handmade ego

Жадность.

      Этот слой Ада, как они чувствовали, описывал их с неуютной точностью. Жадность — вот что гнало их все дальше и дальше в это место, охотясь прежде всего за кровью, чтобы утолить эту постоянную жажду топлива. Но было и кое-что иное, что им хотелось получить от чистилища.       V2. Их собрат по прототипу, ставший соперником. И в правду, с момента появления V2 между двумя роботами всегда присутствовало что то вроде неизбежного соперничества. V1 задумывался как устаревший, а V2 — как их преемник, идеально подходящий для Нового мира, в котором проживали люди. Он был создан с расчетом на долговечность, был даже оснащен речевым процессором, что позволило бы ему лучше общаться с людьми, которые должны были его окружать.       V1 как то и не задумывались, что случилось с V2 после того, как человечество вымерло. Они лишь узнали его таким, каким он представился в особняке в Лимбо. V2 практические не изменился с того времени, с которого его помнили V1: самоуверенный, склонный к драматизму и стремящийся превзойти своего предшественника. Однако они не ожидали, что V2 решит попытаться убить их. Это было что-то новенькое.       Учитывая все это, V1 предположил, что жадность подвела итог и их преемнику. Гордыня и жадность. Непреодолимое желание показать себя достойным, превзойти V1 во всем, в чем только можно, быть тем, чье лицо красуется на всех рекламных объявлениях, рассылаемых их создателями, чтобы в конце концов уничтожить V1 вовсе.       И что же из этого вышло? V1 победил V2 в Лимбо достаточно легко, чтобы оторвать ему руку и отправить преемника в бега. Было даже забавно наблюдать, как V2 сбегал впопыхах, пробивая стеклянный потолок особняка, ни разу не оглядевшись на потерянную руку.       V1 зыркнули на желтый терминал справа от себя. Они достаточно долго пробыли в Аду, чтобы сообразить, о чем такой знак сигнализирует. Поправляя рукоятку револьвера, V1 приблизились к огромным дверям перед ними, что устало проскрипели в знак повиновения. Тяжелый камень с металлом неохотно сдвинулись с места.       Перед ними, сидя на троне, патетично расправив оранжевые крылья, сидит их соперник в красном обрамлении. V2 встает, как только V1 делает первые шаги вглубь комнаты. «Я думал, ты доберешься быстрее», — насмешливо произносит преемник. V2 притворился, будто трескает костяшки пальцев — странная привычка, которую он перенял от техников еще на месте создания. «Серьёзно, я тут уже целую вечность. Можно подумать, я сюда отдыхать пришёл, или что то в этом роде...».       Преувеличения, конечно. Еще одна раздражающая манера. С момента их столкновения в Лимбо прошло не так уж и много времени, на самом то деле.       «Я изучил тебя, V1. Изучил наш первый спарринг-матч.» V1 полагает, что он называет это так, чтобы успокоить себя из-за проигрыша, вот только обычно от спарринга не теряют конечности. «Я готовился к тому, что мы встретимся снова, и я смогу наконец доказать тебе, насколько лучше они меня создали. Насколько я лучше».       Не имея голоса для ответа, V1 поднимает оружие в знак молчаливого согласия на вызов.       Бой, по крайней мере, успокаивает их оппонента. V1 быстро замечает, что V2 не просто блефовал в своей речи, а действительно изучил их предыдущий бой. Он научился пользоваться револьвером, причем похвально. V1 чувствует, как рикошет проносится мимо их слуховых аппаратов, когда они уклоняются от атаки, прежде чем выстрел успевает произойти. И ещё - у V2 появился гвоздомёт, хотя он, похоже, магнитов для него не нашёл, либо не знает, как ими пользоваться. Был бы предшественник посмекалистее, V1, возможно, пострадал бы больше.       Но, несмотря на усовершенствования, V2 все равно не может сравниться со своим конкурентом. Особенно с метким выстрелом в грудь из рельсотрона, что отправляет V2 в нокаут, прямиком на холодные камни пирамиды. От удара тот откидывается на пару метров назад, ударившись головой о камень. Грохот сопровождается пронзительным криком красной машины.       V2 пытается подняться на ноги. Его гордость уязвлена уверенным матом предшественника. Но у V1 на уме совершенно другие мысли: они смотрят на зеленую руку V2, а затем поднимают свой пиломёт - забавное приспособление, что они нашли по пути наверх и, целясь в плечо V2, делают выстрел.       Это дает нужный результат. Один чистый срез, и рука V2 беспомощно валится на пол, а вместе с ней и недавний хозяин запястья снова оказывается на спине. Он кидает оружие, рабочая рука прижимается к тому месту, где крепилась когда-то противоположная, в безнадежной попытке остановить потерю топлива. «Ты…!»       V1 подходят к нему, наблюдая, как V2 разрывает свой взгляд между ними и недавно отрубленной рукой. Его оптический прибор так и горит от ярости. V1 приседает и берет руку, застывая на пару мгновений, абы осмотреть, а затем прикрепляя её к себе в пару лёгких движений. С нее все еще капают остатки жизненно важных жидкостей V2, но все эти жалкие капли быстро впитываются в организм V1 через пластину.       Они смотрят на V2, сгибая свою новую руку. V1 может только представить, как сильно красная машина хочет вырвать микросхемы из их головы при виде этого, но, похоже, они оба понимают, что произойдет, если V2 хоть пальцем тронет своё оружие. Преемник, кажется, совсем застыл. Это нерешительность? Ярость?       V1 подбрасывает в руке захватной крюк, взвешивая его. Это сразу же наводит их на размышления, которые заставляют их пересмотреть свою прежнюю мысль о «жадности», обобщающие их. Они видят, как V2 начинает двигаться, быстро бросают крюк вниз, на тонкую шею машины, позволяя тросу надёжно обмотаться вокруг неё.       «Не-!» V2, похоже, поверил, что V1 собирались его обезглавить. V1 берется за проволоку хлыста, осторожно натягивая его, наблюдая, как единственная рука красной машины почти отчаянно хватается за шею. Если бы они могли ухмыляться, они бы ухмылялись.       Крепче ухватившись за хлыст, V1 поворачивается и начинает тащить V2 по полу, возвращая его к трону, на котором второй так гордо позировал ранее. Звуки скрежета пластин по камню далеко не из приятных, но грохот, когда он бьет ногами в знак протеста, довольно нелепы - весьма занимательны.       V1 отпускает его шею лишь на мгновение: трос хлыста быстро сменяется рукой с электрокастетом. Резкие движения заставляют V2 издать звук, похожий на шипение от злости. V1 поднимает его с земли, заставляя встать на ноги, исключительно для того, чтобы развернуть его и нагнуть лицом вниз к трону.       «Что ты…»       V1 смотрят на него сверху вниз, их свободные руки лежат на его бедрах. V2 пытается удержаться на ногах, посмотреть на них. С открытых ран красной машины капает топливо на углы трона, и V1 не может удержаться, чтобы не протянуть одну из рук в совсем свежую лужицу и не обмакнуть пальцы в крови. Естественно, они не вышли из боя невредимыми, и кровь их соперника по меньшей мере освежает. V2 сжимает ладонь в кулак, упираясь в сиденье трона, рыча от злости и боли, когда пальцы V1 играют с его перерезанными проводами и жидкостными линиями.       «Если бы ты действительно были лучше, ты бы уже давно поступили умнее и убили меня. Ты что, боишься, что тебе еще слишком многому предстоит у меня научиться? Я слишком ценен для тебя?»       V1 вдруг вспоминают человеческий жест: закатывание глаз. Это движение кажется им уместным в данном случае. Они стараются не обращать внимания на бормотание V2 и сосредоточиваются на том, чтобы провести когтями красной руки по спине V2, по его заду, нащупывая тонкие швы и линии на обшивке, что ведут к порту преемника.       Вот так. V1 чувствует, как палец проскакивает по почти незаметной щели в пластинах. «Ты серьезно-» V2 откидывает голову в сторону, пытаясь снова взглянуть на V1. Машина постукивает пальцем по крышке. «Ты недостаточно унизил меня, отняв мою руку?»       Раздраженный, V1 кладет одну руку на спину V2, вдавливая его в трон, чтобы надежнее зафиксировать. Тонкие пальцы другой руки пытаются открыть крышку V2. Их неудачные попытки продолжаются всего несколько мгновений. «Ладно, ладно — раз уж ты так сильно меня хочешь», — шипит V2, позволяя крышке раскрыться. «Давай, дай мне посмотреть, насколько ты ужасен в этом деле. Ты действительно думаешь, что сможешь сделать что-нибудь хоть отдаленно приятное-»       V2 вскрикнул, чувствуя, как V1 просунул в него пару пальцев синей руки. Металл снова скребется по камню, когда машина сжимает его рукоятку, а пальцы безжалостно впиваются в отверстие.       Рука V1 не задерживается в нем надолго; в конце концов, они делают это не ради удовольствия поверженного. Он просто удобен. Они открывают свою панель, позволяя члену потереться о спину V2. Нижний пытается, но не успевает взглянуть на V1, прежде чем машина входит в него.       «Нгх-» застигнутый врасплох V2, возможно, и заткнулся на первые две минуты, но тишина эта длилась недолго. «Ты не впечатляешь», — жалуется он. «Зачем они вообще дали тебе это? Это я должен тебя трахать-»       Он снова замирает. Слова обрываются тоненьким всхлипом, когда V1 входит в него ещё глубже. V1 едва ли не "плачет от смеха". Были бы они «не впечатляющими», V2, очевидно, так бы не реагировал. V1 оседают, одной рукой упираясь в бедро V2, подпирая нижнего, а другой по-прежнему вдавливая его спину. Они начинают двигать бедрами.       Они чувствуют себя хорошо. В глубине души V1 жалеют, что не сделали этого с V2 после их первой ссоры. Это была бы прекрасная обстановка: лунный свет, витражи, маленький фонтанчик, цветы. Почти как на свидании... Свидании, на котором один из партнеров очень, очень сильно ненавидит другого.       V1 впивается пальцами в набедренную пластину V2, когти электрокастета прижимаются к чувствительным деталям. V2 стонет и начинает что-то мямлить, но V1 обрывают его угрожающим рывком за один из проводов, что им попался под руку, — достаточно, чтобы пробить защиту, но недостаточно, чтобы разорвать металл под ней.       Вентиляторы начинают набирать обороты, V1 в темпе вращают тазом, позволяя себе проникать в соперника всё глубже и ожесточённее с каждым рывком. V2 извивается под ними, задыхаясь от разочарования и удовольствия. Его пластина теплая, теплая, как их собственная, подтверждающая, что ему это нравится, как бы унизительно это ни было.       С каждым толчком они вдавливаются сильнее, пока не упираются металлом в металл. Сделав паузу, они некоторое время слушают говор V2, давая ему возможность привыкнуть к их размерам. «Это действительно… это все…? Они не могли дать тебе что-нибудь побольше? Жалко...» Но как бы V2 ни старался скрыть это нахальным разговором, его голос слегка напрягается, срывается.       Что это за чувство? Удовлетворение? Если бы у V1 был голос, он мог бы позлорадствовать. Остается только действовать, и в этом случае они решают немного отстраниться от V2 и заткнуть его быстрым толчком.       «Блять-!»       Они продолжают двигаться, сильно, донельзя быстро вонзаясь в него, звуки столкновения их тел смешиваются с жужжанием вентиляторов охлаждения и стонами, что выбивались из V2 против его воли. V1 тянется вниз, обматывая хлыст вокруг шеи преемника, прижимая его к своему телу. Крылья второго бьются о синюю машину, негромко хлопая, когда он начинает сопротивляться, чувствуя мёртвую хватку пальцев красной руки на своей шее.       V1 могли прямо сейчас перерезать провода на его шее. Они могли бы вылить из него всю оставшуюся драгоценную кровь. Прикончить его сейчас, в таком уязвимом, почти жалком состоянии, было бы легко. Но это слишком хорошо. Слишком приятно.       «Что, ты просто собираешься использовать меня, а потом убить? Боишься, что я одолею тебя, если ты… если ты оставишь меня в живых достаточно долго, чтобы мы могли помериться силами снова?» Пальцы V2 обвиваются вокруг запястья V1, шлем откидывается назад к сопернику. В голову приходит очередная грязная идея.       Внезапно V1 выходит из V2, оставляя его пустым и жаждущим. Держа шнур хлыста на шее, V1 обходит вокруг и занимает место на троне, которое когда-то занимал V2.       «Что?»       Резко потянув соперника за импровизированный поводок, V1 усаживает его к себе на колени, смотрит на него сверху, когда они устраиваются поудобнее.       «Правда? Что, устали делать всю работу за себя?»       Положив руку на бедро V2, а другую — на своё, они притягивают его к своему члену, не обращая внимания на вялые протесты. Крылья V2 вспыхивают и подергиваются, он корчится, делая слабые попытки оторваться от V1.       Достаточно еще раз дернуть за поводок, чтобы V2 успокоился и опустился до конца. Он кладет руку на плечо V1, дабы успокоиться. На мгновение их оптические глаза встречаются, но взгляд быстро обрывается, так как V2 отводит глаз в сторону, пропуская очередной стон удовольствия.       «Не жди, что я что-то для тебя сделаю», — говорит он, меняя положение. «Я не окажу тебе никакого удовольствия».              V1 небрежно подталкивают бедра V2 к себе, проводя пальцами по побитому тазу. Наклонив голову, они тянутся вверх и хватаются за нижнюю часть шлема V2, поворачивая его голову на свою, заставляя того смотреть на них сверху вниз. К их воздаянию, оптика V2 слегка тускнеет от удовольствия, когда V1 снова входит в него. Снова, и огни крыльев V2 окрашиваются красными в знак разочарования.       «Ладно. Хватит издеваться надо мной. Ты ничем меня не лучше, раз в начале расчленил, а теперь используешь мои же конечности против первоначального хозяина».       V2 нехотя оседлал их, двигаясь сначала медленно, а затем, после одобрительного гудения V1, быстро набирая темп. Они гладят его бедра, талию, поощряя его продолжать удовлетворять их. «Видишь? Это лучше, чем то, что ты делал раньше».       Забавно наблюдать, как V2 постоянно перевирает ситуацию в свою пользу. Но V1 не хочет позволить ему заронить в голову слишком много идей о своем превосходстве. Просунув пальцы в щели между бедренными пластинами, V1 притягивает его ближе, вгоняя в себя, заставляя красную машину вскрикнуть.       «Ннн-! Что ты…» V2 бессильно сопротивляется, сбиваясь с ритма, когда V1 снова грубо вжимается в него бедрами. «Почему бы тебе просто не использовать свои чертовы слова вместо того, чтобы как грубиян просить о большем силой?»       Рука V1 поднимается вверх и хватает шнур хлыста, дергая за него достаточно сильно, чтобы лицо V2 ударилось о спинку трона. Они тянут еще немного, металлический выступ шлема скребет по камню, когда он карабкается в тщетной попытке снова встать в вертикальное положение. Но он не успевает далеко уйти, как красная рука снова смыкается на его шее, удерживая их лица на расстоянии всего лишь дюйма друг от друга. На этот раз гнев V1 почти осязаем, он излучается от них, как жар от их внутренностей.       Они размышляют о том, как бы заставить V2 снова их оседлать. Но этого недостаточно. Им нужно не просто унизить его. Они хотят доминировать над ним.       V1 выходит из V2, снова оставляя его пустым и желанным. Опустив его шею от пут хлыста, V1 отбрасывает второго вниз с коленей из кресла, и тот падает на пол в беспорядке крыльев и конечностей. V2 едва успевает сориентироваться, как V1 снова оказывается на нем, снова в нем, раздвигает его ноги, прижимает к полу его единственное запястье и вжимаясь рукой ему в шею.       Всякое подобие вежливости и мягкости (не то, чтобы оно было у них изначально) покидает их разум, когда они сосредотачиваются на деле, безцеремонно вжимаясь в тело соперника, наслаждаясь этими жалкими попытками освободиться, когда он бьется в воздухе и гудит от ответного удовольствия. Рука V2 сжимается в кулак, а затем расслабляется снова и снова, хозяин чей беспомощно прогибается под V1.       Он напряжен. Его ноги все время пытаются сомкнуться вокруг их талии; V1 не может понять, пытается ли он замедлить их или придвинуть ближе. Им все равно. Его оптика мерцает, а крылья подрагивают, ударяясь о пол, когда спазмы удовольствия от качающихся бедер V1 проходят через его контуры.       «Ты… ты…» тщетно молвит V2, пытаясь найти какое-нибудь наглое оскорбление, абы воздержаться от непроизвольных стонов удовольствия. «Это… это лучшее, что ты можешь… ты можешь сделать?» Его слова путаются в какофонии, когда он напрягся, в попытках удержаться на ногах. Голосовой процессор красной машины отстает по мере того, как в ней нарастает конец.       V1 игнорируют его колкие комментарии. Они впиваются в него пальцами так сильно, как только могут, портив покрытие и оставляя вмятины в последователе. Нетерпение, желание, потребность и жадность пробираются по позвоночнику, гонят их вперед, заглушая всё, кроме удовольствия, чувства доминирования над соперником, его использования. Вентиляторы жужжат, металл звонко скребётся о пол, а V1 толкает их бедра в себя снова, снова, снова…       Наконец — слишком скоро, но не сразу — наступает кульминация, пик наслаждения заставляет их зарыться в своего соперника, обхватить его руками, крепко прижать к себе, наполняя тем, о чем они едва ли думают. V2 кричит под ними, его голос едва ли сравним с ему присущий, он заменен грязной кашей электронного шума и ошибок. Суммарный гул вентиляторов охлаждения оглушает.       Медля, нехотя, V1 выходят из V2, позволяя их телам разомкнуться. Опустив взгляд, они замечают липкую грязь на их пластинах - последствия после оргазма V2. Лёгкое раздражение. V1 кладёт руки по обе стороны от головы V2 и смотрит на преемника сверху вниз. Он полностью отключился, зрительные приборы потускнели, а тело обмякло на полу.       По крайней мере, он замолчал - думает про себя V1.       Машина поднимается с пола и закрывает панель. Сейчас самое время прикончить V2 без борьбы, но что-то мешает им это сделать. Они не могут понять, что именно, но у них есть более важные вещи, чем чувства, о которых они должны волноваться. Это… занятие порядком выбило их из колеи, и если они не собираются использовать V2 в качестве топлива, то должны получить его откуда-то еще.       Когда они сползают по грани пирамиды к выходу, их посещает ироничная мысль: а не изучает ли V2 и эти кадры?