерпал свой лимит слов. - Это моя концепция… дороги – варианты будущего, и можно уходить с одной на другую… - будто нехотя сказал, наконец, Матвей. – Если коротко, то все сбывается так, как я хочу. - А, понятно, - Егор с облегчением вздохнул. Да, такое объяснение его устраивало. Он же с самого начала именно это и подозревал! Что у попутчика не в порядке с головой. Фу-х, аж отлегло! От облегчения он даже развеселился и спустя пару минут тишины снова поинтересовался: - Значит завтра ты выйдешь из поезда, и вместо того, чтобы без денег и знакомств идти куда глаза глядят, с вокзала тебя встретит лимузин? Матвей промолчал. Егор снова повернулся, потом даже достал телефон и посветил, чтобы убедиться: горе-попутчик за эту минуту благополучно уснул. В отличие от Егора. Как тут уснешь?! Ему же здесь и сейчас теперь требовалось убедиться, что сумасшедшим в их купе был точно не он. Потому что мысль о лимузине у вокзала не давала покоя. И Егор почти мечтал, чего с ним не случалось очень давно, с раннего детства, когда в детском садике все делились мечтами о подарках от доброго Деда. А ему на вопрос, можно ли написать письмо Морозу, мама жестко отрезала, что не ожидала он своего сына подобных глупостей. Нечего мечтать! Идешь и делаешь! Либо сидишь ни с чем! А тут на его глазах вот-вот рухнет вся его картина мира. Ну, то есть конечно, ничего не рухнет, ясно же, что такого не бывает, но Егор мечтал… Мечтал своими глазами увидеть чудо. Конечно, никому оно ничего не докажет, ни маме с папой, которые все его попытки и стремления рубили с плеча, потому что заранее расписали ему прекрасное будущее до старости и контролировали каждый шаг до совершеннолетия, ни еще кому. Только для себя хотелось. Поэтому Егор в мутной дреме и тревоге не сомкнул глаз до утра, считая часы до прибытия. Матвей, напротив, спал как убитый. Вот ведь человек со здоровой нервной системой! Едет непонятно куда и дрыхнет! Наконец проводница принесла завтрак, и Егор с чистой совестью решил будить попутчика. Тот разулыбался во всю челюсть, сладко потягиваясь. В купе сразу как-то светло, шумно, тесно. Егор подумал, что надо было не будить, а еще чуть полюбоваться на здоровый спокойный сон… Но поймал себя на этой мысли и тут же стал отрицать – ну, что за чушь, любоваться! Жаркой волной стыда окатило воспоминанием о том, как он его поцеловал. Впервые с вечера об этом вспомнил, и мысленно пришел в ужас. Нужно будет психотерапевта сменить, решил Егор. Такого с ним раньше не было… и поскорее забыть, как страшный сон. Матвей румяный и свежий наконец вернулся в купе, уже успев по дороге заобщаться с толпой случайных людей. - Обалдеть, еще и завтраком кормят! – Обрадовался он, тут же поглядев на верхнюю полку: - а дедушка где, уже вышел? Эх, проспал! - Да уж, спать ты горазд. Прозвучало несколько обиженно, и Матвей подмигнул в ответ. Егор посмотрел на часы, все считая время до приезда. - Так куда же ты отправишься с вокзала? – Не выдержал он. - На месте разберусь. Переживаешь за меня? Егор криво усмехнулся: - Нет, у тебя же концепция есть. Как кстати она должна теперь сработать? Матвей пожал плечами: - Ну, как обычно. Кругом миллионы возможностей, не одно, так другое. - То есть, ты выйдешь из поезда… - Ну да. - А потом? - Посмотрим. - На что посмотрим?! – Егор начинал раздражаться. – Как ты будешь стоять на платформе? Матвей улыбался, глядя ему в глаза, и это жутко раздражало. Егора одновременно пугала ситуация, если бы ему самому вдруг пришлось оказаться на вокзале в чужом городе без денег, телефона и знакомых, и при этом гипнотизировала абсолютная железобетонная самоуверенность Матвея. Как будто он полностью доверял чему-то неведомому, это казалось сумасшествием, но где-то в глубине души хотелось тоже верить. Егор сжал губы. Не-ет, что за чушь! Он так просто не откажется от своих привычных безопасных убеждений. Вот сейчас поезд остановится, и он посмеется над чужой глупостью, иначе и быть не может. - Такси возьмешь? - Может и возьму, - не стал отказываться тот. - У тебя же нет денег! - Пфф, ну сейчас нет, но мало ли что случится по дороге? - Все, я больше не могу это слушать. - Ага, - рассмеялся вдруг Матвей. – Сказал человек, который поверил, что его с работы отправили в командировку в горно-лыжный курорт. Ха-ха, а еще меня наивным считает! - Там наверняка будут объяснения! Со мной так не могли поступить, я уверен! - Где будут объяснения? - Меня встретит водитель и передаст документы для отеля и все прочее. - Первого января? Очень важная птица, да? Да сто пудов ты на работе так всех достал, что они не знали, как от тебя избавиться и отправили на каникулы. Вот увидишь. Мысль звучала настолько абсурдно, что Егор только нервно дернул краем губ и уставился на протянутую ладонь. - Спорим? - На что? Что ты можешь доехать куда угодно с пустыми карманами, а меня подлым обманом заманили на идиотский отдых? - Ага. Если, конечно, не боишься разрушить свою картину мира? - На что спорим? - М-м… Матвей задумался, но дверь вдруг отъехала и довольная чем-то проводница, подмигивая Матвею, поставила на столик чай в подстаканниках. - Добрая девушка, так ведь я не заказывал, - развел он руками. Егор мысленно закатил глаза, думая что конечно – ему и платить нечем. - И не надо! Это комплимент от начальника поезда. Вот! – она положила ему пару рафаэлок. – И от меня. Матвей прямо на глазах Егора предложил женщине присоединиться к чаепитию, на что она не особо решительно отнекивалась, и в процессе поинтересовалась, куда же он отправится, когда выйдет. И что, мол, у ее тетеньки здесь дом прямо рядом с Садом, под сдачу, пустой на Новый год остался, жильцы деньги дали а не приехали, и можно с ней туда съездить… Егор во все глаза смотрел на Матвея, который в ответ не дал ничего определенного, но проводница все равно прямо засияла от удовольствия. Не успела она выйти, а Матвей едва успел глотнуть остывающего чая, как пришла вчерашняя мамочка с ребенком, тоже рассыпаясь в благодарностях и заодно сказала, что ее на вокзале муж встречает, может и Матвея заодно подвести, потому что ему обязательно надо с их друзьями познакомиться! Вот прям давай сразу с нами и поедем! Все это сумасшествие продолжалось до полной остановки поезда, оказалось, каким-то странным образом Матвей успел закорешиться с двумя братьями абхазцами, звавшими на озере потусить, с буйным ветераном, который только благодаря ему успокоился и звал в гости, даже с какой-то пожилой дамой, которая занимала все купе со своим мопсом и говорила, что Пуфечка признает только порядочных людей, а до Мотечки таких ни разу не встречал! Поэтому когда они оказались на перроне, прямо на глазах Егора, который пребывал в перманентном шоке, Матвея буквально рвали на части! Он ни секунды не стоял один, тяжко задумавшись о горькой участи бомжа без денег в чужом городе! И Егор отчетливо увидел, что если сейчас же что-то решительно не предпримет, то эта загадка будет мучить его всю жизнь. Он вернется в свой стерильный кабинет, потом в свою пустую квартиру, зная, что прямо рядом с ним было чудо, а он его упустил! Безумие, нет, так нельзя. Все это постановка, и вообще надо уйти, где там его встречающий водитель со срочными встречами? Надо уйти и забыть! Эта мысль была такой правильной и успокаивающей, что Егор с облегчением зажмурился, выдохнул, и вдруг рванул в окружившую Матвея толпу, хватая его за руку. В последний момент успел, потому что на какое-то дикое мгновение ему показалось, будто яркое розовое пятно уже блекнет и растворяется. А теперь он крепко сжал руку на его запястье, и чувствовал, как колотится сердце, выпрыгивая из груди. - Егор, ты что? – Тихо но отчетливо, несмотря на вокзальный шум, спросил тот. – Все в порядке? Дышишь? - Мы же… поспорили, - сказал Егор единственное весомое на его взгляд оправдание своему поступку. Матвея он вытянул за руку, и отпустил чуть ли не у выхода, когда встречающий водитель Андраник с табличкой уже забрал чемодан и резво повел их за собой. Матвей поморщился, растирая запястье. - Так, а на что мы спорили? – Поинтересовался он вдруг. - Мы еще не доехали до отеля, - напомнил Егор. – Я… я готов признать только половину поражения. - Может тогда спросишь у Андраника, где же находится отель? Матвей спросил это тише, почти шепотом. И от интимного и одновременно заботливого жеста, Егора окатило стыдом. В голове снова был полный раздрай: он готов был признать, что его обманули и насильно отправили отдыхать, и видимо, Матвей тоже не остался бы стоять один на перроне, раз едет теперь вместе с ним. И также, как он сам, понятия не имеет, куда его везут. И, самое страшное, ему плевать! Им обоим плевать! Егор обернулся в ужасе глядя в глаза попутчику, которого не захотел отпускать. А может, это какой-то гипноз? Он массово сводит людей с ума, не зря же половина вагона, увидев его первый раз в жизни, приглашали продолжить знакомство? - Что это ты так смотришь? – С сомнением спросил Матвей. Потом вдруг перевел взгляд на дорогу и неожиданно попросил водителя свернуть с трассы. - Что случилось э? Все хорош? А, шеф? – Обернулся к Егору шофер. – Если надо в объезд, можна в объезд! - По городу немного проедем, - Сказал Матвей, потом кивнул Егору: - да, шеф? Егор сдался и пожал плечами. - Ты хочешь там выйти? - Да нет, ты что, зачем? Посмотреть просто хочу. Машина тронулась и ушла под мост развязки. Проехав чуть поодаль, водитель вдруг резко затормозил, и стал показывать назад: - Вы видели, нэт? Видели? Оказывается, в зеркале заднего вида прямо на глазах впечатленного Андраника на мосту над развязкой опрокинулся грузовик, и вся дорога в ту сторону встала. - Это совпадение! – Зачем-то заявил Егор. - Конечно, - легко согласился Матвей, - надо же, как бывает. - Да вы что! – Бедный водитель не на шутку распереживался от чудом пропущенных перспектив. - Да мы бы там сейчас… Ай-я-яй! Егор никак не поддержал его шок и стал усердно смотреть в окно. Матвей тоже молчал. И только когда стало ясно, что дорога неминуемо ведет в горы, а Егор и тут проспорил, пришла пора признать поражение. - Ладно, ты был прав. Меня, видимо, обманули. И отправили в отпуск. Все, как ты говорил, Матвей. Но с тобой мы не разобрались. И кстати, на счет того совпадения на мосту… Много еще аварий нас ждет? Такое тоже можешь предсказать? Матвей удивленно смотрел в ответ: - Какие еще аварии? Ничего нас не ждет! Но вот у казино, пожалуй, остановите, Андраник! Ненадолго совсем! Мы доплатим. - У тебя же денег нет! - Так я для этого и прошу остановиться. Нам же по пути будет? – Снова спросил он у водителя. - Канешна, дарагой, канешна остановлю! Как скажешь, все сделаю! Все-все! Егор уже не первый раз видел, как его попутчик действует на случайных знакомых, поэтому сдержался и глаза закатывать не стал. Но признаваться себе, что на него он действует еще сильнее, тоже не хотел, поэтому с трудом отвернулся. Но Матвей потянул его за ладонь: - Егор, ты же мне проспорил? Тогда вот мое задание. Ты заходишь в казино, потому что у меня с собой все равно паспорта нет. Подходишь к первому автомату, какой понравится. И играешь два раза. Только два. И все. Забираешь деньги и выходишь. Андраник обернулся и смотрел на Матвея с жадным благоговением. - А можна я тоже? Ты скажи только, что надо сделать, парень! Можна мне тоже так сказать? Я половину выигрыша тебе сразу дам! Матвей улыбнулся и кивнул, мол, конечно, почему бы и нет. Егор едва сдержался, чтобы не наорать на обоих. То есть, мысль о проигрыше у Андраника даже не мелькнула? Ничего себе гипноз! Ну в самом деле, зачем кричать, если сейчас и водитель и попутчик его сумасшедший - оба будут разочарованы? - Вы играете не больше трех раз, даже если захочется еще разок крутануть – нельзя. До трех досчитать то сможете? Точно? Андраник закивал головой болванчиком и поспешил в пафосное здание. Егора аж распирало злорадством увидеть наконец своими глазами, как жестокая реальность огреет несчастного суровой правдой жизни. Тоже мне! Ну ладно – гипноз на вокзале, Егор ему сам поддался! Все видел и сам захотел Матвея вытащить! Ну подумаешь, с дороги он свернул и в пробку на мосту не встали! Это просто блажь в голову стукнула, вот и свернул. Хотел же через город проехать кругом? А сейчас будет – теория вероятности в действии, против законов физики не попрешь. Не попрешь же? Егор получил карточку для игры. Андраник стоял у автомата чуть поодаль, сложив перед ним руки в молитвенном жесте. Егор, не глядя, сунул карту, деньги с которой автомат сожрал, не выдав никакой интересной комбинации. Денег было жаль, азарта Егор не чувствовал никакого. Он вообще не верил, что в казино возможно выиграть. Просто тратишь деньги и прощаешься с ними. Полная чушь! Он увеличил сумму ставки, и бездумно нажал на кнопку. И едва не отскочил он машины, когда она разразилась звоном от выигрыша. Егор недовольно сжал губы, забрал карту из слота. Это был первый раз в жизни, когда он что-то выиграл, не говоря уж о сумме в две сотни тысяч. Ничего себе совпадение! Вот именно – совпадение! А чудо будет, если он сыграет еще раз и снова выиграет! Вот тогда – он точно поверит Матвею. Егор снова сунул карточку и поставил четверть выигрыша, а потом еще раз. И с мрачным удовлетворением спустил всю выигранную сумму. При этом одна часть его ощущала себя предателем и полным придурком, а другая часть говорила, что лучше быть придурком и проиграть казино, чем какому-то первому встречному парню в розовом пальто! Он молча оделся и с все больше накатывающим опустошением вышел к машине. В тачке творилось форменное безобразие – Андраник чуть ли не в слезах просил Матвея принять свою часть выигрыша, тот отказывался. - Слушайте, мне не нужны ваши деньги, Егор, успокой своего водителя! - Э, нет, дарагой, я обещал тебе половину! Возьми, а? А то ведь теперь мне не будет везти? Да ты же меня утром спас, да? Водитель повернулся к хмурому Егору и сунул купюры ему в руку. - Мне не надо чужого, слюшай, возьми ты, отдашь другу! Ох, наконец Кию выкупить смогу! Егор молча сунул деньги в карман и уставился в окно. Он понятия не имел, сколько ему дал водитель, но наверняка больше того, что он сам потратил. То есть он проиграл, но все равно получил в конце концов выигрыш! Сука! Потом обернулся к Матвею: - Ты знал, что я проиграю? – Спросил он. – Что я не остановлюсь? Матвей перестал улыбаться, хотя в глазах все равно искрилось веселье. - Нет, конечно. Это же твое решение, я на него никак не могу повлиять. - Значит, я могу решить что угодно, но это никак не повлияет на эти твои дороги, которые ты выбираешь? Матвей хмыкнул, но не то чтобы весело. Видимо, устал. - Повлияет. Дороги изменятся, конечный пункт – нет. С тобой или без тебя, Егор, будет по-разному, конечно. Я понятия не имею, как именно. Но точно знаю – мне понравится. В любом случае. - Вот как! - Ага. – Он понизил голос и добавил: - хочешь подробнее? Ну смотри – ты мог пойти в казино и выиграть, пойти и проиграть, и поскольку путей из любой точки всегда три, Егор, ты мог вообще отказаться идти в казино. Я никак не это не влияю, но, допустим, я хотел бы получить выигрыш. Первые два варианта обеспечат выигрыш в любом случае, ведь тебе подарил выигрыш Андроник. А в третьем варианте… ты ведь согласился пойти в казино не из-за денег, а потому что хотел определенности? Хотел доказательств? Если бы ты мне сразу поверил, то казино было бы не нужно. - А деньги? Матвей все-таки рассмеялся: - Так это ты меня пригласил, мне и подавно незачем! Егора против воли задела фраза «если бы ты мне сразу поверил», и он почему-то почувствовал тревогу. Значит, Матвею было все равно, но такой вариант вел бы к другому результату? А к какому? Его не отпускало чувство, будто в любой момент его странный спутник может исчезнуть или раствориться среди толпы. Как будто он постоянно что-то в нем упускал, и вот теперь совершил крупную ошибку, но еще не знает, как именно она проявится. Почему-то отчаянно захотелось, чтобы конечный пункт Матвея включал участие его самого. Егор никак не мог объяснить себе такое внезапное желание. Плевать на гипноз, плевать на странные сказки и концепции! Он абсолютно точно осознал, что никогда не встречал никого похожего, и что ни в коем случае нельзя Матвея упускать. Поэтому, выйдя из машины, он взял его за запястье. На всякий случай. Матвей никак не прокомментировал его собственнический жест, пока они прогуливались по набережной. В отличие от двух девушек, делающих селфи на мостике. - Классная шубка! – Помахала рукой одна, потянув за локоть подружку в их сторону. - Куртка твоя тоже супер! – ответил ей Матвей. - Махнемся? - Забирай! Егору пришлось отпустить его ладонь, потому что Матвей действительно снял свое розовое пальто и нацепил оверсайзную сноубордическую куртку, на этот раз кислотно-зеленую с черными принтами. - Вау, как тепло! – Девушка была очень довольна. – Офигеть! Егор заметил, как ее подружка боролась с собой, не зная, то ли порадоваться то ли позавидовать, и поэтому обратилась к нему полушутя: - А вы свое пальто не хотите обменять? - Оно же мужское, - объяснил очевидное Егор, почему-то испытывая неловкость за свое совершенно обыкновенное классическое пальто. Ну хоть без привычного костюма под ним, своей любимой брони на все случаи жизни. И теперь казалось, будто попал на чужую тусовку, как старый дед, не способный поддержать веселье. Он посмотрел на Матвея и кивнул в его сторону: - Вот можете еще шапку с него снять. Вам больше пойдет. - Ой, а можно? Егор с невероятным удовлетворением сам стащил с него дурацкую шапку с помпоном, которая бесила его еще с первой встречи. Потом опомнился, и спросил: - Ты же не против? – И чувствуя, как неминуемо краснеет, объяснил: - Если катать хотел, все равно покупать одежду… и шапку… заодно. - Ого, так ты встанешь на лыжи? – Удивился Матвей. Потом поднял брови: - И даже шапку мне купишь? Егор потащил его прочь от девушек, уже не стесняясь ревностного желания ни с кем Матвеем не делиться. - Ты же все равно ее как-то получишь, куплю я или нет? Так это у тебя работает? Ты просто думаешь о чем-то, что тебе нужно и получаешь? Они стояли у отеля, но Егор не хотел заходить внутрь, чтобы продлить это беззаботное мгновение, когда все внимание Матвея принадлежало только ему, при этом не было неловкости, которая наступит когда они окажутся вдвоем в одном номере. - Все наоборот, - ответил Матвей. – Мне ничего не нужно. У меня все есть, понимаешь? И так классно, и иначе будет еще лучше. А когда ты фокусируешься на какой-то нужде, что у тебя чего-то не хватает и очень этого хочется, то ты не замечаешь того, что имеешь. Ты транслируешь свое недовольство, и оно увеличивается в ответ. - Не все такие… легкомысленные, как ты, - заметил Егор, отводя глаза. Он сам скривился от своих слов, как будто проглотил горькую пилюлю правды, которая никому не нужна. И добавил: - Если нет ничего, если все плохо, чему радоваться-то? Не все же верят в сказки. Матвей пожал плечами, снова поймав его взгляд. И Егор залип. Солнечные лучи пробились сквозь голубую брешь в облаках, и подсветили глаза Матвея золотом. - Ты не представляешь, в каких только условиях могут жить люди и при этом чувствовать себя счастливыми! Можно жить в нищете и не чувствовать себя обделенным… можно оказаться в клетке, в полном одиночестве, как подопытная мышь бегать по лабиринтам или даже… - Матвей улыбнулся ему. - Не важно. Люди всегда принимают за магию то, чего не понимают, хотя это всего лишь недостаток знаний. В номер то пойдешь? Хоть чемодан оставить? Он так резко сменил тему, что Егор потерял смутную мысль, которой кольнуло от его слов. - А ты? – Спросил он, сдерживаясь изо всех сил, чтобы снова не вцепиться в его руку и не отпускать от себя дальше чем на шаг. Егор уже начал всерьез бояться, что Матвея вдруг снесет какой-нибудь случайной встречей, и кто-то ждет его за каждым углом, эти его тысячи классных вариантов, но без него, без Егора. Матвей не заметил его неловкой заминки, и кивнул головой в сторону диванов в лобби. - Иди-иди, я подожду. Ты же решил стать моим шугар-дедди, куда я денусь? Егор как можно скорее зарегистрировался, поднялся в номер и обнаружил там помимо комплиментов от своей компании подарок в виде лыжного костюма. Решив первый раз в жизни по примеру случайного знакомого просто плыть по течению, он переоделся. На всякий случай. Вдруг его рядом с Матвеем и на склон занесет все-таки? Он уже даже не видел в этом ничего ужасного. Откуда-то из глубин мелькнул далеко запрятанный детский восторг. Наверное, это было одно из воспоминаний, за которым не стояло разочарования или горечи – когда он ездил с родителями в горы, и его оставляли с персональным инструктором на весь день. Конечно, как и во всем, что обязан был делать Егор, он должен был быстро научиться идеальной технике, но тренером был молодой веселый парень. Егор в какой-то момент расслабился, и мама застала его на склоне во время небольшого перерыва, жующим сосиску в тесте на шезлонге, где они растянулись с тренером под солнечными лучами. Слишком радостным и беззаботным для того, кто обязан вкалывать на тренировке. Поэтому нездоровая еда отправилась в мусорку, а инструктора Егор больше не увидел и тогда, наверное, впервые показал характер предкам. Он заявил, что тогда вообще на лыжи не встанет, и в наказание просидел в номере отеля неделю без каких-либо развлечений, кроме учебников. Конечно, прошло много времени, Егор уже не был уверен, что сможет также катать, как тогда в детстве, но Матвей чем-то напомнил того парня, и ему отчаянно хотелось снова прочувствовать ту свободу и кайф. И теперь никто не сможет ему помешать насладиться моментом! Матвей едва не присвистнул, когда он спустился. - Так у тебя и лыжный костюм был на всякий случай для деловой встречи? - Нашел в номере. - Ого! И сразу надел? Значит, действительно серьезно настроен! Не ожидал, правда! - Я тоже не ожидал, - хмыкнул Егор, - что ты дождешься меня здесь в одиночестве. Он присел рядом, пододвинув к себе один из бокалов с глинтвейном на столике перед диваном. - Почему? – Матвей так искренне удивился, будто Егор задел его лучшие чувства. Это немного смутило, и он снова почувствовал, как краснеет. - Твои дороги, помнишь? – Честно ответил он, сам от себя не ожидая такой откровенности. – Ты говорил, что не можешь позволить себе выбрать что-то одно. Из калейдоскопа лиц или событий. И мне кажется, что в любой момент ты можешь сбежать… - А мне кажется, что это ты в любой момент можешь сбежать, - весело заявил Матвей. – Еще с поезда, помнишь? Так и вижу, как ты наконец поймешь, во что ввязался, и сделаешь вид, что мы не знакомы. Он даже рассмеялся, хотя Егор, представив такую ситуацию, пришел в ужас. Он действительно от него такого ждет? Что Егор просто бросит его вот так? Неужели для него это нормально? И такое бывало? - Ты ведь еще в поезде заметил, что я совершенно предсказуемый, - напомнил Егор глухо. – Это правда. - Ага, и что ты после этого сделал? – усмехнулся он в ответ. Егора окатило волной стыда, но вместе с тем странной уверенностью, и желанием, и надеждой… - Ты ведь был не против? – Произнес он скорее убедительно, чем с вопросом. Матвей, видимо, уловил серьезность момента и даже склонился чуть ближе, чтобы понизив голос ответить: - Нет. В горле моментально пересохло. Егор, не смотря на всю свою прежнюю уверенность, оказался не готов к такому признанию. Он замер, глядя то на его глаза, то на губы, и вдохнуть смог, когда Матвей сжал его ладонь под столом. - Егор? Я не п… Он не договорил, потому что бросив быстрый взгляд на пустой холл, Егор притянул его, слегка обхватив за шею. На этот раз Матвей ответил, и Егор ощутил как улыбка на его губах переходит в поцелуй. И теперь восторг был абсолютно оправданным – как будто он внезапно получил свой джек-пот, только гораздо более ценный, чем любой выигрыш. То чудо, которого он всегда ждал! Что парень, который ему понравился с первого взгляда, так легко и просто ответит ему, едва не забирая инициативу? А еще невероятнее, что он сам впервые в жизни признается в своем желании! Если бы это был кто-то другой… Но этим человеком оказался именно Матвей, настолько невероятный, что Егору каждый момент казалось, что он вот-вот проснется, и все исчезнет. Самый настоящий джек-пот. Мысль, что Матвей может исчезнуть и раствориться в тумане, ушла окончательно. Теперь Егор был уверен в этом больше, чем когда крепкой хваткой держал его за запястье. Но все остальные привычные вещи, которые наполняли его жизнь – порядок, ответственность в работе, пунктуальность – все отошло на второй план. Как будто он вышел из подвала и глотнул свежего воздуха, и пока не надышится, обратно и не посмотрит. И Егору это нравилось. - Мы ведь успеваем еще пару спусков сделать? – Предложил он. – Если сейчас пойдем? Матвей рассмеялся в ответ: - Да не вопрос! И так быстро Егор никогда ничего не покупал, предпочитая изучить все привычные магазины, пощупать ткани, а тут просто зашли в первый попавшийся бутик, где Матвею с первого раза все подходило, и обратно он не переодевался. Потом прокат, подъемники, Егор и сам не заметил, как уже стоял под снегопадом на вершине. Трепетом захватило колени, на какое-то мгновение он решил, что сошел с ума. И что понятия не имеет, что дальше делать. Да он же вчера только садился в поезд в своей привычной жизни, где все расписано на десять лет вперед, а теперь, в первый день нового года стоит перед трассой! Может он погорячился с «парой спусков»? Нужно было хоть на учебке разок попробовать… Егора внутри разрывало с одной стороны вопросом «Опомнись! Что с тобой произошло?» и желанием во что бы то ни стало пройти внутренний барьер, который он городил годами с самого детства. Он бросил взгляд на Матвея, сквозь оранжевую маску весь мир казался веселеньким и радостным, а уж Матвей и подавно. Точно, вот кто с ним произошел! Он улыбнулся в ответ, и, пытаясь не слышать внутренний вопль ужаса, оттолкнулся палками на спуск. - Для человека, который избегает экстрим и терпеть не может лыжи, впечатляет, - заметил Матвей перед подъёмником уже внизу. Он поднял маску на лоб, щеки и нос раскраснелись с мороза, а из под шапки торчали влажные светлые пряди. Егор залюбовался, чувствуя, как сладкий восторг растекается по венам, будто сбылись все тайные желание разом. - М-м, - Матвей прикусил губу, пряча улыбку, потом кивнул в сторону очереди, - ты уверен, что хочешь еще? - А ты? – Опомнился, наконец, Егор. – Ты чего хочешь? - Я могу катать до последнего. Пока поднимались, говорить при посторонних не хотелось, поэтому Егор решил спросить позже. И второй раз уже не гнать на скорость, а легко и по кайфу спускаться по широкой синей трассе. - И не надоест? – Поинтересовался Егор. - Я по приколу однажды хотел проверить, когда устану. Две недели с восьми утра но четырех укатывался, без перерывов, уже еле ногами двигал, помню, - и не надоело. - А работа? – Вдруг вспомнил Егор свою самую волнующую тему. Мысль потратить на это аж две недели все еще пугала. - Вот когда уже с работы за мной приехали и увели прямо с трассы, остановился, но своего лимита я тогда не достиг. - В смысле – увели? – На этот раз мысль Егора развеселила. Он представил, как работодателю такого интересного кадра приходится каждый раз переживать, придет сотрудник на работу или его унесет первой же попуткой не в ту сторону. - Ты тогда тоже сбежал? А в этот раз опять «уведут»? Матвей хотел что-то ответить, но между ними вдруг с криком прямо пронесся какой-то дяденька. Слетев с трассы через кусты, он вписался в дерево, стряхнув с ветвей липкие хлопья снега. После чего из сугроба раздался тихий скулёж. - Жесть, - поморщился Матвей. – У тебя есть телефон? Давай скорее, я спасателей вызову. Они подъехали к кустам, в которых, всхлипывая и икая, качал свою руку мужик. Егор и не знал, что взрослые мужчины могут издавать такие тоненькие звуки и растерялся. Мужчина вдруг вцепился ему в штанину: - Парень, помоги пожалуйста! У меня Горыныч! Один совсем! Няню вызывал, но она уже ушла… Он опять захныкал. Егор понял, что мужчина был конкретно пьян, и рыдал уже не от боли, а от другого несчастья. - И Леночка нас бросила, у-у-у… Меня в больницу увезут, а он там останется… Бедный… Он снова вскинулся к Егору, едва не умоляя: - Пожалуйста, если я не приеду, заберите его от няни и переночуйте с ним, а? Я заплачу, сколько надо! А завтра, ик, я все разрулю! Или сегодня, как обратно привезут! Вот, возьми карту, пожалуйста! Егор взял конверт отеля с картой, хотя понятия не имел, зачем. Он обернулся к Матвею, объяснявшему спасателям, где их найти. Егор уже не верил в совпадения рядом с таким человеком, и эта мысль теперь не давала покоя. Все эти случайные люди на трассе, девушки на набережной, попутчики в транспорте – мимо всех проходит линия, которая нужна Матвею? Он еле вытерпел, когда удалось остаться с Матвеем вдвоем и задать этот вопрос. Правда, Егор не знал, как спросить корректно, и поинтересовался, не повлияло ли на случайного мужика на трассе его желание. Матвей удивился в ответ: - Думаешь, это я заставил его выпить лишнего вчера и на спуск после опохмела прийти? - Нет, прости. Просто пытаюсь понять, как это работает. То есть ты вообще ничего не делаешь? Никак не влияешь на людей? Он вспомнил про массовый гипноз, но вовремя себя одернул. - Если я буду вмешиваться, сложнее предсказать результат. Так можно, но… Только в крайних случаях, когда в цепи событий, которая ведет к определенной цели, я вдруг решаю изменить эту цель. Или прежняя теряет свою значимость. - О, - многозначительно протянул Егор. Все-таки концепция Матвея для него все еще граничила с шизофренией. А ему и своих диагнозов хватало. - Тебе не интересно, что там за Горыныч? – Напомнил ему Матвей. – Мужик страшно переживал. Егор вздохнул, интересно ему не было, но ответственность за судьбу неведомого существа в номере он ощущал немалую. - Я бы предпочел переодеться и поужинать, - он бросил взгляд на Матвея. – Вдвоем, без горынычей с кощеями. Он как будто ждал от Матвея его решения, любого, но Матвей почему-то опустил глаза именно в этот момент. И Егор продолжил: - Но к нашему отелю надо еще очередь на подъемнике вниз отстоять, а потом опять подниматься сюда к Горынычу, лучше конечно, сразу закрыть вопрос. А я потом за вещами схожу. Ты не против? - Нет, мне ужасно интересно, что там нас ждет. Даже боюсь представить это голодное чудовище. Егор вдруг тоже почувствовал, что давно голоден. Обычно он не обращал внимания на такие мелочи, он легко мог забыть поесть, но ведь не все так равнодушны к своим потребностям! Бесполезный из него шугар-дедди получился, даже не угостил своего гостя. Поэтому планы пришлось поменять, и сдав лыжи, он повел Матвея в ресторан, и тогда только понял, как ужасно устал с непривычки и такого количества впечатлений за день. Авантюрная мысль завалиться в отель бедолаги с трассы и действительно остаться там на ночь манила своим сумасшествием. В чужом номере? С неведомой зверюшкой? С незнакомым парнем, которого он знает меньше суток? И с которым он только что прямо на трассе испытал восторг и настоящее счастье, незамутненное, чистое и яркое, как в детстве? И сейчас любуется им, раскрасневшимся и усталым, как он сам, и мечтает прямо в этот момент сесть ближе, прикоснуться, провести рукой по влажным волосам, с которых стаял снег, забраться под толстовку, поймав взгляд. Почувствовать, что ему все это не кажется, что это – реально, а не фантазии его воспаленного сознания. Что Матвей рядом с ним не потому, что ему все равно, где находиться, с ним или без… Что это все на самом деле взаимно… Егор закрыл глаза, с усилием делая глубокий вдох, потому что от последней мысли легкие сдавило беспомощностью. Теплое прикосновение к ладони вывело его из затягивающей горькой воронки разочарования в себе, Матвей сжал его руку почти до боли, в какой-то момент присев на его диванчик у стенки. - Ты слишком много думаешь, - сказал Матвей ему на ухо. - Так заметно? - Ага. Очень заметно. У Егора потеплела щека от дыхания Матвея. - И что с этим делать? – спросил он. - Сделай перерыв. В номере сначала было тихо и это настораживало сильнее, чем если бы из-за угла сразу выбежал волкодав. Но потом из-под столика раздалось тяфканье со скулежом и к ним выбежал крошечный, больше похожий на плюшевую игрушку, щенок. Размером он был чуть больше ладони, но вид имел воинственный и при этом умилительный до слез. Егор почувствовал нарастающую головную боль, представив, как кто-то везет микро-щенка в горы на Новый год. Зачем, твою мать?! А потом упивается в хлам и бьется в дерево, ломая руку и ногу впридачу! А он еще Матвея считал сумасшедшим - да люди вокруг только притворяются нормальными! На телефон дядька не отвечал, но потом прислал несколько невнятных голосовых сообщений. Сначала, еще сильно пьяный, плакал, что теперь он весь в гипсе, потом был перерыв, и наконец несколько сообщений с просьбой сфоткать его полис и паспорт. Егор даже не представлял себе, какую степень доверия нужно испытывать к незнакомым людям, чтобы они копались в его личных вещах! Добил Егора рассказ Евгения, так звали несчастного, о своей личной жизни. Встречал новый год он с невестой, которой подарил щеночка. Что стало фатальной ошибкой – девушка панически боялась собак и, психанув, бросила незадачливого жениха и уехала прямо в новогоднюю ночь. Он каялся, что это его вина, он знал о ее страхах, поэтому и выбрал самое безобидное из того, что можно было условно назвать собакой. Но недооценил ее принципы. Все это Евгений слал в голосовых. В самом последнем сообщении он плакал от радости, потому что узнав о его переломах, невеста уже приехала за ним в больницу. За вещами они пока не вернутся, отель оплачен на неделю вперед, и он слезно просил не бросать Горыныча одного и никуда его не увозить, пока он все не разрулит с девушкой и не поймет, как поступить. Щенок, перестав нападать с визгом, стал так жалобно прыгать к ногам Егора, что не выдержало бы даже самое черствое сердце. Егор поднял его на руки и улегся на диван. Он так устал, что ему было уже все равно. Матвей бросил куртку со штанами где попало и ушел в душ, и Егор понял, что вместо паники и желания все поскорее собрать и аккуратно повесить, а обувь сложить у выхода рядом со своими ботинками, испытывает какое-то невероятный и немыслимый для себя пофигизм. Щенок, видимо, был совсем малышом, и после того, как поел, почти сразу заснул у него на руках. Егор с ужасом представил путь вниз за вещами. Он уже был не против принять душ здесь, но надевать потом влажное термобелье позволить себе не мог. Так что оделся и, поколебавшись у двери в ванную, постучал, чтобы предупредить Матвея. Тот как раз вышел сам: - Ты куда? На Матвее был отельный халат, и весь вид был расслабленным, как тогда в поезде, прямо перед сном. Егор сглотнул, и растерялся, как будто его застали на месте преступления. - Я быстро, за вещами только схожу. Щетку заберу… зубную, - замялся он. - Здесь ведь все есть. - Пижаму… Переодеться во что-то… Матвей промолчал, глядя на него со странным выражением. Егор, обычно прекрасно понимающий, о чем люди могут думать, сделал вид, что не заметил. Он засомневался, нужно ли ему реально уходить, но если он начинал что-то делать, не мог просто взять и передумать! К тому же вид Матвея в халате оказался слишком неожиданным. Егор замялся и поспешил выйти, решив успокоиться по пути. Только вместо того, чтобы прийти в себя, с каждым шагом его накрывало тревогой. Совершенно беспричинной, но такой сильной, почти осязаемой. Как будто еще немного, и назад пути не будет. Он уговаривал себя, что ничего же не может произойти, вот вообще, абсолютно! Не рухнут же горы? Не порвется канатка? Даже лавина на отель не сойдет, в самом деле! Но когда зашел в кабинку идущей вниз канатной дороги, его накрыло такой паникой, что он стал ломиться в закрывающиеся дверцы, в которых его зажало. Рабочий на подъемнике остановил движение, и Егор вывалился из кабинки под усталую ругань и угрозы вызвать охрану, но ничего не слыша, побежал обратно к Матвею. Он даже лифта не смог ждать, взбежав по лестнице, резко постучал в дверь номера, оглушенный биением выпрыгивающего из груди сердца. Матвей открыл почти сразу. Теперь Егор все заметил, видел, как меняется выражение его лица: как оно светлеет и вместо того принятия неизбежного, которое Егор видел, но не хотел замечать перед уходом, теперь появляется радость и облегчение. Егор сделал шаг, и обхватив его за шею, притянул к себе, жадно поцеловав. Он на ходу сбрасывал с себя одежду, стянул термо-футболку, бросая вещи вокруг, пока они вместе не упали на кровать. На мгновение он замер над Матвеем, потом продолжил его целовать, в шею, в ключицы, распахнул халат, проведя рукой вниз, как мечтал прикоснуться до этого. В какой-то момент, проплывший мимо его сознания, Матвей перевернулся вместе с ним, оказавшись теперь сверху, сидя на его бедрах. Растрепанные пряди падали ему на лицо, скрывая потемневший взгляд. - Такое со мной впервые, - признал он. - Я тоже, - невпопад ответил Егор. Матвей расплылся в улыбке. - Совсем не знаешь, что делать? - Знаю… теорию, - Егор подумал, что если они продолжал этот диалог, он сгорит со стыда. - С ума сойти, как такой милый мальчик до сих пор остался девственником? Этот шутливый вопрос стал последней каплей, и, бросив взгляд вниз, Егор резко привстал, опрокинув Матвея навзничь. Потом, не давая себе времени опомниться, наклонился к его члену. Теории Егор действительно изучал немало, вникая в вопрос с усердием, с каким вообще делал все по жизни. Но с опытом было сложнее – сначала из-за привитого родителями стыда и отвращения, потом из-за медикаментов терапии, от них вообще ничего не хотелось в принципе. И в конце концов из-за нежелания сближаться с людьми вне рабочих отношений. В каждом встречном Егор видел угрозу, от каждого ждал упреков своей никчемности, инфантильности или наоборот излишней самостоятельности и эгоизму. Он не хотел вникать в людей, и не хотел, чтобы кто-то лез в его жизнь. Работа была спасением, его ценили, не смотря на юный возраст, и воспринимали всерьез, как Егора Валерьевича, всегда элегантно одетого, идеально выглаженного, безупречного во всем. Не к чему придраться, даже если захочешь – не найдешь. Разве что к слишком высокой отдаче работе. Но это всегда звучало комплиментом, до этой вот навязанной обманом поездки. Странный попутчик каким-то немыслимым образом обошел все преграды! И сделал это так искусно, что именно Егор чувствовал себя ответственным за все – он сам его позвал, сам привел в отель, сам поцеловал и сам теперь облизывал, наверстывая упущенный опыт. Каждый ответный выдох и стон сводил его с ума. Тело Матвея было таким отзывчивым, что Егор постепенно и сам расслаблялся, перестал спешить, начинал пробовать все медленно, со вкусом. Ему хотелось доставить удовольствие, и при этом присвоить себе еще больше Матвея. Понаставить на нем сладких меток, чтобы точно никуда не исчез, и пусть потом выбирает какие угодно пути, только бы рядом с ним вместе! Он понял, когда довел того почти до пика, потому что и сам был на грани. Завелся от вкуса его члена, запаха кожи, голоса, мягкости мышц, которые не сразу, но поддались проникновению его пальцев, потому что готовил его Егор так же старательно, как делал все остальное. Но в последний момент, уже поднявшись выше, пристроившись, замер, ловя эмоции на лице Матвея. Он дышал прерывисто, непонятно, боялся продолжения или наоборот ждал его. Матвей сфокусировал взгляд на лице Егора над собой, потом взял его за плечи, снова переворачиваясь и меняя позиции. И не сводя взглядом, приподнялся на членом Егора, направляя его в себя. Егор хотел его остановить, вцепившись ладонями в ягодицы. Улыбка на губах Матвея походила на росчерк бритвы, острая, резкая, отчего Егор испытал пугающее чувство, что теряет контроль над ситуацией. Он не мог позволить Матвею полностью рулить, но не хотел его останавливать, потому что наслаждался каждым моментом, его вело от чужой инициативы. Желание вернуть контроль боролось с удовольствием от непонятного, неведомого кайфа просто довериться и отпустить все мысли вообще. Матвей застыл над ним, когда опустился до конца, и Егору чудилось, будто он слышит стук его сердца синхронно со своим. Потом он начал двигаться, плавно, разгоняясь постепенно, так жарко и туго каждый раз, что приходилось сдерживаться, чтобы почти сразу не кончить от слишком мощного спектра ощущений. Егор понял, что Матвею уже не так просто оставаться сверху, он опустился ниже, едва не ложась ему на грудь. И в тот момент, когда руки Матвея чуть ослабели, все же перевернулся снова, поднимая его ноги под коленями, чтобы войти глубже и резче. Матвей распахнул глаза, без привычной смешинки они почти казались растерянными, но это выражение почти сразу сменилось жадностью. Он притянул Егора к себе, и поцелуй стал последней точкой, слишком много ощущений, слишком близко и сильно, не оставляя в голове ни одной мысли или эмоции, только вихрь кайфа. Уже потом Егор подумал, что если бы допустил возможность близости с кем-то раньше, если бы у него не было внушенных родителями запретов и ограничений, что вызывало отвращение даже от мыслей в эту сторону – он мог бы стать наркоманом секса. Потому что ничего эффективнее в борьбе с его внутренним ужасом быть не могло. Егор упал рядом на кровать, глядя на профиль Матвея, на его скулы и прикрытые глаза. Теперь не представляя себе, что этот человек просто прошел бы мимо, оставив его в том темном беспросветном чулане. Даже одна мысль о прежней жизни пугала, напоминая то давление неизбежности, что он испытал на канатке. Егор вдруг приподнялся на локтях, заглядывая ему в лицо. Голос чуть охрип, когда он спросил Матвея: - Если бы я сейчас пошел… Если бы я ушел за вещами… Матвей? Мы бы больше не увиделись? Матвей улыбнулся, на этот раз улыбка было привычно мягкой и беззаботной. - Скорее всего. От ужаса осознания даже голова закружилась. - И ты… ты не мог меня остановить? Егор, не дожидаясь очевидного ответа, лег на спину, глядя в потолок. Каждый раз, когда он думал, что подошел ближе к разгадке, Матвей будто открывал перед ним новые уровни сложности, возвращая на землю. Егор встал на нетвердых ногах дошел до ванной и вернулся с мокрым полотенцем. Щенок причмокивал во сне, чудом не проснувшись от их борьбы на кровати. Егор вытер живот Матвея, аккуратно сложив полотенце рядом, и не мог отвести от него глаз. Точно, как тогда в поезде. Смотрел и не верил, что реально встретился с чудом, и боролся с тревогой, что в любой момент все может исчезнуть. Егор перебирал в голове все слова Матвея о своей «концепции», собирая эти обрывки в подобие системы для анализа. Он должен найти выход, понять, как это работает, и встроить в эту систему себя. Все, что угодно, можно разобрать для анализа, любую работающую схему, даже если это схема чуда. Оно работает? Значит, он поймет, как. Матвей ведь не стал его останавливать, потому что он не делает ничего по своей воле, он ничего не решает, не выбирает, как будто соглашаясь со всем, что происходит вокруг. Все это ничего не значит для него, потому что его цель, точка, на которую работает эта система, находится гораздо дальше. Егор отвлекся на разглядывание теней от ресниц на щеках Матвея, спустился взглядом к его губам, ниже, залипнув на ямке между ключицами. Матвей открыл глаза в тот момент, когда Егор проигрывал внутреннюю борьбу с желанием снова прикоснуться к нему и непроизвольно прикусил нижнюю губу. Пойманный с поличным в такой томительный момент, Егор смутился, тем более что в полусонном взгляде Матвея явно мелькнуло искрой веселье. И, решив идти до конца, Егор бросил свои размышления на потом. Если он так и не найдет решения, у него хотя бы будут эти воспоминания. Что чудо было прямо с ним, его, до самого откровенного выдоха – его. На этот раз такой яростной борьбы уже не было, потому что Матвей устал, и был такой расслабленный и податливый, что Егору опять сносило крышу какой-то новой открывшейся гранью. Потом, он правда, испытывал слабые угрызения совести, что совсем замучал человека. Или Матвей сам виноват, что так его и не остановил? Егор вдруг сел в темноте на кровати, мысли спутались в кашу. Неужели Матвею настолько без разницы, каким путем он идет к цели? На все согласится, что ему не предложи? Случайно сесть в поезд, съесть, что предложат, отдать пальто, если попросят, пойти с тем, кто первый уведет за руку? Лечь с ним в постель, даже под него, раз Егор его захотел? Позволить ему все, как он позволяет всем вокруг себя делать с ним что угодно, потому что не вмешивается в ход вещей? От осознания затошнило, а в глазах потемнело. Медленно поднималось отвращение к себе. Спасительной мыслью мелькнула фраза Матвея про «впервые», и Егор наконец-то с шумом вдохнул воздух, преодолев спазм паники. Нет, нет, его система как-то иначе работает. Или ему просто не попадались такие извращенцы, как Егор? Из всей толпы случайных знакомств на пути Матвея никто не заходил так далеко, хотя он не мог никому отказать, а Егор оказался багом системы? Где-то на маленькой лежанке тихо и тоненько заскулил полуигрушечный щенок, и Егор сполз с кровати на пол, светя себе телефоном. Горыныч доверчиво ткнулся носом ему в ладонь, Егор взял его на руки и пошел наводить ему корм. Он отвлекся от самоуничижительных мыслей, словно вынырнув из тяжелой трясины. Тут же перед глазами мелькнули калейдоскопом все улыбки Матвея – веселые, со странно читаемой печалью, и отчаянно-опасная в постели, как он ответил на поцелуй в первый раз, и Егор успокоился. Даже если он случайный попутчик, и не станет кем-то большим… Если Матвей не остановится, когда их пути разойдутся, и ничего не сделает, потому что его цель уже сформирована, и Егор туда никак не впишется… Ну и пусть! Та «система» теперь казалась в голове простой и очевидной – как бы Егор не пытался, он не сможет изменить ее, потому что единственным устойчивым элементом, на котором работает все чудо, является воля самого Матвея. Его первоначальное желание и ведет его к цели, а раз Егора там нет, то он может исчезнуть в любой момент. Даже без лавин, аварий и прочих катастроф. Просто потому, что так сложатся обстоятельства. Они кажутся случайными, но в голове Егора этот пазл никак не связанных событий собирался в узор. Он ненавидел непредвиденные случайности, раньше его доводила до паники только одна мысль подобного образа жизни. Только теперь он понял, что если не воспринимать все вокруг как цепочку разрозненных событий, мир становится предсказуемым и управляемым. Нет никакой воли случая в жизни Матвея. Он точно знает, к чему идет, поэтому все события складываются в его пользу. Вот и вся система. Егор усмехнулся про себя, его одновременно порадовала мысль, что он зачем-то нужен Матвею и огорчила. Что он встретился только потому, что играет какую-то роль для его конечной цели. Или?.. Яркой вспышкой мелькнуло воспоминание: Матвей подмигнул и пошутил про человека, с которым ему вдруг захотелось бы остаться… Что им мог бы оказаться сам Егор. От одной только возможности стало горячо и тревожно. Он снова всматривался в лицо Матвея в темноте. Выбрал он его или нет? Или у Егора еще есть шанс повлиять на это? Его окатило стыдом из-за воспоминаний о том, как он на него набросился. Несчастный голодный девственник, дорвавшийся до мечты, которую даже не мог себе представить! Позорище. Хотя, вроде бы, Матвею понравилось? В мучительных переживаниях Егор так и пролежал до утра, то засыпая муторным сном с горячими картинками, то просыпаясь в ужасе, будто произошло непоправимое. Из сна его в конце концов вытащил требовательный лай и смех Матвея. Щенок рычал и нападал на дразнящую его ладонь, теперь отдаленно напоминая собаку, а не игрушку. - А еще говорил, что я сплю много, - заметил Матвей, повалившись на пол, признавая перед Горынычем поражение. – Вставай, Егорушка, пора на лыжи. Сегодня еще народа более менее будет, а завтра начне-ется… Егора никогда в жизни еще не упрекали в долгом сне, и он даже растерялся, с чего вдруг проспал. - Надо было разбудить. Он бросил смущенный взгляд на Матвея, но запнулся. Ну конечно, не стал бы Матвей его будить. Он же считает, что все всегда идет так, как должно… - Да шучу я, - успокоил его Матвей. – Можно подумать, ты хоть раз куда-нибудь опаздывал? Тебя грех не поддразнить. Егор тут же подскочил к нему, наваливаясь сверху под звонкий лай. Полушутя, хоть и не встречая особого сопротивления, он просунул колено между ног Матвея. - Значит, это ты меня дразнишь? Хочешь посмотреть, как я опоздаю? Матвей тем временем с интересом провел ладонями по его груди и животу. Егор, наверное, впервые, не чувствовал стеснения от того, что не успел одеться. Он терпеть не мог раздеваться при посторонних, будто оставался без доспехов. В идеале одежда должна была быть максимально строгой и закрытой, а на тренировках – только оверсайс с длинными рукавами. Но сейчас было приятно, что Матвей прикасается к нему сам и видит его без доспехов. И ему точно нравится то, что он видит. - М-м… Ладно, не подумал… Слова расходились с делом, еще немного, и Егору тоже плевать стало бы на лыжи, склоны и восторг, но в дверь постучали. Он вскочил, как ужаленный и убежал в ванную. К щенку пришла нянька, которую нанял Евгений. Девушка, тут же попавшая под обаяние Матвея, даже не поинтересовалась внезапной сменой гостей в номере, и Егор снова испытал приступ ревности. Он поспешил утащить Матвея на завтрак и успокоился только на трассе. Егор даже поймал себя на мысли, что таким счастливым и абсолютно спокойным не был никогда в жизни. Все, жизнь даже не сможет стать прекраснее! Если бы только Матвей… Егор отгонял от себя мысли, что все может внезапно кончиться. Он кайфовал впервые в жизни. - Ты точно тот парень из поезда? – Смеялся Матвей, когда Егор предложил свернуть в лес, чтобы проехать по свежевыпавшему снегу. – А где лыжи для фрирайда? А как ты без гида? А если речки с водопадами? Егор вместо ответа повалился с ним в метровый сугроб пухляка, целуя поверх снега и хохота Матвея. Иногда он пытался урезонить свою жадность, но Матвей как будто не замечал его слегка одержимую заботу, или просто принимал как должное вообще все, что с ним происходит. Его не интересовало, где и как они будут обедать или куда пойдут вечером. И вообще пойдут или останутся в номере с щенком и его нянькой. Это сводило с ума, но фоном, потому что Егор убеждал себя, что так и должно быть. Ну не хочет Матвей выбирать салат, даже не берет меню? Так Егор может хоть десять позиций заказать, что-то из всего точно понравится ему больше. Задержался взглядом на смешных вяленых шапках из какой-то мастерской? Давай пойдем на мастер-класс! Или в гончарку от нечего делать, вылепить памятную миску Горынычу. Или все-таки в бар? Егор сам от себя был в шоке с такими предложениями. Но иначе не мог, потому что смесь тревоги и одержимости нарастала. Ему даже казалось, что когда он залипал на Матвее, не в силах отвести от него взгляда, тот переставал улыбаться, считывая его нервозность. И от этого тоже хотелось треснуть себя по башке. И ночью, когда он остался наедине со своими мыслями, Егор с ужасом понял, что ему тоже плевать. Даже если он – всего лишь прохожий, с которым по пути. Или средство, ступенька, необходимая для дальнейшего шага. Или что угодно еще, от чего Матвей откажется после, а он никак не может это изменить – так тому и быть. Пусть он сыграет свою роль, как это нужно… Чего бы это ни стоило… И пусть Матвей получит то, чего хочет. Все равно он уже дал Егору больше, чем было во всей его несчастной пустой жизни. - Неохота катать, - честно признался Егор утром, опять не выспавшись. Хозяин щенка, извиняясь, снова не приехал, и это единственное, что удерживало Егора уехать куда-нибудь в другое место. Как будто это помогло бы избавить его от тревоги. Матвей не стал надевать лыжные штаны, бросил их на пол и плюхнулся рядом на кровати. Егор тут же почувствовал себя виноватым, потому что помнил, что Матвей от склонов не устанет никогда. - Да нет, не слушай меня, - спохватился он. - Сейчас встану. - Зачем ты делаешь то, чего не хочется? – Спросил Матвей без привычной улыбки. Егору захотелось во всем признаться. Вот прямо сейчас! Что он влюблен впервые в жизни и что сходит с ума, потому что вряд ли это взаимно. И что лучше вообще не знать, что движет Матвеем, зачем он живет и спит с ним, чем услышать ответ, который его просто уничтожит. Но глупо и жестоко было вываливать такие переживания на Матвея, поэтому Егор признался в другом: - Мне хочется. Просто плохое предчувствие. Матвей наконец улыбнулся самой беззаботной улыбкой в мире, нависнув сверху: - Прикольно, наверное. У меня вот не бывает предчувствий. - Еще бы, ты же заранее все знаешь, да? Что сегодня произойдет, знаешь? - Неа, понятия не имею! Егор притянул его к себе за шею и тихо спросил, когда он почти соприкоснулись губами: - И даже не представляешь? Никаких намеков? - Какие намеки? - Матвей облизнул губы. - Зато я уверен, мне точно понравится. Матвей оказался прав на счет количества людей – к третьему января у подъемника уже была неслабая очередь, туман на вершине не пугал туристов-пешеходов. Глядя на Матвея в толпе, Егор был почти уверен, что он как магнит притягивает к себе людей. Где бы он ни находился, люди как будто подходили ближе, чуть ли не притирались вплотную в очереди, улыбались, если ловили его взгляд. Егор ненавидел толпы, ощущая себя среди людей как на изматывающих волнах, после чего всегда портилось настроение и не было сил. Но рядом с Матвеем было иначе – усталости наоборот не было даже после катаний, это скорее сам Матвей падал без сил, удивляясь как Егора еще хватало на секс после всего. Иначе выглядела жадно липнущая толпа вокруг –хотелось вытащить Матвея и уйти в другое место, настолько он туда не вписывался. Сам Матвей ничего не замечал, его не бесили чужие случайные прикосновения, а мрачное лицо Егора каждый раз вызывало у него ехидный смешок, пока он не понял, что все серьезно. - Ладно, теперь я реально вижу, что ты ненавидишь лыжи, - сказал он на ухо Егору. – Хочешь, уйдем? - Нет. - Прямо неловко смотреть, как ты мучаешься. Егор помотал головой, все-таки всю очередь они уже прошли. Лучше уж он помучается, чем будет обламывать Матвея. К счастью, в кабинке полегчало. Даже смешно стало, с чего это его так разозлило. Нормальные люди вокруг, счастливые и довольные, предвкушение счастья прямо ощущалось физически! Это в нем самом было дело – понял Егор, какое-то странное свербящее чувство мешало наслаждаться моментом. Матвей сидел напротив, солнце слепило ему в глаза, но взгляд был пристальным. Егору хотелось спросить: «чего ты от меня ждешь? Зачем я тебе? Ты ведь знаешь, что со мной будет?» Но он сам понимал, насколько безумно это бы прозвучало. Они пересели на другую канатку до Пика, хотя Егор думал катать ниже. Но пошел туда на автомате, даже не задумываясь. Испытывая все сильнее то же чувство, что заставило его не возвращаться в свой отель. И чем выше они поднимались, тем сильнее леденели руки. Егор снял перчатки, растирая пальцы. Выше в горах было туманно, будто они то и дело попадали в какое-то белое безмолвное зазеркалье. Матвей, сидящий напротив, смотрел в эту молочную белизну, будто видел в ней что-то свое, но, почувствовал его взгляд, улыбнулся в ответ. На подсадке кабинка замедлилась, и хотя Пик был открыт, работник потребовал всем выйти. Народ поспешил наружу, Егор тоже встал, но посмотрев на Матвея, остановился. Его лицо было непривычно серьезным, даже жестким. Он хмуро кивнул Егору на выход, и выглядело это так, будто он выгонял его прочь. - Выходим, с оборудованием наверх нельзя! – требовательно повторил работник канатки, при этом глядя только на Егора. Ожидавшие, чтобы войти, пара туристов-пешеходов тоже смотрели на Егора, и все это вместе выглядело настолько дико и неестественно, что он сел обратно, сжимая свои палки. - Ничего страшного, поместимся, - весело заявила женщина работнику, а ее спутник вежливо и настойчиво взял его под локоть и отодвинул с дороги. Женщина ослепительно улыбнулась алыми губами, когда дверцы закрылись: - Матюш, можно я ближе к окну сяду? Так интересно! Матвей молча пересел напротив ее спутника, а дама теперь окинула пронизывающим взглядом Егора. - Познакомишь? – Спросила она, но тут же похлопала Матвея по плечу, останавливая, - Нет, давай лучше я вас познакомлю! А то, зная твою привычку, не удивлюсь, что ты понятия не имеешь, как обычно, с кем развлекаешься. Кстати, что это на тебе? Мужская куртка? Тебе идет. Она рассмеялась приятным грудным смехом, но почему-то ни ее мрачный надутый спутник, ни Матвей веселыми не выглядели. Точнее, последний вообще выглядел так, будто его здесь нет. Задумался, глядя на белую пустоту снаружи и мысленно в ней растворился. Только, если приглядеться, можно было заметить, как он сжал пальцы в перчатках и вообще весь был жестким, а не расслабленным как обычно. - Значит, ты решил попробовать с мальчиками? – обращалась она явно к Матвею, но смотрела только на Егора. - Внезапно! Как я это переживу?! И что тут у нас? При всей ее какой-то строгой привлекательности дорогих бизнес-журналов пронизывающий взгляд был на редкость холодным. Даже несмотря на понимающую улыбку на ярких губах. Помада смотрелась максимально неуместно в атмосфере снега, гор и спусков, но ей шло, поэтому скорее уж вся дама полностью вместе со своим спутником и его каменной рожей была здесь неуместной. - А у нас тут юное дарование, вундеркинд… Так… закончил школу в 14, победитель всяческих конкурсов и олимпиад, программист и аналитик! Матвеюшка, захотелось кого-то умного? А вундеркинд Егор у нас также с детства стоит на учете невролога, постоянный клиент психотерапевтов… Тревожные расстройства, панические атаки, что там у нас еще? Суровое воспитание родителей, лепивших маленького гения вышло боком, и с мамочкой Егор не общается. Или здесь сыграла роль ориентация? Не такой уж идеальный сын получился? – Она подмигнула Матвею, - Специально подбирал такого? Чтобы без лишних привязанностей? Хитрый ход, Матвей, зацепить на созависимые отношения несчастного маленького гения, но где же ты просчитался? Матвей молчал, но Егор вряд ли услышал бы ответ, потому что его буквально оглушили эти слова. Хотелось закрыть уши ладонями, зажмуриться и представить, что все не по-настоящему. Но это никогда не помогало – от страхов ни разу не удалось скрыться, каждый раз приходилось заново вспоминать, как дышать, и продолжать идти, делая вид, что не чувствуешь занесенный над головой «меч» ужаса. Он не стал закрывать глаза и видел, хоть и не в фокусе, растерянное побледневшее лицо Матвея. Без уверенной улыбки он вдруг стал сам на себя не похож, и почему-то Егору отчаянно не хотелось, чтобы вот этот вот Матвей, у которого все всегда должно быть отлично, «просчитался» в нем. Он же не мог просчитаться? И вообще, разве это Матвей его подбирал? Егор отчетливо вспомнил, как он схватил его на вокзале за руку, прорвался через приступ паники и сделал это, сделал невозможное! Вспомнил это чувство – точь в точь как при пробуждении пытаешься поймать ускользающий сон, но он стирается без остатка, и этот странный парень вот-вот растает в толпе, вместе со всеми недосмотренными во сне тайнами. А Егор не дал ему исчезнуть из своей жизни! Это ОН его выбрал, а не наоборот! Егор ведь тысячу раз прожевывал все эти мысли! Со всех сторон успел рассмотреть все, что между ними сложилось! И медленно выдохнул, не желая вслушиваться в ложь. - Ты вообще в курсе, сколько лет мальчику? Бессовестный ты, Матюш. Вообще не жаль прохожих? А что с ним теперь будет? Совсем никакого сочувствия? Ты же знаешь, что происходит со всеми твоими жертвами? Приходится подчищать за тобой, и каждый раз одно и то же… Ну что с тобой делать? Вот, полюбуйся на нашего Егорушку еще пару минут… Матвей даже не услышал ее, по-прежнему глядя сквозь молочную пустоту. Как будто мысленно попрощался? Неужели это тоже идет по его странному плану? Перед глазами Егора всплывали откровенные и бесстыдные картинки, ощущения близости, то, как сладко было целовать этого парня, чувствовать, как он уступает ему инициативу, как не сдерживает выдохов от удовольствия, которое приносил Егор. Это было самым ярким переживанием за всю его жизнь. Мгновенная влюбленность, страсть, и сбывшаяся наяву мечта! С чего бы Матвею было ложиться с ним в постель, если у Егора была такая проходная роль? Ради сомнительного удовольствия секса с девственником или нового сексуального опыта для себя самого? Тогда тоже можно было найти вариант поинтереснее, у него же вокруг миллион возможностей! Нет, это не случайно, не бывает же случайностей. Вот к чему шел Матвей, вот что за люди его преследуют. Сбежать он хотел! Да куда тут сбежишь, из под земли достанут! И устранят всех случайных свидетелей. Неужели таких действительно было много? Поэтому Матвей говорил, что из калейдоскопа лиц ни с кем не суждено будет снова встретиться? - …еще и в горы его привез, а здесь то и дело несчастные случаи. Егора снова привела в себя фраза «привез в горы», он зацепился за нее, выныривая из полных безысходности мыслей о своей никчемности. Это же не он – проходной персонаж, наоборот, это он Матвея привез, он его выбрал! Все вранье, все – блеф! Все было исключительно по его воле, и он тут сам себе режиссер. Еще раз посмотрев на отрешенное лицо Матвея, он перевел взгляд на спутника дамы. Тот держал руку в кармане пальто, широко расставив ноги. Матвей оказался зажат в противоположном углу кабинки, но Егор сидел свободно. И ярко-алая хищная улыбка женщины и бледное лицо Матвея с опущенным вниз взглядом, даже шевеление в кармане пальцев охранника, который явно хотел снять оружие с предохранителя – каждая деталь бросалась в глаза так четко, будто ему подкрутили резкость, а время замедлилось. Сплошной белый туман за стеклянной кабинкой добавлял ирреальности, они въехали в особенно плотное облако. И наступила полная тишина даже без едва заметного скрипа сверху, потому что именно в этот миг шум подъема прекратился, а их качнуло. Егор воспользовался инерцией, будто не удержавшись на месте, одновременно ткнул лыжной палкой в женщину и навалился на ее охранника. Поднырнул под локоть, который тот выбросил в сторону его челюсти, ударил в пах и кадык, и когда ладонь того стала подниматься из кармана, выхватил его пистолет. Он снял его с предохранителя, быстро сев на место, но чувствовал себя легко. Будто выполнив сложную комбинацию из приемов, которые оттачивал годами. Матвей переступил через склонившегося со скамейки охранника, сев рядом. - Этот пункт из моей биографии вы не озвучили, - сказал Егор женщине. - Ах, вот оно что, - понимающе сказала она, криво усмехнувшись. Палка, которой он в нее ударил, оставила небольшую дырочку на ее черном пальто, но вряд ли ранила. - Матюш, ты же понимаешь, сильно дело это не меняет - уйти с хребта вам некуда. Вместо Матвея ответил Егор: - Зачем нам уходить? А вот если вы выйдете прямо сейчас, никто и не заметит. Внизу обрыв без трасс, несколько метров снега, из соседних кабинок вас даже не увидят. Глушитель, конечно, не особенно спасет, но тут постоянно что-то взрывают по ночам, да и у меня нет выбора. Он прижал дуло к бритой голове охранника, который собирался встать с пола. К горлу подкатило, но Егор абсолютно точно был уверен, что выстрелит. Плевать на последствия! Палец погладил спусковой курок, мягко надавив, до легкого сопротивления. - Либо вы, либо я? - Матвей! – Воскликнула женщина уже без смеха. - Я говорил, что хочу уйти, – глухо ответил Матвей. - Ну мало ли, чего ты говорил! То уйду, то вернусь! Некуда тебе уходить! Он молча покачал головой, не глядя ни на нее, ни на Егора. - Ты не можешь, только не сейчас! Ты же знаешь ситуацию! Егор видел, что она перестала улыбаться, он словно ощущал ее страх и даже большее – ужас. Не от перспективы вывалиться из кабинки, а от нечто гораздо более страшного. Себя Егор тоже видел будто со стороны. Словно это кто-то другой, а не он сам, сжимал пистолет. Как большая кукла без разума или души, играющая уготованную ей роль. Потому что если бы это был он – у него бы уже сердце из груди выпрыгнуло. Нет, он на такое не мог быть способен! - Какая разница, сейчас или нет? – Устало спросил Матвей. - Ты все равно не отпустишь. Прощай, Алла. Кабинка снова качнулась, двинулась назад, потом остановилась. - Нет, постой, давай иначе? Тебе же тоже не нужны проблемы? - Эта линия была самой простой и быстрой, - грустно хмыкнул Матвей. - Тебе рассказать, сколько я к ней вел? - Ты сделаешь из случайного человека убийцу? Егор непроизвольно поймал взгляд Матвея, подняв глаза. Он чувствовал его сомнения, но не мог понять, чего больше было в ощущении – жалости? Укола совести? Матвей тоже не сомневался, что он выстрелит? Палец дрогнул на курке, немного разогнувшись. - Видите, Егор Валерьевич? - заметила Алла, поймав нужный момент. – Он ничего не чувствует – ни к тебе, ни к кому либо еще. Он вообще не умеет чувствовать. Понимаешь? Ты решил, что ты особенный? А ты для него – никто! Матвей просто использует людей на своем пути, как рычаги-переключатели. Я тоже – одна из его случайных попутчиц, но всего лишь хочу, чтобы он доделал начатое до конца, а не соскакивал дальше. Он выбрал тебя… - Это Я его выбрал, - резко оборвал ее Егор. Подъемник заработал и резво погнал дальше к вершине, время было на исходе. Он ткнул дулом в затылок мужчине: - Открой двери. Другого выхода отсюда нет, это вы верно заметили. - Всегда есть третий вариант! Матвей! Матвей положил ладонь ему на предплечье, удерживая, но смотрел при этом на женщину. - Сколько раз я давал тебе шанс? Алла, ты в любом случае исчезнешь завтра до вечера. - После всего… - начала она с какой-то новой особенно фальшивой интонацией. - Вот именно, - с привычной улыбкой сказал Матвей. – После всего, что было. Ты мне больше не нужна. Егор понимал, что происходит что-то странное, все еще глядя будто со стороны. И улыбка Матвея вместе с прозвучавшим приговором казалась не веселой, а настолько жуткой, что женщина будто ссутулилась и сжалась на глаза. - Чего ты хочешь? – Спросила она. - Еще неделю, - сказал он ей. – И оставишь в покое водителя. - У нас даже дня лишнего нет! – Почти с отчаянием попросила она. Потом вдруг улыбнулась, но уже без прежней наглости: - Давай ты возьмешь одно задание сейчас, это срочно. А потом еще на два дня останешься? И я навсегда вычеркну нашего нового знакомого из базы, - она кивнула на Егора. - И водителя, - добавил Матвей. - Уже забыли. - Неужели не попросишь за себя? - Матюш, - она так искренне улыбнулась, что Егору снова стало казаться, что это он тут психопат. - если ты сейчас откажешься, завтрашний день меня точно волновать не будет. К тому же, тебе тоже удобнее перенести этот вопрос. Егор опустил пистолет, потом снял обойму и вытащил патрон в стволе. Концентрация отпускала, возвращая его к прежней дрожи в руках, как будто кризис миновал, а значит, снова придется ждать «самого худшего». И это ожидание всегда сложнее, чем любая сложная ситуация, и пугает сильнее. Единственное, что он чувствовал кроме опустошения – это крепкую хватку Матвея на своей руке. И даже момент, когда они только вдвоем вышли на пике из кабинки канатной дороги, прошел на автомате. Матвей забрал его оборудование, останавливаясь рядом с перилами обрыва. Он улыбался как ни в чем не бывало, но потом в глазах мелькнуло что-то новое. Он потер рукой в перчатке нос. На пике был мороз и яркое солнце. - Она соврала про то, что мне все равно, - нерешительно сказал он. – Что мне плевать на людей… - Она о многом врала, - согласился Егор, все еще наблюдая себя будто со стороны. - И я не искал кого-то с психическими проблемами специально, - добавил Матвей. - Лучше не оправдывайся, - хмыкнул Егор. – Звучит не очень. - Ладно, тогда погнали? Егор надел маску, он хотел еще что-то спросить, но лучше было действительно сначала прокатить и прочистить голову спуском. Как будто ничего не произошло, и он не выбросил патроны вместе с обоймой прямо с пика. Это был кто-то другой. Смелый, решительный, а Егор не имеет с ним ничего общего. И не нужно ждать нападений жестокой реальности за каждым поворотом. При этом отпускать не хотелось, потому что Егор боялся почти сразу тупо упасть лицом в снег и вырубиться от пережитого стресса. Матвей в этот момент резко остановился и крикнул ему, указывая на другую трассу. - Потом объясню! – выдохнул он и продолжил спуск. Егор на автомате свернул за ним следом. Он все еще пытался не поддаваться ужасу изо всех сил, боялся, что стоит остановиться, и он не сможет сдвинуться с места. Как безвольная кукла, которая окажется не нужна после отыгранной пьесы. Егор решил продолжить свой персональный кукольный театр. Притворяться куклой было проще и безопаснее, а рулить своей судьбой на самом деле очень страшно. - Что там было? – Спросил он, догнав Матвея за поворотом. Он заглушил панику и притворился изо всех сил, что он – прежний. - Угроза лавины? Перелом? Еще люди в черном с пистолетами? - Не, просто глинтвейна хочу. Будешь? Они растянулись на мешках прямо на снегу, и Егора наконец догнала оглушающая волна странной апатии. Что все произошло, словно мимо на огромной скорости пронесся сапсан, едва не снеся голову. А он только-только осознал произошедшее. И это было настолько страшно, что казалось ненастоящим. А вот привкус собственной беспомощности и никчемности от слов Аллы, даже если они были ложью, не важно, это осталось. Потому что ложью точно было не все. Егор сам все понимал. И предъявлять было некому и незачем. Сам хотел чуда – а это его цена. - Как удобно тебе жить, зная все наперед, - пробормотал он. – Хотел бы я также видеть пути-дороги… Он встретился с Матвеем взглядом, когда тот снял туманку, но Матвей отвел взгляд. - У всего своя цена. У тебя есть качество не хуже… Даже эффективнее… - Правда? - Можно жить иначе, не пытаться заглядывать вперед, просчитывать и простраивать варианты. Я так не совсем умею, я только учусь… - И что это за волшебный способ? Матвей пожал плечами: - Обычно люди умеют чувствовать, разве нет? Так ведь гораздо проще. Зачем проживать разные варианты, если можно просто почувствовать, что тебе нужно. Не совершать бесконечные ошибки в поисках своей дороги, а идти туда сразу. Или не идти. Разве ты не поэтому решил остаться со мной? Егор снова видел в Матвее непривычные сомнения, но теперь это интриговало. Он вспомнил то острое чувство непоправимости, которое толкнуло его к Матвею тогда, на перроне. И невыносимую тревогу на подъемнике… И все те случаи, которые он принимал за беспричинный страх или наоборот, восторг. - Так Алла это имела в виду, когда говорила, что ты ничего не чувствуешь? - Она ошибается, я уже кое-чему научился. - Ясно. Матвей взял его за руку, как будто пытаясь убедить в своих словах. Это было приятно, но Егор легко сдержал улыбку. - Когда-то очень давно я искал людей, которые бы мне помогли. Я хотел понять, как и почему у меня выходит получать то, что я хочу. Я хотел найти кого-то вроде учителя… И сделал так, чтобы заинтересовать таких людей. Это несложно. Даже просто крупный выигрыш тут же привлекает внимание, а когда делаешь серию похожих событий… В общем, так, будучи еще подростком, я устроился на работу. В госструктуру. Но довольно быстро разочаровался. Да, меня научили как пользоваться тем, что я имею, только я уже не всегда понимал, зачем. Как бы обьяснить… я стал забывать, зачем я их искал вообще. Зачем чему-то учился, если в результате уже не принадлежу сам себе. И за мысли и желания тем более не могу ответить. Наверное, я просто оказался не сильно внушаемым, потому что однажды понял, что больше взять мне с них нечего. Но тогда стали держать чувством долга – якобы нужно просчитывать варианты на благо людям, и только со временем я понял, как все работает на самом деле. Никому нет дела до крупных изменений, разрешения политических конфликтов и никому не нужна утопия и счастливое будущее. Вся система работает на постоянном напряжении, а такие, как я - лишь инструменты отладки отдельных винтиков. Это бессмысленно, помогать в спасении отдельных ребят или даже групп, когда другими людьми будут жертвовать без раздумий. В общем, с моралью там тоже не сложилось и я захотел уйти окончательно. Но проблема была в том, что я не умел по-другому. Да, я могу в любой момент исчезнуть, развлечься, но… жить с людьми?.. Жить нормальной жизнью… Как построить такой путь, когда трудно представить конечную цель? Куда идти, если не знаешь, чего хочешь? Это вообще самое сложное. Поэтому я шел маленькими шагами, каждый раз включаясь в общение с новым человеком на своем пути, с разными людьми, надеясь однажды понять, как это должно быть. Из целого потока информации Егор зацепился за «самое сложное». В голове снова была полная каша. Столько впечатлений и переживаний смешались в кучу, его мысленные конструкции, которые казались прочными и убедительными, снова шатались, разматывая мысли вихрем. От одной только фразы Матвея, что он не знал, чего желать. Он не знал? - Подожди, подожди, - быстро перехватил его руку Егор, пытаясь сообразить, как все это пересобрать заново. – так ты… Ты же к чему-то вел? Ты сказал той женщине, что долго выбирал линию. - Уже не важно, я передумал. Я хотел просто сбежать от них… Но передумал. Егор смотрел в его глаза. Солнечные лучи пробравшиеся между застрявших в горах облаках, теперь делали их из голубых светло зелеными. Какой же он яркий, даже без розовой шубы или кислотно-лимонной шапки с помпоном! Аж ослепляет. Егор стащил перчатку, вытерев глаза. Он не решался спрашивать еще о чем-то. Нужно было как-то усвоить новые данные в системе. И на самом деле все еще было страшно. Спросит еще какую-то глупость, и будет жалеть. Например, когда именно он передумал? И что за цель выбрал? И как он это сделал? Если он вообще ничего не делал?… неужели в тот момент, когда Егор уже готов был выстрелить? Он ведь не дал ему это сделать, а потом торговался с со своей Аллой. И ведь не соврал, действительно, с первого момента встречи! Убежал с работы, а Егор принимал его то за бомжа, то за чудо. Неужели Матвей именно в тот момент решил все изменить – пожертвовать своей свободой ради него? Егор катал как пришибленный и до вечера все еще периодически ощущал себя куклой на шарнирах. Даже наконец-то определившийся Евгений никак не нарушил его планов, потому что вместо планов царил полный хаос. Хозяин Горыныча сообщил, что договорился с отелем о пересылке ему своих вещей, а щеночка слезно умолял пристроить Егора. Оказывается, его невеста психанула, потому что вместо щенков собирается в скором будущем принести в дом детишек. А после того, как она себя героически проявила, узнав о его переломах, он боится даже возвращаться к этой теме. - Ну вот, малыш, остался ты не у дел, - сказал Матвей, играя с щенком вечером. Егор представил такую картину в своей квартире и чуть не задохнулся от внутреннего щемящего трепета. - А ты поедешь со мной? – спросил он. Матвей вскинул голову и рассмеялся: - Думаешь, он тебе ответит? - Останешься со мной? – Повторил Егор, не отпуская его взглядом. Матвей усмехнулся: - Точно этого хочешь? - Останешься? – снова спросил он, потому что хотел услышать именно ответ, а не шутки или вопросы на вопрос. Словно Матвей то и дело мог ускользнуть, спрятать за неуемным позитивом и весельем свою неуверенность, как делал все эти дни. Егор только сейчас поверил, что Матвей тоже ждал, что он в любой момент исчезнет или откажется от него. Он ведь даже говорил об этом, а Егор не обратил внимания. Ему тоже может быть страшно выбрать того, кому он окажется не нужен? - Останешься со мной? - Конечно, - легко согласился Матвей. – А Горыныч? - Думаю, у него тоже нет вариантов, - уже спокойнее ответил Егор. Он упал спиной на кровати, расплываясь в улыбке. Абсолютно полностью счастливый, хотя казалось бы, куда еще! Даже без посторонних тревог и предчувствий! Он представил, как возвращается в привычную жизнь, где уже никогда ничего не будет прежним. Тут же всплыла работа, которая составляла основу его «прежнего» существования, и Егор приподнялся на локтях. - А твоя… работа. Тебя же не отпустили? Матвей взял щенка на ручки и лег на кровати рядом. - Да, будут небольшие сложности. Не больше, чем обычно. - А то, что было сегодня – это тоже – обычно? Матвей так увлеченно гладил Горыныча по кучерявому животику, будто это было самое интересное занятие на свете. Впрочем, собака бы с ним согласилась. - Более менее. - Звучит не очень убедительно. Матвей вздохнул и нехотя поднял на него глаза. - Это мои проблемы, Егор. Они тебя больше не коснутся, и прости за сегодня. - Да я не за себя переживаю! От возмущения Егор аж вскочил. - Разве такие люди оставят тебя в покое? - Не оставят, - признался Матвей. – Впечатлился? Только не думай, что они реально устраняли свидетелей. Не было никогда никаких свидетелей. Я ни с кем не задерживался, просто мелькавшие мимо лица… И обещанной недели у меня тоже нет. Скорее всего, завтра придется уехать. Он тоже встал, отнес Горыныча на лежанку и подошел к Егору вплотную. - Это единственный вариант, при котором мы еще встретимся. - Правда? Егор обнял его за плечи, захотелось даже встряхнуть, чтобы уж до конца высыпались припасенные сюрпризы, потому что от каждого нового факта кружилась голова. - Да, только если… - Нет, черт, Матвей, пожалуйста!.. Он прижал его к себе, надеясь не услышать нового приговора. Но Матвей произнёс ему в шею, пощекотав дыханием: - Только если ты захочешь. Егору захотелось самому теперь башкой обо что-то приложиться. - Я, правда, никак на тебя не могу повлиять, Егор. Даже если я выберу именно тот путь, где буду счастлив с тобой, это будет мой выбор, а ты в любой момент можешь свернуть в другую сторону. - Тогда ты… ты будешь счастлив с кем-то другим? Матвей хмыкнул ему в шею. - В теории, да. Поэтому я никогда с другими людьми ради себя ничего не выбирал. Если я оставлю свой выбор на ком-то конкретном… то появится слишком много переменных. Здесь не может быть личной включенности. А я еще не дорос до уровня наших профи, которым плевать на личности, если совпадает результат. И, если честно, не хочу. Егору уже не важно было, что еще он может сказать, для себя он услышал главное. И чтобы больше не было никаких важных объяснений, притянул Матвея к себе. Раз уж теперь все от него зависит, хотя бы Матвей не должен сомневаться. Правда, вся эта история стала казаться то ли бредом, то ли сказочным трипом по возвращении. Почему-то рядом с Матвеем все казалось простым и очевидным, но в пустой холодной квартире снова накатила привычная тревога. Матвей не сказал точную дату, когда они встретятся, не было никакой возможности с ним связаться, а то, что зависело от самого Егора… звучало еще более странно. Он должен был сам почувствовать! Сам понять, когда и куда прийти! Вот когда они лежали прижавшись голой разгоряченной кожей, и он любовался покрасневшим лицом Матвея с припухшими губами, когда он чувствовал его всего, потому что ближе быть было уже невозможно, все это казалось понятным и очевидным. Но теперь… Егор бесился от собственной беспомощности. Если бы при нем не осталось Горыныча, живого свидетельства того, что странная и пролетевшая за несколько дней история была реальной, Егор точно бы решил, что свихнулся. Как будто попал под гипноз и вот только очнулся. Сначала он горел желанием немедленно что-то сделать, ведь Матвей там наверное ждет! И его раздражало, что он понятия не имеет, куда приложить усилия. Потом затопило разочарованием в себе. Неужели это должно было так пройти? Неужели в этом никакого смысла не было? Неужели… Матвей не сказал ничего конкретного не потому, что в его «системе» все должно работать без его участия, а просто потому что не хотел от Егора больше ничего! Да и кто бы захотел? Чем он вообще мог привлечь внимание такого парня? И так, если подумать, незаслуженно хапнул счастья больше, чем мог ждать за всю жизнь. На месте Матвея он бы и не посмотрел в свою сторону, не говоря уж… Или все действительно было странным сном сознания? Все остальное – реально, а вот чудо в лице Матвея – произведение его фантазии. Не было никакого попутчика, не было совместных ужинов, и вместо секса сам дрочил в одиночестве. Иначе становилось слишком больно. Если оно действительно было, но вот так внезапно и глупо исчезло. Вроде как только попрощались «до скорой встречи!» и все. Никаких контактов. Никаких данных о Матвее. Никаких конкретных обещаний и планов. И он на это согласился?! Что он сам в какой-то момент что-то почувствует и сам поймет? Чувствовал Егор исключительно то, что наебал сам себя. Думать так о Матвее не хотелось. Но осознание, что сказка прошла безвозвратно и ждать больше нечего, наступало неизбежно. Как сны со временем стираются как легкая дымка, так и его эйфория должна исчезнуть. Оставив на равномерно серой ленте его жизни одно ярко-выжженное пятно. Временное помутнение. Мгновенную вспышку чувств, которые напрочь снесли все логические конструкции из мозга. И остался он среди хаоса развалин. Только заново уже не отстроишь свои уютные безопасные катакомбы, потому что знаешь, как бывает на свежем воздухе. Да, можно попасть под шквальный ветер, под снегопад или в бурю, но солнце, радуга и кристальный воздух с лихвой искупят неудобства. А у него не будет никаких радуг с бабочками, только хардкорная вечная мерзлота, от которой Егор никуда не спрячется. Открыл все задвижки, вышел на поверхность на встречу чувствам, и ловушка захлопнулась. На работе тоже было странно. Егор ничего не понимал, анализ не срабатывал, словно его стукнули пыльным мешком, и он так и сидит с ним на голове. Хорошо хоть накопилось достаточно недель отдыха, но дома сидеть было еще хуже. Нужно было хоть как-то контактировать с социумом, чтобы не провалиться в странное оцепенение окончательно. За несколько недель Егор постепенно во всех красках прожил бурное предвкушение новой встречи и счастья, потом ненависти к себе за неудачу, странных попыток найти хоть какую-то информацию о неизвестном парне по имени Матвей, который управляет реальностью, после – еще более неловкие попытки встроиться в свою прежнюю понятную жизнь, и наконец признание, что он понятия не имеет, как это делается. И все это с требовательным щенком за пазухой, которому хотелось играть, бегать, кусать его пятки, а еще он требовал ласки и нежных почесываний. В таком раздрае Егор даже съездил к родителям, в надежде зацепиться хоть за что-то привычное. Но там его только придавило непонятной виной за какие-то нереализованные мечты мамы, все это в смеси с жалостью о его никчемности и обвинениями в эгоизме. Но придавило как-то не очень заметно, потому что самые тяжелые мысли Егор отгонял от себя до последнего. Те самые, где он видел несколько новогодних дней без прикрас. Видел, как он цепляется за первого встречного парня, вешается на него, а его не отталкивают, потому что решают использовать для своих целей. А после того, как он сыграл какую-то роль, просто выбрасывают из жизни. Как говорила та женщина? Егор – никто, просто случайный прохожий, который попал под руку. А он второй месяц переживает и не знает, как жить! В какой-то момент Егор поймал себя на мысли, что смысла собственно и нет. Никто и не заметит исчезновения такого человека, как он. Видимо, свою главную роль он уже сыграл. Разве что Горыныч. Горынычу он почему-то нравился. Егор так и остановился посреди холодной слякотной улицы и зарылся носом в кучерявую макушку. Пришла мысль вот прямо сейчас исчезнуть! Прямо с этого места! Но постояв еще пару минут, Егор никуда не телепортировался, поэтому тупо вызвал такси. И ткнул местом назначения другой город. Ну и классно, можно будет несколько часов смотреть на мрачные февральские пейзажи! Водитель, конечно, знатно охренел заказу, и устроил Егору все условия: купил в дорогу вина, подстилку для собаки, сыров каких-то, пытался развлекать разговорами, но быстро перешел только на релакс-музыку. К вечеру Егор оказался в совершенно незнакомом городе, не зная, что делать дальше. Тормозить не хотелось. Он вдруг вспомнил, что кажется именно здесь тогда останавливался его поезд в Сочи, именно на местном вокзале в новогоднюю ночь он увидел парня в розовом нечто. Вокзал бел рядом и Егор пошел туда, почему бы и нет? Он посмотрел на табло. Вскоре точно также прибывал поезд в Сочи. Но мест в кассе не было. Кассирша, немолодая дама с фиолетовыми волосами, вдруг сказала подождать. - За полчаса будут выставят еще несколько мест. Может, успеете выкупить. А что это у вас, игрушка? В подарок кому-то? Прелесть! Егор так и стоял рядом с кассой, но появившиеся четыре места тут же исчезли из базы. - Молодой человек! – Позвала его женщина. Егор посмотрел на нее совершенно равнодушным взглядом и она запнулась. – В СВ есть место, будете брать? Ну нет, так нет, на такие даты за три месяца разбирают, что поделать… - Давайте, - очнулся Егор. – Я поеду. Он посмотрел на табло, заценив совпадение – предстояли тоже праздничные дни, как тогда. На какое-то жалкое мгновение включился голос разума, тихонько попытавшийся его остановить, но Егору реально было плевать. Где ты был, разум, когда я влюбился с первого взгляда непонятно в кого? В чудо?! Зачем выключил все предохранители? Вот и молчи теперь, пока я иду куда глаза глядят. Остановка была несколько минут, но в Св вагон никаких очередей не наблюдалось. Егор вдруг подумал, что наверное нельзя с Горынычем, но как-то отстраненно. Нет, так нет. Но проводница даже не обратила внимание на бугор в пальто, прикрытый шарфом. Разумные мысли больше его тоже не беспокоили, и Егор благополучно зашел в свое купе. Он сел на сложенную койку, глядя на чужую одежду на вешалке – невзрачное черное пальто, синий чемодан внизу, пустой чайный стакан в подстаканнике. Собственно, ждать, что сейчас тут окажется что-то лимонное или розовое было глупо, конечно. Егор покачал головой, думая, что падать ниже уже некуда. Сейчас еще зайдет хозяин этой скучной одежды и будет возмущаться собакой без переноски в СВ вагоне! И будет прав. Хозяин, правда, появился, когда поезд уже набрал скорость. Егор только боковым зрением успел заметить голубое пятно и вздрогнул от звуков слишком знакомого смеха. На Матвее был обычный спортивный костюм из футера нежного небесного цвета. Следом за ним зашла проводница, но ее рассказ о предстоящем ужине и прочих мелочах Егор уже не слышал. - Ой, какая смешная у вас игрушка, как живая! – Умилилась девушка сверкающим как чёрные бусинки глазам Горыныча, продолжая при этом строить свои глазки Матвею. Потом, явно заметив странную заминку и дуэль взглядов, все-таки вышла. Егор так бы и сидел оглушенный, если бы глазам не стало что-то мешать, и их пришлось вытереть. Щенок тут же сладко зевнул, просыпаясь окончательно. - Я думал, ты уже не придешь, - тихо сказал Матвей. - Я… - Егор не сразу вспомнил, как выдавать нормальные звуки, а не хрип и продолжил. – Это не я… Случайно… так вышло. Где-то пиликнуло, Матвей полез в карман и выложил на стол смартфон. Егор как будто увидел его впервые. В нормальной одежде, с чемоданом даже. И волосы в хвостике смотрелись на редкость аккуратно, а не россыпью светлых вьющихся прядей. Раньше Матвей постоянно выглядел, как будто выбежал из торнадо, заряженный и искрящийся разрядами, а сейчас самый обычный человек. И телефон у него пиликает. - Тебя отпустили? – Догадался Егор. – С работы? Где-то в глубине души кольнуло едкой мыслью о той роли, которую он сам сыграл в том, чтобы Матвея «отпустили». И цене, которую ему пришлось за это заплатить. Матвей хмыкнул: - Да уж, отпустят. Ненадолго. – Он поднял глаза. – Зато теперь официально. Без слежки, может быть. Хотя вряд ли. - Жаль, - горло сдавило спазмом, и Егор не договорил. - Что? Он выдавил через какое-то время: - Что тебе не получилось добиться того, чего ты хотел. Матвей выпрямился, удивленно на него глядя. - Если бы я хотел оставить «работу», у меня бы получилось. Я же… я же говорил. Что когда дело касается других людей, тогда все идет сложнее. Егор помотал головой, почему-то слушать слова Матвея было чуть ли не физически больно. Как будто не было этих полутора месяцев одиночества и безысходности, как будто они только вчера расстались, прервав беседу на полуслове. Матвей вздохнул и замолчал. А у Егора медленно поднималась волна злости и боли. Словно вывернуло наконец наизнанку то, что он пытался прятать, то, с чем готов был мириться любой ценой, но теперь горошина яда разрослась до космических размеров и отравляла каждое слово: - Скажи мне только одну вещь, Матвей. Если бы тогда, в той кабинке, если бы ты не помешал мне выстрелить… Ты бы стал свободным? Я был нужен только для этого? И я действительно сам это выбрал? Просто ответь. Потому что… Потому что я ничего не понимаю. - Что? – Глупо повторил Матвей. - Ты тогда схватил меня за руку, - упорно продолжал Егор. – Это в тот момент ты изменил свою цель? Зачем? Он поднял на него взгляд и с каким-то злорадным чувством заметил растерянность. Матвей побледнел, и голубая толстовка ярче подсветила глаза. Красивый. - Почему ты тогда передумал? Стало меня жаль? Ты пожертвовал своей свободой из-за жалости? - Егор… - Получается, ты зря со мной спал, если все равно не завершил цель, ради которой это делал? Не жалеешь об этом? Стоило соглашаться на секс, чтобы потом так бездарно потерять шанс? Щенок тявкнул, почувствовав накал эмоций, и Егор тогда только остановился, ощущая бесконечное отвращение к себе. Еще хуже и отрезвляюще прозвучал только тихий смех Матвея напротив. Егор ждал, что как и тогда, после первого поцелуя, тот ему врежет. Но нет, Матвей только рассмеялся. - Долго себе надумывал? – Поинтересовался он с каким-то облегчением. – Егор, а я думал, ты все понимаешь. То же мне, вундеркинд! Аналитик, блин. Сам себя перемудрил… - Разве? – Глухо бросил он. – Не лги. - Когда это я лгал, а? Я, конечно, сам виноват, рассказывал тебе теорию, которую ты в своей голове перевернул в другую сторону… Егор, я, правда, думал, что понятно объясняю... - Ты говорил, что чтобы сменить цель, ты должен сделать какое-то действие. - Да, вся та линия со свободой свернулась, когда я взял тебя за руку. Разве ты не помнишь? Егор устало покачал головой. Конечно, он помнил тот момент в кабинке. - Серьезно? – Переспросил Матвей, не веря. – Тогда, на перроне, когда мы вышли из поезда. Ты не помнишь, как я взял тебя за руку? - Что? На этот была очередь Егора глупо переспрашивать, и Матвей даже пересел к нему, не веряще глядя в лицо. - Я тогда хотел, чтобы мы остались вместе, чтобы нам было еще по пути. Но складывалось иначе, я понял, что у тебя свои планы, ты просто стоял и смотрел… Мне надо было уже уйти, та линия была такая простая и легкая, там была старушка с мопсом, идеальный вариант, и я уже мысленно попрощался с прежней жизнью… Но обернулся – и увидел, что у тебя приступ. Как будто ты очень хочешь сделать хоть что-нибудь, но не можешь… Ты смотрел на меня и задыхался. Мне самому стало страшно от твоего ужаса. - Разве это был ты? – только и смог выдавить Егор. Щенок перелез на руки Матвея, вылизывая и покусывая ему пальцы. - Это был я, - со смешком кивнул Матвей. – Да кто еще-то? - Но… зачем?! Егора снова накрыло отголосками тех чувств – беспомощности перед неизбежным. Кому взбредет в голову обменять свободу на общество такого жалкого человека? - Я подумал, что с тобой точно не будет скучно. - Со мной?! Со мной не скучно? Звучало настолько абсурдно, что Егор сам чуть было не рассмеялся каким-то нервным истеричным смехом. - Ладно, - признался Матвей, - я просто хотел научиться у тебя… Этому меня точно больше никто бы не научил. Ты так остро на все реагировал, как будто под панцирем чистый нерв, никакой защиты, а панцирь только тронь – и рассыпется. Сначала ты удивил меня своим поцелуем… Потом я отказался от линии и тетушки с собачкой… Черт возьми, в любой момент все могло быть зря! Ты ведь каждый раз мог уйти. Просто пойти в другую сторону… сначала, если бы Андраник поехал не по той дороге. Мы бы разминулись, Егор, на том пути. Ты ведь не верил ни одному моему слову… Поэтому пришлось идти в казино, рискованно конечно, потому что такие совпадения сразу привлекли внимание, и возможный срок наших с тобой каникул сократился в несколько раз. Да что говорить, я столько переживаний за всю жизнь не испытывал! - Матвей, подожди, чему ты хотел научиться? Тебе нравилось смотреть, как я мучаюсь? На то, как я что-то чувствую к тебе? - Нет, мне нравилось, что рядом с тобой я сам постоянно что-то чувствую. Так понятнее? Матвей играл с щенком одной рукой, усмехнулся, не глядя на Егора. - Например, сейчас, когда я узнал, что по твоим словам, я спал с тобой ради того, чтобы подставить и бросить – это больно. Черт, очень больно. - Прости. - Ты все это время так считал? И все равно решил меня найти? Ай, Горыныч, зверюга! Егор обхватил его лицо ладонями, мягко повернув к себе. - Прости, пожалуйста. Я не мог представить, что ты действительно захочешь остаться со мной. Я и сейчас не очень это понимаю. Матвей хотел было что-то ответить, но в дверь постучали. Он сунул щенка под толстовку и пересел на свое место. Егор не сводил с него взгляда, не веря тому, что снова может любоваться своим персональным чудом. Что все действительно было на самом деле! Это не плод воображения? Матвей действительно выбрал его? И с самого начала, когда сказал, что все зависит только от Егора – действительно боялся, что именно Егор уйдет в другую сторону? А он… и правда, мог пойти куда угодно. Ведь рядом с таким человеком можно оставаться только, если точно также безоговорочно и без оглядки доверяешь чему-то столь же неведомому, как сам Матвей. Если бы он поверил ему сразу, то понял, что отпускать нельзя ни в коем случае – Матвею не пришлось бы самому делать тот шаг навстречу. Если бы поверил сразу после – они бы больше времени провели вместе и не пришлось бы так скоро и надолго расставаться… Если бы верил - не страдал бы так сильно, считая все бредом. Черт возьми, он ведь ни разу на самом деле Матвею так и не поверил! Каждый раз Егор ждал подвоха, пытался простить за надуманные грехи, и только доведя себя до полной прострации, когда глупый неверящий ничему мозг не смог выносить потока его страданий, когда его сомнения исчезли без следа, потому что вообще не осталось никаких мыслей, кроме полной растерянности, только тогда он снова смог его встретить! Проводница раскладывала ужин, обещая позже принести что-то еще. Система, которую мысленно собирал Егор, чтобы понять принцип действия, оказалась сложнее. Кроме элементов воли, которая задает цель, важно было доверие, а при этом не отвлекаться на чувства к первым встречным, ведь тогда, как и Матвей, можно отказаться от цели и потерять вообще все. Егор вспомнил женщину с охранником, которые ему угрожали. Этот риск тоже был из-за него самого? Сколько раз Матвей тогда спрашивал, зачем он идет на склон, если хочет остаться с ним дома? Егор только теперь понял, почему Матвей не остановил его, когда он решил вернуться в гостиницу, и почему не попросил уехать, раз понимал, что время на исходе. Нельзя же тащить такого упертого барана вечно… Нельзя заставить кого-то верить себе насильно… Егор должен был дойти до этого сам. Он так и не притронулся к еде, глядя на Матвея. Все, что между ними было – было взаимно? От этой мысли в груди будто распускался большой огненный цветок, разливаясь жаром. Матвею нравилось на самом деле? Он тоже хотел его? Это не было принуждением ради чего-то еще, Матвей действительно сам пошел на это, да еще и впервые… А он принял этот порыв вспыхнувших чувств за притворство. - Прости, - повторил он. Матвей удивленно посмотрел на него в ответ, как будто и думать забыл, о чем они говорили, или такой вкусный лосось оказался на ужин. Потом привычно усмехнулся: - А, проехали же. Егор покачал головой, про себя успокаиваясь той мыслью, что Матвею повезло не испытывать его эмоциональных американских горок. Иначе можно было залипнуть вдвоем в пропасти отчаяния, куда его самого периодически заносит. Матвей откинулся на спинку, почесывая скулящего от удовольствия щенка: - Ну теперь, Егор, рассказывай, куда ты едешь без вещей? Неужели экстренно вызвали на новое совещание? И опять в горы? Да, шучу я, наверняка нельзя раскрывать корпоративные тайны? – Он подмигнул, и Егора накрыло острым дежа вю. Он подхватил его настрой: - А ты Матвей, как тут оказался? Опять случайно высадился с космического корабля, перепутав вокзал с будкой телепорта? А, нет, ты же с чемоданом! Или это не твой? А пальто на этот раз чье? И даже не женское? Матвей рассмеялся: - Быстро схватываешь! - Или эти черные пальто вам на работе как спец форму выдают? Реально как у «людей в черном»? - Егор, не поверишь, - хохотал он, - мне и правда выдали! Он выдохнул, отсмеявшись. - Я же первый раз вот так еду, мне самому непривычно. С билетом, паспортом, чемоданом. Я даже не знал, что туда складывать, мне Алла все собрала. На свой вкус. – Он задумался и вдруг голос стал серьезным: – Если бы я мог что-то сделать, чтобы увидеться с тобой раньше, или оставить какие-то контакты, или связаться сам… Егор, все это время мне потребовалось, чтобы добиться других условий. Тринадцать лет я не… в общем, я уже отвык, как это – жить обычной жизнью. И никто бы меня, конечно, не отпустил просто так, а временно сбегать вникуда я больше не хотел. Я хотел сбежать в конкретное место, точнее к конкретному человеку. Поэтому почти два месяца у меня ушли на «показательные выступления», пришлось выстроить такие линии, каждая из которых при моей неудаче вела бы катастрофе всех моих работодателей. Это все сложно и долго объяснять. Ну, как если бы ты проходил многоуровневые лабиринты среди других подопытных мышей, и вы мерились с коллегами в скорости и сообразительности, а потом ты вдруг решаешь стать лаборантом, который все это проектирует. - И лаборанта нельзя устранить? - Только если выберешься из лабиринта и перестанешь быть мышью, - усмехнулся Матвей. – Но поверь мне, мир за пределами лабиринтов слишком интересный, чтобы думать о всякой ерунде, вроде мести. - Хорошо, - кивнул Егор. – Значит, мышеловки тебе больше не грозят. - Я боялся не за себя. Матвей смотрел в темное окно, за которым проносились заснеженные поля чернозема. Егор поймал его взгляд в отражении. Потом пересел к нему, аккуратно изолировав Горыныча подальше. Тот увлеченно грыз пружинку с волос, которую Матвей дал ему на растерзание, и был не против. - Разве ты не говорил, что все зависит от меня самого? Он запустил пальцы в волосы Матвея. Хотелось растрепать пряди в тот бардак, который был на голове Матвея в первую их встречу. - Да, - ответил Матвей. – Ты наконец-то меня послушал? Егор уловил в голосе что-то похожее на обиду, но не мог сказать точно, не было ли это шуткой. Но слова его раззадорили, он чуть сжал пальцы на волосах и присосался губами к открытой шее. Возбуждение накрыло мгновенно – Матвей выдохнул с полу-стоном, за окном проносились фонари и деревни, за тонкой стенкой находились люди, и в дверь в любой момент могла снова войти проводница… Ему реально было плевать! Матвей перехватил инициативу, сжав запястья Егора, не позволяя ему продолжать. - Значит, по-твоему, я притворялся? Егор не ожидал такого поворота и засмотрелся на мелькнувшую на губах Матвея опасную улыбку. - Мне совсем не хотелось и не нравилось? Так ты обо мне думал? - Нет, я… - Егор пытался справиться с возбуждением и оказался не готов к каверзным вопросам. – Я знаю, что это для тебя это тоже было впервые… - Не сам секс, - поправил Матвей. - Да-да, я это и имею в виду. Я же не был уверен, что тебе захочется… Он окончательно запутался в мыслях, и спас Егора стук в дверь. Отскочить далеко он не успел, мысленно стукнув себя по башке за то, что не запер дверь на замок. - Давайте я заберу посуду. А что же вы без чая? Будете десерт? Ой, господи! Проводница во все глаза смотрела на щенка, который тихонько чихнул, а потом склонил головку на бок. - Ну прям как живой! Мамочки! Егор от всей души надеялся, что Горыныч не проявит свой драконий нрав и не будет рычать и тявкать на проводницу. К счастью, тот только с интересом рассматривал ее, сидя над резинкой. - А что на десерт? – Отвлек ее Матвей. – Мы все будем! Егор поддержал суету, решив выйти за ней в коридор, потом не повторял попыток приблизиться к Матвею, сменив тактику. У него не было с собой другой одежды, кроме свитера и рубашки. Поэтому ближе к ночи он просто все снял. Конечно, будь на месте Матвея любой другой попутчик, Егор бы скорее в пальто улегся в постель, чем раздетым, но у него был план. Судя по заинтересованному взгляду, план работал. Егор упахивался на тренировках с болезненным перфекционизмом, потому что, как обычно, иначе не умел. И хотя никогда не делал это ради красоты тела, а только как способ оставаться в более-менее уравновешенном состоянии по совету психотерапевта, результаты были очевидны. - Я хотел предложил тебе футболку, - сказал Матвей. – Но не буду. В дверь снова невовремя постучали, Егор на автомате открыл ее, но тут же опомнился, когда проводница красноречиво провела взглядом от его лица вниз. А потом медленно повторила – снизу вверх и обратно к боксерам под которыми явно и вызывающе читался стояк. Ничего не сказав и не услышав с той стороны, он задвинул дверь обратно. Под его локтем тут же пролезла рука Матвея, который повернул замок. А сам он стоял почти вплотную к его спине, глядя на Егора в зеркале. - Так в чем ты был не уверен? - Кажется, это был десерт, - невпопад ответил Егор, потому что по спине побежали мурашки. - Она опоздала. Егор сглотнул и развернулся лицом к Матвею, почти сразу упав на зеркальную дверь спиной вместе с ним. Потому что на этот раз Матвей сам его целовал, и от этого внезапного напора и силы сносило крышу окончательно. Одной рукой он притягивал Егора за шею, другой ладонью накрыл его член, уверенно и требовательно. Будто весь сумасшедший торнадо внутри Матвея, совершенно неуправляемый и потому тщательно покрытый ширмой из шуточек, смеха и странных концепций, щедро раздаваемых направо и налево, теперь вырвался из-за защитных стен. Спрятаться было совершенно некуда – свой панцирь Егор выбросил, и теперь стоял перед открытой настежь дверью в неведомое. Он не мог поверить, что это тот же самый человек, которого хотелось крепко схватить за руку, чтобы не отлетел от земли куда-нибудь с попутным ветром! Только теперь вдруг вспомнив фразу «иногда теряю берега» и начиная понимать ее смысл. Возбуждение и восторг граничили с паникой потерять себя в этом внезапном водовороте. К счастью, стук колес и шум поезда создавал хоть какой-то звуковой фон, потому что Матвей уже успел уложить его на полку, случайно смахнув со столика скатерть с журналами, а щенок от таких резких перемещений по купе пришел в восторг и тоненько и звонко тявкал. Ощущений было слишком много, Егор не мог отследить, как и что делал Матвей, где касался руками или языком, сжимал пальцами или кусал. Он смутно помнил свои неумелые жадные ласки, когда первый раз дорвался до его тела, но теперь все было наоборот. И то, что он ощущал, не было простой страстью, Матвей действительно знал, что делает, так точно и искусно сводя его с ума. Вся паника, весь контроль смывались желанием поддаться тягучему томному жару, и его разрывало между желанием сохранить хоть какую-то связную мысль и желанием поддаться окончательно и отбросить все попытки сопротивления. На какой-то миг Матвей остановился, глядя сверху потемневшими как зимнее небо глазами. Он лежал на Егоре, между его ног, их члены терлись друг о друга, и этого было чертовски мало. - Я не притворялся, - сказал Матвей, и на его губах Егор увидел ту острую улыбку, будто он все еще сдерживает себя. – Я просто не хотел тебя напугать. «Пиздец» - пронеслось в голове совершенно несвойственное Егору. Если бы Матвей и первый раз так технично его разложил… Егор не мог закончить мысль, потому что чувствовал за ней абсолютную пустоту. Точно, его бы расплющило в ничто! Но теперь этого хотелось. - Я не боюсь. - Уверен? - Нет, да… - Егор вздрогнул от слишком чувствительного прикосновения, изо всех сил стараясь расслабиться. – да, я хочу тебя. Сказал бы кто ему раньше, что он будет трахаться в поезде с парнем, которого знает буквально несколько дней, Егор бы словил атаку. Он врал, что не боится, потому что этот Матвей снова был каким-то новым Матвеем, из другого уровня. Едва успел привыкнуть к прежнему, изменить себя, чтобы хоть как-то соответствовать, как мир снова перевернулся. И это было кайфово! Страшно и охренительно прекрасно. Просто принять этот торнадо, пусть выходит из берегов, пусть что хочет делает! После первого захода Егор пришел в себя, отдаленно начиная понимать, что его теория сильно уступает практическим навыкам. Не обращая внимания на непривычные ощущения, Егор со рвением отличника решил тут же восполнить пробел. При этом жутко зудело спросить у Матвея, как он дошел до такой жизни?! Почему выбрал его? В смысле, лег под парня, да еще и девственника, когда умеет вот такое вытворять?! Да Егор бы и слова не успел сказать, если бы Матвей решил тогда его трахнуть. Егор оставил эти мысли на потом, наслаждаясь какой-то незнакомой самому себе нежностью. Зная теперь, каким на самом деле был этот человек, удовольствие кратно умножилось. Матвей отдавался так же легко и естественно, как до этого подмял его под себя. Потом не хотелось даже отлепляться, просто лежать сверху на нем на узкой койке, не вынимая члена. Под стук колес и отдаленное гудение встречных поездов. Мыслей в голове не было вообще. Все казалось очевидным. Начиная с погоды – Матвей сказал, что на «работе» ему забронировали тот же самый отель, где не дали докатать на новый год. А сейчас там выпало несколько метров снега, лавины сорвали водопровод, и трассы закрыты. Вот даже сомнения не было, что к их приезду все волшебным образом заработает и откроется – только захоти. И заканчивая историей самого Матвея. Он говорил о себе легко, как само собой разумеющееся, как будто у всех в жизни бывают такие обстоятельства. Как его забрали из неблагополучной семьи в интернат, а в четырнадцать он попал туда, где хотел получить нужные знания и приносить пользу обществу. В каком-то смысле получил то, что хотел, но не в самой удачной форме. И знания и польза была специфическая. Секс был всего лишь одной из форм манипулирования, которым их учили, но только при условии отсутствия личных эмоций. Поэтому секса было много: приятного, техничного и обезличенного. И поскольку организация была жестких правил, исключительно традиционного. - Когда я убегал и оказывался среди людей, все они были такими настоящими, простыми, открытыми. Я не мог позволить себе ни с кем сблизиться, чтобы не подвергать риску. Просто плыл мимо, всегда – мимо, пока однажды совершенно случайно не испытал во время поцелуя больше чувств и эмоций чем когда-либо в жизни. - Тебя что, никто не целовал? – Удивился Егор, тут же уткнувшись губами в шею под загривком. И вниз по позвонкам. – Я был первым, кто расколдовал принцессу? Матвей разбудил своим смехом Горыныча и соседей за тонкой стенкой, которые тут же нервно по ней постучали. - Важно же, не кто, а как, - объяснил он, отсмеявшись и пытаясь вылезти из под Егора. – Если ты мой сказочный принц, то сам должен знать, какой именно поцелуй сработает. Егор вжался в него сильнее, не желая отпускать, хотя был уверен, что теперь Матвей никуда не денется. - Я знаю.