Лахта Плаза

      Полпервого. Питер озаряют не только белые ночи, но и огни гирлянд, скользящих по потолку бара. Тёплое мерцание лампочек разбавляют неоновые вывески, добавляя зелёный, синий и фиолетовый цвет в атмосферу. Опять апероль и опять лёгкая дымка кружит мысли в танце. Я улыбаюсь, держа в руках красный пластиковый стаканчик. Мы что, на какой-то американской вечеринке? Тогда кто-нибудь точно должен потрахаться на втором этаже в кровати родителей. Хэй, Джессика, ватсап? Я ставлю апероль на стол и беру в руки телефон: — Ребята, всем привет, — начинаю записывать стори, и в кадр буквально вваливается его тело со стаканчиком в руке, — тут Женёк, — я поворачиваю камеру и показываю парня слева, — тут Тёма. Мы в Монте-Карло сейчас. Подъезжайте, — говорю, немного перекрикивая фоновый шум толпы и музыки. Не думаю, что многие как раз прикидывали, чем бы себя занять в час ночи с субботы на воскресенье. Хотя это Питер, летний Питер, поэтому не удивлюсь, если спустя пару минут тут уже будет несколько человек. Женя утыкается в телефон и переминается с ноги на ногу. Он медленно покачивается в такт музыки бара, которая смешивается с разговорами, смехом и вскриками людей. Он блокирует телефон и растягивает губы в пьяной улыбке: беззаботное, по-щенячьи довольное выражение лица. Кажется, ему хватит. Я вижу его спокойные, блестящие в темноте глаза и понимаю, что ещё немного и будет край. А за край нам не нужно, мне завтра днём ещё возвращаться в Минск, желательно целым и невредимым. «Я же тебе дал глоток сделать… пиздецахкхвх.» — Эй, — я хлопаю по плечу. Женя переводит слегка расфокусированный взгляд на меня и делает размашистый шаг навстречу. Его движение мне кажется очень сомнительным, как будто он вот-вот на меня завалится. Или как минимум облакотится. — А? — несмотря на стиль пьяного мастера, Женя ровно стоит на ногах и внимательно (насколько это возможно) слушает, наклонившись телом в мою сторону. Его брови в самом мило-забавном выражении взмывают вверх. Боже, сколько раз «на кураже» он выпил содержимое стакана в один глоток? — Может, хорош? — я вижу, как мои слова обрабатываются у него в голове, после чего он коротко кивает. Брови опускаются, но не хмурятся. — Да, щас, — он снова отстраняется и залпом опрокидывает содержимое стаканчика в рот, цепляясь за край зубами. Какое-то время стоит, запрокинув голову, поддерживает вертикальное положение стакана без рук и только потом ставит его на стол. — Прогуляемся ещё? — он улыбается, вытирая большим пальцем нижнюю губу. Расслабленный и весёлый. Люблю такого Женю, люблю и опасаюсь одновременно. — Тём? Пойдёшь? Сегодня мы решили, так сказать, отметить мой отлёт в Минск. Сначала вдвоём с Женей сидели в рестике, а потом поняли, что в бар возьмём ещё Тёму. Он неплохой парень, очень лёгкий и приветливый. Тёма угукает, говорит, что только зайдёт в туалет и пойдём. Мы остаёмся ждать за столиком. Женя счастливо качает головой в такт музыке, иногда подпевая слова, его серёжка блестит, отражая огни бара, а я, начав улыбаться, сопяще смеюсь. Он похож на бухого батю, который вписался в компанию молодёжи на выпускном. Мой взгляд ловят, и я вижу, как на лице возникают уже привычные ямочки. — Чё? — широко и пьяно улыбается в ответ, но по лицу видно, что он не понимает, почему я ржу, а я мотаю головой. — Хуй через плечо, — первое слово говорю тихо, одними губами. Полушёпотом в басах музыки. «Единственное, что весело реально, что Женя напился, и он такой, блять… милый, пиздец.» Он свистяще смеётся и переводит взгляд на толпу. Ко мне подходит девушка с просьбой о фото, я, конечно, не отказываю, и моё лицо-блинчик довольно странно смотрится на селфи, но да кого это сейчас ебёт. Через какое-то время мы идём по Невскому. Женя громко смеётся и записывает стори в формате «этавидеоблог». Он стебётся над местными подвыпившими персонажами и играется с ситуацией. — Ребята, всем привет. Мы сегодня находимся в Санкт-Петербурге. АК Тостер, — он горизонтально снимает видео и наводит камеру на меня. А я подыгрываю этому дураку, и мы дальше продолжаем шагать по брусчатке, максимально «круто» по-рэперски махать руками. Женя сочиняет правила своей же игры на ходу, пишет видосики с «влогом» и пытается сдержать широкую улыбку. Мы смеёмся, а Питер впитывает в себя эту атмосферу. К нам подходят люди, фотографируются, и мы никому не отказываем. Я не удивлён, что ночью появились желающие сделать фото, потому что большую (во всех смыслах) и шумную компанию из трёх человек со знакомыми силуэтами трудно не заметить. Особенно в центре города. Питер не спит. Питер гуляет.

***

Мы заваливаемся в Лахту. — Добро пожаловать снова, — я снимаю кроссовки и отпинываю их к стенке. Женя смеётся. Вчера вечером мы снимали видео (обожрались, как свиньи), и он ночевал здесь. Благо, помимо большой кровати, в номере есть диван, на который Женька завалился и сопел после нашего лёгкого перекуса в пять тысяч калорий. Спасибо, доставка в номер. Спасибо, ресторан, в который мы ходили позавчера. «Во-первых, спасибо, Ильдар, что ты пригласил меня в красивый отель (…), спасибо за эти фрукты, спасибо, что вчера хорошо провели время.» Женя идёт в ванну. Я сажусь на диван и вытягиваю ноги. Шум воды. Через секунд тридцать кран закрывают. Женя заходит в комнату, открывает холодильник и, покопавшись там, берёт пластиковую бутылку. — Мы спать? — смотрит на меня мягким пьяным взглядом и улыбается. — Нет, ебаться, — я смеюсь, — иначе зачем я тебя опять в номер привёл, — он, прыская, ржёт и отпивает воду из горла. После пары больших глотков ставит полупустую бутылку на край тумбочки и игриво, в меру своего алкогольного опьянения, упирается в меня взглядом. Я, не разрывая зрительного контакта, подмигиваю. — Тогда я в душ, — он подмигивает в ответ и, развернувшись, правда идёт в ванну. Я несдержанно смеюсь, облокачиваясь на спинку дивана. Какой дурак. Заигрывающий дурак. Слышу шум включившегося душа и копошение. — Женяахаха, — кричу, чтобы было слышно даже в душевой, — я пошутил, если что. — А я нет, — он кричит в ответ, а я усмехаюсь, запрокидывая голову назад. Затылок упирается в тканевую спинку дивана. Перевожу взгляд на Финский залив за окном. Уже светло. Белые ночи. Прикрываю глаза и, посапывая, продолжаю улыбаться. Мысли неспешно сменяют друг друга, и я думаю о планах, о пройденных этапах и окружении. А ещё я думаю о Дубае. То, что эти воспоминания сейчас пришли, было неизбежно: тоже номер, тоже Женя, тоже ночь и привкус алкоголя. Я помню, как ощущается его сотка на моих коленях, помню, как его вес буквально впечатывает меня в кровать, а под моей рукой оказываются твёрдые ягодицы, помню его мокрые поцелуи и горько-сладкий привкус апероля, и как он, растянувшись, лежит на кровати с бессовестно раздвинутыми ногами. Я бы, может, и хотел это забыть. Но его ухмылка в темноте бара и многозначительные взгляды говорят: «Да, было.» На меня что-то капнуло. Я не понял, откуда может литься? Недоумённо вынырнув из воспоминаний, я открываю глаза. И вижу перед собой дольное лицо. — Бля, — я вытираю брызги с лица. Женя с порозовевшими после душа щеками, в капельках воды и с мокрыми торчащими волосами. — Ильдарчик, — он усмехается, вытирает маленьким полотенцем волосы и идёт под арку в другую комнату. — Ну чё, спать? — голос звучит уже из соседней комнаты. — Ну да, — встаю с дивана и тоже иду в ванну. На стенках осели капли влаги, а в воздухе клубится пар. Приходится протереть зеркало, чтобы увидеть хоть что-то. Умываюсь, тоже споласкиваюсь и проделываю все ночные процедуры. Влезаю в свои свободные шорты и футболку. Задумавшись о завтрашнем вылете, иду в комнату, где кровать, но из мыслей меня выдёргивает вид распластавшегося тела в одних трусах. Трусах с нарисованной пиццей. «Бля, вот как бы я хотел оказаться вот сейчас с тобой в кровати на месте этих ребят (…).» «Мне нравится "как бы я хотел оказаться с тобой вдвоем в одной кровати".» «Ладно, это было ключевое.» «Ага-а-а-а.» «Тебе сегодня ничего и не мешает оказаться там.» Женя лежит на животе, занимая всю правую половину кровати, а согнув ногу в колене, он занял ещё и часть левой. Я не понял. А на диван он идти не собирается? Хмыкаю и, недолго думая, придавливаю его сверху. Он крякает и открывает глаза. — Ильдар, бля, — низкий хриплый голос. — Ты чо, спал? — наклоняюсь к его уху. — Только уснул, — он медленно и глубоко вдыхает грудной клеткой, и я чувствую, что меня поднимает вместе со вдохом. — Напугал. — А ты, я смотрю, планируешь спать в моей кровати? — мой голос звучит низко, и можно было отреагировать на мой флирт, но в ответ я слышу сонное абстрактное мычание. Ну ладно, пусть спит. Задумавшись, я положил подбородок на его макушку: — Завтра уже улетать, — смотрю на деревянную спинку кровати, рассматривая тёмную обивку. — Угу, — я чувствую, как его тело вибрирует от этих утвердительных хмыканий. — И чё, будешь скучать? — поворачиваю голову и упираюсь уже не подбородком, а щекой в его макушку. — Угу, — мне кажется, или Женя сейчас на всё так отвечает сквозь сон? — Малыш? — тихо зову я, рассчитывая получить утвердительный ответ. «Малыш, не сходишь в холодильник? Там что-то тебя ждёт. Малыш, сходи.» — Угу, — а вот и он. Мычание ровно такое же, как и на все мои вопросы до этого. — Ананас вкусный был сегодня, — его волосы пахнут шампунем отеля и духами. Надо же, какие стойкие. — Угу. — А ты помнишь, что ещё происходит от ананасового сока? — я чувствую, как на моих губах растягивается хитрая улыбка. — Угу. — Ну так чё? — я улыбаюсь и провожу языком по верхним зубам, — отсосёшь мне? — Уг… — хмык наполовину обрывается, а я почти беззвучно ржу, чувствуя, что моё потряхивание от смеха передаётся по инерции и Жене. — Я не умею, — спустя замешку честно выдаёт Женя, не открывая глаз, и, только поморщившись, чешет нос о подушку, в которую уткнулся. Я, не удержавшись, свистяще ржу и скатываюсь вбок. Боже, какой дурень. Я правда не могу с него больше. Какое-то время я смотрю в потолок, разглядывая пожарную сигнализацию и встроенные в навесной потолок лампочки. Очень неплохо. Поворачиваю голову набок и смотрю на рядом сопящую фигуру. Смешной такой, даже не укрылся одеялом. Я залипаю на блестящую серёжку и чёлку, которая сейчас растрепалась во все стороны. И ресницы. При общении не обращал внимание, что они такие тёмные, но с такого близкого расстояния видно прекрасно. А ещё видно, как он хмурится, сводя брови. — Ильдар, — вдруг довольно чётко произносит Женя. — М? — внимательно (хотя куда ещё внимательнее?) смотрю на него. Пауза. Сколько он выпил? Может, плохо стало? А тут есть таз? Блять, за химчистку придётся платить. — Я чувствую твой взгляд, — в голосе как будто есть упрёк, но я слышу, что на самом деле там его нет, — хочешь поцеловать спящую красавицу — целуй. От такой неожиданности ржу. Я тут думаю, как бы он не блеванул на кровать, а он, оказывается, спящая красавица. — А то придут семь гномов? — смеюсь и продолжаю смотреть на его лицо. — Для меня ты первый гном, — вот сука сто девяносто двух сантиметровая, в этой истории я должен быть принцем. — Вот ты сука какая. Женя приоткрывает глаза, которые уже озорно смеются, и сам он улыбается, собирая морщинки около глаз. — Гномик. — Гомик, — Женю разорвало от моего очевидного каламбура. И он с шипением, как пузырьки Просекко, смеётся. «Поехали.» «Поехали, блять, куда?» Ладно. Надо оставить это тело в покое, чтобы оно заснуло, а то знаю я его. И его игриво-игристое настроение тоже. Я всё ещё улыбаюсь, прикрываю глаза и делаю глубокий вдох. В комнате свет выключен, но в Питере белые ночи, и если шторы не тотал блэк, то от светлого сумрака в комнате ничего не спасёт. А у меня не то что шторы не задёрнуты, у меня окно открыто. Поворачиваюсь на спину и цепляюсь взглядом за покачивающийся от лёгкого ветра тюль. Фокусирую взгляд на улице. Красиво. Светлое небо, поддёрнутое дымкой, начертило полосу Финского залива. Слышу крики чаек… и сопящего Женю. До уха доносятся звуки ровного дыхания, которое может вот-вот перерасти в храп, я чувствую горячий воздух от его выдохов своим предплечьем. Хмыкаю. Интересно, он думал про нас? По поводу того, что мы тогда целовались? Или вообще ничего не думал? Я хмыкаю ещё раз. Наверное, так и есть. Может, жалеет? Хер его знает. Жалею ли я? Да нет. Ну, было и было. Я был не против и… Воспоминания вызывают смущение. Вроде мне понравилось. Отрицать это самому себе глупо. Глупо, и загоняет тебя в какую-то эмоциональную яму. Скажу ли я кому-нибудь об этом без соуса «шутки» — не думаю. Поцеловал бы я его ещё раз не на камеру? Если он не против — да. Хотел бы опять прижать его к какой-нибудь поверхности? Ну допустим. Хотел бы я опять ощутить такое массивное и горячее тело подо мной? Сжал бы я ещё раз его твёрдую жо… — Эй, — слышу совсем рядом хриплый голос, — ты не спишь. — М? — меня резко выкидывают из омута собственных воспоминаний, вперемешку с фантазиями, — что? — перевожу взгляд на Женю, поворачивая голову. Он приоткрывает глаза и внимательно смотрит на моё лицо. — Я наслаждаюсь видом из окна. А ты чё? Спи. — О чём-то думаешь, — Женя констатирует факт и, прикрыв глаза, зевает, видно, решив принять моё предложение. И что это было? Стиль «разрешите доебаться». Он потягивается и, поморщившись, начинает переворачиваться на бок — ко мне спиной, его руки машинально что-то ищут, но, ни на что не наткнувшись, скрещиваются на собственных плечах. Обнимает сам себя. Я усмехаюсь. Завтра вылетать, поэтому и правда нужно отдохнуть. Я тоже закрываю глаза и выдыхаю. Расслабляюсь, думаю о предстоящих съёмках, тренировках, раскачиваюсь в собственных мыслях, планах и прокручиваю плёнку воспоминаний. Просыпаюсь я, по ощущениям, через секунды две. Жарко. Жарко, и не могу перевернуться. Очень странное чувство скованности. Шторы так и не задвинуты, в комнате светло, и я чётко вижу перед собой всё то же окно с Финским заливом и покачивающийся тюль. Хочу ещё раз перевернуться или поднять руки, но у меня не получается. Спросонья я не понимаю ничего. Что за хуйн… Запрокидываю голову назад и ударяюсь макушкой о что-то твёрдое. Всё понятно. «Я сплю в обнимку с подушкой. Это, вообще, главный ритуал перед сном. (…) если одна подушка — я не знаю, как я усну. То есть я что-то должен обнимать. Может, огромный кусок одеяла, либо подушку.» Меня крепко обхватывают поперёк туловища и, закинув ногу, вдавливают в кровать. Я чувствую горячее дыхание на затылке, как массивная рука тесно прижимает мою спину к телу. Чувствую, как чужая грудная клетка размеренно поднимается и опускается. Какой же он огромный. Просто ёбанный гигант, который захватил меня в плен конечностей. И чё с этим делать? Будить ударом под дых? Я понимаю, что движение более-менее возможно только вокруг своей оси, и, выкрутившись, поворачиваюсь к нему лицом. «То есть смотрите… Давай обнимемся. Вот реально.» «…» «Бля, жесть. Такой большой… Такой тёплый. Реально.» «У тебя ещё спина стала прям пошире.» Как же близко. Мой кончик носа касается его скулы. Запах зубной пасты, парфюма, и, мне кажется, от него ещё пахнет алкоголем. — Жень, — тихо, но настойчиво зову, в надежде, что он сейчас проснётся и откатится, как старая версия винды. Но он не реагирует. — Же-ень, — сколько ещё можно лежать с ним в одном коконе его конечностей. Не человек, а лиана, лишь бы что обхватить. Он такой горячий, ощущение, что обволакивает меня полностью. Видно, до его сознания начинают доходить импульсы, потому что веки дёргаются и приоткрываются. — Прости, — помимо сонного, неразборчивого бормотания выдаёт он и начинает ослаблять свои удушающие приёмчики, — шт… привычк… и… чтб... я… усну тгд не усну, — выхватывая по слову, в общем контексте можно понять, о чём он говорит. Женя переворачивается на другой бок, опять спиной. Наконец получив свободу движениям, я потягиваюсь и выдыхаю. Обратно в сон. Срочно обратно в сон. Закрыв глаза, я уже чувствую, как проваливаюсь в свои мысли, начинают мелькать картинки и… — Не спишь? Блять. Теперь уже нет. Меня резко вытаскивают из мягкой пучины мыслей, которая только начала тепло обволакивать. — М? — кажется, я мычу довольно раздражённо. Ну и правильно, ведь я раздражён. — Мне теперь не уснуть. — И? Мне молока тёплого принести или сказку рассказать? — да, я ворчу. Меня разбудили и, по ощущениям, как будто облили холодной водой. — Массажик сделать? Женя рядом начинает шевелиться. — А если да? — Евгений Владимирович, это что такое? Я тоже поворачиваюсь к нему лицом. Остатки сна потихоньку расползаются в разные стороны. — Ну тогда давай сюда свою спинку, — я вижу, что его губы растянуты в улыбке — Или не спинку, ага-а-а, — он лукаво смеётся и переворачивается на живот, какое-то время я просто на него смотрю. Он серьёзно? Или в каждой шутке есть доля шутки? — Я жду, — приглушённый подушкой голос. Я, усмехнувшись и по-дедовски крякнув, сажусь на кровать. Господи, ну я же собирался отвернуться и спать, зачем я на это ведусь. — Поглажу тебе спинку, так уж и быть, — я пододвигаюсь. Широкая спина расслаблена, а руки подложены под лоб. Я провожу руками вниз, легко нажимая, чувствую выдох. Погладив поясницу подушечками пальцев, поднимаюсь. Осторожно большими пальцами начинаю массировать затылок, переходя на шею, шейные позвонки, аккуратно глажу, надавливая на трапециевидные мышцы. Кончиками пальцев щупаю и давлю на лопатку, плечо, массирую трицепс. — Так, руки из-под головы, — я тяну за согнутые локти, и Женя, замычав, полностью утыкается в подушку. Я массирую бицепс плеча, давлю ладонями на широчайшие мышцы спины, чувствуя, как они расслабляются и становятся мягкими. «Ты предлагал хоть раз кому-нибудь массажик сделать? Ну или просто погладить спинку, например.» «Может быть… А ты?» «Кто его знает…» Женя иногда пыхтит и что-то мычит в подушку, а я снова спускаюсь, только уже сильнее надавливая подушечкой большого пальца вдоль позвоночника. Дохожу до последнего позвонка, поднимаюсь и аккуратно беру вытянутую вдоль тела руку, немного тяну вверх, разрабатывая плечевой сустав. — Ау, — я слышу смех в подушку, — что-то хрустнуло. — Так и должно быть, — я тоже смеюсь, возвращаю руку на кровать и беру вторую, поднимая за кисть. Тоже разминаю круговыми движениями, немного тяну вверх. А потом с ехидной улыбкой фиксирую обе руки у него за спиной. — Вы задержаны. — Бляазжх, а Вы точно массажист? — возможно, было сказано что-то ещё, но подушка гасит остальные звуки. Его спина опять напрягается, а я, хватая скрещённые кисти, тяну его руки наверх. — Завязал бы я так тебе руки и… — я смотрю на кисти и тёмную макушку. — И что? — он поворачивает голову в сторону. Раздаётся шлепок. Моя рука действует быстрее мыслей и размашисто хлопает по ягодице. Вместо ответа на вопрос, звучит шлепок. Женя от неожиданности вздрагивает. — Ай, — он ёрзает, — что ты делаешь, — эта фраза звучит не как предостережение, а как... — Не останавливайся, — Женя с показушной наигранностью изображает один из типичных стонов-скулежей в его коллекции и закусывает губу. Я смеюсь и, подыгрывая ему, отвечаю таким же стоном. — Мы чё, сегодня спать не собираемся? — я отпускаю его руки и ложусь на бок рядом. — А ты хочешь? — он поворачивает голову и внимательно смотрит на меня глазами, в которых плещутся пузырьки Просекко. — Знаешь, до этого, минут десять назад, супер хотел, — я опираюсь на локоть и смотрю, как Женя даже не думает менять позу. — А сейчас чего сУпер хочешь? — его хитрая улыбка рисует ямочки, он игриво подмигивает, делая акцент на «сУпеРр». Я опять смеюсь: — Хватит ко мне подкатывать, — я улыбаюсь и смотрю на его лицо — с таким сосредоточенным и спокойным выражением он обычно предлагает поцеловаться. «Давай поцелуемся?» «Давай поцелуемся.» — Помнишь Дубай? — да, я решаю пойти с козырей, а то почему я один должен всё это анализировать — пусть тоже повспоминает. — Конечно. Дорого и классно, — на его губах растягивается улыбка. — Ну реально было классно: мы вкусно ели, много чё купили, ходили, там, по магазинам, красивым местам. В следующий раз надо обязательно прыгнуть с парашютом, — Женя прикрывает глаза и кладёт сложенные руки под щёку. — Да я не про это, — делаю многозначительную паузу и пересекаюсь взглядом со щёлкой приоткрытых хитрых глаз. Я, улыбнувшись, провожу языком по верхнему ряду зубов. Он всё поня-я-ял. Я это вижу. Он делает вид, что не понял, но я вижу-у, вижу, как у него в улыбке поджаты губы. Ну актриса. «В смысл… как… не-е-е, ты чё. Это актриса-а-а! Вы не ведитесь на него-о, это актриса ещё та, вообще.» — Так чё думаешь? — я не отступаю, пусть раскалывается. — Было классно? — он смотрит в глаза со смущённым, но намеренно делая вид, что не смущённым, выражением лица. Выглядит забавно. Забавно и мило. Когда он подвыпивший, всегда несёт милую пургу, а кончики ушей розовеют. — Дорого и классно, — он неловко смеётся, добавляя себе румянца. — Да? — я внимательно всматриваюсь в его лицо, он — тоже. Мы не уступаем друг другу во взглядах, как будто играем в гляделки. — Да, — не задумываясь отвечает Женя, и звучит это очень утвердительно. — Ну, было и было, — я первый отвожу взгляд и, улыбаясь, отворачиваюсь, снова ложась на спину. В моей интонации читается: «ну и хуй да с ним, про-о-оехали.» — Ну да, — я слышу по интонации, как он улыбается. Мы молчим, и я смотрю в потолок. Пока что сон не приходит мгновенно — какие-то значительно-незначительные мысли тихими волнами плещутся в голове, а тело почему-то очень хорошо ощущает рядом прогнувшийся матрас. Я снова поворачиваюсь на бок, слишком резко и слишком близко пододвигаюсь — буквально задеваю кончиком носа чужой нос. Кажется, я даже ощутил, как Женя моргнул. — Не хочешь поцеловаться? — неожиданно (даже для себя) выпаливаю я, когда оказываюсь нос к носу с Женей. Улыбаюсь, прикусываю губу. Ну, мало ли. Он фыркает, и я ощущаю этот быстрый выдох щекой. — Допустим, хочу, — он тоже прикусывает губу, и мы, как два идиота, лежим друг напротив друга с улыбками и закусанными губами. Он ждёт. Я тоже. — Твоя очередь. — У нас какая-то очередь была? — это всё опять похоже на шутку, где мы засмеёмся и отодвинемся. — Я первый был в прошлый раз, — лукавая улыбка Жени расползается, а выражение лица выглядит то ли победоносным, то ли подтрунивающим, — на секундочку. — Вообще-то это был я, — мы лежим и мягко спорим, парируя и не уступая, — на две секундочки. — Именно что на две секундочки, — он прыскает, — ты как в детском саду меня чмокнул. — Как понравившуюся девочку, — я тоже прыскаю и издеваюсь над этим дураком. — Да поцелуй меня в очко, блять, — я, не ожидавший такого поворота, ржу и свистяще откидываюсь назад. Я слышу, что Женя тоже ржёт, уткнувшись лицом в подушку. Я опять смотрю на него, вижу, как он морщит от смеха нос и закрывает лицо рукой. Привстаю, опираясь рукой о его ягодицу, прижимая к кровати. — Ну, как скажешь, — я поддеваю резинку трусов двумя пальцами и тяну вниз. Он хватает меня за кисть. — Да недоахаха, — отцепляю его руку и до конца оголяю полупопие. А чего это мы уже не такие смелые? — Ильдар, — снова сминаю ягодицу в руке, видя, как она напрягается. Он хочет перевернуться, и я давлю ему на крестец, заставляя лежать на спине. Кусаю, — Ау! Ёбнутыйахазхх, — от неожиданности Женя аж подскакивает. — И это мы ещё до очка не добрались, — я смотрю на неяркий отпечаток зубов, который тут же пропадает, оставляя только блестящий след слюны. — Да Ильда-ар, — он начинает ёрзать и крутиться как гусеница. В итоге пихает меня ногой, и я отклоняюсь, давая ему перевернуться. Он докручивается и ложится на спину, взъерошенный, с порозовевшей щекой, которая упиралась в подушку. Цепляется за меня ногами и тянет вниз. Я поддаюсь и буквально падаю на него сверху. — Пластика кошки — грация картошки, — комментирую Женины филигранные захваты моей фигуры. Его массивные ноги обвивают и держат мою талию. — А ты вообще сразу в трусы лезешь. — Я проверяю готовность пиццы. Он смеётся и, положив мне руку на скулу, скользит на короткостриженый затылок. — Ужасно, — помотав головой, он первый касается моих губ и пальцами залезает в волосы, медленно массируя кожу головы. Это приятно. Женя сам по себе приятный. И губы его всегда мягкие и тёплые. Каждый раз ловлю очень странное ощущение, как будто целуюсь с ним в первый и одновременно в тысячный раз. Я медленно отвечаю на поцелуй, растворяясь в моменте. Приоткрываю рот, давая возможность целовать глубже. Уже чувствую его влажный язык, который при первой же возможности скользит по верхнему ряду зубов, губе, которую потом, оттянув зубами, мягко прикусывают. Он одновременно напористый и аккуратный. Я рывком припечатываю его к подушке. Он отрывается, выдохнув, и я снова его целую с чмокающим звуком, сминая влажные губы. Он только отвечает и позволяет целовать резко, сплетая наши языки, позволяет быть на грани столкновения зубами и отстраняться, а потом вновь возвращаться к медленному темпу, чередуя лёгкие чмоки с вылизыванием рта. Какой же он комфортный. Мы очень хорошо совпадаем в поцелуях, и даже его слюни, которые периодически и повсеместно могут быть в радиусе метров пяти вокруг, меня не смущают. Нет, смущают, только когда попадают в глаза, когда он в прямом смысле плюётся от смеха. Женя, спустившись, переходит от поглаживания затылка на плечи и, вцепившись в них, медленно массирует круговыми движениями. Такими темпами мой стояк будет весьма ощутимо упираться в Женю, который уже снял ноги с моего пояса и, согнув их в коленях, упёрся стопами в кровать. Я чувствую, как придавливаю его к кровати, а он, как пластилин, вминается, обволакивает моё тело в ответ на напор и периодически двигается, провоцируя трение. Я переношу вес на одну руку, а второй веду вдоль тела, щупаю бок и наконец дохожу до бедра. Сжимаю его, притягиваю, в голове, кроме слова «мясистенькое», ничего нет. «Сейчас он полезет под футболку», — проносится красной строкой в моей голове, и я чувствую широкие ладони на боках, которые ползут вверх, задирая ткань. Я ощущаю, как напрягаются мышцы и как руки гладят голую спину. У меня дежавю. Всё как в Дубае. Куда мы на этот раз зайдём? Тогда у нас был клуб несостоявшихся петтингистов. И меня не то чтобы напугала, но была очень непривычна такая близость, а сейчас как будто прям хочется. Хочется и можется. Я с чмоком разрываю поцелуй, сажусь на колени и смотрю: он, раскинувшись, лежит подо мной, следит за движениями, коленки подёргиваются, а руки останавливаются на моём животе, слабо шевеля пальцами, всё также находясь под футболкой. — Ну, что думаешь? — я планирую узнать его настрой и вообще планы на весь этот экспириенс. Он моргает и смотрит мне в глаза. — Думаю, что ты только обещаешь, — он хлопает меня по плечу, а потом наблюдает с хитрым-игривым выражением лица. «Нет, Женя-я.» «А чё нет-то? Ты же вечно, блять, такой на аудиторию: "Давай поцелуемся" НУ ДАВАЙ.» Я беззвучно смеюсь и закусываю губу. Откуда он такой свалился? Не отрываю взгляд от его глаз — в них вспыхивают один за другим всё больше огоньков, между которыми начинают пляску хитрые черти. Хитрые черти с бокальчиком Просекко в руке. Кажется, они хотят со мной чокнуться. — Тут кто-то даже трусы отказывался снимать, — я провожу руками по грудной клетке, плечам и веду подушечками пальцев ниже, по торсу, видя, как сокращаются мышцы и втягивается живот. — Ну, тут без объявления и предупреждения. Вообще не нежно, — он отводит взгляд в сторону и ерошит свои волосы. Я смеюсь: — Жень. Мы два огромных мужика, — смотрю на него сверху: тело занимает полкровати, длинные, увесистые ноги и бёдра, а эта большая ладонь, вообще-то, может спокойно обхватить баскетбольный мяч, — какие нахуй нежности. — Телячьи, — его ямочки забирают моё внимание, а он тянет руки к моему лицу. Я наклоняюсь, позволяя положить себе ладони на щёки. Прикрываю глаза, подстраиваясь под движение его руки. Сейчас она аккуратно держит меня, а не мяч. — Ну да, мы же бычки, — мычу в его открытую ладонь и, продолжая наклоняться, утыкаюсь носом в его большой палец. Слышу, как он выдыхает в смешке: — Кабанчики, — перевожу снова взгляд на него и, опережая, целую первым. Медленно, как будто разбираю на части. Он обнимает меня за шею и талию, прижимается, как будто нас вот-вот растащат в разные стороны. Горячее тело обжигает, я ловлю волну и медленно раскачиваюсь с ним в одном темпе. Прерываю поцелуй, утыкаюсь ему в шею, чувствуя, как он часто дышит, прикусываю кожу и слышу какой-то шипяще-свистящий звук. Целую куда-то в район скулы и запечатываю ещё один поцелуй на губах. Отклоняюсь, медленно выпутавшись из объятий, стягиваю свою футболку и вновь падаю сверху. У него стучит сердце (или это моё?), он скользит руками по моей грудной клетке, плечам, а потом в момент опирается на один локоть и, положив одну руку на затылок, привстаёт и мокро целует в губы. Ловлю его язык, и губы уже скользят от слюны, сжимаю бедро и глажу ногу, прижимая обратно к кровати. — Ну что, миссионерская? — говорю прямо в губы, разорвав поцелуй. Я чувствую, как он выдыхает через рот в смешке. — Ещё варианты? — игривая интонация и ноги, ощутимо сжимающие меня в удушающее кольцо по бокам. — Малыш, без вариантов, — отвечаю такой же игривой интонацией. Интересный феномен: мы флиртуем, даже находясь в постели друг на друге. — Ты так удобно лежишь, не хочу тебя переворачивать, — на секунду в моей голове проносятся картинки вида сзади: широкая спина с различимыми выступами мышц, напряжённая поясница с ямочками над ягодицами и некоторое тело, которое можно вжать в матрас, глуша звуки и стоны. Я закусываю губу, — хотя… — Хотя? — он поднимает брови и внимательно наблюдает за моим выражением лица. — Хотя перспективы мне нравятся, — я отстраняюсь и резко подтягиваю его за бёдра на себя. Благо, мне это удаётся, иначе выглядело бы комично. Тут такой «малыш», которого ещё хуй перевернёшь, если не захочет. — Ау, — он с каким-то удивлением смотрит на меня и мои руки, лежащие на бёдрах, а потом закусывает нижнюю губу, я вижу, ему нравится. Снова наклоняюсь и ощущаю животом его стояк, делаю вид, что не чувствую, но чувствую ещё как, специально прижимаясь потеснее. Женя неровно выдыхает и облизывает губы, видно, как удерживается, чтобы не начать тереться и двигаться, а ноги подрагивают. Ощущение доминирования оседает где-то внизу живота и приятно тянет. Он смотрит вниз, а потом прямо в глаза, я тоже. — Перевернёшься? — выдыхаю полушёпотом с какими-то похрипывающими звуками, он замирает. Похоже, о чём-то думает. — Да мне только посмотреть, — я улыбаюсь и смотрю на его сложное выражение лица. — Нихуя ты, — он прыскает, — я тут тебе дублёнку продаю? — он ржёт, и тело вибрирует, я тоже со свистом смеюсь. Какая нахуй дублёнка, Женя? Откуда это у тебя в голове? — Или ты, как бабка в очереди, "только спросить"? — Да блять, — унимаю смех и шлёпаю его по коленке, потом поглаживаю место удара, — ну давай. Я снова смотрю на Женю сверху, сидя на коленях: он лежит, повернув голову на бок, руки раскинуты в разные стороны, а жопа лежит у меня на бёдрах. Я обхватываю двумя руками по обе стороны его талию и сжимаю, медленно ползя вверх, прощупывая рёбра и широкую грудную клетку. Он молчит и, похоже, о чём-то думает. Ладно. Если не хочет — не надо, наверное, для него это слишком интимно. Лечь на живот, открыв спину, ничего не контролируя — слишком беззащитно. Чего-то я погнал коней. Сам бы сначала ноги раздвинул перед кем-нибудь. Ильдар, пиздец. Я глажу его грудную клетку, плечи, чувствуя, как они напряжены, массирую, большими пальцами надавливая на косточки. Продолжая гладить лёгкими движениями тело, чувствую, как оно постепенно расслабляется. Женя прикрывает глаза и, улыбаясь, выдыхает. Хорошенький такой. С ямочками. Проведя пальцами по скуле, оставляю лежать ладони на щеках, поглаживая большими пальцами. Видя, как он растекается, наклоняюсь чмокнуть его в губы, но, не удержавшись, тыкаю кончиком своего носа по его в лёгком "буп". Что с Миссис Пимпл, что сейчас — неконтролируемая волна нежности. Всё-таки звонко чмокаю его в губы. — Ну ла-адно, — и я чувствую большими пальцами его улыбку. — Сейчас перевернусь. — Да ты дурак, — смеюсь и утыкаюсь своим носом в его щёку, — я не для этого тебя тискал. — А для чего? — Просто так, — ощущение, что его горячее тело накаливает между нами угли, — потому что ты хорошенький, — его брови сдвигаются домиком, и он издаёт звук «о-о-о-оу», как когда чему-то умиляется, а на щеках чётко видны ямочки. Ладно, я передумал. Хочу видеть его лицо, оно тоже очень живописно. Опять целуемся. Начиная мягко и аккуратно, в итоге всё равно срываемся на пожирание друг друга. Он цепляется за шею, а при моих размашистых поцелуях скользит руками на затылок, гладя по голове против роста волос и обратно. Он гладит плечи и спину, я чувствую, как его поясница приподнимается, и он прижимается ко мне. Опираясь на колени, делаю на пробу толчок и выбиваю из него воздух. Да, это будет так, а ты что думал? Женя сжимает ладонью плечо и издаёт тихий мычащий звук, который я еле смог уловить. Пока что предел для нас именно такой — трение друг об друга в одежде. Заходить дальше волнительно. Я отрываюсь от поцелуя, меня по бокам всё ещё сдавливают его ноги. Безумно волнительно. Снова сажусь, подтягиваю его сползшие бёдра на себя, смотря, как он немного прокатился по кровати и сейчас лежит вверх ногами. Он смотрит за моими действиями, и его ноги чуть поджимаются. Я большими пальцами с двух сторон поддеваю резинку на трусах и чуть тяну вниз. Смотрю за его реакцией: он немного откинулся назад. Так. Секунду. Мне надо узнать наш репертуар на сегодня, пока ещё на нём есть трусы. Веду вверх по втянутому животу: — Жень, — оказывается, у меня сейчас такой низкий голос. Он закрывает глаза и выгибается под моими руками, не сказать, что грациозно как лань, но как ола(нь)душка точно. — Да Жень, - зову более настойчиво. — Мм? — он приоткрывает глаза, немного улыбается и накрывает мою руку, лежащую у него на груди. — А? — Хуй на, — не удерживаюсь я и, немного наклонившись, смеюсь, он, сказав «да блять», поворачивает голову в бок и тоже улыбается. — Какие у нас планы? — Слушай, ну, — его лицо становится серьёзным, — стрим, скорее всего, запустить, — переводит всё такой же серьёзный взгляд на меня. — Мгм-м-м, — я строю тоже серьёзный вид и киваю, — да, точно, — смотрим друг другу в глаза и молчим, — тебе так удобно эфир вести? — Слушай, да вполне, мгм-м. Удобное рабочее место, свободный график. Тридцать дней без комиссии, — он наконец сыпется и начинает смеяться, — и переплат, — он ржёт, откинувшись назад. — Да блять, — я сжимаю его бок. Мы вообще сможем когда-нибудь обсудить секс без этого сумасшествия? — Серьёзно, мне нужно точно понимать, чего ты хочешь, — снова глажу бок и смотрю на Женю, у которого на лице улыбка, — и где мне обломится, — я жду от него ответа. Он молчит, потом ещё молчит, сначала поджимает, потом закусывает нижнюю губу. Да блять. Хочет и молчит. Я наклоняюсь к нему с хитрой улыбкой и прежде, чем он успевает повернуть голову, шепчу в самое ухо: — … Или я сейчас сниму эти ёбанные трусы с пиццей и начну методично втрахивать тебя в кровать. С каждым словом его чёртова улыбка становится всё более и более близка к «флиртовой», а потом он переводит на меня хитрый блестящий взгляд: — Ну и кто тебя останавливает? — боже мой, что за грязные разговоры, — или ты хочешь, чтобы я сказал…? Сказал, как тебе меня трахать? — он не уступает в напоре и таким же горячим шёпотом кидает ответку. — Или мне сейчас самому тебя завалить? — он приподнимается на локти и говорит прямо в губы, а потом целует, и я чувствую, как вес тела перемещается ко мне на колени. Хватаю его под лопатки и за поясницу, притягивая и помогая завершить этот кульбит с переворотом. Блять, и как теперь снимать с него трусы, когда он у меня на коленях? Массивное тело придавливает ноги, я беру его ягодицы и стараюсь подтянуть на себя, удобнее размещая. Я хрипло выдыхаю, когда он надавливает на мой член, который уже не особо приятно трётся о мягкую ткань боксеров. Видя слишком хитрую улыбку Жени, я понимаю, что сейч… — Агх, — все мысли обрываются, и я резко выдыхаю, когда этот чёрт, сидя на мне и привстав на колени, начинает скользить по моим бёдрам. Я в прошлый раз чуть с ума не сошёл от этого. Он, цепляясь за моё предплечье, что-то мычит и горячо выдыхает куда-то в район уха. Я целую, а потом кусаю его в первое доступное место — куда-то между шеей и ключицей, скольжу ладонью между нашими телами и касаюсь через ткань трусов его члена. Женя вздрагивает и издаёт протяжный вибрирующий звук, я задираю голову и смотрю наверх: его глаза прикрыты, он хватает ртом воздух. Я медленно опускаю ладонь вниз и с нажимом провожу вверх, ловя его эмоции, когда мой большой палец надавливает на головку. Его брови сдвигаются домиком, и он, сомкнув рот, мычит. Я забираюсь под ткань, касаюсь голой кожи. Горячо и влажно. — Потёк? — я улыбаюсь, медленно двигая рукой. — Хуекммг, — Женя сначала вскидывается назад, а потом чуть поддаётся бёдрами вперёд. Он мычит и ёрзает. Цепляется уже побелевшими пальцами в моё плечо и двигается корпусом вперёд, — Ильдар, — вау, с таким придыханием — секси голосом моё имя ещё не произносили. Хотя вру, произносили. Но не этим ртом точно. Я чуть сжимаю головку, и Женя откидывается корпусом, — блять, блять, — он подставляет руку назад и упирается на неё, запрокинув голову, я размазываю большим пальцем смазку по головке, чуть надавливая на уретру и, накрывая полностью ладонью, скольжу дальше по стволу члена. Женя полулежит с закрытыми глазами, при выдохе его живот втягивается до предела, и в некоторые моменты мышцы сокращаются, мелко дёргая его вперёд, — … в такие бы дроч-салоны я ходил. Я шелестяще смеюсь над этой хуйнёй, которую сейчас сгенерировал его мозг, и чувствую, что не хватает смазки. Перспектива оторвать Жене член меня, конечно, веселит, но с этим нужно что-то делать. Я немного сжимаю член у основания, Женю опять дёргает, и я вижу, как его пальцы на ногах подгибаются. — Жень, — я уже смирился, что мне сразу не ответят, — Же-ень. — Блять, — моя рука плавно двигается и немного ускоряет темп, — мгм-м, да, — даже не думал, что услышу такие звуки. Не фальшивые, а реальные стоны, — ммм, ах, что? Люблю ли я тебя? Блять, да-а, мгм-м-м, — вид размякшего Жени, который извивается от прикосновений, отпечатывается у меня на роговице. Я откровенно лыблюсь. — Вообще, я хотел спросить, где смазка, но окей. Я тебя тоже люблю. — Д… да. Да хуй её знает, — Женя прикрывает глаза, бёдра чуть приподнимаются вверх, но потом вновь опускаются, и он, перенеся вес тела с одной коленки на другую, раскрывает шире ноги для устойчивости. Он смотрит на меня из-под ресниц. — У меня в кармане? — И где твой карман? — я останавливаюсь, давая ему возможность нормально сообразить. — В сумке. — А она…? — Хуй пойми где, — Женя запрокидывает голову назад. — Блять, Жень, я сейчас плюну и всё, — я понял, что фраза прозвучала двусмысленно, поэтому, поднеся руку ко рту, плюю в ладонь. Лицо Жени тут же приобретает брезгливое выражение, и он издаёт какой-то звук, похожий на недовольный квак лягушки. Я усмехаюсь. Меня веселит его пограничное состояние между брезгливостью и возбуждением. Ехидно смотря на его лицо, снова обхватываю член, размазывая слюну. Так скользит получше. Женя дышит через рот и снова запрокидывает голову, его рука гладит, а потом сжимает моё плечо. Веду вверх по боку, животу, легко надавливаю, Женя опускается на лопатки, я мягко отцепляю его руку и прижимаю её рядом с его головой, целуя в приоткрытые губы. Он мычит и отвечает, а когда я потёр головку большим пальцем, из него вырывается какой-то хриплый звук. Его бёдра всё ещё лежат у меня на коленях, поэтому он сейчас опять вверх ногами, но это даже удобно. Я поднимаюсь и, убрав руку с члена, беру двумя руками за бёдра. Эта тяжесть ощущается вау. Я глажу и шлепаю по внешней стороне, наконец подцепляю пальцами резинку трусов и слишком резко тяну вниз, так, что они опасно трещат. Женя, почувствовав это, видно, не хочет разделять нарисованные пиццы на ещё более мелкие кусочки, так что привстаёт и перекидывает ноги на одну сторону, чтобы их снять. Когда они соскальзывают со щиколоток на кровать, Женя замирает в этой позе. Ноги сомкнуты, согнуты и лежат справа от меня, я глажу колено, кончиками пальцев ведя ниже, вижу, как его пальцы на ногах нервно шевелятся, я поднимаю взгляд, видя, что он кладёт руку тыльной стороной на глаза. Я целую коленку и наклоняюсь к нему. — Ты можешь перевернуться, или мы можем вообще на этом остановиться, — одной рукой я поглаживаю его бедро. Сука, я чувствую, как мой вставший член трётся о ткань, и я уже думаю реально пойти в ванну подрочить, потому что скоро лопну нахуй. В висках стучит от возбуждения, кожа как будто чешется. Но я держусь. Держусь и смотрю, как Женины губы сначала поджимаются, а потом он их облизывает. Я сжимаю его голое бедро, — спорим, я в тебе с первого раза найду простату? — Нихуяахаха, — он от неожиданности смеётся и убирает руку от лица, — тАкИе у нас теперь споры? — он с покрасневшими ушами и щеками. — Пожмём руки, а кто разобьёт? Придётся Федю позвать, — он ржёт и смотрит на меня глазами, полными смешинок. — Ну чё, спорим? — На что спорим? — он улыбается и иногда подхихикивает. — На семяизвержение? — он опять ржёт. Я тоже ржу и, передвинув его голую жопу, начинаю вставать с кровати. — Ты куда? — За Федей, чтобы разбил, — я иду за смазкой. Выхожу во вторую комнату и сначала вижу Женину сумку — она валяется на тумбочке при входе. Открываю, и там есть всё чё угодно, кроме смазки. Ключи, электронка, жвачка, карта… фантик? — Наебал меня! Нет у тебя в сумке смазки, — кричу ему в комнату. — А. Я думал, что взял, — какое-то полуворчание. — И давно ты на прогулку со мной смазку берёшь? — я слышу смех из комнаты. — Да это случайно. Получилось так. — Нихера случайно. Я могу случайно ключи забыть, но чтобы смазку взять, — я ржу, — зато, если тебя захотели бы ограбить, ты б выебал грабителя, — я открываю свою сумку и достаю флакон без отдушек. Зачем мне самому смазка с собой в Питер? Да бох его знает. Всякое в жизни бывает. И вот такое, как сейчас, тоже. Возвращаюсь — Женя всё также лежит на спине, согнув и сомкнув ноги, упирается пятками в кровать. Я присаживаюсь на край и глажу его щиколотку, икроножную мышцу, коленку, делаю круговые движения ладонью. Пододвигаюсь на кровати, подхватываю его рукой под коленку и медленно начинаю ползти к его лицу, раздвигая ноги. Чувствую, как они напряжены, но особого сопротивления не встречаю, поэтому развожу их до конца, мягко поглаживая бёдра. Наклоняюсь и отрывисто целую, чувствуя, как его губы пружинисто чмокнули меня в ответ. Медленно провожу рукой по внутренней части бедра вниз. — Ну чё? Готов? — крышка смазки звонко щёлкает. — Я лежу голый с согнутыми ногами, а ты уже нанёс на руку смазку, да, думаю, самое время отказаться, — он смотрит мне в глаза, и, помимо язвительности, я вижу в них искорки волнения. — «Дать задний ход» заиграло новыми красками, — я улыбаюсь и согреваю смазку в руке, чувствуя, как она стекает по пальцам, — да я серьёзно. Жень. Мы всегда можем остановиться. И сейчас тоже, — изучаю глаза напротив. — Да я тоже серьёзно. Давай уже, — он прикрывает глаза и откидывает голову назад, открывая обзор на напряжённую шею. Я приподнимаю его бёдра и тянусь за подушкой. Он, опираясь на стопы, привстаёт, и я подкладываю её ему под поясницу. Думаю, так и мне, и ему будет удобнее. Растираю смазку между двух рук и прикасаюсь руками к тазобедренным косточкам. А Женю аж подкидывает, и я, испугавшись, тоже вздрагиваю. — Ну ты чего. Поспокойнее, — успокаивающе глажу низ живота и бёдра. У меня все руки в смазке, так что Женя теперь весь скользящий. Блестяще. Во всех смыслах. Он улыбается, и мы одновременно шепчем: — Тише, тише, тише, шшш. — Тише, тише, тише. «Тише, тише, тише.» «Тише, тише, тиш… аккуратненько, шШш.» «Тиш, тиш, тиш…» Я смеюсь от этого сумасшествия и снова обхватываю член, плавно двигая скользкой рукой. Женина усмешка смешивается с мычанием, он закусывает губу и начинает выгибаться в такт движениям. Второй рукой я массирую внутреннюю сторону бедра, капаю смазкой на мошонку и слышу раскатистое похрипывание. Да, думаю, ему определённо хорошо. Не то что моему члену, запертому под двумя слоями ткани. Выдавив ещё смазки, я массирую сжатый сфинктер. Подушечки пальцев мягко кружат вокруг гладких и горячих складок мышцы. Вижу, как Женя сосредоточенно хмурится и задерживает дыхание. Я сжимаю рукой член и снова слышу полустон. Опустив руку, я массирую мошонку, и Женя дёргается, ещё больше сгибая коленки. Другой рукой я методично расслабляю кольцо мышц, совсем чуть-чуть создавая давление и меняя направление движения пальца. Господи, чувствую себя жонглёром: здесь дрочи, тут массируй, ещё следи за смазкой и выражением лица. Я медленно двигаю рукой и, ощутив, что мышцы потихоньку расслабляются, вхожу на фалангу среднего пальца, начиная потихоньку растягивать круговыми движениями изнутри. Я перестаю методично дрочить и наклоняюсь к Жене, опёршись на руку, но не прекращаю движение пальца. — Расслабься, — выдыхаю в губы. — Ты уже вошёл? — он приоткрывает глаза. — Ага, блять, уже кончил, — господи, Женя, какая драма, внутри тебя только фаланга. Он кладёт мне руку на скулу и тянется за поцелуем. Я целую. Целую и, когда он расслабляется, проталкиваю средний палец. Кстати, не сказать, что это было прям супер тяжело. Кружу пальцем внутри, ощупывая гладкие и горячие стенки. Интересно, он сам пальцеприкладством занимался? От таких мыслей внизу живота всё скручивается, и я ещё проталкиваюсь внутрь. Женя на выдохе выстанывает букву «а» и, разорвав поцелуй, вжимается в подушку. Рука цепляется за мой затылок, а бёдра инстинктивно сжимаются, обхватывая меня с двух сторон. На моём лице расползается улыбка: — Нашёл. Я поднимаюсь и снова кладу руку на его член, двигаю пальцем в этом же положении. — Бля-я-ять, — его как будто сводит судорогой и подкидывает на кровати, одной рукой я плавно скольжу вверх-вниз, а второй растягиваю изнутри. Двигаюсь круговыми движениями по спирали, не до конца выхожу и вхожу под углом, мелкими движениями толкаясь внутри. Стенки под подушечкой пальца на ощупь очень гладкие, а сама простата ощущается как бугорок. Из Жени вырываются стоны, и я, рисуя внутри него восьмёрки, еле держусь, чтобы просто не оттрахать его одним пальцем. Он рвано выдыхает и сминает простынь. Замычав и махнув в воздухе рукой, тянет её к моей руке, которая еле заметно движется между ног, и цепко хватает за кисть. Он притягивает её к себе, и я толкаюсь сильнее, делая движения внутри более надавливающими, но менее амплитудными. Он резко, будто в судороге, сдвигает ноги и, ёрзая, стонет. Какая же порно звезда пропадает. «Ладно, прочитай, что на мониторе написано. Официально.» «… Стелла Фокс» «Это твое второе имя теперь.» «Так это порно актриса» Я вытаскиваю палец, добавляю смазки, и смотрю, как он мелко дышит, приоткрыв глаза, следит за моими движениями. — Ну ты, конечно, устроился, — свободной рукой глажу его живот, немного надавливая. — Реально в массажку пришёл, — я наклоняюсь и целую в приоткрытые губы. — Удачно зашёл, — в ответ звучит такой же хриплый голос. К среднему пальцу постепенно проталкиваю указательный. Женя мычит. — Могу сказать то же самое, — я улыбаюсь. Бёдра блестят от смазки, а два пальца почти беспрепятственно двигаются внутри. Женю периодически подкидывает, и он сжимает простынь, бёдра и пальцы на ногах. А у меня уже болит член. Еще и рука начинает некомфортно себя чувствовать от повторяющихся движений. А потом: «Ильдар, как ты накачал такой бицепс?» Да так… Упражнялся. Вопросы? Я, не переставая двигать пальцами, одной рукой стягиваю шорты с трусами. Они сползают с одной стороны чуть больше, и я копошусь, чтобы одной рукой стянуть их также с другой — у меня получается. Я пододвигаюсь и, всё также двигаясь внутри пальцами, обхватываю оба члена рукой. Женя стонет на выдохе и ёрзает на одеяле. — Бля-я-ять, ты… — я вижу, как сокращаются мышцы пресса (а говорил, что у него их нет), и он приподнимается, смотря на ритмично двигающуюся руку, — … меня реально уже затрахал, — он прикусывает нижнюю губу и мычит, когда я быстрее двигаю ими внутри. Ощущение трения членов без одежды классное, горячая влажная кожа мягко скользить друг по другу, отдаваясь в голову мягкими импульсами, и хочется ускорить темп. По моей спине стекает капля пота, Женя тоже весь мокрый и тяжело дышащий. Я замедляюсь, давая нам передышку, и, последний раз проведя по членам с нажимом, убираю руки, ставя их по обе стороны тела. — Я ещё даже не начинал, — он улыбается и крепко обхватывает меня за пояс двумя ногами. Мой член скользит по внутренней стороне бедра, и я резко выдыхаю. Блять, эти мясистые крепкие бёдра, покачивающиеся в такт, меня сведут с ума, особенно когда так обнимают, буквально зажимая в тиски. <i>«Вот бы в твои прям крепкие объятья. Я даже не представляю, что чувств…» «А я могу сжать нормально.» «Ой-ей-ой-ой.» «Мгм-м-м.» Думаю, внутри себя он меня сожмёт не хуже. Я ухмыляюсь своим мыслям. Глажу влажное тело подо мной и делаю толчок. Мой член между животом и его ногой, трётся о бедро. Женя от неожиданности выдыхает, а я подхватываю его под бёдра. — Готов? — я отодвигаюсь, головка члена касается сфинктера. — Только помедленнее, — я наношу ещё смазки, и головка легко проходит внутрь. — Стой! Я вздрагиваю и обеспокоено смотрю на Женю. Он приподнимается на локтях, головка моего члена, скользнув вбок, чертит влажную дорожку от сжатых в кольцо мышц, по бедру, коснувшись его живота. Женя облизывает губы и указательным пальцем вытирает с живота (как будто пыль) каплю моей смазки: — Презервативы, — он показывает мне подушечку пальца. Выглядит, как Ревизорро: «Грязно». Я усмехаюсь: — А, точно. Максимальная контрацепция, — я шарю рукой рядом, а потом вспоминаю, что нужно идти обратно к сумке. — Блять. Может, всё-таки воспитаем? — Что? — Ребёнка. Женя ржёт, в наглую вытирает о мою грудь указательный палец. Проводит рукой по взмокшим волосам: — А ты будешь помогать мне убираться дома? — Нет, — я смеюсь и наклоняюсь к нему. — Тогда пиздуй за презиком, — он пихает меня ногой в грудь. Вас когда-нибудь толкали сорок седьмым размером ноги? Тут волей-неволей пойдёшь с голой жопой в соседнюю комнату. «… Я знаю, что уже, возможно, беременна. Я стала более эмоциональной. Мне постоянно хочется плакать…» У меня сейчас вот ровно то же самое каждый день. Ахереть. Может, я тоже. Кхм.» Я быстро копаюсь в сумке и, найдя блестящий пакетик, возвращаюсь. Залезаю на кровать, дёргаю упаковку — она не рвётся, руки проскальзывают. — Не думал, что у тебя в первый раз, — он смеётся, видя, как я уже кипячусь. — Да сука, я весь в смазке, — причём силиконовой, которая сразу не впитается. — Ой, дай сюда, — Женя садится, забрав презик и вытерев влажные ладони о ноги, быстро подцепляет упаковку. Достаёт кольцо презерватива. — Сюда иди. — Даже так, — мои брови вскидываются вверх, и я пододвигаюсь, садясь рядом. Он приближает руку, но потом замирает. — Дай руку, — он протягивает ладонь, в которой нет гондона. Я ничего не понимаю, но руку протягиваю. Он переплетает пальцы и трёт ладонь о ладонь, как будто что-то стирая. Поднимает голову, тянется вперёд, я успеваю только немного наклониться, а он меня уже целует. Сминает губы и напирает, я кладу руку на скулу, чувствуя, как двигаются его желваки. Он высвобождается из сплетения наших пальцев, подползает и снова придавливает мои ноги своим весом, я выдыхаю через рот, тут же получая мазок языка по губам. Тут меня буквально откидывает назад, так, что я еле успеваю подставить руку и непроизвольно стону. Ёбанный-не ёбанный Женя. Он скользит смазанной ладонью по моему члену в среднем темпе, и, блять, меня сейчас это доведёт до края. Мои мышцы на бёдрах и ягодицах сокращаются — они бы уже давно толкались вперёд, если бы не масса, придавившая сверху. Он ускоряет темп и пододвигается ближе к бёдрам. — Еб… ть. Жень, — будто разряды тока проходят по моему телу — ещё чуть-чуть и сведёт судорогой, и я понимаю, что такими темпами, во всех смыслах этого слова, презик нам и не понадобится. Потому что я кончу ему в руку. Хватаю его за кисть, заставляя замедлиться, смотрю на довольное розовое лицо: он облизывает губы и сглатывает лишнюю слюну. Я обнимаю его за пояс, глажу по пояснице и прижимаю к себе, голые подрагивающие ягодицы ощущаются в руках ещё более охуенно. Он обхватывает меня тяжёлыми ногами в кольцо, я чувствую, как наши члены соприкасаются, закидывает руку через моё плечо, ощутимо припечатывая к себе, и прижимается взмокшим виском. — Ты зачем на мне, как панда, повис? — Я хрипло смеюсь, он реально обхватил меня, как дерево — всеми конечностями. Ощущение, что сейчас поползёт вверх. — Сейчас, — он обнимает меня ещё крепче, и я чувствую, как наши сердца ударяются через грудные клетки друг о друга. Кожа такая раскалённая и влажная. Я обнимаю его за талию в ответ, сдавив также с двух сторон. Если бы мы были не голые, а в руке у Жени не было бы презика, можно было подумать, что мы отрабатываем захват в борьбе. Я ползу ладонью ниже, сжимаю ягодицу и нахожу средним пальцем сфинктер, легко надавливаю, погружая фалангу внутрь. Так, в этом положении угол явно другой. Я прикидываю в голове нашу позу и переворачиваю ладонь, чтобы при сгибании палец попадал внутрь в другом направлении. Спина Жени напрягается, и в какой-то момент он вздрагивает, толкаясь вверх. — Ты на крючке, — я сгибаю с толчком палец, Женя снова выдыхает протяжное «м-м-м» и отстраняется. — Нихуя ты сома поймал, — он улыбается, и ямочки опять забирают моё внимание. Женя ослабляет хватку и начинает отодвигаться. — Блять, Женя, стой, палец, — он меняет своё положение, и я чувствую, как палец с опасным хрустом выгибается в другую сторону, — сейчас бы палец о твою жопу сломать, — я достаю руку и сгибаю-разгибаю пальцы. Женя начинает смеяться и опускает голову вниз. — Ты будешь сам в травме объяснять, как это произошло, — он чуть наклоняется и аккуратно расправляет презерватив на моём члене, пару раз погладив его вверх-вниз. Я не двигаюсь — жду и смотрю за манипуляциями тёмной макушки. Он поднимает на меня взгляд. — Мне что, ещё в лобик поцеловать? — В головку, — я смеюсь и толкаю его назад. Он падает лопатками на матрас, а я подхватываю его под колени, задирая согнутые ноги мне на талию. Сверху он выглядит всё ещё немного смущённым, руки раскинуты в разные стороны, а грудная клетка вздымается вверх. Я слышу, как он вдыхает-выдыхает через нос и сглатывает. — Готов? — Ты хочешь от меня клич пионера или что? Всегда готов? — Я ржу и шлёпаю его по бедру: — Тогда расслабься, — головка касается ануса, а я думаю добавить смазки и одной рукой отпускаю ногу, чтобы нашарить рядом тюбик. Щёлкает крышка, и я капаю на свой член. Да пусть мы хоть уплывём, нахуй, в этой смазке в Финский залив, но лучше мокрее, чем на сухую. Я растираю её по всей длине и головке, а мокрыми пальцами опять скольжу внутрь, чтобы проверить степень расслабленности. Два пальца входят без особых проблем, и я могу ритмично двигаться, слыша тихие выдохи «наверху». Три пальца. Я думаю, уже можно. Вынимаю руки и медленно подставляю головку. Смотрю на Женю: он закрывает глаза, немного хмурится, прикрывая рукой рот. Я подтягиваю его себе, касаюсь его члена и, взяв небольшой темп, медленно вхожу. Рваный выдох. Блять, боже, стенки так сильно сжимают — до звёздочек в глазах. Я сейчас закончусь, блять, войдя только на «полшишечки». Медленно раскачиваюсь вперёд, Женя сжимает простынь, а потом рукой дотягивается до моей руки, которая держит его ногу. — Тих, тих, тих, — до меня доносятся шипящие звуки, приглушённые ладонью. Я останавливаюсь, внимательно смотря на его лицо: он всё ещё нахмурен, руки напряжены, одной он сжимает моё предплечье, второй закрывает рот. Я немного увеличиваю темп руки на члене, а потом сжимаю у основания, слыша стон. Глажу низ живота, сгибаю пальцы, шкрябая по коже короткими ногтями. И, плавно качнувшись, ещё немного вхожу. — Ебать, — я вижу, как он задерживает дыхание и убирает руку от лица, цепляясь ей за простынь, — ты, блять, в меня что, шланг вставляешь? — я смеюсь. — Да, планирую подключить тебя к системе отопления, — глажу его тело, плечи, наклоняюсь и целую куда-то в район ключиц, в висках стучит кровь, и хочется не замирать, а вдалбливать это тело в кровать до отключки. Целую в скулу. И ещё один толчок. Всё, я полностью внутри. — Привыкай. «Друзей не ебут.» «С чего ты взял?» «А мы не друзья.» — Ебануться, — полушипит Женя, открывая и закрывая рот, как рыба. Я придерживаю его ногу и, наклонившись, чмокаю в губы, — еб… ххха. Ильдар, — он часто дышит и облизывает губы. Что «Ильдар»? Я сейчас отключусь нахуй. В голове шум, внизу живота тихо тянет, я слышу, как колотится сердце, а пальцы сжимают его ногу. Хочется двигаться. Вдруг он взмахивает рукой и со всей дури ударяет меня по ягодицам. Я аж вздрагиваю, мало того, что от неожиданности, так ещё и от такой силы шлепка. — Ау-у-у! — ну нихуя себе он придумал. Теперь жопу обжигающе жжёт. Женя лыбится, а я стою, охуеваю от такого подарка судьбы. — Ты просто решил сейчас меня пиздануть? — Это тебе за все хор… А-а-а, — мой первый толчок не даёт ему закончить фразу. Вот ничего лучше не пришло в голову? Устроить замес, когда мой член внутри. Я ухмыляюсь, закусываю губу. Подхватываю вторую ногу, немного его «загибаю», прижав колени ближе к груди, и делаю пару ритмичных толчков. Тело Жени елозит по кровати, раскачивается в такт движениям, он мычит, и я слышу, как хлюпающие звуки заполняют пространство. Смазки тут, конечно, хватит минимум на оргию. Я поджимаю губы и концентрируюсь на толчках, на этом горячем ощущении давления. Прикрываю глаза. Восхитительно. Незаметно для себя я наращиваю темп и через приоткрытые щёлочки проверяю обстановку. Еба-а-а-ать. Зря я закрывал глаза. У меня перехватывает дыхание, когда я вижу выгибающегося Женю, который одну руку согнул в локте и закинул наверх за голову, а другой беспорядочно шарит вокруг себя, уже скинув на пол подушку, которая вообще-то предназначалась для его поясницы. Он кусает губы, стонет и что-то шепчет. Шепчет явно что-то матерное. Я отпускаю его ноги и наклоняюсь к лицу, начиная целовать, при этом немного замедлив темп, но делая толчки более жёсткими. Находясь сейчас телом к телу, я чувствую, как его подкидывает и пробивает дрожью, как он буквально поскуливает и цепляется за мою шею, спину руками. Это странно, но даже у меня самого начинают подрагивать колени от всех этих ощущений. «За что я тебе уважаю? За чувствительность.» Женины ноги начинают снова меня обвивать — он притягивает мои бёдра, давит пяткой на копчик, немного меняя угол наклона. Я ощущаю, как приподнимаются его бёдра, и он… ебать. Насаживается. Насаживается, меняя амплитуду толчков на более маленькую. Ощущается пиздато. Как будто с чмокающим звуком меня куда-то засасывает. Звучит несексуально, но чувствуется охуенно. Я хрипло стону на выдохе, и в какой-то момент он сжимает в кулак волосы на моём затылке, ещё увеличивая темп, абсолютно безобразно постанывая. «А-а-а.» «Тише-тише.» «Жесть ты кабан, конечно.» «Мальчик, успокойся.» — Скажи честно, я у тебя не первый? — смотря на эту порно звезду, которая одной рукой держит мою красную (от его же шлепка) ягодицу, контролируя мои толчки и угол, — я прихуел. Ощущение, что трахаю не я, а меня. Но не сказать, чтобы мне не нравилось. — Иди а-аххх хуйм-м, — Женя ослабляет хватку и откидывается назад, вскидывая руки наверх, цепляясь руками за простыни. И, найдя точку опоры, продолжает лениво двигаться, прикрыв глаза и дыша через рот. Я привстаю, отодвигаюсь назад и дёргаю на себя его бёдра, Женя проезжается по кровати и, приподняв голову, смотрит за моими движениями. Глажу его ногу и сгибаю колени к груди, немного сводя их. Женя приподнимается туловищем, но я кладу ему руку на горло, резко прижимая обратно к кровати. Он протяжно выдыхает, а потом срывается на похрипывания, когда я, опираясь на его грудную клетку и горло, срываюсь на быстрый темп. Он цепляется руками за спину, и я уже не разбираю звуков из-за шума в ушах, но он точно тянет «а» и какой-то набор букв. Я отпускаю горло и одной рукой придерживаю ногу под коленку, а второй сжимаю его член, двигая рукой в такт толчкам. Иногда я сбиваюсь, но, судя по нотам, которые вырываются из его рта, это не критично. Перед тем, как я делаю последние быстрые рывки, в голове проносится единственное: «Пиздец, мне никогда больше не предложат отель по бартеру.» Я чувствую, как по руке, которая ещё скользит по Жениному члену, стекают горячие капли. Мои бёдра по инерции ещё ритмично двигаются, а Женя подаётся на встречу, но темп потихоньку уменьшается, и я наваливаюсь сверху. «Ну, до мордобоя точно не доходило, но толкания были.» «Какого… вот… ээ… масштаба толкания были?» «Ну-у-у-у, нормально всё было.» Отпускаю его ноги, и они шумно валятся на кровать, Женя рвано дышит, положив руку на лоб. Я целую тыльную сторону кисти, которая сейчас скрывает пол-лица. Он хрипло смеётся: — У меня сейчас ногу судорогой сведёт, — хриплый голос звучит так, что по телу пытаются пробежать мурашки. Женя убирает руку, и я вижу взмокший лоб и лицо, покрытое румянцем. — Ну Ильдар, блять, — он закрывает глаза, вдыхает-выдыхает, — покатался знатно, — он качает головой, и, не удержавшись, я раскатисто ржу: — Тест-драйв прошёл? — Да я уже и… на права нахуй заодно сдал, — он опять выдыхает и гладит моё предплечье. — У тебя голос такой, — легко чмокаю его в губы. — Красивый? — он игриво улыбается, и ямочки занимают своё законное место на щеках, притягивая мой взгляд. — … Как будто тебя жёстко трахнули только что, — Женя, запрокинувшись, смеётся, и я чувствую, как его рука соскальзывает с предплечья, переставая гладить. «А ты разбираешься в ебанце. Можно я тебя пожарю?» «Пожарю. Пожарь мне руку, братик.» «А можно я тебя отжарю после реакта?» — Донеси меня до окна, — Женины брови вскидываются «домиком», и я бы реально выполнил эту просьбу, если бы это был не кабан больше меня весом. — Хочу покурить. — Ну ты кабачок, — как «кабанчик» случайно стал «кабачком», история умалчивает. Женя смотрит на моё сложное лицо и беззвучно смеётся, сморщив нос. — Я тут и так, пока тебя по кровати тягал, как будто становую сделал. — Не забудь написать об этом в своей книге по похудению, — я заливисто ржу и привстаю. — А ты вот это сначала вытри, — я мажу своей рукой, которая запачкана в его же сперме, по щеке. — Да фу, блять, — я угораю, как Женя морщится и кончиками пальцев касается запачканного места, — ну вот зачем, бля, — он хмурится, и, видя, как я ржу, делает недовольное, укоризненное лицо. «Блять, ты реально харкнул мне на руку, пиздец долбоёб.» «… Да там чуть-чуть.» «ЧУТЬ-ЧУТЬ.» «Ну, хочешь, плюнь мне тоже.» «Не хочу, блять.» — Да тебе всё равно в душ, — я улыбаюсь. — Тебе тоже, — он приподнимается на локтях. — Подожди, только не вставай, а то всё выльется, — он сначала не понимает, а потом по его лицу расплывается хитро-смущённая улыбка. — Дай я выйду. А то ты, бля, уже на низком старте, — аккуратно отодвигаюсь. — Да пожалуйста, выходите, — он замирает, чуть раздвинув бёдра. Я опять начинаю ржать: — Нихуя, какое обслуживание, — снимаю презерватив и завязываю, — Мишлен 5 звёзд. — Обращайтесь, — он сдвигает ноги и садится на кровать, — всё, давай, дружище, — он «по-братски» хлопает по спине, и меня с этого выносит, — я погнал, — он тоже начинает свистяще смеяться, — в душ. А то у меня вообще-то на щеке конча, — он встаёт и, сверкая голыми, блестящими от смазки ягодицами, скрывается в проёме арки. — Так это твоя ж конча! — я ржу, успевая крикнуть ему вслед. В душ тоже хочется. Я потный и всё ещё весь в смазке. — Малыш! Не хочешь принять совместный душ? — я слышу, как дверь в ванную прикрылась. — Малыш, мы в этом аквариуме вдвоём не поместимся, — кричат мне в ответ из ванной, и я усмехаюсь. Согласен, не поместимся. «Я хочу…» «Каминг-аут ещё раз какой-то?» «Я просто давно не встречался, там, не любил кого-то… Я вот всё ищу просто.» «*многозначительное закатывание глаз*» «Сейчас Женя уедет тем более… и вообще, с кем...» «Будешь опять одинок.» «Да. С кем я буду спать?»