если вселенная бесконечна, действительно
значит, есть куча копий нашей планеты
*** она произносит её имя до боли ласково, шёпотом и в свете фонаря над дорогой, который больно слепит в лицо, если не прикрыть штору вовремя — после полуночи летом и в семь часов вечера зимой. целует в ключицу, уж больно сильно увлекаясь родинкой, одной-единственной на выпирающей кости, заботится в той мере, в которой может позволить её несердобольный характер и категоричность. это воронка, затягивающая, пленящая, заставляющая поначалу сопротивляться, а после не оставляющая ни единого шанса на какое-никакое спасение. опасная пропасть, нырнуть в которую — себе дороже, но у Киры отсутствует привычка расчитывать риски. они прячутся по углам, изредка переглядываясь в школе, Юля пялится горящими глазами на руки и иногда на скулы своей учительницы, загораясь изнутри, словно спичка и ныряя в воронку зыбучих песков добровольно. их связь странна, до боли проста и несчастна. точно неправильная, но никого не волнует, ведь есть страсть и больная привязанность к объекту обожания, которой не поддаются ни правила школы, ни уголовный кодекс. ангелы правосудия шепчут Кире «пусть так», ничего за собой не оставляя и не предлагая взамен искупиться. ныряя в воронку, следует помнить, что плыть по течению и полагаться на удачу — глупая затея. пожалуй, не для них, раз так удачно складывается каждый плюс, перекрывающий очередной минус. Юля прячет глаза при упоминании друзьями химички и отмалчивается, скрывая странную улыбку на детском лице. ни гулянки, ни пьянки, как самой ей думается, больше не заменят того тепла или жара, которые Кира подаёт ей на холодном блюдце с голубой каёмкой. каждый понедельник, каждую среду и каждую пятницу девчонка остаётся на дополнительный урок химии в кабинете на третьем этаже после звонка, прощаясь с одноклассниками и двумя лучшими подругами, ярко улыбаясь и нагло доказывая, что планирует поступать на химика. в субботу у неё есть шанс остаться у Киры дома, если свезет не разозлить или звёзды продиктуют хорошие новости и успех в личной жизни. а затем, оставаясь совершенно одной, по-щенячьи дожидается учительницу химии и свою классную руководительницу, обнимая саму себя за плечи и поглядывая на часы. она весёлая. это, наверное, её самое главное качество, за которое стоит держаться. Юля Чикина весёлая, спонтанная, забавная и громкая, она ничего не боится и не стыдится себя саму. но только не перед своей учительницей химии, которая заставляет её дрожать и иногда извиваться, умоляя и почти плача. Кира на неё смотрит больно грубо и заинтересованно, не стесняясь разглядывать силуэты на уроках и размышлять о всяком неблагородном дома. всегда свысока, потому что девчонка ей не ровня, потому что она старше и немного выше, и потому, что у Киры есть власть. в кабинете на дополнительном уроке химии для Юли Чикиной дверь закрывается на ключ, а напряжение каждый раз висит в воздухе, словно такой же картины не происходит с периодичностью через день. — Мне тебя самой раздеть? — с улыбкой и полным самообладанием. на ухо, проходясь рукой по позвонкам под объёмной толстовкой. — Попробуй, — Юля не боится или делает вид. потому что грубость — часть квинтэссенции зыбучих песков. это то, что держит Киру рядом: безоговорочная влюблённость девчонки, покорность и желание во всём угодить. и если Чикиной нужно вытерпеть порку, хватаясь руками за столешницу со всей дури, как было в первый раз, то она это сделает, лишь бы не быть покинутой. такова психология влюблённого неокрепшего ума. такова привязанность, страх потери и желания удержать хоть каким-нибудь способом. Кира ей никогда ничего не обещала, но самообладания для того, чтобы отвергнуть юное создание не хватает. не хватает сил, чтобы перестать ученицей играться и держать на коротком поводке, в прямом или переносном смысле, не имеет значения. она проходится руками по рёбрам, наклоняет, как удобно, шепча самый пошлый бред из всех возможных, доводит до точки невозврата каждый раз, привязывает к себе, а потом, как ни в чём не бывало, выходит из здания школы, живя свою собственную, взрослую жизнь. Юля не дура и всё прекрасно понимает. она, скорее, личная псина или развлечение от скуки. и, может, в Кире есть куда более глубокие чувства, но, увы, у них слишком разные жизни и ценности. безбашенная и смешная Юля могла бы стать ей объектом метафорической материнской заботы, но Кира заботиться о ком-то не желает. а потому нагибает её в разных позах и испытывает на прочность по собственному желанию девчонки отдаться ради любви целиком. это больная связь четыре раза в неделю, с чётким графиком и туманным будущим, которого, так-то, и нет. они иногда разговаривают по субботам, у Киры на балконе. но Юля предпочитает молчать, изредка вставляя пять копеек и грустно глядя вдаль. потому что тепла недостаточно. трахаться в кухне, ванной, спальне — не достаточно, чтобы чувствовать любовь и заботу, и Кира прекрасно это знает, но иначе не может. ведь у неё сложный характер и не пойми что в голове. она это всё прекрасно знает и заставляет девчонку страдать, ведь однажды ей не хватило сил отказать. — Жалеешь, что со мной трахаешься? — грубоватым от сигарет голосом. — Нет, в жизни всё надо попробовать, — отнекивается Юля, плюя на то, что жалеет. потому что хочет не так и любовь ей нужна не такая. Кира хмыкает, рассматривая шрамы на ногах и предплечьях, зная, что они свежие и ни черта не говоря, потому что это не её дело. в конце-концов, она ничего никому не обещала, а секс — это простейшая потребность, надобная для того, чтобы пережить ещё один рабочий день. они чаще говорят о школе, Чикина смешно шутит, а Кира даже смеётся, и тогда у девчонки ёкает сердце и сжимаются внутренности. так важно быть кому-то нужным. но никакой нужности нет, лишь желание её унизить и довести до оргазма, потому что Чикина слишком хорошо смотрится с распалённой на бёдрах кожей и выступающими слезами на глазах. глубоко и судорожно дышит, вздрагивает, кричит — всё так, как нравится её учительнице. а когда приходит время уходить, не оглядывается, потому что слишком больно. и страдает в одиночку, не желая о происходящем рассказывать друзьям. спустя два месяца Юлька прекрасно понимает, что на теле живого места не осталось, а Кира по субботам оказывается занятой. этому виной новая пассия, с которой она познакомилась на сайте знакомств, а иногда Вилка, которая от скуки и одиночества заезжает с вином. впрочем, Юле никто ничего не обещал. — Ты трахаешься с кем-то, кроме меня? — куря в подсобке айкос и глядя на реагенты в одной футболке. — И? Юльке ничего больше не нужно знать, чтобы не чувствовать себя особенной. но влюблённость и мерзкая, больная привязанность заставляет её судорожно всхлипывать по пути домой. может, Кира и правда влюбилась в неё или, хотя бы, чувствует симпатию. но они слишком разные и между ними пропасть. *** — Чикина, взрослей. Тебе надо ходить на гулянки и переживать подростковый максимализм. — Взрослею, но не так. — Лицо попроще, смотреть на тебя тошно. может, Кира и правда не понимает, а, может, делает вид, потому что никакого будущего с ученицей не видит. потому что та совсем мала умом и уж точно не разбирается в людях, раз влюбилась в химичку. это не важно, ведь основа зыбучих песков состоит в том, что из этого не выбраться. и они не могут, потому что затянуло слишком сильно. *** когда Юлька видит Виолетту, выходящую из кабинета химии в три часа дня в сетчатых колготках, думает, что не разбирается в людях. хочет на гулянку, или, покурить травы, но в итоге попросту не приходит на своё назначенное время. Кира удивляется, ведь, оказывается, привязана. скорее, повязла в Чикиной с головой, а потому даже пишет с вопросом, не случилось ли чего. Юлька не видит, выбрасывая телефон в сугроб снега, что почти растаял по пути домой. *** вены, кровь, ванная — атрибут представления в зыбучих песках. сердце, которое больше не бьётся, синее тело с застывшими слезами на лице. и похороны в восемнадцать лет, пока у всех гулянки и алкоголь. Кира, которая не может шевелиться и не знает, что делать. не может переварить, смотря на гроб и увольняется, потому что не выносит всего кругом. может, существуют и другие вселенные, в которых Кире хватило самообладания не отвечать взаимностью и не давать надежд. не губить молодой неокрепший ум, не заводить связь с ученицей. и такая вселенная точно где-то есть. вселенная, в которой Юлька Чикина — счастливый подросток, с которым поступили правильно.