Отпусти меня, глубина

      — Ты монстр! Чудовище! — сиплым от страха голосом кричит пленник, отчаянно пытаясь высвободить руки, прикованные к цепям. — Зачем ты это сделал, ублюдок?! — кажется, что единственная лампочка, висящая на практически оголённом проводе, светит даже тусклее от того ужаса, что пожирает пленника. — Он же тебе сказал, где находится твой грёбанный брат!       — Он солгал, — максимально равнодушно отвечает пленнику достаточно высокий и крепкий мужчина в изящном деловом костюме, белой салфеткой очищая лакированные чёрные туфли от крови и какой-то субстанции, больше похожей на мясной фарш. — Но, ты прав, я слегка перестарался, когда наказывал его за ложь. Стоило использовать что-то более изысканное, чем грубую силу. Жаль, я не украл какую-нибудь воскрешающую причуду. Однако, — мужчина распрямляется, оставшись довольным результатом своей маленькой работы, — когда я найду вашего босса, то его иисусова причуда точно станет моей. А вот как быть с его детьми и супругом, я даже не знаю, — он педантично складывает тканную салфетку в самый маленький квадратик и запихивает его в труп напарника пленённого, на то место, где раньше было сердце, а теперь месиво из торчащих в разные стороны окровавленных костей, порванных лёгких, которые, кажется, всё ещё пытаются подавать кислород мертвецу, кусков мяса, свисающих как кружево на трусиках распутной девушки, будто бы заманивающие посмотреть, что же там внутри находится. — Убивать детей, понимаешь, не в моём стиле. Однако, древние законы, как, например, кровь за кровь, требуют, чтобы я совершил нечто похожее и с его семьёй, чтобы у нас был паритет.       — Ты сам Дьявол! — вопит несчастный, дёргая подвешенными руками, но цепи слишком крепкие, чтобы сломаться от таких тщетных усилий. — Сволочь! Мразь!       — Признаю, Отче, согрешил, — усмехается сардонически человек, нанизывая разбросанные около трупа остатки разорванной головы на чёрные отростки с красными прожилками, в одно мгновение появившиеся из пальцев убийцы, и с помощью них выбрасывая фрагменты окровавленных костей, частички мозга и глаза в ближайшее железное ведро. Слышатся противные до блевоты хлюпы частей головы. — Однако, в Небесной Канцелярии я, скорее всего, не просто Дьявол, а самый настоящий Король Демонов, который замещает Сатану, когда тот уезжает в отпуск на какой-нибудь Суккубский пляж, чтобы неплохо так позабавиться с прелестными суккубами и инкубами. Моим грехами нет числа и нет прощения, дорогой Мэзэки Шимура, — и видя животный страх во взгляде того, мужчина усмехается и кивает, что его слегка отросшие белые волосы поддаются вперёд, в такт движению головы. — Да, ты всё правильно понял. Я знаю не только тебя и Такаши Яная, — он взмахивает ладонью в сторону мертвеца, — но и каждого члена семей людей из вашей организации. Я, конечно, могу воспользоваться этими знаниями и ради моего любимого младшего брата просто вырезать ваше поганое семя под ноль, но мой милый Йоичи это не оценит. К сожалению, понимаешь, Мэзэки, он слишком правильный. Он бы предпочёл в такой ситуации пожертвовать братом, но спасти других, например, ваши семьи, как настоящий герой из комиксов. Однако, как ты уже понял, я не такой. Я ради дорого человека пожертвую всем миром, как настоящий злодей.       — Я порву эти ёбанные цепи и убью тебя, сука, если ты тронешь мою семью! — в отчаянии и с гневом в голосе кричит Шимура, яростно дёргаясь, но цепи лишь гремят, да иногда заводят его руки слишком сильно назад, когда мужчина поддаётся вперёд, чтобы вырваться.       — Кстати, я же так и не представился, как это вопиюще невежливо с моей стороны, — человек выключает лампочку над изуродованным трупом, что-то перекладывает на синей инструментальной тележке и, наконец, откашливается, выкатывая её в сторону Шимуры. — Меня, на самом деле, зовут не Король Демонов, а очень просто и понятно — Тадаши Шигараки.       Когда тележка появляется в его крошечном пятне света, Мэзэки приходит в истеричный ужас, смотря на идеально чистые инструменты, что лежат на ней. Но больше всего, среди этого богатого арсенала пыточного инструментария, выделяется острая пила с ярко-красной, как кровь, ручкой. «Мне конец».       — Кстати, дорогой Мэзэки, — Шигараки бросает на мужчину острый, как скальпель, взгляд красных глаз, что пленнику становится очень не по себе, — на самом деле, я знаю, где находится мой брат. Я узнал об этом некоторое время назад. Скажу честно, мне повезло, что один из ваших высокопоставленных членов оказался крайне сговорчивым. А вас двоих я похитил ради одной цели — ультиматум вашему Белому Мечу. Как думаешь, Шимура, быстро ли согласится ваш лидер отдать мне моего любимого брата целым и невредимым, когда я пришлю ему по почте двадцать рук его самых близких помощников? Впрочем, если такой ультиматум его не устроит, то мне придётся стать самым настоящим Королём Демонов.       — Ёбанный…       — Молчать! — Шигараки бьёт кулаком вполсилы, но голова Мэзэки мотнулась направо так, будто бы ему кувалдой врезали. Шимура чувствует во рту противно скрипящие кусочки зубов и кровь. И он сплёвывает всю эту кроваво-эмалевую смесь прямо на чистые туфли Тадаши, тут же скалясь кровавой улыбкой. — Итак, — сверкает глазами мужчина, не глядя беря с тележки пилу, и подходит к пленнику поближе, оценивающе смотря на его руки, — вы так гордитесь своими причудами, — он стальной хваткой сжимает левую руку стоящего на коленях Шимуры, крепко прижимаю пилу к локтевому суставу, что зубья пронзают кожу и по ней текут маленькие струйки крови, — но почему же тогда, — первое движение буквально вырывает из Мэзэки истошный крик от чудовищной боли, когда чрезвычайно острые зубцы вгрызаются в кожу и мясо, разрывая сухожилия, мышцы и кровеносные сосуды с нервами. Кровь выстреливает прямо в лицо злодею, но тот не обращает на этот недоразумение внимания, продолжая пилить, — ты оказался тут?       — Прекрати! — срывая голос, вопит Шимура, чувствуя и видя, как пила всё яростнее вгрызается в кость, распиливая её. Кровь хлещет, заливая белый кафельный пол, брызгает на лицо пленнику и на туфли Шигараки. Пила разрезает кость с противным хрустящим звуком, а затем уничтожает оставшиеся ткани на своём пути. Звенит цепь и Мэзэки видит, как его истязатель подносит ко рту его руку отрезанной стороной и медленно проводит вдоль конечности языком, останавливаясь у самого края, где виднеются кости, порванная кожа и тонкие ниточки кровеносных сосудов, всё ещё истекающие кровью. Желчь, ненависть, остатки еды — всё это вырывается изо рта Шимуры тошнотворно-вонючей массой прямо под ноги сволочи. Но тот будто бы не обращает внимание на это, кладя руку на тележку, наступает ногой на блевотню и ставит ногу на лицо пленнику.       — И что же ты будешь делать теперь, — Тадаши любовно проводит по пиле серой ветошью с тележки, убирая кровь и затем прижимает пилу ко второй руке. В его взгляде горит адское пламя, — чем ты будешь гордиться, когда я заберу и твою вторую руку?       Ему не вырваться отсюда живым.