Ой! Привет, геге!

Нет! Нет! Нет! Мысли, да и самого Бинхе колотило, трясло как будто он простой человек, попавший на самую вершину самой высокой горы, в снежную тайгу на краю мира или во владения Мобей Цзюня. Было как никогда холодно и больно. Так больно, что грудь сдавило тисками, до помутнения рассудка, до одури. Учитель! Учитель! Великий император трёх миров упал на колени перед потухшим проклятым мечом. Он ничем не мог помочь, в том мире уничтожили аналог Синьмо. Какой же Бинхе безнадежный идиот! Как он мог так легко отпустить тот лучик света, что озарил его жизнь незабываемым светом?! Как он мог?! Зрение размылось. Бинхе не ощущал подобного с того самого момента, как вступил на проклятый не единожды пик Цинцзин. С того самого момента, как ублюдок Шень Цинцю вылил на его голову крутой кипяток, оставляя слабые ожоги на юном, детском лице. Тогда, сидя в выделенном ему сарае он поклялся, что не заплачет никогда в жизни. Но сейчас это обещание разрушилось, пало под натиском безмолвных рыданий, что совершенно не подчинялись его воли. Сейчас он был как никогда слаб и уязвим. О падшие боги, учитель… Дорога к учителю, к тем ласковым рукам и таким желанным, поддатливым губам закрылась, отрезая Бинхе от света и больше никогда не откроется. Никогда. Как только Синьмо бессильно погас, давая понять, что создать дорогу ему не подвластно, Бинхе понял, что он больше не увидит света улыбки того горячего, как лучи солнца, человека. Того, кто так искренне заботился. Он не увидит учителя, который, напевая незамысловатый мотив, плел ему простенькую косу, своими тёплыми как весна руками. Он больше не услышит добрых, еле сдерживаемых смешков, не увидит родных, затуманенных глаз и растрепанных волос учителя утром. Он больше не увидит учителя, что одним своим видом поселил в сердце Бинхе зерна чувств, чувств он никогда в своей жизни не испытывал. Он больше не увидит учителя, что смотрел на Бинхе без презрения и ненависти. Никогда он не увидит того учителя, что отрезал Бинхе путь к нему. Не увидит того учителя, что выбрал другого. Жгучая, почти детская обида сжала сердце, сжигая его до тла, Бинхе бессильно закрыл лицо руками, чувствуя, как из глаз потекли горькие, безнадежные слезы. Широкие плечи затряслись и из горла вырвались беззвучные рыдания. Бинхе плакал над потерей учителя, как над потерей матери, чьи руки были такими же горячими как у другого Шень Цинцю. Такими же нежными как у него, но с некоторыми мозолями и небольшой чёрствостью — Хэй… — сквозь громыхающий набатом в голове стук сердца пробился детский, звонкий голосок и на встрепенувшегося Ло Бинхе посмотрели, пусть детские, но такие знакомые глаза. Глаза учителя. Бинхе никогда и ни с чем их не спутает. — Ой, геге, ты чего плачешь? Ты тоже болеешь? О! Какой ты красивый! Я никогда не видел таких красивых людей! Ты демон? Я читал, что демоны невероятно красивы! Ты пришел забрать мою душу? Вот же! Эти, в белых халатах, совсем уже! Сказали, что буду жить, а теперь! Но я не против отдать тебе душу, если хочешь, она все равно больше никому не нужна. Ло Бинхе не веряще смотрел на мальчика лет семи. Он просто не верил тому, что чувствует, тому, что видит, тому, что в этом ребенке теплится душа учителя. Душа Шень Цинцю. — Ой, ты успокоился? Да? А как тебя зовут? — мальчик посмотрел в глаза, все так же стоящему на коленях, императору. — Почему ты не говоришь? Ты немой, да? О, это должно быть ужасно, сочувствую. — Бин-… Бинхе. — наконец выдал он на выдохе. — О! Ты умеешь говорить! Круто! А я Шень Юань! Я тоже умею говорить! У нас так много общего! Оо, а это что? — он с огромным интересом тыкнул в лоб Ло Бинхе, в место, где должно была быть метка священного демона. — Красиво… Я тоже такую хочу. Да! Но врачи наверное не разрешат. Бинхе во все черные глаза смотрел на тараторящего без умолку мальчика, что без сомнений был Шень Цинцю и понимал, что теперь ни за что больше не отпустит его и будет защищать учителя. Будет его оберегать. Бинхе в первый раз за последние годы искренне улыбнулся и погладил замолчавшего ребенка по голове. — Отныне я, А-Юань, твой самый преданный защитник и помощник. Я всегда буду рядом, ты ведь не против? — Конечно нет! Это так круто! А ты умеешь исполнять желания? А лечить? А колдовать? А… А… А… Ло Бинхе, император трёх миров, великий священный демон, отбросив все барьеры, что он однажды выставил, закрываясь от всего внешнего мира, слушал, махающего руками мальчика из другого мира. Он указывал то на большой черный прямоугольник на стене, то на палку с привязанной к ней пакетом с прозрачной жидкостью, то на ещё что-то и говорил, говорил, говорил. А Ло Бинхе слушал и все так же глупо улыбался.