System Of A Down — Violent Pornography
— Ну и мерзкая же она на вкус, — скривилась Гермиона, выпивая половину флакона Оборотного зелья. Он взглянул на неё насмешливо, едва сдерживая свои внутренние порывы отпустить похабную шутку на этот счет, но все же промолчал, потому что Грейнджер как раз-таки была очень даже вкусной. От неё, однако, не ускользнул его взгляд и слегка открывшийся рот, который быстро захлопнулся обратно. Она резко выпрямилась, демонстрируя ему все свое презрение при помощи глаз, которое не угасло даже тогда, когда её тело заметно уменьшилось, а черты лица изменились под действием зелья. — Паренек-то ничем не лучше, — Тео съежился, почувствовав болотистый вкус во рту, выпивая ровно столько же, сколько и Гермиона. Позвоночник неприятно защекотало, показалось даже, что его тело резиновое, когда конечности стали удлиняться. Приняв полностью обличье Сэма, Теодор резко понял его ненависть к самому себе. Зрение заметно ухудшилось, в теле появилась характерная для подростка-затворника слабость. От осознания того, что в его штанах прибор другого парня, ему и вовсе хотелось залезть обратно в машину, чтобы набрать максимальную скорость и не останавливаться до тех пор, пока его не выбросит вперед через лобовое стекло, и он не приземлится поломанной куклой на асфальт. — Салазар, за что? — простонал Тео, мечтая лишь о том, чтобы поскорее вырваться из чужой кожи. Он передернул плечами от мысли о том, что ему придется притворяться этим парнем еще несколько дней. Грейнджер, точнее уже Маргарет, внимательно проследила за его ломкой, и фыркнула своими пухлыми губами. — Посмотрела бы я на тебя, если бы ты выпил Оборотное с кошачьей шерстью, — она гордо поправила воротник своей кофты и взбила прическу. Теодор скептически выгнул бровь, вновь умалчивая о том, что поздновато она решила строить из себя ту, кто был озабочен своим внешним видом, поэтому равнодушно спросил: — Какой идиот станет пить зелье с шерстью? Гермиона, услышав его вопрос, мгновенно вспыхнула, еще раз одергивая юбку, которая уже была гораздо длиннее, и повернулась в профиль, старательно делая вид, что что-то ищет, в моменте буркнув: — Ну, я же выпила. Её смущенный голосок, который никак не хотел избавляться от типичных Грейнджеровских нот, заставил Тео опешить. Он недоверчиво посмотрел на неё, отрицательно качая головой. — Быть не может! Зачем? Фальшивая Маргарет неловко поджала губы, пожимая плечами. — На втором году обучения мы с Гарри и Роном хотели пробраться в вашу гостиную, чтобы узнать был ли Малфой наследником Слизерина… Он громко прыснул, перебивая её. Малфой и наследник Слизерина. Подумать только! Этот ссыкун с зализанной прической, которую Тео и Блейз высмеивали первые два года обучения, не то что дело с Василиском не стал бы иметь, он даже Грейнджер избегал после третьего курса, боясь еще раз получить по лицу. Хотя чего греха таить, Тео и сам её частенько побаивался. Ему пришлось прикрыть рот рукой, чтобы сдержаться и дослушать её историю до конца. — Ага, — кивнул он, намекая на то, чтобы она продолжала свой рассказ. Грейнджер недовольно на него посмотрела, обижаясь на смех, но все же продолжила: — Я сняла волос с одежды Милисенты Буллстроуд, позже оказалось, что это была шерсть её кошки, — она запнулась, вновь опуская глаза. — Но я не знала… — У тебя вырос хвост? — совсем по-детски визгнул Тео, срывая голос на последнем слове из-за пробившегося смешка. Кто бы мог подумать! И ни разу не слышал об этой истории за все годы обучения! О, он бы отдал все на свете, чтобы посмотреть на гриффиндорскую зубрилу с кошачьими усами и шерстью на лице. — Это не смешно! — запротестовала Гермиона. — Я две недели провела в Больничном крыле, потому что действие зелья оказалось не так уж просто снять, если использовать его неправильно! — на эту фразу Тео еще раз прыснул. — У меня были лапы! — возможно, она надеялась, что это его ужаснет, но теперь он не мог избавиться от картинки перед глазами в виде мелкой Грейнджер с огромными передними зубами и плюшевыми руками, которыми никак не удается перелистнуть её любимую «Историю Хогвартса». — Я даже не могла почесать себе голову, потому что не знала, как прятать когти, — она открыла рот, желая что-то еще добавить, но застыла, уставляясь обреченным взглядом в пространство перед собой. — Еще и блохи, — с ужасом закончила она, недоверчиво качая головой. У него заболел пресс из-за немой тряски от смеха. Он прикрыл глаза, поджимая губы, и тяжело вздохнул. Ладонь поднялась к переносице, которую пришлось ущипнуть, чтобы отвлечь свой разум от визуализации услышанной от Гермионы истории. — Кем еще ты была, позволь узнать? — дрожащим от смеха голосом поинтересовался Тео. Грейнджер цокнула языком, закатывая глаза. — Гарри. Фу. — Фу, — повторил он вслух. — Поттером? Он же твой лучший друг. Гермиона возмущенно выдохнула, разводя руками. — А у меня был выбор? Это была идея Грюма превратить несколько человек в Гарри, чтобы запутать Пожирателей, — она заметно побледнела, возвращаясь мыслями в то время. Тео молча наблюдал за её переменами в настроении, не зная, что сказать, чтобы вновь разрядить обстановку, но затем она еще более обреченно добавила: — Ужасно было превратиться в Беллатрису. У неё такие серьезные проблемы с зубами, — абсолютно искренне возмутилась Гермиона, кривя губы в отвращении. Ахуеть. Он уставился на неё немигающим взглядом, совершенно не аристократично раскрыв от изумления рот. Почему всегда мимо него проходят все самые интересные события? Он, конечно, знал, что Грейнджер с друзьями натворила всякого, путешествуя по Британии. Ограбила Гринготтс, оглушила Долохова, сбежала от самого Темного Лорда, спасая шкуру Поттера, и даже попала в плен к Малфоям, где получила позорную метку от кинжала Лестрейндж. — Кстати, а почему у тебя нет шрама на руке? Тео вспомнил, что ни разу не замечал вырезанной надписи об её происхождении. Гермиона задумчиво нахмурилась, не понимая сначала вопроса, а затем, когда догадалась, многозначительно охнула. — Я убрала его при помощи лазера, — пожала плечами, но увидев недоумение на его лице, добавила: — Специальный маггловский прибор. Почему-то волшебники считают, что если предмет зачарован под то, чтобы следы от него не убирались экстрактом бадьяна, то ничего другое не сможет помочь. Глупости, — отмахнулась она рукой так, словно ничего особенного не произошло. Ладно, надпись она свела, но что насчет душевных потрясений? Не может же жертва Лестрейндж так просто говорить о том, как её чуть не убили, пытав непростительными заклинаниями. — Хочешь сказать, что то, что случилось в поместье Малфоя никак на тебя не повлияло? — удивился Тео, наблюдая за её вновь воцарившемся спокойствием. Гермиона посмотрела на него снисходительно, как на маленького ребенка, после чего тяжело вздохнула, вновь потянув юбку вниз. — Гарри подвергался круциатусу Волдеморта, когда ему было четырнадцать, — её тон стал куда серьезнее. — На втором году обучения он заново растил кости во всей руке, в этом же году его чуть не убил Василиск, затем, год спустя, из него едва не высосали душу дементоры. А наказание у Амбридж? — Гермиона болезненно усмехнулась. — Она заставляла его писать одно и тоже предложение несколько десятков раз, зная, что чернилами была его собственная кровь. У него до сих пор остался шрам, — её глаза гневно блеснули. — Я не имею права жалеть себя только потому, что подверглась пыткам от фанатичной Пожирательницы. Теодор изумленно округлил глаза, выслушивая пламенную речь о том, что ей нельзя было жалеть себя потому, что её друг пострадал сильнее. Что за натура такая? Оглушить водителя мы боимся, а от упоминания совершенного над ней насилия, равнодушно пожимаем плечами, словно ничего особенного не произошло. Неужели все гриффиндорцы такие беспечные альтруисты, беспокоящиеся о ком угодно, только не о себе? — Ты думаешь, что не заслуживаешь сочувствия и помощи только потому, что кому-то пришлось сложнее? Грейнджер открыла было рот, что ответить ему, но медленно закрыла его обратно. Он увидел, как стремительно спадала уверенность с её лица. Она плотно сомкнула челюсти, вдыхая через нос, и ссутулилась, уставляясь куда-то в сторону. Легкое настроение диалога мгновенно сменилось, словно тяжелая мрачная туча нависла над ними, закрывая собой все пространство так, чтобы ни единого солнечного луча не смогло проникнуть внутрь. — Это неважно сейчас, — наконец, прошептала лже-Маргарет. — Нам нужно поскорее отправляться в приют, а не рассуждать о жалости к самому себе. Эгоизм – это то, что можешь себе позволить ты, — она нервно облизнула губы, сердито сдвигая брови. — Даже наши мотивы отличаются, Тео, — его имя было произнесено на выдохе, едва слышным шепотом. — Тобой движет тщеславие и жажда вечной жизни, а мною – страх потерять родного человека, — она прикусила внутренние стороны щек, будто старалась саму себя заткнуть, — мы разные. Тебе никогда не понять ни меня, ни причины того, почему я совершаю те или иные поступки, и по какой причине отношусь к некоторым вещам иначе, чем ты, — она устало прикрыла глаза, показывая ему, что теперь её речь была окончена. — Вот как. Тео пришлось вытянуть лицо, чтобы выглядеть максимально расслабленным и не уязвленным её словами, но его это задело. Он даже не мог объяснить причину того, почему его сердце пропустило удар, а дыхание сперло. Просто ему так хотелось выглядеть в её глазах чуть лучше, чем он являлся на самом деле, даже несмотря на то, что всегда убеждал себя в обратном, будучи абсолютно честным с самим собой, и ни капельки не стесняясь своего нарциссизма, граничащего с легким безумием, которое и толкало его на бестактные речи и жестокие поступки. Однако слышать от Грейнджер полное понимание его истинной натуры, было неприятно. В глубине души он надеялся, что она все-таки видела в нем что-то большее, чем банальное желание быть вечно молодым и здоровым. Что-то, что помогло бы ему понять самого себя немного получше. Ему казалось, что в этом находился ключ не только к самопознанию, но и к его изменению. Не то чтобы ему хотелось перекроить свою личность, но скромное желание стать глубже, многограннее, научиться понимать людей в достаточной мере для того, чтобы не наживать себе проблем, и перестать быть для этого мира чужим, в нем все же присутствовало. Хотя, возможно, ему просто хотелось, чтобы она смогла принять его, узнав получше. — Я не хотела тебя обидеть, — её голос, полный неподдельного сожаления, разрезал тишину, возвращая Тео в реальность. Чертова Грейнджер. Он ведь только перестал заниматься самокопанием и вернулся к своему прежнему состоянию, проживая все в моменты в настоящем, без лишнего анализа и художественных сравнений. Он просто думал о поисках философского камня, о скромном желании трахнуть её во время их длительного исследования, и о том, как воплотить все планы в реальность с минимальными потерями. Его хватило ровно на два дня. И все по новой. Не сдержав эмоций, он скривил лицо так, словно учуял под носом зловонный смрад. Мысли то и дело метались в его проснувшемся воспаленном разуме в хаотичном порядке. Она ничего такого не сказала, всего лишь правду. Чего ты завелся? Челюсти сомкнулись, нижние зубы стали давить на верхние. До скрипа. До обильного слюноотделения. Вдохнуть кислород никак не получалось в полной мере. Потому что я чертов неудачник с плоскими мозгами, с примитивными желаниями, до ужаса трясущийся от любых изменений в привычной рутине, потому что иначе потеряю контроль. Не сумею держать людей вокруг себя на нужном мне расстоянии, и они меня просто раздавят. Потому что я обманщик. Я вру самому себе, что являюсь кем-то особенным. Грейнджер. Даже она, узнав меня так, как еще никто не узнавал, сделала похожие выводы. Его губы изогнулись в презрительной усмешке, адресованной скорее самому себе, чем все еще не сводящей с него глаз Гермионе. Он просто позволил себе на секунду поверить, что, возможно, они являются не просто партнерами по исследованию, но и в какой степени друзьями, потому что Тео ей открылся. Показал свои слабые стороны, переступил через себя… Нет. У него явно какое-то расстройство. Всё же было в порядке. Какого черта происходит вообще? Приходи в себя. Тринадцать. Она просто вновь ранила его самолюбие. Нихуя. Я сам себя топлю. Двенадцать. Это все волнение перед аппарацией в приют. Еще и тело мерзкого подростка подвергает ненужному стрессу. Блядь. Все дело в ней. Одиннадцать. Все дело в этой гриффиндорской дуре, от которой все его нутро протестует, но также и безнадежно тянется. Десять. Тео выдохнул все свое напряжение, признаваясь себе в том, что чертовы бабочки в животе оказались вовсе не несварением желудка, и что смыть их в унитаз просто так не получится. На жалкие два дня ему удалось их утихомирить, заглушив все сначала алкоголем, а после принятием своего поражения и пятиминутным петтингом в её кровати. И вот всего одна брошенная ею фраза раздербанила эту тонкую стену, которую он старательно возводил, надеясь приглушить свою чрезмерную эмоциональность. В пизду. Просто пошло оно всё нахуй. — Давай поскорее уже отправимся в этот чертов приют и найдем философский камень, — выдохнул он, протягивая ей свою слегка дрожащую ладонь.***
Radiohead — All I Need
Приземлившись в нескольких метрах от главных ворот приюта, Тео поднял дорожные сумки четы Бредли, и грубым размашистым шагом пошел ко входу, желая как можно скорее избавиться от компании замолчавшей Грейнджер. Даже в стоящей позади него миниатюрной блондинке с зелеными глазами и пухлыми губами, он видел Гермиону с её привычным сожалением, пропитавшем каждую частичку её тела: от нахмуренного лица до поникших плеч и дрожащей ладошки, желающей подняться вверх и прикоснуться к нему. — Не устала еще тяжело вздыхать? — не выдержал он, услышав очередную её попытку с ним заговорить. — Ты обиделся на меня? — вопросом на вопрос ответила она, но затем утвердительно произнесла: — Ты обиделся на меня. Прости, я не хотела тебя оскорбить. Точнее, не думала, что тебя это заденет. Тео молниеносно развернулся к ней лицом, резко останавливаясь так, что она споткнулась, стараясь отойти на шаг. Он с презрением окинул её взглядом сверху вниз и, медленно втянув воздух через ноздри, ответил: — Считаю несправедливым выслушивать от эгоистки то, что я поверхностный и самовлюбленный. Грейнджер открыла от возмущения рот и гневно сверкнула глазами. — Во-первых, я тебя так не называла. Во-вторых, почему это я эгоистка? — она поставила руки по бокам и принялась нервно топать ногой, задрав голову. Ему даже стало смешно от их разницы в росте, но он проглотил этот смешок, чтобы спокойно ответить: — Потому что я делаю выводы по собственному опыту, а не основываясь на слухах, которые услышал от других студентов. Она окинула его наивным, непонимающим взглядом, который быстро похолодел, когда до неё, наконец, дошло о каком «опыте» он говорил. — А ты не думал, что я веду себя с людьми ровно так, как они того заслуживают? Поверить не могу! И это после всего, что я для неё сделал! После того, как полностью растоптал себя и свою гордость, бегая за ней на поводке, выполняя каждую просьбу и молча проглатывая обиды. — Значит, я заслужил, цитирую: «Чего ты от меня ждешь? Благодарностей»? — на удивление, в этот раз она быстро поняла, о чем он говорил, судя по недоверчиво закачавшейся голове. Грейнджер закатила глаза, кривя губами, отчего кончик носа опустился чуть ниже ко рту. — Нашел время для того, чтобы поссориться. Ты же, конечно, не можешь хотя бы на секунду отпустить эту ситуацию и сосредоточиться на действительно важных вещах! — тональность её голоса то поднималась, то опускалась, делая четкие ударения на словах «секунда», «сосредоточиться» и «важных». — Ладно, братец с сестрой, вроде бы, не очень близки, так что и нам крутиться вокруг друг друга не обязательно. А вот эту сумку, — он вытянул левую руку вперед, которая уже затекала от веса сумки Маргарет, — неси сама, — бросив её на землю, Тео развернулся в сторону ворот, четко добавляя: — Я тоже буду себя вести с тобой так, как ты того заслуживаешь. — Детский сад! — крикнула ему в спину Гермиона, но он даже не обернулся, продолжая идти ко входу. Наконец, он увидел стоящего возле открытых ворот мужчину со списком, который, видимо, был кем-то, вроде сторожа, и отмечал прибывших в приют. — О, Сэми, — крикнул мужик, махая ему рукой. — Ты как обычно не помогаешь сестре, — он кивнул на злобную лжеМаргарет, волокущую своё «барахло» по земле. Отлично, даже подозрений не вызвали. — Она достаточно самостоятельная, — недовольно пробурчал Тео, имитируя голос настоящего Сэмвелла. Сторож был мужчиной в возрасте, судя по седине на его коротких волосах, небольшого роста, упитанный и очень довольный собой. На нем была кошмарная кожаная куртка коричневого цвета и грязные ботинки. — Ничего не меняется, — улыбнулся он. — Поторопитесь, через двадцать минут ужин. Вы сегодня поздновато. Тео громко вздохнул, оборачиваясь к подошедшей Грейнджер, которая неуверенно застыла перед мужчиной. Она с опаской взглянула на него, а Теодор, не выдержав, схватил её сумку и потопал вперед, входя на территорию поместья. Позади себя он услышал мелкие, но быстрые шаги Гермионы. — Нам нельзя разделяться, — прошипела она, напрягая его лишь сильнее своей невыносимой дотошностью и попыткой скрыть страх от прибытия в неизвестное ей место под маской злости и обиды на него. — Я тебя не бросаю, — коротко ответил он, продолжая идти вперед уверенными шагами. Наконец, они дошли до главного входа в приют, возле которого их ожидала строгого вида женщина средних лет, чем-то напоминающая Макгонагалл своей осанкой и недовольно поджатыми губами. — Маргарет и Сэмвелл Бредли, — она что-то зачеркнула в своем листке и холодно на них посмотрела. — Вы должны были явиться сюда еще час назад. Почему опаздываете? Ну точно старая кошка! — Водитель был просто ужасным, — высоким голосом, в котором ярко звучали привычные стервозные нотки, объяснила «Маргарет». Давай, Грейнджер, копай себе яму. Я и так едва сдерживаюсь от того, чтобы не задушить тебя. — Это не оправдание, мисс Бредли, — строго отчеканила женщина. — Поторопитесь! Они поспешили внутрь, но пройдя несколько метров в сомнении застыли. — Комнаты для девочек находятся на третьем этаже, для мальчиков – на четвертом. Помнишь свой номер? — прошептала Гермиона, прекрасно зная, что они несколько раз сверились с картой поместья и данными об учениках, и даже написали себе на руках номера их спален. — Да, — скучающе протянул Тео, направляясь к лестнице. — Я, может, и самовлюбленный нарцисс, но не дурак. Грейнджер мучительно застонала за его спиной и, наверняка, закатила глаза, услышав его ответ, но он никак не отреагировал на это. Они поднялись на третий этаж, кивая проходящим мимо ученикам, пока не нашли в коридоре комнату Маргарет. Они остановились перед дверьми, поворачиваясь друг к другу. Грейнджер взглянула на его безразличное лицо с надеждой, но сразу же сдалась, принимая тот факт, что сегодня Тео будет не особо сговорчивым. Толкнув дверь, они вошли внутрь, сразу же замечая три кровати. — Ну, я так и думала, — вздохнула Гермиона, понимая, что делить комнату придется еще с двумя соседками. — Где её кровать? Тео скучающим взглядом просканировал комнату, бросая на пороге сумку Маргарет, затем, заметив плакат знакомой маггловской группы, которую уже видел в доме четы Бредли, указал пальцем на одноместную койку с темно-фиолетовым покрывалом. — Ладно, — явно сомневаясь, согласилась она. — Давай посмотрим твою? — Зачем? — непонимающе спросил Теодор, чувствуя внутри лишь желание поскорее убраться от Грейнджер как можно дальше. — Они не дружны, так что твое присутствие там рассмотрят как странное явление, — засунув одну руку в карман, он направился к выходу, бросив напоследок: — Обживайся. Возможно, дело было в том, что ярче эмоций, чем Гермиона, в нем никто и ничто не могло вызвать, поэтому весь путь до спальни Сэмвелла, Тео прошел в полнейшем равнодушии, все еще испытывая злость лишь на чертову гриффиндорку. Речи о страхе и волнении даже и быть не могло. Он не боялся магглов, пока в кармане брюк была спрятана волшебная палочка. К тому же, они уже были здесь. Им удалось проникнуть в здание под видом учеников. Волноваться было не о чем. Точнее, уже было поздно. Имена преподавателей можно было выучить, полагаясь на расписание уроков, а другие студенты его не интересовали. К тому же, Сэмвелл казался нелюдимым отбросом, поэтому в наличии близких друзей у него Тео сомневался. Да и вряд ли магглы догадаются о том, что можно принять обличие другого человека. На крайний случай, скажет, что ударился головой и получил серьезную травму, вследствие которой потерял память. Похуй. Открыв дверь своей предполагаемой комнаты, Тео удивленно остановился. В отличие от комнаты Маргарет, здесь была всего одна кровать, точнее две, но сдвинуты в одну. Стены не украшали плакаты музыкальных групп и царил абсолютный порядок. — Ну хоть что-то хорошее, — хмыкнул он самому себе и прикрыл двери, осматривая помещение. Три настенные полки были забиты различными книгами, кровать стояла прямо возле окна, а в правом углу находился письменный стол с внушительным количеством тетрадей. Он выглянул из окна и испытал внутренний восторг от того, что вид открывался на простирающийся за территорией поместья лес. Место, где находился приют, было достаточно тихим и укромным. Вокруг почти не было других домов, зато было много деревьев. Если бы Тео не знал, то подумал, что они находятся в Шотландии, а не на окраине Лондона. Хотя он никогда и не бывал прежде на северной части города, поэтому и не мог избавиться от легкого удивления, обнаружив, что в нескольких километрах от центра, могут находиться такие прекрасные виды. Интересно, каково здесь проснуться утром в осенний день, когда легкая изморозь покроет кроны высоких деревьев, а солнечные лучи восходящего солнца уже не будут греть, как прежде? Наверное, также, как и услышать от Грейнджер, что она относится к нему, как к дерьму, потому что он им и является. Уныло. Отвернувшись от окна, Тео тяжело вздохнул, пиная, брошенную по пути, сумку. Он еще раз мысленно поблагодарил Салазара за жизненную справедливость, так как оказался в одиночной спальной комнате, пока Гермиона будет выживать без сна, по собственной же глупости, с двумя мелкими школьницами. Так ей и надо. Закрыв за собой двери, Теодор медленно направился к лестнице, мучаясь в легких сомнениях от того, стоило ли ему заходить за «сестрой», чтобы отправиться на ужин, или же она сама дойдет. Сомнения развеялись тогда, когда он столкнулся с фальшивой Маргарет на ступеньках. На секунду, он даже забыл, как выглядела сейчас Грейнджер, но, почувствовав знакомую злобную ауру, все же остановился, спокойно глядя на неё с высоты своего нового роста. — Ну и? — пробурчал он, вновь пряча руки в карманах. Что-то ему было некомфортно жить с такими длинными руками, постоянно хотелось держать их в карманах, хотя страх прикоснуться, случайно, к члену, никак его не отпускал. — Они ужасны, — жалобно прошептала Гермиона. — Мишель и Мини. Так тяжело запомнить, кто есть кто, — она расширила глаза, недоверчиво уставляясь в перила лестницы. — Одна из них очень дурно пахнет, будто бы не знает о существовании мыла, а вторая — никак не хочет заткнуться. Она сказала, что я какая-то странная и молчаливая, но мне даже не удалось её ни разу перебить! Невольная злорадная улыбка разрезала его хмурое лицо. Вот, что такое карма, Грейнджер. — А у тебя как? — игнорируя его злорадство, искренне поинтересовалась Грейнджер. — А у меня все отлично, — пожал плечами Тео. — Живу один. — Как один? Её вопрос прозвучал и с возмущением, и с завистью, и с недоверием, затем она радостно улыбнулась. — Отлично! Мы сможем меняться, — заболтала она головой, словно болванчик. — Телами, я имею в виду, чтобы удалось поспать. Еще чего! Тео удивленно на неё посмотрел, отшатываясь назад. — А что насчет моральных принципов? — напомнил он, откровенно начиная веселиться с её краснеющего лица от его вопроса. — Ну ты же хотел побыть Маргарет, — оправдалась она. — Я хотел понять каково это жить с огромными сиськами, а не лежать под одеялом, мучаясь от недосыпа и зловонных ароматов пятнадцатилетних девчонок, — поправил её Тео, игнорируя эмоцию возмущения на лице лже-Маргарет. — Меняться не буду, — отчеканил строго. — Если останется зелье, отдам тебе, чтобы смогла поспать ночь, а в остальном, даже не надейся, — он презрительно хмыкнул и продолжил свой путь вниз, слыша позади себя злобное шипение Грейнджер. Не желая останавливаться из-за сомнений в том, где находилась так называемая «столовая», куда их раннее приглашал охранник на входе, Тео пытался включить все свое обоняние, дабы почуять запах еды и без лишней заминки отыскать необходимую комнату. — Думаю, нам сюда, — прошептала ему в спину Гермиона, оказавшись слишком близко – видимо, нагнала его не просто быстрым шагом, а самым настоящим бегом. Он посмотрел на неё, обращая внимание на выставленный указательный палец в противоположную от аудиторий комнату. Молча кивнув, Тео чуть медленнее направился в сторону предполагаемой столовой для учеников приюта. Можно было и догадаться по толпе детишек, рвущихся в огромный зал. Он окинул скептическим взглядом большое пространство с тремя рядами столов, почти также, как и в Хогвартсе. Вот только внутри не было окон, стены выполнены из сплошного дерева, а поток не украшен свечами. Выглядело дорого, но мрачно. В дальнем углу расположился большой стол для преподавателей. — Либо все частные школы одинаковы, либо дизайнер – выпускник Слизерина, — хмыкнула Грейнджер, подумав о том, о чем и он. — Почему Слизерина? — удивился Тео, чувствуя внутри негодование от предположения о причастности к его факультету. — Потому что выпускники остальных домов не стали бы воровать идеи и открывать сомнительные приюты, — её невозмутимый голос вынудил его устало закатить глаза, но вступать в очередной глупый спор ему не хотелось. — И куда садиться? Тео нахмурившись, просканировал пустые места за столами, приметив себе свободное, и пошел в его сторону, бросив напоследок: — Куда угодно, но не со мной. Однако Грейнджер, несмотря на его предупреждение, упрямо пошла за ним, садясь рядом на пустую скамью. — Ну и что я сказал? — недовольно пробурчал он так, чтобы никто из сидевших поблизости их не услышал. «Маргарет» блеснула разгневанными зелеными глазами и мрачно ответила: — Будет хуже, если я, случайно, подсяду к тем, с кем она вообще не близка. Замолчи, наконец. И перестань быть таким гордым придурком! — под конец она взорвалась, повышая тон, но посмотревшая на них полноватая девчонка даже глазом не моргнула, словно такое поведение не было для неё чем-то необычным. Гермиона же наоборот резко смутилась, потупив взгляд. Слегка подрагивающей рукой она принялась накладывать себе салат в тарелку. У него отсутствовал аппетит в силу поникшего настроения, но стоящий посередине пирог, от которого все еще шел пар, соблазнил его. На всякий случай, он еще раз взглянул на остальные столы, отмечая, что сервировка и подача блюд везде была одинаковой. Интересно, только сегодня у них такое изобилие? Или это привычный ужин для сирот? Как бы там ни было, он со спокойной душой отрезал кусочек. Положив его в рот, Тео, медленно пережевывая, начал изучать студентов, постепенно заполняющих зал. С недовольством, он заметил, что часть из них была одета в школьную форму. Опять выглаживать воротник. Следом Тео отметил, что столы разделялись не на факультетские, а по возрасту. К счастью, они с Грейнджер сидели рядом со студентами, которым на вид было не меньше пятнадцати, но и не больше двадцати. Он хмыкнул, рассматривая студентов, сидящих за крайним справа столом, которые выглядели примерно на их настоящий с Грейнджер возраст, и никак не походили на несовершеннолетних сирот. — Заметил иерархию мест? — шепотом поинтересовалась она, на что Тео кивнул. — Левый ряд – дети; средний – подростки; самый крайний – взрослые студенты. Зачем в приюте… — Марго, — между ними втиснулась голова какого-то высокого парня, целуя застывшую Грейнджер в щеку. — Ты чего тут сидишь? Тео бросил на них недовольный взгляд, оценивая ухажера Маргарет, который представлял из себя рослого смуглого парня, с короткими темными волосами и довольно-таки глупым выражением лица. — Я... — Гермиона не шевелилась, полностью растерявшись, она даже бросила умоляющий взгляд в сторону Теодора. — Обсуждаем наш день рождения, — равнодушно бросил он, наблюдая за тем, как страх в её глазах сменяется благодарностью. Незнакомый парень с презрением взглянул на «Сэма» и изогнул губы. — Ты все никак не успокоишься? — выплюнул он, полностью разворачиваясь к нему. — Твоя сестра достойна этого места, а ты — жалкий ссыкун, решивший, что имеешь право спорить. Тео насмешливо на него взглянул, от чего у парня удивленно поднялись брови, а после продолжил увлеченно разрезать свой кусок пирога. — Крис, — вдруг позвала Гермиона, нахмуриваясь в сомнении, но парень тут же посмотрел на неё с вопросом. Видимо, вспомнив это имя из дневника Маргарет, Грейнджер решила проверить свою догадку, и не ошиблась. — Ладно, — он поднял руку, сдаваясь. — Просто ты знаешь, как меня бесит это ничтожество. Гермиона нервно улыбнулась, бросая взгляд на Тео, которого никак не тронуло подобное отношение. Не к нему же обращались, в конце концов. — Малышка, встретимся после ужина в нашем месте? — он подмигнул ей, после чего, наконец, исчез. Проводив его взглядом, она облегченно выдохнула, на что Теодор прыснул. Интересно, если этот Крис захочет трахнуть свою девушку, что Грейнджер будет делать? Сбежит, придумывая что-то на ходу, или же, как обычно, воспользуется пацаном, достигнет оргазма, и даже не передернет ему ручкой? — Сделаю вид, что забыла, — пробурчала она, словно прочитав его мысли. — О его предложении встретиться, — добавила, рассеивая его сомнения. Тео тяжело вздохнул, стараясь сосредоточиться на изучении преподавательского состава. Всего было семь учителей разных возрастов. Посередине сидела молодая женщина, даже слишком молодая для той, кто был достоин лидирующего места. Наверное, расположение не было показателем. Однако данное предположение было опровергнуто, когда она поднялась со своего места и вышла в центр, привлекая всеобщее внимание к себе. Высокая рыжеволосая женщина, не старше сорока лет, в длинном черном платье со свободными рукавами, сложила ладони в замок и гордо подняла голову, осматривая присутствующих. Наконец, когда голоса учеников стихли, она заговорила: — Я рада вновь видеть вас в полном составе. Зимние каникулы официально завершены, поэтому хочется напомнить вам об изменениях в расписании, — она подняла перед собой лист. — Следующие два дня мне требуется ваше обязательное присутствие на факультативе по «Истории МБ», который состоится после обеда. В канун Нового года занятий, как вы знаете, не будет, но это не значит, что вы будете свободны весь день. О своих обязанностях, надеюсь, все помнят. На этом я желаю вам всем доброй ночи и продуктивной учебы. Non decederis supra mortis*, — в конце добавила, а все присутствующие в зале хором повторили. — Маргарет и Сэмвелл, подойдите ко мне, — её взгляд мгновенно отыскал их среди других учащихся, заставив Грейнджер резко дернуться. Послышался звук отодвигающихся тарелок. Студенты стали расходиться, а Тео и Гермиона до последнего оставались на своих местах, ожидая, пока в зале не станет пусто. — Двигайся, — Тео толкнул её, заставляя подняться из-за стола. Наконец, он сделал первый шаг в сторону преподавательского состава. Не стал оборачиваться, зная, что взволнованная Грейнджер последует за ним. — Здравствуйте, — прокашлявшись, обратился он к женщине. Она повернулась к ним, отвлекшись от разговора с одним из учителей, и холодно улыбнулась. — Как провели каникулы? — её тон был равнодушным, как и взгляд, но, увидев Маргарет за его спиной, сразу же потеплела. — Дорогая, ты же помнишь об обязательном ритуале перед церемонией? Та самая церемония на их день рождения? Тео нахмурился, задумываясь. — Да, конечно,— Гермиона надела непроницаемую маску спокойного безразличия, глядя на неё не моргающим взглядом. Если бы он её не знал, то подумал, что она просто холодная стерва. Но Тео понимал, что внутри её трясет от ужаса, что её могут раскрыть. — Хорошо, Маргарет, нам нужно еще кое-что обсудить, — кивнула одобряюще женщина, затем перевела резко похолодевший взгляд на Тео. — Можешь идти. Кивнув, он поспешил на выход, желая сбежать от напряженной обстановки как можно дальше. Быть в шкуре парня, которого не просто молча недолюбливают, а что ни есть, как откровенно презирают, оказалось не так-то просто для его эго. Он лишь понадеялся, что Грейнджер выдержит допрос от строгой преподавательницы. Ему же до ужаса хотелось курить. Решив, что не было смысла рисковать и светиться на улице с сигаретой, вдруг, парниша не курил, Тео сразу же направился в свою комнату. По пути ему ни встретилось ни одного человека, желавшего с ним поговорить, чему он был рад, хотя в глубине души он испытывал обиду за несчастного пацана, которого здесь ни во что не ставили. Ввалившись в комнату Сэмвелла, Тео сразу же побежал к окну. Впустив холодный воздух, он достал сигарету из пачки, спрятанной в заднем кармане брюк, и засунул её в рот. Задумчиво посмотрев на освещенный фонарями внутренний двор, Тео медленно поднес добытую из дома Грейнджер зажигалку к сигарете. Щелкнув, он втянул дым в легкие и довольно выдохнул, чувствуя долгожданное расслабление и легкое головокружение от длительного воздержания от никотина. Что не так с этим чертовым приютом? Тео гипнотизировал мерцающий фонарь, свет которого падал прямо на ровную поверхность воды в фонтане. Странное спокойствие в абсолютно неспокойной обстановке. Ему вновь казалось, что он нереален и находился не в этом мире, не в этом времени. Черт подери, да он даже был не в своем теле. Почти докурив сигарету, он покрутил все еще тлеющие остатки. Пламя привлекало. Ему захотелось хоть что-то ощутить, доказать самому себе, что он настоящий. Никогда прежде у него не возникало желания причинить себе боль, наносить увечья, ведь именно ради здорового и молодого тела он так рвал свою задницу. Тогда почему пальцы крутят сигарету до тех пор, пока горящий кончик не оказывается слишком близко к внутренней стороне ладони? Это не его линии жизни. Не его кожа. Может, поэтому? Вот только боль от прожигающей плоть сигареты настоящая. И почему-то странно приятная. Отрезвляющая. Тео тушит бычок о собственную руку, матерясь сквозь зубы. Стонет от боли. Поднимает голову к потолку и старается дышать через рот, чтобы легкие вновь наполнились кислородом. Запах паленой кожи дразнит слизистую носа. Он дерьмо. И попал в тело такого же дерьма. Бычок летит вниз с окна, а Тео прислоняется спиной к стене, возводя глаза в небо. Может, это сущность паренька так влияет на его психику? Может, мозги подростка-изгоя в сочетании с его собственными демонами теперь сводят его с ума, вгоняя в самую настоящую депрессию? Стук в дверь прервал его мысленный поток. — Да. В комнату вошла Грейнджер, глядя на него с немым укором. Её слегка потряхивало, хотя шаги делала вполне уверенные. — Её фамилия Монтгомери, — вдруг произнесла она. — Думаешь, это основательница? — он удивленно поднял брови, не веря в то, что спустя столько столетий она была все также молода. Гермиона задумчиво пожевала губу, опуская взгляд в пол. — Или прямой потомок, — вздохнула она, все еще хмурясь. — Её изначально не было в списках, но после того, как она поспрашивала меня о том, как мое самочувствие и готова ли я к церемонии, меня встретил Крис. Спрашивал, цитирую: «Что эта ведьма Монтгомери в этот раз хотела»? Если эта женщина является не дальним родственником, а основательницей приюта, неужели они были настолько близки к философскому камню? — Нет, — ответил сам на свой вопрос. — Нужно узнать наверняка. Грейнджер одобрительно кивнула, переступая с ноги на ногу. — С тобой все нормально? — вдруг спросила она, выглядя очень неуверенно. Настоящее лицо Маргарет, наверное, никогда не хмурилось так, как это делает Гермиона, испытывающая неловкость и сомнение. Ни одной морщинки. Тео недовольно отвернулся, думая про себя стоило ли ему признаваться или же нет, затем все-таки сдался. — Я никогда прежде не принимал Оборотное зелье, — задумчиво произнес он, все еще не будучи уверенным в своей догадке. — Если, к примеру, у человека, чей волос я кладу в зелье, плохое зрение, то и я буду видеть плохо, верно? — начал издалека, на всякий случай, проверяя реакцию Гермионы. Она непонимающе на него посмотрела, но согласно закачала головой, позволяя ему продолжить. — Может ли мне передаться его плохое настроение? — наконец, выдавил Тео, смиренно выдыхая. — Не думаю, что его настроение может как-то влиять на тебя, — медленно начала она. — Сознание человека – это нечто необъяснимое и индивидуальное, что невозможно повторить магией, — её губы изогнулись, а лицо вновь приняло выражения сожаления. — Не понимаю, — покачал головой, устало падая на кровать. — С самой первой минуты, как я принял его обличие, меня преследуют странные мысли… Грейнджер прикусила нижнюю губу, сосредотачиваясь на чем-то. Она молчала некоторое время, а затем её лицо, наконец, расслабилось и она предположила следующее: — Сознание, может, и нет, однако плохое зрение или же другие физические особенности, отклонения, передаются тому, кто принимает зелье. Это касается и биологических процессов в организме человека. Нейробиология, в том числе, — она подняла указательный палец к верхней губе, о чем-то размышляя. — К примеру, депрессия – это не просто надуманная, психосоматическая болезнь, а дисбаланс нейромедиаторов. То есть, это биологические нарушения в головном мозге. Это касается и других заболеваний, вроде биполярного расстройства или даже шизофрении. Гермиона посмотрела на него так, словно ожидала миллион благодарностей, но Тео подарил ей лишь непонимающий взгляд. — Я ни черта не понял. Она закатила глаза, складывая руки на груди. — Если у него проблемы с головой, то твое сознание начнет страдать, испытывая физиологические проблемы. А что именно ты чувствуешь? Наконец, до него начал доходить смысл услышанного. Если у Сэмвелла были беды с башкой, то его собственное сознание, которое также частенько добавляет ему проблем своими навязчивыми мыслями, смешавшись с больными мозгами паренька, начнет шалить. — Хм, — его нижняя губа оттопырилась, принимая теорию Грейнджер. — Тогда понятно. — Ты не ответил на мой вопрос, — напомнила Гермиона, на что он лишь удивленно поднял брови. — Да забей, — отмахнулся Тео, чувствуя внутри облегчение. — Какой план на сегодняшнюю ночь? Она явно не приняла его ответ, но все же не стала продолжать свои расспросы. Вместо этого Грейнджер тяжело вздохнула, подходя к его кровати, на которую осторожно присела. — До отбоя еще четыре часа. Попадаться сегодня на глаза ученикам мне не особо хочется, поэтому, если ты не возражаешь, может, поспим немного перед ночным обходом приюта? Её голос был полон надежды, а в глазах отразилась немая просьба. Теодор некоторое время сомневался в том, чтобы принять ее предложение. Внутри оставался все еще неприятный осадок после разговора в его поместье. Он до конца не знал связано ли это с состоянием Сэмвелла, или же Грейнджер и правда перегнула палку, высказывая свое слишком честное мнение о нем. К черту! Он поймет наверняка только тогда, когда выберется из этого неуютного тела. — Ладно, — сдался он, поднимаясь с кровати и направляясь к двери, чтобы закрыть её на замок. — На всякий случай, — объяснил, увидев как напряглось её тело. Хоть ему и предстояла очередная ночь в одной постели с Грейнджер, её новое тело не вызывало прежнего желания. Блондинки, все-таки, были не в его вкусе. Тео осторожно прилег на край кровати, укрываясь одеялом с головой, и повернулся к Гермионе спиной, все еще испытывая странное отвращение к тому, что она была так близко. Возможно, стоило бы и задержаться в теле Сэмвелла. По крайней мере, ему не хотелось трахнуть Грейнджер так, как прежде. В слабом освещении комнаты Тео поднял перед собой раскрытую ладонь, рассматривая круглую, слегка поблескивающую от крови, рану. Если ранее ему казалось, что он и так сошел с ума, то сейчас что-то ему подсказывало, что он только подошел к черте безумия. Впереди еще четыре ночи и три дня. Как далеко он зайдет? *Не умри раньше смерти (лат.)