Возможно, я просто потерял контроль| Сборник драбблов

      Спотыкаясь, неловко натягивая на себя куртку, она идёт. Идёт по коридорам базы, шмыгая носом, жмурясь, собирая рукавом слезы. Лицо неприятно покалывало от истерики, зубы крепко сжимали фильтр сигареты, да так, что она вот-вот и сломается, выпав изо рта.       Поругаться с товарищами по комнате по такой глупой причине было... Глупо. Но то, во что в итоге превратилась эта ругань предсказать никто не мог. Губа подрагивала, краснея все сильнее и сильнее. Нос кровоточил, оставляя неприятный красный след за собой, пачкая одежду, руки, в конце концов, многострадальную сигарету.       Больно. Ей достаточно сильно прилетело по лицу. И не один раз. Два. Сначала в губу, а потом уже в нос. Наверное, для закрепления результата. Но, жаловаться она не будет, ей просто нужно было успокоиться, сходить умыться, а потом в медпункт. Соврать, что упала на улице и разбила лицо, ничего необычного. Такое уже случалось с несколькими бойцами. Лестница больно неудобная у них, тяжело порой в полном снаряжение подниматься по ней. А сейчас, вечером, просто не заметила.       Так бы и случилось. Именно так, как она и задумала. Улица, медпункт, история про падение. Всё, больше ничего. Только навстречу ей неспешно шёл он. Главный тут, директор и отец, каковым его все считали. Она не понимала, что местные нашли в нем, но не отрицала того, что этот человек явно знал, чем занимается. И его план всегда осуществлялся, в отличие от её. — Спайк, — он останавливает девушку, видя, что та активно прячет от него лицо. Тут и ежу понятно, что дралась. Или пыталась, по крайней мере. В любом случае, на миссиях она не была уже пару недель, а ранения, судя по следу за ней, свежие. — Что это?       Взгляд поднять приходится. Грейвс смотрит на неё строго, слегка хмуря брови. Как же она не любила этот взгляд. С таким, обычно, он отчитывал бойцов в строю, которые как-то не оправдали его надежд или были близки к тому, чтобы сорвать его план. Она в целом не сильно любила общаться с ним лично, потому что мужчина он был своеобразный. Если от товарищей Спайк знала, чего ждать, то от него... Ударит сейчас, начнёт кричать, будет требовать, чтобы сдала виноватых в этом? Вот и новое занятие для неё, попытаться угадать, что сейчас сделает их начальник. — Упала. — отмахивается та, но ясно дело, он не поверил. Не первый случай драки на базе и кажется, он даже знал, кто тому был причиной. Её сосед по комнате всегда был шумным бугаем, не знающим мер и правил, может быть, в самом деле пора выкинуть его к чертям собачьим? А то с такими солдатами и враги не нужны. — Не надо врать. Идём. — её достаточно крепко берут за запястье, ведут за собой. А какой сегодня день? Точно, вторник. Во вторник врач не задерживался у них до вечера. Она уезжала к бойцам, что лежали в госпитале, дабы проверить их состояние и доложить Грейвсу об этом. Вот, кажется, кому больше всех не повезло. Она училась на военного врача, чтобы просто бегать туда-сюда и лечить солдат, которые сами себя калечат.       Он повёл её в свой кабинет. Она тут почти не бывала. Не было повода и смысла. Спайк не косячила, работу выполняла хорошо и чисто, была послушной и тихой. В основном, она здесь бывала по просьбе самого Грейвса или как свидетель чей-то драки. Про бумажную волокиту нет смысла говорить, это понимает даже тот, кто в этой сфере и не бывал никогда. То одна бумага, то другая. То туда, то сюда.       Оставляет её у входа, пока сам идёт к шкафу. Говорит, что пусть садится на стул и запрокидывает голову назад. Слушается его, руки складывает на коленях, сидит смирно, слушает, что он чем-то шумит на полках. Потом ставит на стол. Открыл? Нет, наверное, просто подвинул. И все же, что-то шумно чпонькает и он подносит к носу вату, смоченную чем-то мерзким, а после бесцеремонно вкручивает ту в кровоточащую ноздрю. Девушка почти сразу вдыхает, наклоняя голову обратно, смотря на командира. Ей нравилось называть его шеф или командир. Это звучало уважительно, но все ещё достаточно смешно. Мол, да, да, командир...       Теперь он проходится большим пальцем по её губе, стирая остатки крови. Этот человек был таким заботливым, серьёзно? Или это только ей перепало на сегодня? В любом случае, наблюдать за таким Грейвсом ей нравилось больше, чем за тем, как он старается командовать солдатами, которые, зачастую, ещё и больше его ростом. Смешно. — Что произошло? — он промакивает её губы ватой, собирая той кровь и просто немного прижигая рану. Она сидела ровно, все ещё не сильно желая рассказывать, что же случилось. Рассказывать о том, как она не поделила с соседом душевую было бы странно. А может быть, её, тогда, отселят от этого соседа и она наконец заживёт нормально? Она даже знала, с кем готова была махнуться местами без вреда им двоим. — Спа-а-а-айк...       Его протяжно-вопросительное произношение прозвища, кажется, сводило ситуацию в какой-то допрос. Ещё секунда, и её шандарахнет током, обольют ледяной водой или прострелят колени. Он знал, что она не может ему врать. Он знал и пользовался этим, видя, как же девушка ломается между тем, чтобы смолчать или выдать ему все, что произошло.       Решение было принято. Она тихо начинает свой рассказ, называя имена и позывные, иногда поглядывая в сторону двери, словно ожидая, что за такое её сейчас выловят прямо у Грейвса в кабинете и продолжат начатое. Возможно, отсутствие носа ей бы пошло. Только вот, потерять его в драке... Не совсем та история, которая будет соответствовать такому виду. — И мне прилетело... — заканчивает рассказ. Он все ещё находился слишком близко. А так, разве, можно было? Не только с точки зрения их профессии, но и с точки зрения морали. Разве, это было правильно? Но, в конце концов, она тихо благодарит его, думая, что он сейчас отпустит её, идя записывать виновников, но он все также сидел перед ней.       По губе снова проходится большой палец, она вздрагивает. Ей очень не нравилось происходящее. Оно вызывало некоторые вопросы. Типо, какого хуя, Грейвс? С каких пор ты стал таким ласковым с обычным рядовым солдатом? Но отрицать то, насколько же нежно он прикасался к ней просто не могла. Ещё немного и она растянется, уснёт, напоминая кошку, которая в солнечный день спит на окне, нежится под лучиками.       Он чуть усмехается, после чего поднимается. Все? Неспешно убирает вату, то, чем он её промазал и убирает обратно в шкаф, смотрит. Девушка все также сидела на месте, наблюдая за мужчиной. А стоило ли так критично относиться к тому, что он делал? Возможно, ей стоило откинуть сомнения на его счёт? В конце концов, он не бросил её, помог остановить кровь и явно устроит ей парочку выходных, дабы она немного отдохнула и пришла в себя. Ну чем не мессия?       Только вот, она явно не уйдёт просто так. Иначе зачем он подходит к двери и закрывает ту на замок. Показательно, дабы она точно видела, что он делает. Допрашивать будет, ругать? Жаловаться на что-то? Что же ее сейчас ждало? Насколько все обещало быть плохо? Перебирая варианты в голове, совершенно не замечает, как он уже вышагивает рядом с ней. Подвинул стул, садится напротив, пробегаясь взглядом по её лицу.       Ощущение какой-то картины в музее накрывает её с ног до головы. Да что ж это такое? Это у него мания такая, рассматривать своих солдат так пристально... А всегда ли он рассматривал всех солдат или только её? Не дай бог, она готова выломать дверь, лишь бы это не было правдой. Она шла сюда работать не из-за большой любви к делу или из-за уважения к Грейвсу. Ей нужны были деньги, ей нужно было звание и больше ничего. Получить его тут было проще всего. Зачем ей нужны были близкие отношения с ним? — И часто такое происходит? — гора с плеча. Он просто решил устроить допрос, ничего из того, что она себе уже придумала не будет. Не будет пыток, не будет ругани, не будет сближения. — Не, не часто. — кратко отвечает девушка, надеясь, что её отпустят, но он продолжал сидеть, рассматривая светлые волосы, собранные в хвост, зелёные глаза, слегка припухшие губы, разбитый нос и, в конце концов, такой же как у него шрам на щеке. Это, наверное, было первым и последним, почему он относился к ней теплее. Одно ж лицо были, как не крути. Из неё бы, в случае чего, вышла хорошая замена. Человек который мотивирован... Ему такие нужны были. Он знал, что она не просто пойдёт, она побежит по головам, чтобы добиться того, что она хочет. — Вы... Ещё что-то хотите узнать? — Почему ты избегаешь меня? — вопрос заданный с улыбкой, но она не ощущает там никакой доброты. Он точно не убьёт её здесь? Может быть, она поспешила с выводами на этот счёт? — Я не избегаю вас... Простите, если так могло показаться.       Рука ложится на колено. Его рука на её колено. Спайк вздрагивает, смотрит на того жалобно. Нет, нет, нет, она знает, что он сейчас будет делать, пожалуйста. Она прекрасно знала этот взгляд, эту чёртову ухмылку. Филипп уже не в первый раз проявлял к ней внимание, но ей это безумно не нравилось. Даже не тот факт, что он оказывал ей внимание, ухаживал он и правда красиво, все ещё не нарушая правил и уставов, но черт возьми... Этот человек... Она просто не хотела быть снова рядом с кем-то в её профессии. Если себя потерять было не жалко, Спайк не задумывалась об этом, то другого человека... Только от мысли об этом на глаза наворачиваются слезы, а губы подрагивают.       Он заправляет прядку светлых волос за ухо, вставая при этом. Садится перед ней на колени, устроив голову где-то на её ляжках. Черт. Он черт, чистой воды. Где он прятал рога? Не может отказаться от этого, не может. Её рука аккуратно ложится на его лоб, проходится вверх, к волосам, поднимая чёлку, заставляя ту смешно собраться в этакий хохолок. Тихо смеётся, смотря в глаза мужчины. Если она сейчас подпустит его к себе слишком близко - будет потом страдать, но если откажется - точно так же будет сидеть в слезах.       Мужчина поднимается, целуя её. От девушки отдавало лёгким запахом лекарств, какими-то недорогими духами и нотками вишни. Он не любил эту ягоду, считал чрезмерно сладкой, до омерзения, но когда он ощущает её на губах горячо любимого им солдата... Он готов принять вкус абсолютно всего. От его самых нелюбимых продуктов до обожаемых.       Он тянет её вниз, к себе на пол и она покорно спускается. Чуть ниже его ростом, руки прижимает к себе, он же, в свою очередь, крепко держит её за плечи. Смакует поцелуй, смакует её саму, растягивая такое долгое, желанное удовольствие. Она была для него небольшим стимулом, чтобы работать, но огромным смыслом жизни, даже несмотря на то, что она отказывала ему в чувствах. Ему было просто приятно знать, что такой человек ходит под его крылом, под ним самим.       Он крепко обнимает её, тянет к себе ближе, утыкаясь носом в её волосы, прячась в них от всего мирского. Ему нравилось, как она работала, как выглядела. Абсолютно все, что в ней было - было его любимым. Шрам на щеке? Да, он сейчас нежно расцеловывал его. Может быть, слегка грубые от тренировок руки? С удовольствием сжимал их в своих, прижимался к ним лицом. Возможно, её разбитая губа? Конечно, именно к ней он с таким удовольствием возвращался, не в силах сопротивляться её красоте. — Грейвс... — она зовёт его, но он не слушает. Не может остановиться. Он блядский наркоман, только что получивший свою дозу и жадно употребляющий её до конца, так, чтобы ничего не потерять, ничего не оставить без внимания. Его заводило, как она обмякнув в его руках, отдалась течению, ему. — Нет, пожалуйста, не в кабинете...       Вдруг услышат, Спайк? Ему было уже далеко плевать, услышит их кто-то или нет, узнает кто-то, разнесет слухи. Пожалуйста. Он с удовольствием возьмёт её на этом полу столько раз, сколько потребуется для того, чтобы её никто даже пальцем тронуть не смел из-за страха начальника. Он доведёт её до криков, чтобы их слышала вся база. Заставит кричать его имя, чтобы каждый усек.       Он кладёт её на пол, нависая сверху. Девушка тяжело дышала, закрывалась от него руками, в том числе и нос, где до сих пор была ватка. Она думала, что такой вид испортит её, но он сорвался с цепи именно из-за того, какая же она сейчас. Податливая, боязливая, нуждающаяся в защите и он ей даст её.       Укус приходится в шею, он начинает расстегивать спортивку, что была на ней. Спешно, почти разрывая ту. Под ней ничего не было, кроме... Это был топ, да. Руками забирается под него, поднимая вверх, оттягивая. Грудь была небольшой, но, безумно приятная на ощупь. Мягкая, бархатная. Она жмурится, сопит, тяжело дышит под ним. Особенно, когда тёплый язык проходится по коже, легонько задевая сосок. Припал к тому, заставляя внутри неё завязываться узел, приятно тянущий бедра девушки поближе к Филиппу. Он знал, как ей нравится больше, однажды, в пьяном разговоре она выдала ему все секреты, чего очень стыдилась и по сей день, но, хотя бы, понимала зачем ему это нужно было.       Язык играется с бусинкой соска, он иногда прикусывает тот, аккуратно, не до боли. Ему нравилось видеть, как она реагирует на каждое его действие, как откидывает голову, как прогибается в спине. Стерва. Она была призом. Призом, который он наконец получил. Приз был с характером, приз был человеком тяжёлым, но это был его приз, сейчас тянущийся в блаженном удовольствие под ним.       Он больше не может. Берётся за её ремень, расстегивает тот, а следом идут и штаны. Совершенно не ждёт, тянет их вниз, утягивая за собой и девушку, которая теперь лежала у него на коленях. Без штанов, без белья, которое он безжалостно потянул вместе с остальным. Указательный палец мужчины неспешно проходится по внутренней стороне бедра, по лобку, а потом, наконец, прикасается к её киске. Влажная, чертовка. Ждать не будет, жалеть тоже. Стоило же ей понять, почему нельзя было ему отказывать?       Она ощущает что-то тёплое, твёрдое, что бьётся о её ногу. Черт возьми, они были уже так далеко, а она ничего не сделала. Наоборот, двигалась к нему, поддавалась. Правильно, Спайк, ты же для этого отвергала его ухаживания, чтобы сейчас дать ему грубо войти внутрь, заставить его стиснуть зубы от ощущений. От того, насколько она была горячей, как тесно сжимала его член. Руки тянулись к нему и он склоняется к ней, утыкаясь в шею, начиная двигаться. В его кожу впиваются девичьи пальцы, зубы. Он ощущал, как она жалась, как хотела визжать, но сдерживалась.       Поэтому, он продолжил. Он продолжил буквально вбиваться внутрь. Грейвс хотел, чтобы она кричала. Ему это нужно было, он хотел знать, что способен довести эту строптивую девицу до такого удовольствия. До того состояния, что она будет просто не в силах сдерживать это. И вот оно, он слышит, как она скулит под ним, как стыдливо прячет нос в его шее, слыша очередной шлепок тела о тело.       Она кричит. Филипп слышит это, растворяясь в ней. Он хочет, чтобы свидетелем этого стал не только он. Он хочет, чтобы об этом шептались. Он хочет, чтобы эта девушка была именно его и ничья более. —Грейвс, пожалуйста!       Спайк зовёт его. И не иронично, как она делала это обычно, а по фамилии. Именно так, как он любил,именно так, как он хотел. Ему нравилось в ней все. Мягкие губы, закатанные от удовольствия под веки глаза, тонкая шея, грудь, что плотно прижималась к нему, бедра о которые он бился, она сама, такая узкая, влажная и горячая внутри, сжимающая его до пульсаций и дрожи, до того момента, пока он не изливается ей на живот.       Совершили ли они ошибку? Да, черт возьми, огромную. Но, жалели ли они об этом? Ни в коем случае. Грейвс отдал бы все, что у него было и нет, просто чтобы снова увидеть её под ним, искусанную, залитую его же спермой, с разбитой губой и носом. — Завтра отдыхаешь. — заявляет мужчина, чуть подтягивая штаны обратно, застегивая молнию, ремень. Ждёт чего-то, после чего, показательно задумался. — А, да, и завтра мы с тобой сходим в одно местечко. Помимо кабинета врача.