Одержимость

Gary Oldman — My Way

Разочарование. Чувство, которое не отлипало от него ни во время того, как он поднялся и вышел из чертового кабинета, по пути очищая себя от всех признаков, которые могли выдать, чем он занимался десятью минутами ранее; ни тогда, когда влетел в уборную и посмотрел на висевшее над раковинами зеркало, с недовольством отмечая все еще плескающееся безумство в его глазах; и даже после того, как вошел в Большой зал, блеск которого ослепил его на несколько долгих секунд, продолжал испытывать необходимость увидеть причину своего разочарования. Ему нужно было поговорить с Грейнджер. Найти её едва сфокусировавшимся взглядом оказалось куда труднее, чем Тео мог себе представить. Прижав ребро ладони к надбровной дуге, он просканировал украшенный ледяными фигурами и наколдованным снегом зал, наконец, замечая стоявшую в компании гриффиндорцев Гермиону. Шустро минуя мимо расставленных в хаотичном порядке столов для гостей, он приблизился к львиному прайду, не спуская дикого взгляда с их королевы. А она, стоило отдать ей должное, стояла с идеально-ровной осанкой, демонстрируя всем желающим свою обнаженную хрупкую спину, и весело болтала о чем-то со своими дружками, изредка присасываясь к бокалу шампанского. Как же он был рад, что Макгонагалл так сильно боялась расстроить Министерских шишек, что позволила алкоголю пройти на столы едва достигших совершеннолетия студентов. Тео, предварительно прокашлявшись для привлечения внимания, осторожно коснулся напрягшейся спины Грейнджер. — Гермиона, — он вежливо улыбнулся, когда она повернулась к нему с непроницаемым лицом. — Да? — её бровь выгнулась в вопросе, а весь вид, буквально, кричал о том, что она слишком воспитана для того, чтобы послать его прямо здесь и сейчас. Ну уж нет. Так снисходительно на меня смотреть ты не будешь. Недолго думая, Тео достаточно мягко, с виду, обхватил её предплечье и привлек к себе. — Нужно поговорить, — вновь улыбнулся он, отводя её на безопасное от удивленных гриффиндорцев расстояние. Грейнджер, растерянно обернулась на своих друзей, стараясь что-то сказать, но ничего не придумала, поэтому, подчинившись, последовала за ним. — Чего тебе? — спросила, вырвав руку из его хватки, и прислонилась спиной к стене в более тихом углу, куда он её привел. Теодор непонимающе на неё посмотрел, сдерживая первый порыв открыть рот в изумлении, и спросил: — Ты не хочешь обсудить то, что произошло? Она отвела глаза в сторону, тяжело вздыхая, затем развела руками. — Чего ты от меня ждешь? Благодарностей? Если бы он не подготавливал себя мысленно к этому диалогу весь путь от сраной подсобки до дверей Большой зала, то наверняка бы упал от её равнодушного, нет, скорее даже раздраженного тона. Сука. Какая же ты сука, Грейнджер. Тео так долго стоял, вылупившись на неё и ничего не говоря, что ей пришлось продолжить: — Через десять минут открытие Зимнего бала, мне нужно подготовиться к выходу, — она задумчиво посмотрела за его спину и поджала губы. — Надеюсь, разговор окончен. Он не сразу понял, что Гермиона покинула его общество, возвращаясь в круг своих друзей, и продолжил стоять, уставившись в стену. Не моргая долгое время, словно находился в гипнозе, Тео развернулся на каблуках и, как какой-то тролль, потопал в сторону ближайшего столика с выпивкой. Ему было плевать, что это шампанское, которое никогда не любил, также, как и было все равно на то, что где-то поблизости блуждает Макгонагалл, которая за такое стремительное потребление алкогольного напитка влепит не только наказание, но и снимет кучу очков. Похуй. Второй бокал, опрокинутый залпом в глотку, сменился третьим и четвертым, а затем бы и пятым, если бы не тяжелая ладонь Забини, опустившаяся ему на плечо. — Если ты пытаешься нажраться шампанским, то будь готов к конфузу во время танцевальных поддержек, — друг на секунду заткнулся, видя его недоумение. — Ну знаешь, большое количество пузырьков не очень положительно влияют на кишечник. А, вот оно что. Типичные шутки в стиле Блейза. — Есть что без газа? — вместо привычной реакции в виде смеха, сухо поинтересовался Тео, подавляя гадкое, не джентльменское желание пустить отрыжку. — А тебе это нужно? — загадочным голосом ответил Забини, но в который раз столкнувшись с равнодушием на его лице, сдался, засовывая руку во внутренний карман пиджака. — Держи, — он протянул ему флягу. Кивнув в знак благодарности, Тео выхватил предмет из его рук и, откинув крышку, приложил флягу ко рту, присасываясь к обжигающему рот напитку, чтобы сделать пару больших глотков. — Достойное пойло, — прокомментировал он, возвращая огневиски обратно. — Все хорошо? — спросил Блейз, наблюдавший за ним с некой тревогой, на что Теодор отрицательно покачал головой. В зале заиграла музыка, заставив Тео поморщиться от отвращения. Нужно было идти к Грейнджер, чтобы открыть этот чертов бал. Промелькнула шальная мысль о том, чтобы и вовсе к ней не прийти. Пусть стоит там одна, выглядывает своего партнера, пока её рассматривают со всех сторон и тыкают пальцем, мол героиня не нашла с кем танцевать. Так бы ей и надо было. Но Теодор умный мальчик, который всегда задумывается о последствиях. И вот сейчас пожинает их плоды. Поэтому закатив глаза, поспешил к двери, где собрались старосты, готовые вот-вот и закружиться в вальсе. — Я думала, ты забыл дорогу, — проинформировала о своих догадках побледневшая, видимо от волнения, Грейнджер, когда он подошел к ней вплотную. — Ты как маяк, Гермиона, — усмехнулся он в ответ, откидывая упавшую на лоб челку назад. — Такая же светящаяся и, — посмотрел на неё снизу вверх, кривя губы, — огромная. В ответ она лишь покачала головой, словно он какой-то нахальный малец, осмелившийся оскорбить её, а не тот, кто довел её до сокрушительного оргазма полчаса назад. — Приветствую всех собравшихся в этом зале, — заговорил усиленный при помощи заклинания голос директора, от которого внутри зашевелилась уснувшая тревога. Пока Макгонагалл толкала очередную речь, Тео пытался перекричать её скрипящий голос в своей голове, чтобы хоть как-то привести мысли в порядок, иначе его стошнит прямо на прелестное платье Грейнджер от этого мерзкого чувства в области желудка. Первый рвотный позыв был в виде удушающего кашля, который он пытался сдержать в себе, задержав дыхание. Пока не дышал, тошнота медленно отступала, но желудок все никак не успокаивался, а стоящая рядом грязнокровка, которая так сосредоточенно слушала директора, лишь усугубляла нарастающую панику. Второй позыв случился в виде сжавшегося в спазме живота и мгновенного жара, заставившего проступить бисеринки пота на его шее и спине. Успокойся. Это все в твоей голове. Он пытался достучаться до самого себя, чтобы мозг услышал этот умоляющий его остановиться зов, но мысли о Гермионе, с которой предстояло танцевать, как о чем-то опасном, что сломает всю его жизнь, не хотели отступать, лишь утраивались в своем количестве, причиняя незримую внутреннюю боль. Не Грейнджер зло, а ты. Вспомни об этом, Тео. Ты даже убил человека в прошлом, на твоем пальце крестраж. В твоей голове только цели, которые приведут к вечной жизни и богатству. Все, что происходит сейчас – бессмысленно. Грязнокровка не может причинить тебе вред. Она – ничто. Лишь переменная монета в этой временной игре. Понемногу начало отпускать. Если бы он мог это визуализировать, то явно бы рассмотрел толстую змею, которая медленно, но уверенно расслабляла свои кольца вокруг него, позволяя заново учиться дышать. Она не умнее и ничуть не опаснее тебя. Просто ты расслабился, друг. К тому же, придал ей слишком большое значение. Докажи ей, что ты не прогнулся, что тот старательный отлиз нихера не значил. Все, что ты делал было лишь из любопытства. Это Грейнджер выставила себя, как какая-то развратная девка, а ты лишь воспользовался. Он мысленно застонал. Если бы она приложила хоть малейшее усилие для того, чтобы кончил и он, то вся ситуация могла быть оправдана в его пользу, выставляя её при этом как какой-то безумной нимфоманкой. Но… Умная же ты сука, Грейнджер. Очень умная. Из потока внутреннего безумия его вывела слабо дернувшаяся рука партнерши, которая кивнула на танцевальную площадку. Началось.

The Birthday Massacre — Holiday

Они были вторыми в ряду, пропуская вперед Гринграсс с её партнером, что позволило Тео немного успокоиться, пока он рассматривал знакомую спину перед собой. И почему только его тянет на всякое сложное дерьмо, которое для него опаснее Темного Лорда, а не на приятную девушку, вроде Астории, в ком не было ни единой причины для того, чтобы чувствовать внутреннюю тревогу или малейшее волнение? Хотя, если так задуматься, то убить его как-раз таки пыталась именно Гринграсс, но ни Грейнджер. Тогда почему? Он же не смерти от её рук боялся, а чего-то другого. Но чего? Чувств? Нет. Нахуй чувства. Пора обратиться к маггловскому мозгоправу и решить проблему с неправильной расстановкой приоритетов раз и навсегда. Тео не отдавал отчет своим действиям, когда они разошлись по своим местам и начали танцевать, выполняя все выученные за недели репетиций движения машинально. Вот они прошли первый круг, не наступая друг другу на ноги и не сбиваясь. Теперь Грейнджер кладет свои ладони на его плечи, и он ловко приподнимает её, ставя на нужное место. Они танцуют, а он никак не может избавиться от ощущения, что места, к которым она прикасается, горят как наяву. Все тело обжигает, когда, не сдерживаясь, Тео с силой сминает ткань платья на её спине, открывая себе вид на обтянутую тонким материалом грудь. Мучительное возбуждение возвращается вместе с детальными воспоминаниями о том, как она выгибалась, не стесняясь в своих стонах, под его языком; как напряглись её возбужденные соски, готовые порвать чертову ткань перед собой. Ему хотелось опуститься на колени перед ней прямо здесь, прямо сейчас, на глазах у наблюдающей за ними публики, и ворваться ртом между её ног, показать всем, как порочна их идеальная «золотая» девочка. Пусть видят, пусть возмущаются, пусть даже она при этом сопротивляется. Взять, овладеть и ласкать, нет, трахать её языком до болезненных стонов в унисон, пока все её соки возбуждения не потекут развратно по ногам, доказывая окружающим то, чему сам недавно стал свидетелем. Покажи, что не ты безумен. Продемонстрируй им насколько она грязная. Пусть разочаруются. Пусть увидят. Жарко стало не только в теле, но и в голове. Грейнджер – чертов плющ – обвивала его своим сладким запахом, обжигающими прикосновениями и учащенным от быстрых движений дыханием. Дикий голод внутри принуждал попробовать её зубами, прокусить кожу до крови, напиваясь ею сполна, чтобы можно было позднее бесстыдно проблеваться, обвиняя грязнокровку в её же омерзительности. Они продолжали кружиться по залу, не сбиваясь ни на секунду с мелодии. Гермиона не боялась ему довериться, будто произошедшее сняло какой-то невидимый барьер между ними, позволяя ей полностью расслабиться в его руках. Думаешь, что я такой весь из себя надежный? Послушный песик у твоих ног? Верный, молчаливый, с задорно-виляющим хвостом? Пошла ты, Грейнджер. Последняя поддержка была и его последним шансом хоть как-то оправдаться в собственных глазах. Конечно, он так часто представлял, как делает что-то выходящее из ряда вон, но никогда не пробовал повторить это наяву. Фантазии остаются фантазиями, а действия мы всегда тщательно продумываем. Достаточно лишь расслабить руку, согнутую в локте, за которую она ухватится, и этот вечер пополнится хотя бы одним радостным событием. Но он не может этого сделать. Так долго добивался её доверия, что на предательство не хватало смелости. Борясь с внутренними демонами, он продолжал двигаться. Перед последней поддержкой, когда она обхватила его за согнутый локоть, Тео разрешил ей начать кружиться, но в самом конце резко расслабил руку, позволяя Гермионе, с удивленным возгласом, упасть на колени и заскользить по полу следом за ним несколько секунд, пока не отпустила его руку и на свалилась окончательно. Он отошел от неё на шаг, не сводя заинтересованного взгляда с её сидящей на коленях фигуры. Голову позорно опустила, дрожащими руками сжимает подол. Теперь все смотрят только на них. Хоть танец и продолжается, а парочки старательно обходят их, дабы не задеть, Тео ясно слышит шепот за спиной и громкие сочувствующие вздохи. Так-то лучше. Наконец-то, и ты оказалась на уровне моего паха, грязнокровка. Тебе там самое место. Голодный демон, сидящий внутри него, сладко облизнулся, спасая Тео от душившей ранее его тревоги. Он демонстративно отрубил голову змее и кивнул ему в знак одобрения. Медленно, наслаждаясь происходящим, Тео приблизился к ней, протягивая руку, хоть и не надеялся на то, что она её примет после такого. Но вместо ожидаемых слез или скандала, Гермиона резко подняла голову и пронзила его насмешливым взглядом, кричавшим о том, что она даже не была удивлена его выходке, после чего грубо схватила его ладонь и резво закрутилась в танце, делая вид, что ничего не произошло. Тео опешил от такого поведения, но ему ничего не оставалось, как вновь принять её вызов. Теперь их танец был похож на какую-то безумную игру. Они кружились, глядя друг другу в глаза, и не могли убрать одинаковые злобные улыбки, исказившие их лица. Казалось, что вокруг стало тихо, а люди и вовсе пропали. Весь мир сузился до двух танцующих точек, готовых вот-вот и превратиться в пламя. Тео не стеснялся прижимать её к себе куда ближе, чем следовало, как и она, не щадя, вонзала ногти, вцепившиеся в его плечо, все глубже и глубже. Её грудь призывно терлась о его, заставляя ощутить возбужденные горошины сквозь ткань его рубашки. Что-то ему подсказывало, что, если бы не закончившаяся мелодия, говорящая о конце этого чудаковатого танца, они бы, не боясь осуждения публики, потрахались прямо здесь и сейчас. Но музыка стихла, и Грейнджер отпрянула от него достаточно резко, напоследок прожигая черными глазами и возбуждая его лишь сильнее своими красными щеками и покусанными губами. В конце концов, они поклонились друг другу и разошлись в противоположные стороны. Тео не знал, с каким лицом и в каком темпе от него убегала Гермиона, но сам он шел торопливо, расслабляя на ходу узел удушающего его галстука.

***

Зимний бал пролетел достаточно быстро и незаметно для его опьяневшего разума. Игнорируя все происходящее вокруг, Тео стремительно напивался, пополняя при помощи магии запасы огневиски в металлической фляге Забини. Присутствие Грейнджер в Большом зале он старательно игнорировал, пытаясь сфокусироваться на болтовне своих друзей. Блейз о чем-то спорил с Малфоем – похоже, последний вновь страдал из-за не обращающей на него внимание Пэнси, которая, в свою очередь, весело смеялась в компании Астории. Точно, малышка Гринграсс. Нужно сосредоточиться на ней. Тео посмотрел на слизеринку оценивающим взглядом, отмечая, что та действительно выбрала платье серебряного цвета, с открытой спиной и тонкими бретелями, так и соблазняющими на то, чтобы сбросить их с хрупких плеч, обнажая взору прелестную грудь. Сиськи Грейнджер так и не увидел. Черт! Он опять возвращался мыслями к гриффиндорской зубриле, которая не отходила от своих дружков и не обращала внимание на уголок слизеринцев, словно правая сторона зала была пуста. Ему было необходимо перебить вкус её кожи во рту. Такой грязной, влажной от пота, и до безумия соблазнительной. Алкоголь не спасал, лишь усугублял это мерзкое чувство, что его использовали. Использовали также, как и он других девчонок, не задумываясь об их чувствах, лишь удовлетворяя собственные потребности. И это сводило с ума. Хотелось доказать самому себе, что не только перед ней он готов встать на колени и воспользоваться своим ртом, чтобы заставить забиться в конвульсиях оргазма. Пусть она будет первой, но не единственной. С этими мыслями, Тео, молча отдав флягу и свою мантию возмутившемуся Забини, направился уверенной походкой к Гринграсс. Кто-кто, а эта девчонка точно заслужила получить удовольствие от его рук. — Могу ли я пригласить вас на танец, милая леди? — он наигранно застенчиво прикусил губу и посмотрел на удивленную Асторию игривым взглядом, протягивая к ней свою руку. Пэнси закатила глаза, качая головой, когда услышала его речь, но отошла в сторону, прекрасно понимая, что её подружка ждала этого весь вечер. — А ты меня не уронишь? — скромно хлопая ресницами, поинтересовалась Гринграсс. Ого! Она умеет шутить? Тео насмешливо на неё посмотрел и облизнулся, после чего отрицательно замотал головой. Наконец, Астория приняла его руку, и они плавно задвигались в танце. Он по-хозяйски прижал её к себе, согревая прохладную кожу её обнаженной спины своей теплой ладонью. Ощутив проступившие мурашки под рукой, Тео усмехнулся и наклонился чуть ниже, опаляя её напряженную шею своим горячим дыханием. — Ты прекрасно выглядишь, — прошептал он, продолжая медленно двигаться в такт музыке. Астория подняла на него удивленные глазки и тут же их смущенно отвела в сторону. — Спасибо, а от тебя слишком сильно пахнет алкоголем. Какая же она прелесть! Тео, не пряча довольную улыбку, втянул воздух через ноздри и чуть отодвинулся от неё, чтобы лучше рассмотреть её порозовевшее личико. Роскошные темные кудри красиво обрамляли миловидную мордашку со слишком ярко-подведенными черным глазами. Он освободил руку, сплетенную в замок с её, и едва ощутимо провел кончиками пальцев по внутренней стороне её ладони, поднимаясь все выше и выше, к кисти, затем к предплечью, пока не добрался до той самой тонкой бретели её платья. Обхватил плечо рукой и погладил большим пальцем выступающую ключицу, попадая во впадинку под косточкой. — Давай уйдем отсюда? — задумчиво разглядывая её алебастровую кожу под своими пальцами, предложил Тео. Астория в сомнении посмотрела на него и неловко отошла, как обычно, кусая губу. — Зачем? Он сдержал себя от того, чтобы не фыркнуть в ответ. — Я соскучился, — честно признался Тео, но его серьезное выражение лица никак не убавило её неуверенность, поэтому он решил действовать более радикально. Обхватив её запястье, он вновь притянул её к себе и, наверное, впервые поцеловал в губы, про себя думая лишь о том, что лучше бы она не открывала так послушно свой ротик навстречу его языку, который несколько часов назад был в одном очень влажном и неприличном месте. Однако мысль о том, что, вероятно, за их поцелуем могла и наблюдать виновница его неадекватного поведения, согревала и волновала. Вот так. Пусть знает, что он самый обычный бабник, для которого случившееся не имело никакого значения. Всего лишь забава. Верно! Рационализм не позволил ему наслаждаться наигранным поцелуем долго. Грейнджер смотрела на многие вещи иначе, чем любая другая девчонка, поэтому подобное его поведение она могла находить скорее смешным и нарочно показательным. Подумав об этом, Тео с досадой отстранился, глядя в блестящие от возбуждения глаза Гринграсс. — Пойдем, — буркнул он, уводя за собой совершенно несопротивляющуюся волшебницу. Быстро миновав толпу веселящихся студентов, не обращая внимания на едва поспевающую за ним Асторию, которую он тащил следом, Тео вышел за пределы зала и привлек её к себе, обхватывая за талию. Чуть сбавив скорость, он повел Гринграсс в сторону подземелий, на ходу доставая свободной рукой пачку сигарет. — Я не хочу заканчивать этот вечер синяками на теле, — вдруг сказала она, когда Тео подкурил сигарету, и высвободилась из его объятий, морщась от дыма. Ему хотелось цокнуть языком, когда услышал подобное заявление из её уст, но вместо этого он обворожительно ей улыбнулся, надеясь, что улыбка получилась теплой и понимающей, а не злобной и напоминающей оскал. — Ты сегодня слишком прекрасна, чтобы причинять тебе боль. Хоть подобное заявление и получилось сомнительным, и была бы на её месте Грейнджер, то он наверняка получил бы в ответ что-то, вроде «значит, раньше я не была достаточно прекрасной», но Астория лишь смущенно опустила глаза вниз и прошла вперед, показывая ему свое согласие. Выбросив недокуренную сигарету, он направился следом, предвкушая, как сотрет воспоминания о сегодняшнем вечере с её помощью. Его комната в гостиной Слизерина была все еще свободной, так как Драко и Блейз не спешили покидать Большой зал, поэтому Тео, с довольной ухмылкой, провел свою гостью во внутрь, прикрывая за ней дверь. — Доверься мне, — спокойным голосом произнес он, наблюдая с зарождающимся голодом за её напряженным телом. Астория вновь дрожала, ожидая от него привычной грубости, но Тео до безумия хотелось доказать самому себе, что он способен быть нежным и приносящим удовольствие не только с Гермионой, но и с любой другой девчонкой, если он этого захочет. У него была собственная воля, и все, что произошло было по его желанию, а не из-за недоступности Грейнджер и страха её упустить. Она не особенная. Чуть наклонившись, Тео развернул её к себе спиной и прижался губами к бледной коже Астории, ощущая под ними выступающие косточки на её спине. От неожиданно мягкого прикосновения она вздрогнула и напряглась сильнее, вынуждая его обхватить руками под её грудью и прижать к себе еще ближе. Ответом ему послужил тихий стон, когда Тео слегка прикусил зубами нежную кожу, после чего осторожно провел языком, словно укусивший кот, который боясь реакции хозяина на боль, принимается тут же зализывать рану. Опустившись на колени, он провел руками от лодыжек до бедер, собирая юбку платья в подобие гармошки. Видишь, Грейнджер? Не только перед тобой могу стоять на коленях. Вот только все было не так. Да, Астория подчинилась, её дыхание участилось, а тело послушно прогнулось, позволяя ему усилить свои ласки. — Так хорошо? — спросил Тео, проводя языком по обнаженной ягодице. Гринграсс неуверенно кивнула и задрожала, когда он, взявшись за край её трусиков, потянул их вниз. Красивые стройные ножки переступили через них, освобождаясь от сковывающего движения белья. Член приятно твердел, видя перед собой соблазнительное хрупкое тело, в которое не терпелось погрузиться. Но Тео вновь проверял себя на выдержку, надеясь повторить последний свой опыт с куда более счастливым окончанием. Только переиграв события, можно избавиться от травмирующей ситуации. И он старался. Старался как мог, совершая те же манипуляции, что с чертовой Грейнджер, лаская и лаская девчонку своим бедным языком, но стоны были не такими. Астория скромно постанывала, смущаясь подобной близости, и боролась с желанием отстраниться, что раздражало его. После нескольких минут незатейливых ласк, Тео тяжело вздохнул, прекращая эту пытку для них обоих. Как он и предполагал, Гринграсс была из того типа девушек, которые привыкли приносить удовольствие, а не получать. Решив, что ему все равно не обязательно быть грубым мудаком, Тео, поднявшись, повернул её к себе лицом и опустил спиной на кровать, забираясь на неё сверху. Похуй, он перетерпит. Перетерпит мучительно-долгий поцелуй, продолжит гладить её тело, сдерживая внутренние порывы сжать, укусить, вытянуть из неё болезненный крик, грубо проникнуть внутрь, не подготавливая её для себя. Всё должно получиться само по себе, нужно лишь пробудить её желание, дождаться похотливых стонов и призывных движений бедрами. Еще немного. Нужно просто не сдаваться. Не сдаваться. Тео уткнулся лбом в её шею и тяжело вздохнул, сдаваясь. Все стало только хуже. Попытка заглушить воспоминания о Грейнджер с помощью Астории оказалась провальной. Теперь он был уверен, что найти такую же реакцию, как у Гермионы, было нереально. Грязнокровка была исключительна даже в своей похоти. Осознание её особенности для себя, ударяло лишь сильнее по его самолюбию, вынуждая болезненно застонать и слезть с ничего не понимающей Астории. Он присел на край кровати и, ссутулившись, запустил руки в волосы, тяжело вздыхая. — Тебе не нравится? — грустный голосок оставшейся лежать на том же месте Гринграсс, заставил его почувствовать ненависть к самому себе. — Я перепил, — махнул он рукой, поднимаясь во весь рост и поправляя брюки. Внутри было гадко от самого себя. Наверное, его так называемая нежность по отношению к Грейнджер была вызвана шоком от сложившейся ситуации, но никак не определенными чувствами к ней. Просто её реакции было достаточно для того, чтобы не совершать привычные грубые действия. — Тео, — слабо и неуверенно позвала его Астория, заставляя повернуться к ней лицом. Он посмотрел на неё скучающим равнодушным взглядом и кивнул в знак ожидания продолжения её речи. — Если ты, — она запнулась, опуская глаза вниз, затем глубоко втянула воздух и произнесла следующее: — Сделай это так, как тебе нравится. Я… Я хочу этого. Тео устало потер лоб, ощущая приближающееся похмелье, и скривился от её слов. Внутри что-то неприятно кольнуло. Вновь использовать девчонку, которая влюблена в него? Он еще раз посмотрел на Асторию, так покорно лежащую на его кровати, со смятым платьем и порозовевшими щеками. Губы, которые он, сам не заметил как, покусал, припухли, соблазняя своим естественным красноватым цветом. К черту. Сколько можно повторять себе, что ты не благородный принц, заботящийся о чужих чувствах? Она предлагает – ты берешь. Все просто. Не усложняй.

Deftones — To Have And To Hold

Прикрыв глаза, Тео посчитал про себя, надеясь, что небольшой перерыв даст ему верный ответ, но в голове лишь крутились в хаотичном порядке мысли. Мысли о Грейнджер, об Астории и о том, в какую пропасть он себя толкает. — Сними свое платье, иначе я его порву, и повернись ко мне спиной, — спокойно произнес он, улавливая прежние нотки в своем голосе того, кто управляет ситуацией. Гринграсс послушно приподнялась на колени и повернулась к нему спиной, расстегивая невидимую молнию сбоку, после чего осторожно сбросила тонкие бретели со своих плеч и избавилась от платья, переступая через него на коленях. Тео внимательно рассматривал её аккуратное кружевное белье, напоминающее скорее тонкие веревки, обхватывающие поясницу и живот. Оказывается, что нити, красиво огибающие её обнаженную спину, были не элементом вечернего платья, а частью нижнего белья. Что ж, это уже куда сексуальнее. Подойдя ближе, он схватился за веревки и натянул их с силой, заставляя тонкую ткань впиться в её нежную кожу. Послышался болезненный стон, когда Тео натянул их до предела, заставляя порваться от давления. Склонив голову на бок, он с удовлетворением отметил, что на её теле остались красноватые следы. — Так намного лучше, — прошептал он, забираясь к ней на кровать. Осторожно обхватил её за горло одной рукой, заставляя выгнуться, после чего надавил на спину, чтобы поставить на четвереньки в максимально пошлой позе. Облизнувшись от возникшего желания, Тео наклонился к её шее и с силой укусил, вырывая из её рта слабый крик. Происходящая сцена напоминала кадры из документального фильма про диких животных. Гепард нагоняет быстро-скачущую лань, заставляя ту свалиться на землю, после чего вцепляется в её шею мертвой хваткой и застывает, наслаждаясь предсмертными конвульсиями своей жертвы, в чьих огромных невинных глазах стремительно угасает надежда на спасение. Именно так и должно было быть. Он – хищник, она – добыча. Никакого подчинения. Никакой потери себя. Только в таком порядке Тео мог чувствовать прежнюю внутреннюю силу, покой и вдохновение. Он даже не раздевался, лишь расстегнул первые пуговицы на рубашке, чтобы не сковывала движения, в то время как Астория открывалась ему в полной наготе. Остатки нижнего белья полетели на пол, представляя взору прекрасный вид на соблазнительное тело. Подготавливать себя для проникновения не пришлось, как и Гринграсс. Оказавшись внутри неё, Тео слабо застонал, понимая, что не его «ласки» её возбудили, а скорее само его существование, его присутствие рядом. Чувствовать себя нужным, желанным было чертовски приятно и непривычно. — Хорошая девочка, — прошептал, вбиваясь резко и глубоко, разрушая тихий покой комнаты пошлыми шлепками кожи о кожу. — Прекрасная, послушная, сладкая девочка, — продолжал он, растворяясь в приятных ощущениях. — Скажи мне, Астория, — Тео наклонился как можно ближе к её уху, выполняя бедрами некое подобие восьмерки, — ты же моя девочка? Он повторял свои фрикции, наслаждаясь болезненными постанываниями уткнувшейся в подушку девчонки под ним. Ритмичные движения, громкие шлепки и абсолютное насилие, когда он вбивался в неё слишком глубоко, до всего возможного предела, принося неприятные ощущения, — были тем, что так радовало его сгнившую душонку, вытворяя из мыслей любое воспоминание о грязнокровке. Это то, что ему было нужно. Причинять боль, использовать, думать только о себе. — Я не слышу, — простонал Тео, чувствуя, что слишком быстро приближается к финалу, слыша всхлипы Астории. — Да, — сквозь слезы прохрипела она, когда он обрушил на её зад несколько мощных серий шлепков. — Я твоя. Тео не знал, была ли какая вечеринка после окончания Зимнего бала, но соседи по комнате все никак не возвращались, а он, в свою очередь, не мог утолить свой сексуальный голод, подвергая хрупкое тело Гринграсс новым и новым пыткам. Невинные поцелуи сменились болезненными укусами, оставляющими после себя глубокие следы. Некоторые из них кровоточили. Упругая задница покрылась красными отпечатками его ладоней, на плечах и руках проступили синяки. Но ничего из этого его не останавливало и не сбавляло темпов. Движения становились лишь интенсивнее, позы сменялись одна за одной, с каждым разом получаясь все развратнее, а когда-то влажная промежность Астории стала сухой настолько, что он, несмотря на попытки сделать её влажнее при помощи слюны и собственной спермы, которой заполнил её во время первого оргазма, все же порвал уздечку. Но даже с болью в области головки и окрасившимися выделениями в розовый цвет, он все же кончил во второй раз, шипя сквозь зубы мерзкие ругательства. Тео рухнул на кровать спиной, прикасаясь обнаженной кожей к прохладной простыне. После первого раза, он скинул куда-то в сторону свою рубашку, и сейчас, ощущая холодный и липкий пот на спине и груди, он этому чертовски радовался. Было душно. Краем глаза он заметил копошение слева: Астория подняла его рубашку и накинула на себя, скрывая свою наготу. — Мне жаль, что не получилось быть с тобой мягче, — честно признался Тео, когда она прикрыла за белой тканью следы укусов, оставленные его зубами. Астория села и подтянула колени к себе, бросая на него грустный взгляд. — Приятно знать, что ты пытался. Он устало прикрыл глаза, не зная, что на это ответить. Я бы и был мягче, если бы ты была похотливой, развратной сукой, будоража мою мерзкую натуру своим блядским поведением. Но ты оказалась слишком послушной и чистой, пришлось сделать все, как обычно, грязным и жестоким для того, чтобы кончить. Почуяв запах дыма, Тео резко распахнул глаза и непонимающе посмотрел на Гринграсс. Она сидела все также обнимая свои колени одной рукой, но в другой держала сигарету, его сигарету, — видимо вытащила из лежащей на тумбе пачки, — и курила. — Когда это ты курить начала? — удивленно поинтересовался, наблюдая за тем, как она спокойно, не кашляя, вдыхала и выдыхала табачный дым, гипнотизируя пространство перед собой. — Недавно, — она пожала плечами и перевела на него взгляд. Темные тени размазались из-за недавно пролитых слез, а следы потекшей туши слегка уродовали её миловидное личико. Нет, Тео не мог сказать, что Астория была некрасивой. Просто она в этот момент перестала быть идеальной. Наверное, так выглядят ангелы, которым ломают крылья. Возникло желание прогнать её из-за ноющего чувства в груди, когда он смотрел на неё. Вновь он портил что-то прекрасное. Отравлял кого-то собой. Не просто поигрался и забыл, а тщательно уничтожал. Ломал. А она и не думала уходить, продолжая терпеть эту пытку. Неужели ты так сильно влюблена, глупая? — Почему? — Что почему? — просипела Астория, заполняя пространство между ними дымом. — Почему ты так любишь меня? — он сел, выпрямляясь, и забрал сигарету из её рук, чтобы затянуться её остатками. Гринграсс зачарованно проследила за его рукой, после чего громко проглотила слюну, отводя глаза в сторону. — Я не… — она запнулась, качая головой. — Таких как ты больше нет, — если бы в комнате был другой источник звука, он бы не услышал её – настолько тихо она говорила. — Я бы с радостью перестала чувствовать то, что испытываю к тебе, и влюбилась бы в кого-нибудь другого, но… Таких как ты больше нет. Они другие, понимаешь? — Астория взглянула на него с надеждой, словно он мог понять её, и что-то, черт бы его побрал, откликалось в нем, но не по отношению к ней. — И я готова принимать тебя таким, какой ты есть. Холодным, равнодушным, жестоким и эгоистичным. Главное, быть рядом. Меня необъяснимо тянет к тебе, и я не могу ничего с этим сделать. — Проявить силу воли и сбежать? — предложил Тео, стараясь помочь найти не только для неё, но и для себя ответ. — Ты не отпускаешь меня. — Прости. — Нет, — Астория грустно улыбнулась, борясь с подступившими слезами. — Даже когда тебя нет рядом, ты все еще не отпускаешь меня. Я покупаю те же сигареты, что и ты, чтобы слышать твой запах. Начала лучше учиться, чтобы быть ближе к тебе, чтобы ты считал меня умнее. Я не знаю, что мне сделать, но ты всегда со мной, всегда во мне. Я стараюсь побороть это. Правда стараюсь. Ему хотелось, чтобы она замолчала, потому что каждое слово било его, словно кнутом. Но не потому, что испытывал жалость к ней или неприязнь к её чувствам, а потому что понимал. Но ему не хотелось этого. Не хотелось понимать чьи-то чувства, мысленно сравнивая их с тем, что он испытывает к определенному человеку. Его лицо болезненно искривилось, а губы плотно сжались, когда в мыслях вновь возникла Грейнджер с её холодным равнодушием и безжалостным отношением к нему, принуждающим его встать перед ней на колени и с жадностью впитывать каждый её стон. Неужели это все, что ему осталось? Бороться со своими чувствами к ней. Внутри все сжалось, принося мучительную тупую боль. Разум боролся с сердцем, и это оказалось чертовски тяжело. Он только что признался самому себе, но ведь... Нет. Этого не может быть. Он не мог. Не в неё. Только не в неё. Он не мог влюбиться в Гермиону. Или мог?