The Smiths — Bigmouth Strikes Again
Непривычно было уже спать в чужой кровати, а проснуться от теплого дыхания Грейнджер, растворяющегося в области его макушки, оказалось еще страннее. Тео резко распахнул глаза, уставляясь взглядом во что-то непонятное. Несколько раз пришлось поморгать, а затем даже слегка отодвинуться, чтобы понять, что уткнулся носом в яремную ямочку на шее Гермионы, оказавшись, кто бы мог подумать, опять ниже, чем она. На расширенной кровати могли бы уместиться четверо, а мы во сне притулились друг к другу так, словно ютились на одноместной койке. Грейнджер умостила острый подбородок на его лбу, прижав колени к своей груди так, что Тео казался большой, укутанной в отдельное одеяло, змеёй, обвившейся вокруг гриффиндорского кокона. Слава Мерлину, проснулся до того, как она смогла бы оценить их интересную позу. Тео осторожно сел на кровати, удивляясь тому, как плотно замоталась Грейнджер. Если бы не половина выглядывающего лица и рассыпавшиеся по подушке кудряшки, он бы не признал в этом существе грозную старосту Хогвартса. А ведь он даже не помнил, когда она вернулась из ванной. Видимо, быстро провалился в сон и не заметил её возвращения. Возможно, Гермиона сама к нему так близко легла? Черт! Почему его вообще это волнует? Теодор задумчиво посмотрел на её нахмуренное лицо, которое, несмотря на глубокий сон, оставалось все таким же сосредоточенным. С близкого расстояния удалось рассмотреть россыпь веснушек на её небольшом носу и щеках. Ему резко захотелось провести пальцем по аккуратным линиям бровей, ощутить мягкость длинных ресниц, и расправить, наконец, это дурацкую межбровную морщинку. Тебя опять заносит. Тео с досадой поджал губы, сдерживая зевок, а затем, не удержавшись, подхватил один из лежащих на постели локонов и аккуратно потрогал его, пропуская волнистые волоски сквозь пальцы. Все такие же мягкие. Была бы она не так плотно укутана в свое толстое одеяло, он бы обязательно посмотрел, что прячется и под ним. Возможно, даже провел ладонью по оголенным участкам её кожи, чтобы убедиться в том, что в тот вечер ему показалось, что наощупь она нежная и гладкая; что все его яркие впечатления были навеяны лишь интимной обстановкой и неожиданным предложением с её стороны. Тео прислонился затылком к изголовью кровати, вдавливаясь в него как можно сильнее, чтобы заставить себя проснуться, протрезветь и, наконец, понять, что он слишком много думает о чертовой грязнокровке. Но как не думать? Эта гриффиндорская дура разрушает все стереотипы. Сначала думаешь, что она просто бегающая хвостиком за Поттером зубрила, которая дальше книг ничего не видит, а затем оказывается, что у неё есть собственные секретики и цели, ради совершения которых она и убить не побоится. Следующий миф: Гермиона – сухая мстительная стерва, не умеющая развлекаться. Да, она не способна на банальные человеческие чувства. Но так горячо, так развратно и сногсшибательно не вела себя ни одна из его сексуальных партнерш. Ни одна не могла ответить тем пламенем, которое плясало в Грейнджеровских глазах. Грязнокровка — черствая, жестокая и хладнокровная. Но то, как она смущается, когда он говорит что-то пошлое, как нервничает, когда не может найти верный ответ, и как бережно обращается к своим родителям, словно всю возможную в ней любовь копила только для них. И все равно в ней все такое неправильное. Он постоянно ищет причину, чтобы разочароваться, чтобы потерять интерес к ней, но находит только больше поводов для того, чтобы хотеть войти в её мир, стать в нём кем-то важным. Почему она не спит на спине, в ровной позе, сложив руки по сторонам, как какой-нибудь солдат? Почему Гермиона выглядит такой… Такой девчонкой. Слабой, беззащитной, хрупкой и уставшей. Он не мог так больше продолжать. С него достаточно. Тео не нанимался в сторожа, охраняющего сон принцессы. Грейнджер самая обычная девка. Такая же, как и Астория. Гринграсс также мило сопела, прижимаясь к его плечу, когда засыпала с ним в одной кровати. Она также возбуждалась от его прикосновений и старалась ответить взаимностью, в отличие от гриффиндорской стервы. Астория могла быть способна и на месть, и на хитрость, и даже терпеливые поиски. Чем она хуже? Почему именно Грейнджер? Тео знал ответ, но не хотел его слышать в своей голове. Потому что она никогда не увидит в тебе мужчину. Ты всегда будешь временным партнером для совершения её великих планов. Он посмотрел еще раз на её умиротворенное лицо. Глупые кудряшки. Уродские пятна на лице, словно кто-то бросил в него влажный комок глины, но он, не долетев, оставил лишь брызги на её щеках. И ресницы как лапы у паука. И морщина на лбу. Рано постареет, если будет так много думать. Уродина. Тео гневно вскочил с кровати, не заботясь о том, что может её разбудить, и принялся одеваться, шумя одеждой, но, когда закончил собираться и подошел к двери, оглянувшись, с мерзким чувством облегчения осознал, что Гермиона не проснулась. Осторожно закрыв двери за собой, он направился в ванную комнату. Некоторое время, после того как сделал все необходимые водные процедуры, чтобы выглядеть менее сонным, простоял у раковины, уставившись в собственное отражение. Хотелось ударить по наглой и тупой морде, смотрящей на него из зеркала, но в голову вновь полезли ненужные мысли, крутящиеся вокруг все той же персоны, поэтому Теодор, тяжело вздыхая, покинул ванную комнату. Теперь он старался сосредоточиться на завтраке. Нужно было выпить кофе. И покурить. Курить – думать. Опять думать и думать, и думать. Легче было бросить раз и навсегда эту гадкую привычку. — Доброе утро, — он и сам не заметил, как проскользнул на кухню, витая в облаках, пока голос матери Гермионы не вернул его в реальность. — Доброе, — тихо ответил Тео, застывая на входе. Джин выглядела вполне прилично, как и на ужине, за исключением глупого домашнего халата со смешными тапочками. — Гермиона еще спит? — в её голосе прозвучало некое удивление, на что Тео в вопросе поднял бровь. — Почти полдень. Обычно, она просыпается раньше, чем светает, поэтому удивлена, что еще не видела её. Грейнджер ранняя пташка? Ну что ж, эта информация достойна новой записи в «грязных заметках» о ней. — Да, спит, — он покачал головой, наконец, входя в комнату. — Кофе? Миссис Грейнджер непонимающе на него посмотрела, затем ахнула и улыбнулась. — Да, конечно. Я как раз только новый сварила, — она отошла, демонстрируя ему небольшой чайник, наполненный черной жидкостью. — Думала, что Гермиона проснется раньше и придумает что-нибудь вам на завтрак, поэтому ничего не готовила, — Джин неуверенно посмотрела на него, будто на что-то намекала. Обычно, Тео посылал любые непонятные намеки куда подальше, нагло объявляя о том, чего он хочет, но при свете дня ему стало лучше видно нездоровый цвет лица женщины и её трясущиеся руки, поэтому сдался. — Не волнуйтесь, я что-нибудь приготовлю, — его голос прозвучал достаточно сухо и скучающе для того, чтобы любая другая женщина поняла, что делать этого он не хочет, но мать Грейнджер на то и была её матерью, чтобы удовлетвориться и таким ответом. — Спасибо, — она улыбнулась и отошла в сторону, пропуская его к холодильнику и плите. — Если ты не против, я останусь, чтобы помочь в случае чего. Гермиона говорила, что ты не из мира обычных людей, поэтому о многом не знаешь. Пф. Женщина, я знаю о порно-комиксах с щупальцами в форме членов, группах поддержки, в которых скачут сексуальные школьницы, и о том, как менять галлеоны на фунты, не теряя ничего на очередном обвале курса валют. Об остальном узнаю, когда получу доступ к эликсиру вечной жизни. — Да, конечно, — Тео выдавил вежливую улыбку и, задумчиво почесав затылок, открыл холодильник. — А где у вас хлеб? — Ох, он в хлебнице, — махнула рукой Джин так, словно он имел хоть малейшее понятие о том, что такое хлебница. Когда в его поместье готовили домовики, Тео не заботился о местах хранения продуктов, а когда пытался приготовить что-то сам, то оставлял необходимую ему еду на доступные глазу места. К слову, он немного слукавил, когда сказал Гермионе, что не умеет готовить. В этом плане у него никогда не было особых проблем, кроме скуки. Ему нравилось пробовать что-то новое, экспериментировать, когда нечего было делать, но повторять свои кулинарные шедевры не имел ни малейшего желания. И не из-за того, что было не вкусно, а потому что было не интересно. Все всегда получалось само по себе. Захотел приготовить стейк? Выбрал красивый кусок свежего мяса, промыл как следует, затем обвалял в приготовленным на собственный вкус соусе из всех продуктов, которые, как ему казалось, должны были подойти, после чего тщательно обжарил до готовности. Он никогда не понимал людей, которые говорили, что не умеют готовить. Если в голове есть малейшее понятие о том, что такое «вкусная еда», то и проблем возникнуть не должно. Осмотрев кухонную гарнитуру придирчивым взглядом, Тео сразу же отыскал то, что вполне могло сгодиться для хранения хлеба, и не прогадал. Достав несколько кусочков, он положил их на доску. Громко вздохнул, ощущая на себе внимательный взгляд миссис Грейнджер, молча помыл помидор, после чего нарезал его тонкими слайсами. Подготовил яйца и бекон. — Нужна помощь? — поинтересовалась все также наблюдающая за ним Джин, на что Тео отрицательно покачал головой. Он уверенно взял сковородку и налил в неё масло, мысленно боготворя себя за то, что все шло просто идеально. Так, теперь нужно понять, как работает газовая плита. По привычке достал палочку и начал крутить ручки кранов, не понимая, когда должен начать поступать газ. Принцип он понимал, но на практике все оказалось немного сложнее. В его мире все готовилось иначе: направил палочку – пошел огонь. Может, сейчас тоже нужно просто направить вспышку огня и что-то да загорится? — Я все же помогу, — вдруг вскочила Джин, закручивая краны обратно и, почему-то, сразу же открыла окно. Тео с некой обидой посмотрел на женщину, не понимая, что он сделал не так. Хотелось задать этот вопрос, после чего громко объявить о том, что тогда он не намерен дальше что-то готовить, но за спиной послышались шаги, и они оба удивленно посмотрели на вошедшего. — А что вы тут делаете? Грейнджер выглядела заспанной, но уже переоделась в какие-то глупые джинсы и слишком открытую майку, демонстрирующие её голые плечи и выпирающие ключицы. Привычный глазу свитер, похоже, где-то потерялся, чему Теодор был не рад. Видеть Гермиону с обнаженными руками было волнительно. Нет! Неприятно. Гадко. Мерзко. Фу! — Доброе утро, солнышко, — улыбнулась миссис Грейнджер, отходя, наконец, от него в сторону своей лохматой дочурки. — Утро? — недовольно пробурчала она. — Уже день. Не помню, когда в последний раз столько провалялась в постели. Ужас. — Вот именно, — поддакнул Тео с возмущенным видом. — Даже я успел проснуться. Приготовь что-нибудь, — он гордо отошел от плиты, забирая свой кофе, и сел за стол. Гермиона злобно усмехнулась ему, бросая взгляд «не было бы тут свидетелей, я бы тебе кое-что приготовила». — Ты доверила ему завтрак? — вдруг удивилась она, заметив выложенные на стол продукты, затем посмотрела на плиту. — Боже, мама, он ведь мог сжечь дом! Наверное, еще и палочку достал? — теперь Грейнджер, не скрывая эмоций, выглядела так, будто готова была ему хорошенько врезать. А причем тут я? Это твоя мамаша сбросила на меня готовку! — Не доставал я палочку, — смущенно пробормотал он в ответ, на что Джин хихикнула. — Все нормально, — улыбнулась она, успокаивая взбесившуюся дочь, которая вот-вот и набросится на ничего непонимающего Тео. — Он предложил свою помощь, а я была рядом, чтобы проконтролировать. Гермиона недоверчиво посмотреть на свою мать, затем с презрением на Тео, после чего закатила глаза и подошла к плите. — Я приготовлю, — сухо ответила она, яростно шумя посудой. Истеричка. Давай еще волосы свои мне в тарелку натруси. Так и хочется удавиться твоими мерзкими патлами. — Волосы заплети, — предупредил он, не выдержав того, как опасно они затряслись над едой. — Боюсь, что если хоть один попадет мне в рот, то я тут же задохнусь. Грейнджер метнула в него полный ненависти взгляд, от чего его спина выпрямилась, а все тело напряглось, но все же заплела их в неряшливый пучок, открывая ему вид на свою прелестную шею. Увидев это, он мгновенно пожалел о том, что попросил её собрать волосы. На всякий случай отвернулся, врезаясь глазами в наблюдающую за ним Джин. Она ему тепло улыбнулась, словно что-то поняла. — Она всегда такая, — вдруг заговорила она. Тео непонимающе посмотрел на женщину, на что та, еще раз улыбнувшись, объяснила: — Она всегда злится сильнее на тех, кого любит. Бум. Он подпрыгнул от звона упавшей на пол сковородки и удивленно посмотрел на стоящую возле плиты Грейнджер, отмечая с какой напряженной спиной она застыла. Тео взглянул на её покрасневшие шею и уши, а затем до него, наконец, дошла сказанная её матерью фраза. Сперва ему стало смешно. Знала бы её мать как «сильно» она его любит, то удивилась. Хотя чего можно было ожидать от миссис Грейнджер, когда её дочь привела в дом «парня»? Что она сразу же поймет, что их связывают запретные поиски одной очень ценной вещи? Конечно же, к подобным предположениям нужно было быть готовым. Сердце пропустило удар, когда паззл в голове начал собираться. Гермиона могла не приглашать его в дом. Они могли бы встретиться по делам и без обязательной ночевки у её родителей, ведь оба могут свободно аппарировать. Внутри стало совсем гадко. Она вновь его использовала. Он был приглашен только за тем, чтобы успокоить её умирающую мать, заверить в том, что у её дочери все хорошо, и, более того, даже есть молодой человек, которого она не стесняется познакомить с семьей. Он снова расходный материал для её целей. Не друг, не просто приятель, и не ценный напарник в исследовании. Он даже не парень, к которому она испытывает хотя бы малейшую симпатию. Он – очередное прикрытие, бездушное тело, выполняющее её поручения. Хочет выпить? Тео достанет ей алкоголь. Хочет ценные фолианты? Тео найдет их и отдаст прямо в руки. Хочет кончить? Тео как послушный песик высунет язык и вылижет свою хозяйку. Хочет успокоить мать и убедить в том, что в её личной жизни все прекрасно? Тео сыграет её парня. Сука. Опять. Опять он не мужчина, а жалкий слизняк, которого не жалко. Сколько можно? Почему ему приглянулось такое отношение к себе настолько, что он мысленно дрочит на её симпатичную мордашку и обнаженные плечи? — Тео? — ему едва удалось сфокусироваться на лице Джин. Ненависть застилала глаза. — Все в порядке? — Да, — он покачал головой, поднимаясь из-за стола. — Не курил с утра, не хватает никотина, — Тео болезненно усмехнулся, мечтая лишь поскорее выйти на улицу. — Ты куришь? — удивленно спросила женщина. — Но это же так вредно для зубов, для легких и для… Дальше он не слушал. Её нотации о вреде курения растворились за спиной, когда он сбегал из тесноты пространства, окружающего его. Лучше бы прочла лекцию о вреде её дочери на его организм. Опять тошнило. Руки тряслись от чувства безвыходности. Он ненавидел, когда кто-то его использовал. Считал, что никогда не упадет до такого. А сейчас… Не мог послать Грейнджер куда подальше, потому что впал в полную зависимость. От её дальнейших решений зависели поиски философского камня. Она связала ему руки, сделав из него какого-то жалкого подручного, а не равноправного партнера. Сука! Ему впервые хотелось плакать от этого чувства. Больше всего на свете Тео боялся потерять свою свободу, и сейчас, когда ему так хотелось послать нахер и Грейнджер, и её мамашу, он мог лишь нервно курить сигарету, испепеляя взглядом деревяный забор. Ни сбежать, ни напиться, ни бросить все к чертям собачьим. Волк попал на цепь. Теперь будет сторожевым псом, охраняющим свою наглую хозяйку, ждать, когда она решит бросить ему кусок черствой булки, чтобы радостно завилять хвостом и подвывать о своей любви к её щедрости. — Все нормально? Неожиданное появление Грейнджер за спиной испугало его, откидывая все гневные реплики в её адрес куда-то в сторону. Тео удивленно посмотрел на неё, едва не давясь сигаретным дымом. На её лице вновь было это дурацкое выражение сожаления, а во взгляде плескалась тревога. — Ты замерзнешь, — сухо ответил он, кивая подбородком на её голые плечи, которые она обняла руками в попытках согреться. — Почему ты сбежал? — проигнорировала его Гермиона, посмотрев на него как на маленького обиженного мальчика. И этого взгляда хватило для того, чтобы пробудить ту злость, что никак в нем не хотела угасать. — Ты пригласила меня сюда, выставив влюбленным в тебя сопляком, чтобы успокоить родителей? — когда Тео озвучил свой вопрос, то все казалось уже не таким и трагичным. Нет, не вздумай успокаиваться и принимать это дерьмо, как должное. Грейнджер пожала плечами, открыв рот, силясь что-то сказать, но лишь проглотила воздух, что рассмешило его. — Блядь, какого хрена? — Тео отошел, посмеиваясь, как злодей, которого обыграли. — Почему ты решила, что можешь использовать меня? Да, у нас общая цель, но почему-то я занимаюсь чем угодно, кроме помощи в поисках камня. — Это не так, ты помогаешь, — она прозвучала надрывно и растерянно, но после вновь замолчала. — Как? — он развел руками в воздухе, непонимающе качая головой. — Нахожу книжонки, которые тебе лень искать? Перечитываю твои переводы, делая вид, что я тоже на что-то гожусь? Покупаю тебе тетрадки, чтобы ты выписывала нужную информацию? Отвлекаю студентов, которые посмели засомневаться в наличии твоей целки, чтобы ты воплотила в реальность свой план мести? Или, может, помогаю снимать стресс, когда тебе, бедной и несчастной гриффиндорке, становится тяжело нести на себе груз ответственной дочки умирающей матери? Ах, а теперь я старательно играю роль твоего ебыря, чтобы мамочка с папочкой не переживали за твою личную жизнь? — Хватит! – крикнула Гермиона, отходя от него на шаг так, словно он ей пощечину влепил. — Ты не понимаешь, — она почти что всхлипнула, но вдруг отвернулась от него, с шумом вдыхая воздух через нос. — Знаешь, Теодор, — она вновь к нему повернулась, но уже с холодным, сосредоточенным лицом, — ты можешь думать, что хочешь. И идти можешь тоже, куда хочешь. Тео открыл было рот, чтобы возразить, но Гермиона забежала обратно в дом, хлопая гневно дверьми. Теперь он все не так понял? Вновь не прав? Погорячился? Нет. С него хватит. Прогибаться ради того, чтобы продолжить исследования? Он скорее потеряет остатки своей гордости, чем найдет этот блядский камень. Всё, что ему было нужно, он и так узнал. Отправится в этот пансионат один. Найдет эликсир, а Грейнджер может пойти смело идти выбирать гроб для своей мамочки. Это не его проблема. Тео свободный человек, а не пес на поводке, бегающий за грязнокровкой. Он использовал её знания так, как мог. Справится в дальнейшем без её помощи. Подкурив новую сигарету, он застегнул куртку до конца и подошел к забору. Встав на стоящий рядом пень, оперся руками о деревянную поверхность и, оттолкнувшись ногами от земли, перескочил через него. Отряхнув руки от снега, вытащил зажатую между губ сигарету и выдохнул дым в воздух, после чего просто пошел наугад. Толком не зная, куда держит путь, Тео продолжал гневно топать вперед, оставляя все неприятности в лице грязнокровки позади. И вдруг его затопило чувство восторга. Свобода. Впервые за несколько месяцев, Тео чувствовал, что ошейник был снят. Не нужно было переживать о её чувствах и о своем положении, зависящем от её нестабильного настроения. Грейнджер отравляла так долго, что, вырвав её с корнем, на душе стало так приятно и легко. Мир предстал в более ярком свете, даже дышать было проще, несмотря на холод и мерзко хлюпающий под ногами снег. Он сможет решить, что делать дальше без Гермионы – это главное. Плевать, что ей придется оправдываться перед родителями. Тео мог не переживать о том, что о нем подумают. Он снова был собой. К черту всё! Пойдет выпьет в первом попавшемся баре. Нажрется в дрова, до соплей и тошноты, и никто ему ничего не скажет, никто не посмотрит на него этим осуждающим Грейнджеровским взглядом. Как же Тео скучал по своей безответственности и наплевательскому отношению к общественным нормам. С каждым шагом становилось все легче и легче. Хотелось запеть громкую песню с придуманными в голове строчками: Коль уж сукой ты была Все решай теперь сама Хоть сиди там и реви Пёс сбежал с твоей цепи Улыбка расплылась на его лице, а глаза радостно засияли, когда, напевая себе под нос, он подошел к дверям паба.***
The Animals — The Girl Can't Help It
Эйфория от побега продлилась ровно до пятого стакана джина. Блядство. Почему именно джин? Знал же, что это травяное пойло вгоняет лишь в депрессию, тщательно шлифуя все головной болью. Тео скучающе болтал стакан в руке, глядя на прозрачную жидкость. На вкус, как настойка полыни с хвоей. Напиток предназначен явно не для бунтаря, скорее, для пожилого мужчины, у которого давно уже не было женщины, зато завтра состоится игра в домино. До четвертого стакана еще можно было исправить ситуацию с женщинами, так как симпатичная барменша обворожительно улыбалась и бросала на него многозначительные взгляды, однако усталость и дурные мысли навалились на Тео разом, лишая малейшего желания пофлиртовать с горячей магглой. Вот трахнул бы кого-то еще из мира магглов, может, и узнал, что все они такие похотливые, как Грейнджер. Опять она. Опять, блядь, она! Прочь из моей головы, чертова стерва! Прекрати отравлять меня. Почему я думаю о тебе даже сейчас? Ты же не нужна мне. Не нужна! С этими словами Тео поднялся из-за барной стойки, оставляя под стаканом чаевые, затем дошел до туалета, где справил нужду; пару раз умылся холодной водой из-под крана, опираясь руками о грязную раковину, после чего вылетел из паба, подкуривая очередную сигарету. Вечерело. Морозный воздух приятно охлаждал гудящую голову, а разогретое алкоголем горло не сопротивлялось большим порциям табачного дыма. Тео смотрел на наряженные улицы, на снующих повсюду людей, и чувствовал себя кем-то особенным в этой толпе. Кем-то, кто думает глубже, кто готов нарушать правила и быть плохим. Но неужели выбирать свободу – это так плохо? Он бросил Грейнджер, наговорив гадостей; не объяснился перед её родителями, которые приняли его достаточно тепло, несмотря на не очень-то и вежливое поведение. Где-то там позади остались его слизеринские друзья, которые не хотели говорить с ним после того, как увидели следы его «любви» на Астории. Каждый раз, когда Тео выключал мысли о последствиях своих действий, всё превращалось в самый настоящий хаос, а ведь он всего лишь хотел поступать так, как хотелось ему, а не кому-то другому. Да, Теодор Нотт — эгоист. Да, он жестокий и самовлюбленный. Да, ради бессмертия он был готов на многое. — Похуй, — покачал головой Тео, выбрасывая окурок в стоящую возле входа в паб урну. Развернувшись на пятках, он пошел вдоль улицы, решив, что посвятит остаток вечера на неспешную прогулку. Иногда ему нравилось быть обычным наблюдателем. Бродить по городу, словно невидимка, становиться свидетелем рутины простых магглов. Вот парочка вышла из магазина, держа огромные сумки в руках, — идиоты, которые не умеют левитировать тяжелые предметы перед собой. Там семья с хнычущим ребенком — еще одни безнадеги, не способные воспитать своего отпрыска. Несколько пьяных мужиков, подпирающих стены; случайные прохожие, спешащие по своим делам; множество хлопочущих семеек; детвора, играющая в снежки. Тео шел, отвлекаясь на людей и их проблемы, и наслаждался тем, что, наконец, его разум покинули мысли о том, что случилось, и о том, что произойдет. Он всего лишь наблюдатель. Его глаза поневоле остановились на забавной маленькой девчушке с такой же копной волос, как и у Грейнджер. Она стояла возле большого дерева, задрав голову вверх, и кого-то звала, то и дело бросая жалобные взгляды на равнодушных прохожих. — Эй, — не выдержав, Тео, посмотрев по сторонам, быстро перебежал дорогу, приближаясь к девочке. — Кого ты там потеряла? Обладательница пышной шевелюры, не прикрытой шапкой, взглянула на него со слезами. Её нижняя губа задрожала, когда она заговорила: — Черри не хочет слезать, — она забавно вытерла нос, после чего еще раз шмыгнула. Тео посмотрел на крону огромного дерева, после чего с сомнением опустил взгляд на девочку. — Тебя как зовут? — Каролина, — ответила она, неуверенно поджимая губы. — Черри – это кот? — догадался Тео, услышав характерное «мяу» где-то в ветках, покрытых снегом. Каролина кивнула, вытирая бежавшие по щекам слезы. Теодор не хотел быть героем, спасающим кошек. Да и ситуация глупая: застрять пьяным с маленькой девчонкой, потерявшей своего кота. Но всем вокруг было так плевать на горе этого ребенка, что нечто внутри него неприятно заскребло, вызывая сочувствие и негодование из-за человеческого равнодушия. — Не реви, сейчас достанем, — махнул рукой Тео, кривясь от детских слез. — И натяни шарф, — раздражаясь её открытой голове, которую обдувало зимним ветром, он грубо перевязал шарф так, чтобы он стал капюшоном. Первой мыслью было, конечно же, задействовать магию, что упростило бы всю процедуру в разы, но не без досады Тео вспомнил о наказании за преднамеренное использование волшебства на глазах у магглов. Черт! И что теперь делать? Он ненавидел квиддич, полеты и в целом высоту, а про лазание по деревьям он и вовсе молчал, тем более лезть нужно было по скользкой коре. Как говорится, инициатива всегда ебет инициатора. Закатив глаза от собственной глупости, Тео чертыхнулся, бросая недовольный взгляд на девчонку, чье зареванное личико загорелось надеждой. — Ладно, — произнес вслух, еще раз осматривая ствол дерева. Выстроив мысленно маршрут, он осторожно поставил ногу на небольшой сук на стволе, поднял голову, еще раз подумывая обо что ухватиться, чтобы не свалиться при первой же попытке подтянуться, после чего, мысленно попросив Салазара о благословении на этот безрассудный гриффиндорский поступок, обхватил двумя руками ветку и поднялся на неё, упираясь подошвами о ствол. Едва не соскользнув, все же забрался на приемлемую высоту для того, чтобы найти местоположение кота. — Кис-кис, Черри, — осторожно позвал он, пытаясь высмотреть кошку. Ответом ему послужило мяу. Прищурившись, Тео заметил пушистое существо с белой шерстью, которая и затрудняла ему отыскать кошку с первой попытки. Черт подери, она находилась куда выше. Тяжело вздохнув, Тео перепрыгнул на ветку повыше. Поставил одну ногу между двух ветвей, подтянулся, держа весь вес только на ноге, после чего протянул руку, чтобы достать животное, которое, испугавшись, начало отдаляться. — Блядь, тупое ты создание, иди сюда, — принялся шипеть Тео, чувствуя как затекают мышцы от напряжения. — Дерьмо, не убегай! — закричал он, делая последний рывок, позволивший ему схватить кошку за шкирку и, оттянув её от ветки, кинуть куда-то вниз. В отличие от Тео, у кошек было огромное преимущество, когда дело касалось приземления. Увидев, как девчонка взяла перепуганную Черри на руки, он с облегчением выдохнул, расслабляя, наконец, ногу, однако стоило ему чуть-чуть спуститься, как подошва его ботинка со скрежетом прошлась по замерзшей коре и Тео, не удержавшись, рухнул вниз. — Дядя! — испуганный крик девчонки стал свидетельством того, что он не умер, хотя спина и задница болели так, что лучше бы ему потерять сознание. — Нормально, — простонал Тео, поднимаясь так, чтобы не задевать гудящую пятую точку. — Спасибо, — чуть ли не плача затараторила Каролина, сжимая в объятиях несчастную кошку. Теодор кивнул, стараясь не думать о том, что, возможно, что-то сломал. — Где твои родители? — поморщившись от боли, поинтересовался он. — Дома, — смутилась девочка. — Я не должна так далеко уходить, но Черри сбежала. — Понятно, — вздохнул Тео, вынимая сигарету из пачки. — Пойдем, я проведу тебя. Подумав о том, что дымить на ребенка было не лучшей идеей, он почти что выбросил сигарету, но затем вспомнил, что и так слишком долго строил из себя благородного рыцаря, и, наплевав на этикет, глубоко затянулся. Девчонка о чем-то щебетала, тиская мяукающую кошку, а Тео лишь задумчиво разглядывал знакомые дома. Наконец, когда Каролина остановилась возле небольшого заборчика, он посмотрел на неё сверху вниз, поднимая брови в вопросе. — Спасибо вам большое! — крикнула девочка, благодарно улыбаясь. — Иди давай, — махнул Тео в сторону двери. Она согласно кивнула, заходя в дом, а он лишь усмехнулся, отмечая про себя, что его благородный поступок вновь привел его на улицу Грейнджер. Интересно, она занималась поисками без него, или осталась дома? Подумав, что раз уж сама судьба его притащила к дому Гермионы, Тео спустился по улице, подходя к знакомой двери. Ему все равно нужно было забрать свои вещи, а так хоть еще раз выскажет все, что о ней думает, прямо в лицо, не задавая в этот раз риторических вопросов. Да! Нельзя сдаваться. Выскажи ей все, включая её дурацкую привычку обвинять кого угодно, но только не себя, а если ей что-то не понравится, то у тебя есть палочка. Проклянешь стерву! Встав возле дверей, он задумался о том, что будет глупо вежливо стучать, а затем кричать на гриффиндорку. Лучше было обойти дом и войти спокойно с заднего входа, словно все это время там и сидел. Тео обошел дом, яростно шагая так, что снег отлетал в стороны от его ботинок. Протопчет дорожку ненависти прямо к порогу её спальни. Но стоило приблизиться к крыльцу, как ему пришлось застыть на месте, растерянно глядя на сгорбленную фигуру, сидящую на ступеньках, в которой, присмотревшись, признал Грейнджер. Так даже лучше. Не будет лишних свидетелей. Разберется прямо здесь и сейчас. Скажет ей о том, какая она стерва, и что он не будет молча терпеть её наглость, а если помешает ему в поисках философского камня, то и вовсе применит на ней магию. Тео сделал шаг вперед, на всякий случай сжимая в кармане палочку, когда Гермиона резко подняла голову, глядя на него испуганными глазами.Nine Inch Nails — The Fragile
Правильно, тебе нужно бояться. Ты слишком долго играла во всемогущую грязнокровку, которой все вокруг должны. На его лице заиграли желваки, а рука сильнее сжала палочку. Тео возвышался над ней, надеясь, что источает необходимый уровень опасности для того, чтобы она не думала о том, чтобы начать сопротивляться в своей привычной манере. — Чего тебе? — раздраженно спросила Гермиона. Тео сжал зубы с такой силой, что челюсть свело, продолжая испепелять её ненавистным взглядом. Он смотрел на неё, но сказать ничего не мог. Сначала думал, что дело в страхе признаться ей в том, что был обижен тем, как она относилась к нему, что его волновало её чертово мнение. Но вдруг понял, что что-то было не так: её глаза были покрасневшими, воспаленными, хоть и источали злость. Но также в них читалась растерянность и страх. Губы были влажными и странно дрожали. Руки, которыми она себя обнимала, вцепились в ткань надетой сверху кофты до побелевших костяшек. Тео опустил взгляд ниже и заметил, что её колени трясутся также, как и подбородок. Всё то, что ему хотелось с ней сделать и сказать, смыло волной одного лишь вопроса: — Что случилось? Он нервно облизнул губы, не сводя глаз с её лица, которое она отвернула от него в сторону. — Гермиона? — его голос выдавал незнакомую ему ранее эмоцию: волнение. Тео медленно подошел к ней и осторожно присел на ступеньку, стараясь всмотреться в её лицо, чтобы хоть что-то понять. И куда делась моя ненависть? Почему я переживаю о том, что она расстроена? Из-за меня? Нет, конечно. Не могла Грейнджер так расклеиться из-за того, что я исчез. Он тяжело вздохнул, все еще чувствуя себя абсолютно растерянным. — Скажи что-нибудь, — окончательно сдался Тео, прислоняясь к перилам. — Маме стало плохо, — наконец, выдавила она, шмыгая носом. — Папа повез её в больницу, а меня заставили остаться здесь. Вдруг, ты вернешься. Медленно, но до него доходило услышанное, сменяясь неприятным пониманием того, что ей пришлось остаться в доме одной, потому что её родители переживали из-за его ухода. Причина, по которой Гермиона трясется на пороге своего дома, была в его безответственности. — Черт, — прошептал Тео, поднимая голову к небу. — Мне жаль. Ему действительно было жаль. Ему было жаль, что он испытывал это омерзительное чувство сожаления и стыда, а не ту ненависть, которая согревала его весь путь от паба к её дому. Гермиона подтянула колени к себе и спрятала в них свое лицо, подрагивая всем телом. Он видел, как сильно она старалась не расплакаться, как держала все в себе, и от этого становилось еще хуже. Его всего лишь обманули, а у неё умирает любимый человек. И в эту секунду Тео осознал, что пропал окончательно. Лучшего момента, чтобы ударить по ней, невозможно было найти, а ему хотелось лишь остаться рядом с ней, и хоть чем-то помочь, утешить. И куда деться от этих чувств? Куда сбежать, если все дороги опять ведут к ней? Неужели ему остается лишь участь удобного плеча? Тео захотелось обнять её, притянуть к себе и успокоить, сделать хоть что-то, чтобы унять её дрожь. Но, подняв руку в воздух, желая прикоснуться к её плечу, он застыл в сомнении. Вся её поза говорила о том, что она оставалась закрытой для него. Он тяжело вздохнул, опуская руку вниз. — Я кота спас, — выпалил Тео, сразу же замолкая. Грейнджер медленно подняла голову, глядя на него с непониманием, на что он лишь поджал губы. — Какого кота? — прохрипела она. — Белого, — пожал плечами Тео. Теперь Гермиона смотрела на него с искренним недоумением, забывая о том, что тряслась секундой ранее. Тео же задумчиво взглянул на звездное небо. — Почему? Он удивленно поднял брови вверх, не ожидая подобного вопроса, после чего призадумался. А правда, почему? — Гулял по городу, а там девчонка мелкая кошку с дерева достать не могла, — пожал плечами Тео. — Все мимо проходили, а мне стало любопытно. Вот и пришлось помочь. Грейнджер кивнула понимающе, кусая при этом нижнюю губу. Теодор посмотрел на неё устало, замечая как вновь её просветлевшее личико погружалось в реальность, отягощаясь привычными проблемами. Она на глазах становилась все серее и серее, а подбородок и вовсе предательски задрожал. В этот раз он не думал. Всего секундная заминка, после которой резко притянул её к себе, позволяя дрожащему телу хотя бы слегка согреться в его не самых надежных объятиях. Что-то странное происходило. Что-то неправильное. Но Тео нравилось чувствовать её в своих руках. Нравилось, как спокойно ему стало. И Гермиона, вся напрягшаяся от такого неожиданного поступка, вдруг обреченно выдохнула и расслабилась, сдаваясь в плен его утешающих объятий. Тео ощутил, как её холодный нос уткнулся ему в шею, а следом его кожу защекотало теплое дыхание. Он осторожно поглаживал её костлявую спину, спрятанную под толстой тканью кофты, и думал лишь о том, что это единственная близость, на которую он мог рассчитывать. И на данный момент этого ему вполне хватало, несмотря на отчаянно бьющуюся в его голове мысль. Мысль о том, что он добровольно подписывается на то, чтобы ему делали больно.