…
За окном метёт, света мало, половина базы под снегом. Ничего, скоро в Сирии плавиться будет. В Питер Олег не хочет. Он хочет поскорее покинуть Сибирь. — А что с Вадимом? — Волков мнётся перед командиром, стыдно ему за команду. Он хоть по бумажкам просто член группы, но кто отменял заезженное «один за всех и все за одного»? — Вадима мы на родину отправим. Посмотрим, есть ли у него там родственники, — мотает плечами командир взвода, да сигарету об пепельницу тушит. — Олег Давидович, — вновь обращается тот, — голову берегите, — говорит командир В., да по своей голове тычет указательным пальцем, напоминая Волкову о сотрясении. Олег только кивнул, смотря на то, как их документы в одну стопку кладут. Он мельком видит свидетельства о смерти: Алексей, Джошуа, Джесси, В… Отворачивается, уходит. … — Да расслабься ты, как будто призрака увидел! — говорит тот, да Олега по плечу хлопает, утягивая того в свои крепкие объятия. — Я думал.! Я… я очень рад тебя видеть… — Олег в ответ обнимает, глаза прикрыл. Он чувствует его запах, физически ощущает прикосновение.…
Несколько месяцев прошло с того момента, как Волков с Вадимом обосновались на новом месте. Для Олега многое изменилось за короткий промежуток времени. От него словно удача отвернулась. Чуйка у него больше не работала, интуиция подводила. Зато нарисовавший Вадим со своими гениальными стратегическими решениями и идеями стал душой компании. Порой он заговорит, байки свои травить начнет, а все словно и не с мясорубки вернулись. И хорошо так у костра, пока Дракон без остановки болтает. Товарищи и к Олегу часто ходили за историями, переспрашивали у него, что, словно это им он всё рассказывал. Волков плечами мотал да говорил, что «Вадик всё вечером и расскажет». Товарищи сначала как-то странно на него смотрели, потом уже «познакомились» с Вадимом, который в Волчике вечером просыпался во время увала. Так и решили, что для рабочих вопросов Олег днём существует, а вечером мозг отдыхает. А что? Правильно. Нечего перенапрягаться лишний раз.…
Прислонившись к стене, Олег держался за виски. Руки в крови, в своей, чужой. Взгляд бегает. В ушах звон, а в голове всё непозволительно медленно встаёт на свои места. Эта реальность была миражом, иллюзией, верить в это не хотелось, признавать тоже. Хотелось подавить биение сердца в горле. Оно мешало говорить и дышать. — М-да, расклеился Волчик, — раздалось отовсюду и ниоткуда одновременно. Олег хотел оглядеться, но Вадим успел перехватить его подбородок раньше. — Вад… ты же, тебя же… — запинаясь, попытался выговорить Олег, протянув дрожащую руку к Вадиму. Так близко и невозможно далеко. — Нет? — спокойно кивнул Вадим, указывая на то, что тень падает только от Олега. — В нашей парочке ты какой-то тормоз в последнее время. — Когда? — хотелось кричать и протестовать, как же это всё… С кем он выполнял задания? С кем сидел вечерами у костра и говорил до рассвета? С кем сюда приехал и кто сидел с ним рядом? Иногда Вадим игнорировал его какие-то обычные просьбы. При товарищах он с ним почти не разговаривал, да и сам Олег почти не говорил с ним. Только когда они могли остаться одни. Впрочем, их взаимоотношения не были похожи на прежние. После очередной посиделки Вадим вроде пил с ним, а чашка вечно полной оставалась, ужины недоеденные — это совсем не было похоже на него… — Давно, Волчик, давно. Помнишь наше неудачное задание на Севере? — Вадим присаживается на корточки перед Олегом. — Я же вытащил тебя… — глаза его растерянно смотрят из стороны в сторону, складывая «два плюс два». — Вытащил, но до базы не дошёл. — Нас же нашли!.. — Нашли тебя, а меня — нет. — Машина же близко была… — Тебя нашли на дороге без сознания. А в семистах метрах от тебя мой окоченевший труп. — Нет… — Да, Волчик. Здесь был и есть только твоя травмированная башка. — Встав со своего места, Вадим достал пистолет и направил пушку в подбородок. Он выстрелил раньше, чем Волков успел броситься вперёд. — Стой! — Видишь? — Лицо Вадима начало меняться, как и его внешний вид. Снова зимнее снаряжение, бледное лицо, рассеченная бровь, кровоточащий бок, синие губы и теперь уже зияющая и кровоточащая дыра под подбородком. Это зрелище заставило Олега передернуться. — Всё кончено, Волчик. Ещё тогда было кха-кха… кончено. — Олег! Олег! Надо уходить! Немедленно! — прокричал кто-то из отряда, не с первого раза привлекая внимание Волкова. Олег сидит, не в силах даже автомат поднять. Ему плохо. Физически, морально. Его мир разрушен. Его никто не ждёт. У него нет ничего и никого. Даже собственный разум предательски сыграл с ним злую шутку. — Ну что, Волчик? Останешься со мной или все-таки побежишь? Только думай быстрее, а то на нас сейчас потолок упадет. Мне-то без разницы, а вот тебя точно размажет. — Вадим невзначай указал на плиту, которая буквально нависла над их головами. Само здание вот-вот готово было сложиться, как карточный домик, а Олег даже кровоточащую рану машинально сжать не в состоянии. — У меня нет сил. — еле шевеля губами, ответил Олег, смотря на лужу крови, которая образовалась вокруг него. — Сдохнуть охота? — Вадим, строго посмотрев на Олега, дёрнул его. — Да! — процедил тот, физически ощутив толчок и толком не разобрав вопроса. Ни сил, ни удачи, ни целей. Он абсолютно ничего не ощущает. Олег безнадёжно пуст. — Олег! — кричал, кажется, Шура, отстреливающийся от террористов. — Он сдохнет по твоей вине. — Испытующий взгляд Вадима побудил того посмотреть в сторону Шуры. Парень отстреливался почти отчаянно, понимая, что до Олега добежать не сможет, но как только мог, давал ему время на то, чтобы отступить. Когда Шура в очередной раз обернулся в сторону Олега, не заметил пулю, которая прилетала ему в предплечье правой руки. Сдавленно прокричав, он упал наземь, начиная отползать от баррикад. — Олег! — уже тише прокричал Мальвина, чувствуя, что голос охрип. — Волков, мать твою, вставай, тебе говорят! — яростно процедил Вадим, поднимая голову на плиту, которая успела покрыться более крупными трещинами. Голова кружилась. Олег не знал, куда себя деть, умудрился на дрожащих ногах подняться. Упал дважды, но, опираясь о стенку, дополз до товарища. Опершись друг на друга, отступать стали, пока их соратники, наконец-то заметив их, тыл стали прикрывать, чтобы те до машины добрались.…
Небо было до невозможности чистым, ни единого облачка, а вокруг лишь пустыня, редкие на первый взгляд высохшие кусты да коряги с корнями, вывернутыми наружу. Олег курил, смотря на скрывающееся за горизонтом солнце. Ему почему-то вспомнились детские рисунки Сережи, в которых у звезды никогда не было лучей от солнца. Вот и сейчас оно не оставляло за собой следов, постепенно уходя под землю. В глазах начало щипать от долгого взгляда на солнце. Смахнув с глаз влагу, Олег в казарму вернулся, стараясь рой мыслей подавить. К таблеткам, прописанным ещё месяц назад, Олег вернулся. Ни пропускал ни дня, понимая, что собственному рассудку доверять не может. В итоге решился на то, что очень давно обдумывал. — Домой уезжаешь? — спрашивает Шура, сам винтовку сосредоточенно смазывает. — Да, надо восстановиться как следует и мозги вправить на место. — Совсем отшибло на этой жаре, да? — спросил тот, смахивая уже синие волосы назад. — Да… совсем. — как-то оттянув часть предложения, ответил Олег, закинув сумку на плечо. — Удачки тогда, звони, если решишь вернуться. — Ага. — Олег к другому выходу отправляется, порог пересекает и обратно голову в проём просовывает. — Шур… — Чего? — Саша головку вскидывает, да уж, непривычно его с синей башкой видеть. — Вад же двадцатого ноября… — Вроде да. Олег, тебе виднее, сам же там был. — Точно. Говорю же, крыша уже едет. — Олег натянуто улыбнулся, постучав себе по голове, а после покинул казарму.…
В поезде он просыпался от каждого шороха, чувствуя, что его уже трясет от напряжения в мышцах. Он не знал, зачем и за чем именно возвращается в Питер, но больше некуда ехать. Разумовский — единственный человек в его жизни, с которым он некрасиво поссорился перед своим уходом. Возможно, Олег и не нашел бы его, если бы не новости, через которые он и узнал, кем стал Сережа… Поднимаясь по лифту, у Олега зрачки расширились, а в груди зашевелилось нечто родное и давно потерянное. Ему нужен был его человек, который был семьёй и опорой. Сережа — единственный, кого Олег ещё мог уберечь. — О-олег.? — Не узнав своего голоса, Сережа выпучил глаза, не веря в то, кого видит у стеклянной двери. Ничего не сказав, Олег стремительно подошел к Сереже, порывисто обнимая его. Уткнувшись носом ему в плечо, рвано выдохнул, чувствуя, как слезы щиплют глаза. Хватаясь за ткани несчастной рубашки, измял до невозможности, почти впечатывая Сережу в себя. — Прости, прости меня… — шептал Олег, только через минуту ощущая руки Серого на своих лопатках. — Прости, что так вышло, прости, что напугал и не вернулся раньше, прости меня, Сереж…