И день большой лжи

Андрей после ночного разговора больше не смог уснуть. Сначала он решил поесть за себя и за Диму, который на УЗИ был чёрным пятнышком без опознавательных знаков. Всё-таки ему было чуть больше месяца, но это не значило, что Диме кушать не нужно. Он развивается, поэтому нужно было поглощать то, что будет полезно для его становления как здорового человека. Пришлось правда перебарывать себя и бросить курить, хотя тянуло прям пиздец. Андрей забывался иногда, заталкивал в рот сигарету и стопорился, когда до него доходило, что нельзя. От вредной пищи тоже нужно было уже отказаться, но Андрей нет-нет, да срывался и жрал какую-нибудь вкусную, но нифига не полезную, фигню. От всякого рода стрессов тоже пришлось себя ограждать, чтобы не подвергать опасности ребёнка. Чтобы его мальчик, хотя было пока не ясно мальчик ли это вообще, но Андрей был твёрдо уверен, что именно мальчик, был в порядке. Поэтому через не хочу пришлось укладываться спать в районе пяти и ещё два часа ворочаться, чтобы психануть и опять пойти есть. Возможно его прожорливость была из-за стресса, а может организм стал набирать массу заранее, чтобы плод получал все необходимые компоненты. Но Князев себе не отказывал ни в чëм, да и некому было отказывать, пресекать его ночные набеги на холодильник. Да и раньше никто не пресекал. Миха иногда упоминал о том, что Андрей давно уже перестал быть тростинкой, но ничего против не имел. Любым его любил. В общем, хоть Андрей в скором времени станет разведённым омегой с ребёнком под сердцем и отсутствием заработка, кроме отчислений от, пока-что, мужа, но он чувствовал себя как нельзя свободным. Да и вообще за это время, до конца года, если быть конкретным, он точно найдёт себе занятие, что будет приносить прибыль. А группа? Его новая группа запишет альбом, побывают с концертами в десятке городов, пока состояние здоровья позволяет, а потом на время они перестанут кататься по стране, запишут втихоря ещё парочку альбомов, а потом как дело пойдёт. Может группу распустит, а может ещё что-нибудь придумает. Он пока не решил ничего, кроме расставания с Михой и их общим прошлым. Михаил созревает для звонка лишь спустя пару дней, но к тому времени Андрей уже согласен на любые условия, лишь бы всё поскорее закончилось. Раздел творческих трудов — песен, может затянуться, а ставить Миху в известность о своём положении Андрей не желал. Нет. Миша бы не был плохим отцом, наоборот он всегда очень заботлив и приветлив с детьми, но развод бы он точно не дал. Не желал бы, чтобы его ребёнок жил и воспитывался в неполной семье. Да и сам бы не смог находиться где-то в другом месте, если будет знать, что где-то в Питере есть его частичка. А Андрей ведь не сможет с ним жить лишь из-за ребёнка. Не сможет притвориться, что всем доволен лишь для того, чтобы их ребёнок рос в полной семье. Поэтому разговор выходит краткий: Миха зачитывает список, Андрей перечёркивает песни в своём листке и угукает. Горшок даже к концу разговора заметно оживляется и веселеет, рассказывает о подготовке к Тодду и о всей этой театральной кухне. Рассказывает ещё кучу всего, пока Андрей не уточняет дату, когда они пойдут подавать заявление в ЗАГС. Миша сразу мрачнеет и бурчит в ответ что-то про занятость на этой неделе и расплывчато упоминает среду. На том они и договариваются. Среда у Князя начинается с туалета, точнее с близкого общения с унитазом. И даже смешно становится от того, что его малыш протестует против встречи с Михой — собственным отцом. А может он решил протестовать против развода? Тогда это уже считается предательством. Андрей не особо думает о чём-то, пока его выворачивает в унитаз. У него мысли только о том, что встреча у них в обед в кафе. Они сначала подпишут соглашение о разделе песен и только потом пойдут подавать заявление. С Михой они не виделись всего пару недель. Тот погрузился в свой театр, а Андрей занимался новой группой и бегал по врачам. Частным врачам, ведь хуже того чтобы о его положении узнал Миха будут только эти противные жёлтые мошки — журналюги. Они ведь точно не упустят такую шикарную новость как беременность экс-вокалиста известной панк-группы. Они и так раздуют непонятно что, когда информация об уходе Князя станет официальной. Сейчас уже не могут не докопаться до Горшка: где же он потерял второго вокалиста? Неужели рассорился с мужем? Грядёт развод? Как теперь группа без второго вокалиста? Из-за кого вообще развод происходит? Что теперь будет делать Князь? Миха на это злился, кричал, но внятного ответа дать не мог. Андрей ему ещё в тот день, когда они крупно рассорились, сказал, что покидает группу и уходит от него, а ещё решение менять не будет. Больше тогда он ни слова не сказал, собрал молча вещи и свалил из дома. Но Мишка же не верил, что так легко и просто можно перечеркнуть двадцать лет вместе. Не верил до конца, поэтому про развод или уход из группы Князя даже не заикался. Но было понятно, что Горшок волнуется. Волнуется о том, что будет дальше. Андрей и сам волновался о будущем, в основном, о ребёнке. Он примерно представлял как будет жить и растить Димку, но теория очень часто отличается от практики. Плюс, кто-то из знакомых может прознать о том, что у него есть ребёнок и тогда придётся объясняться о причинах сокрытия. А как он объяснит, что эгоист? Ну не хочет он ни с кем делить своего малыша. Андрей тряхнул головой, отгоняя непрошенные мысли о будущем и юркнул в небольшое кафе, которое находилось в паре кварталов от ЗАГСа. Мишу он нашёл быстро. Тот забился в уголок, весь облачённый в чёрное, как грозовая тучка, да и не изменился он ничуть, поэтому найти его было легко. Хотя, будто бы он мог разительно поменяться за пару недель? То же уставшее и недовольное ебало, что и пару недель назад. Быстро преодолев расстояние от входной двери до столика, чтобы не передумать и свалить нахрен из кафе, Андрей спешно уселся за стол и удивлённо уставился на опешившего Миху. Тот как-то резко вернулся из своих мыслей и совсем не ожидал увидеть перед собой Князя. На столе стоял кофе и стакан воды, поэтому спешащему официанту Князь сигнализировал об отсутствии заказа. Воды вполне хватит. — Андрюха, блять. Если ты болеешь, то нехер было приходить, — недовольно рыкнул Миша, сведя свои густые брови к переносице и раздражённо скрестил руки на груди. — Или так хочешь поскорее со мной развестись? — И тебе привет, — хмыкнул Андрей. Он, конечно, не ожидал радушного приветствия, но и такого недовольства тоже. Поэтому не остался в долгу и добавил в голос стали. — Кстати, перед тем как кого-то оскорблять, посмотри сначало на себя в зеркало. Миш, ты похож на панду. — Я к роли готовлюсь, — мгновенно ощетинился Миша, забрасывая вопросами в ответ, чтобы не было возможности к нему снова прикопаться. — А ты чего делаешь? Чего ты вообще такой бледный? — Вчера выпил лишка, вот и отходняк настиг, — не моргнув глазом солгал Андрей и с усталым вздохом откинулся на стул. — Я ведь не молодею. Он и сегодня почти не спал и не был в настроении вообще с кем-либо контактировать. Да и такое начало их разговора ясно давало понять, что продолжение навряд ли будет легче. Князь ещё раз вздохнул, возводя глаза к потолку и вдруг ощутил как встают на затылке волосы дыбом от острого взгляда, что резанул его по горлу, словно острый нож или бритва. Даже неуютно стало. — Ладно, — замялся Миша, отводя плотоядный взгляд от обнажённого горла, но будто нарочно усилил феромон. То-ли пытаясь расслабить Андрея, то-ли желая, чтобы он задохнулся. — Давай тогда это... Бумаги подписывать. — Я только сначала удостоверюсь, что всё так как мы и договаривались, — разомнув шею, ответил Андрей, осторожно подтягивая к себе папку, что лежала на столе. — Ты мне не доверяешь что-ли? — удивился Миша, вскидывая тёмный взгляд. Виделись они пару недель назад, но взгляд точно у Миши поменялся. Смотрел он на Андрея с каким-то голодом, будто Князь — манящая косточка для дикой собаки. Горшок даже расположился так, словно был готов в любой момент прыгнуть и вцепиться зубами в открытую шею. Будто за время пока они не виделись Горшок одичал, потерял всё человеческое, но внешне остался человеком. Горшок взгляд поспешно отвёл в сторону, не желая себя искушать и Князь никак не прокомментировал, не спросил о самочувствии, решая не влезать снова в это болото. — Тебе я, Миш, доверяю, — тёплая улыбка едва тронула лицо. Привычка успокаивать своего мужа, пока ещё мужа, никуда не делась. Но через мгновение Андрей стал серьёзным, вернулся в реальность, где они в процессе дележа имущества и трудов. Опустил задумчивый взгляд на бумаги, вчитался в чёрные буковки. — Твоему юристу — нет. Поэтому гляну. Андрей подошёл к вопросу изучения документов со всей тщательностью и серьёзностью. Не хотелось бы после узнать о том, что он себя в итоге обделил или придётся спрашивать разрешение у бывшего мужа, чтобы исполнить того же «Лесника» или «Ели мясо мужики». Мишка сидеть неподвижно не мог: что-то бубнил под нос постоянно уставившись невидящим взглядом куда-то сквозь Андрея; барабанил пальцами по столу; ногой нетерпеливо стучал. Князь хотел по-привычке одëрнуть его, но прекрасно понимал, что прав на это уже не имеет, поэтому молчал. — Что ж, я просмотрел и меня всё устраивает, — спустя пару минут резюмировал Андрей, поднимая взгляд на молчащего пока-что мужа и удивлённо выгнул бровь. Горшок опять смотрел на него. Именно на него, а не сквозь, каким-то потерянным, жалобным взглядом, словно пёс, которого хотят усыпить. В груди кольнуло от жалости, омега внутренний мгновенно потянулся успокаивать своего альфу, но Андрей мгновенно обрубил на корню всякие чувства, засунул их как можно глубже. Они сегодня подадут заявление и через месяц будут друг другу лишь соратниками по документам, а с нового года — чужими друг другу людьми. Поэтому его не должно волновать чужое душевное состояние, а думать о своём, ведь в нём сейчас лавирует небольшой плод — их его малыш. — Что? — безразлично уточнил Андрей, изгибая бровь. Голос не подвёл — прозвучал ровно, без запинок. — Андрюх, скажи честно: ты уже себе кого-то нашёл? — Миша дёргается вперёд, будто желая вцепиться в омегу, что-то сделать с ним или просто прижать к себе. — Чего ты прицепился-то к этому? — нахмурился Андрей, рефлекторно отшатываясь. Испытывать судьбу он не желал. — Просто ответь! — рычащие нотки мгновенно проступили в голосе. Миша даже специально привстал, чтобы нависать над собеседником, казаться ещё более устрашающим. — Нет. Я даже не пытался. У меня все мысли о... Группе. О песнях, — зашипел в ответ Андрей, инстинктивно защищаясь от альфы, даже не замечая, что прикрыл живот. — Да и я не ебливая сука, что от мужа сразу в койку к какому-то кобелю! Миха может физически и сильнее, но в плане психологического давления он слаб. Да, он может дезориентировать противника своим громким голосом, страшной рожей, концентрированным феромоном альфы, но Андрей был всегда более уравновешенным, продумывал свои слова и действия, по-крайней мере старался это сделать, поэтому в подобных битвах Миха быстро проигрывал, сдувался как шарик. — Андрюх, да я и не думал, — сразу же остыл Миша, замялся, поджимая губы, и уселся обратно, стараясь сделаться маленьким. — Просто ты ведь красивый и... — И немолодой, — оборвал его Андрей, сильнее хмурясь. Ему сейчас только с этим ревнующим дебилом не хватало разбираться. И так настроение скачет, а тут этот многолетний любитель американских горок. — Мих, я сейчас по габаритам и внешности больше на альфу тяну. Ну кому я такой нужен? — Да у тебя всегда отбоя не было от ухажёров, — лезть Горшенёв к Андрею не решился, чувствовал, что тот его терпеть не будет. Поэтому и ворчал обиженно. — Сейчас тоже все на тебя пялятся. — На нас, — осторожно поправил его Андрей, осторожно отодвигаясь и окидывая взглядом косящихся на них посетителей. Устроили же они тут Санту-Барбару. — Группа ведь известная. Объяснять альфе то, что глазеют на них именно из-за того, что они слишком шумные, точнее один Миха тут шумный, Князь просто иногда повышает голос, в основном же, он старается не доставлять проблем остальным. — А ты разве не чувствуешь? — вдруг спрашивает Миша, в очередной раз начиная ëрзать на стуле. Ну не мог он долго усидеть на одном месте, его внутренний волчок требовал двигаться. — Чего не чувствую? — возвращаясь из своих нелёгких дум, уточнил Андрей, растерянно взирая на Миху. — Запахи. В кафе только и витают куча запахов, — будто по секрету сообщил Миша, склоняясь над столом, чтобы его слышал только Андрей. — Честно сказать, я кроме твоего усилившегося запаха больше ничей и не чувствую, — пожал плечами Андрей, безразлично осматриваясь. Даже попытался принюхаться, но кроме мужа он никого не ощущал. Будто Горшок собой перекрыл всех или поглотил. Чëрт его разберёт. — Только мой? — неверяще спросил Миша, а глаза его карие стали ярко блистать. — Да, — кивнул Андрей, но заметив как воодушевился альфа, нахмурился и строго добавил: — А теперь подписывай. У меня ещё дела. — Что за дела, ё-моё? — поерзав на месте, уточнил Миша и облизнулся, почуяв слабину. Андрюха ему признался, что только его чует, значит другими он не интересуется. — Сегодня у меня... — начал отвечать Князев,а потом опомнился. Миху его дела теперь не касаются. — Личные. Я тебя ведь теперь не обязан в них посвящать. — Я вообще-то всё ещё твой муж! — мгновенно вспыхнул Миша, невольно снова привлекая внимание других людей. — Именно что «всё ещё», дорогой, — хмыкнул Андрей, оскалившись. — Скоро перестанешь и всё. Я буду волен делать всё, что в голову придёт. — А я тебе ничего и никогда не запрещал, — напомнил Миша, играя желваками. Злился он очень, но разговор следовало закончить. — Да. Но постоянно лез со своим «экспертным» мнением, — хмыкнул Андрей, позабавленно усмехаясь. Они уже по тысячному кругу выясняют отношения и, как и всегда, ни к чему не придут. — Я хотел тебе помочь. Да как ты не понимаешь этого. Ты должен был ко мне прислушиваться, — всплеснув руками, сквозь зубы выдохнул Миша, смотря обиженно. — Поэтому мы и разводимся, — пожал плечами Андрей, находя данную ситуацию забавной. Михаил прекрасно осведомлён о причинах их разрыва, но из раза в раз вынуждает напомнить ответ на этот глупый вопрос. — Ведь перестали друг друга понимать. Перестали друг друга чувствовать. Даже как-то легче стало после этих слов. Будто он наконец избавился от старых кандалов, что натёрли запястья и щиколотки до крови, но он упрямо продолжал в них разгуливать, игнорировать дискомфорт и явное неудобство, потому что привык. — Потому что ты изменился. Заупрямился из-за ерунды, — продолжил ворчать Миша, поудобнее усаживаясь. — Ерунды? Наш мир — не ерунда! Мы создавали его кирпичик по кирпичику на протяжении многих лет. А ты решил своим... Тоддом перечеркнуть наши старания. И я бы понял, если бы это было на время, как сольник, но ты потянул всех. Ты плевать хотел на мнение других, лишь бы удовлетворить собственные желания. Ты решил отречься от нашего шута во славу анархии и убийце-парикмахеру, — Андрей все-таки не выдержал, не смог стерпеть, что Михаил их мир так назвал. Принизил значение в их жизни этого сказочного мира песен. — Бля, да чего ты опять завёлся? — всплеснул руками Миша, смотря на нахохлившегося Князя удивлённо. Андрей крайне редко выходил из себя, особенно, на публике. Предпочитал всё в себе держать, в отличие от Горшка, который открыто высказывал всё и показывал собеседнику свой многочисленный спектр эмоций. — Потому что я, как любой папа, защищаю дитя. Наше дитя от нерадивого отца, что уничтожает его, — зашипел на него Андрей, зло блеснув глазами. Он был готов до последнего защищать их мир ото всех. Даже от Михи. Особенно от Михи. — Но ты уходишь из группы. Ты оставляешь «Король и шут» мне, — напомнил Миша, победно улыбаясь. Он наконец нашёл брешь, ошибку, в словах Андрея и решил сразу же этим воспользоваться. — Группу, но не мир, — покачал головой Андрей, чуть усмехаясь, и посмотрел на Миху так, словно сейчас он общается с нерадивым десятилеткой. — Наш мир уходит вместе со мной, тебе я оставляю лишь его отголоски, некоторых персонажей, тень былого мира «Короля и шута». — И долго ты так протянешь? Ты ведь без денег останешься. Как собираешься жить? Выступать один? И много народу придёт слушать твои сказочки? — снова завёл старую пластинку Горшенёв, понимая, что выбери он неправильную тему и молниеносно останется в дураках. А проигрывать в спорах он не любил. Особенно Андрюхе, но это только с две тысячи четвертого. — А тебя это ебать не должно, — просто ответил Андрей, показывая зубы. Он старался звучать ровно, но и не скрывал своей агрессии. — С нового года я буду свободен. Мы будем друг другу чужими людьми. — Чужими? Ты так хочешь поскорее от меня избавиться, что почти не споришь по поводу песен, — у Миши всегда чудесным образом удавалось сочетать многие различные эмоции. Он был обижен, он ощущал пустоту от осознания, что вскоре они друг другу станут никем и он злился, прийдя к каким-то своим выводам. — Скажи честно, у тебя кто-то есть? Сначала Андрей задыхается от возмущения. Михаил снова задаёт этот дебильный вопрос идя на поводу своей природной сущности альфы — ревности. Страшной и беспочвенной ревности, которая ярко проявилась у Горшка после того, как он завязал с наркотой. Сначала было весело ощущать как тебя окружают таким вниманием, но Миша ревновал буквально к каждому столбу и Андрею приходилось туго, ведь успокаивать этого эмоционального гризли было совсем непросто. А сейчас, когда они на стадии развода, Князь вообще не знал, что лучше сделать и сказать. Но буквально через пару секунд, попялившись в ответ на Горшка, решение само пришло. — А знаешь... — задумался на мгновение Князь, возводя глаза к потолку и пытаясь что-то отыскать на грязном полотне, но там ничего не находилось. — Ты прав. Я себе уже нашёл любовь. — Чего?! Кого, блять? — Горшенёв рассерженно заревел, будто раненный медведь и Андрей чуть поморщился. Голосище у Михи было мощное, хуй переорешь. — Любимого человека, который будет мне верен и наши отношения будут нерушимы, — спокойно пояснил Андрей, надеясь, что Горшок не кинется его душить. Миша всегда был добрый, по-крайней мере не причинял вреда с целью покалечить сильно или убить. Вот по молодости они каждый день боролись, катались по полу точки, устраивали бойню в гостиницах. Даже в постели шуточно боролись, прекрасно зная кто именно одержит победу. Но в какой-то момент всё это резко прекратилось. Может быть они выросли, может быть Миха решил, что это ему не по статусу, может сам Андрей неожиданно повзрослел и перестал ввязываться в эти игрища. Сейчас же омега явственно ощущал чужой гнев и опасался, что эти эмоции выльются в насилие. Альфа никогда не поднимал на него руку, точнее у них были и серьёзные драки, но получали они увечья оба и после мирились. — И когда ты только успел? До нашего разрыва или после? — Мишка не кинулся, он лишь зло оскалился, полыхая своими чёрными глазищами, но со стула не встал. — Мы познакомились до. Но лицом к лицу встретились после, — честно ответил Андрей, чуть расслабляясь. Если не прилетело сразу, значит всё не так плохо. — И я влюбился с первого взгляда. Андрей не заметил как смущённо потупил глаза, как его губы тронула нежная улыбка, как он сладко заблагоухал, вспоминая самого важного сейчас для него человечка. Зато это заметил Миша. Заметил и помрачнел, посерел весь, словно из него все краски разом ушли. — И как его зовут? — вопрос прозвучал глухо и сухо, Горшок закашлял. — Димочка. Он такой милый, — не замечая чужого упаднического настроения, с широкой улыбкой сообщил Князь. — А фамилия? — ещё тише спросил Горшок, нервно теребя замок косухи. Вроде лето, на улице очень тепло, а он опять напялил кожаную куртку. Панк, он и в Африке — панк. — Будет Князевым. Дмитрием Князевым, — гордо сообщил Андрей, вздергивая голову. Он был несказанно счастлив, что род его будет продолжен. — Князевым? Ты после развода сразу свадьбу собрался играть? — ещё больше растерялся Миша и наконец поднял взгляд на собеседника, заметил как сияет Князь и, поджав губы, снова принялся рассматривать свои штаны. — Нет. Я... — покачал головой Андрей, резко возвращаясь в реальность, где Дима Князев ещё не появился. Пришлось припоминать слова гинеколога. — Мы решили где-то в марте. — А чего это ты так тянешь? Надо прям сразу же после нашего развода. Или он решил повременить? — на смену грусти мгновенно пришло раздражение и Миша не скрывал этого, ядовито выплевывал вопросы. — Обстоятельства так сложились. Он сейчас не здесь. Поэтому можем и в январе, но лучше в марте. Это самое подходящее время. Тебе не понять, — на одном дыхании выдал Андрей, сводя брови к переносице, напрягаясь под тяжёлым взглядом. — Конечно же. Я никогда ничего не понимаю. Тупой ведь! — взмахнув руками, провозгласил Михаил и рассеянно похлопал по карманам. Заметно было, что он срочно пытался отвлечься, пытался найти сигареты, но, не найдя, лишь сильнее разозлился. Даже зарычал, отчего от затылка до копчика Князя пробежался табун мурашек. Но это не был страх. Андрей никогда не боялся Мишу. Он его иногда опасался, боялся за него, но никогда не испытывал страха перед этим большим добряком. Окружающие напряглись, приготовились к чему-то более ужасному, но Князь лишь тряхнул головой, сгоняя оцепенение и располагающе улыбнулся. Если Миша рычит, значит его нужно успокаивать. А кому ещё успокаивать этого дурачка как не законному супругу? — Ты не тупой, Миш. Упрямый и вспыльчивый, но очень искренний, начитанный и добрый. Я уверен, что ты сможешь найти себе того, кто без сомнения будет для тебя опорой и поддержкой, — заботливо зашептал Андрей, осторожно касаясь сжатой в кулак ладони, начиная нежно поглаживать, успокаивая. — Будто кто-то сможет тебя заменить, — пробурчал себе под нос Миша, прикусывая фалангу. Другую руку он нервно убирает под стол, стараясь таким образом оградиться от чужих прикосновений. — Конечно же может, — не смог сдержать улыбки Андрей, мягко отнимая руку от лица Миши, чтобы тот её не кушал. Ну не меняется в чём-то этот несуразный медведь. — И этот человек уж точно получше меня будет. И не разлюбит. — А ты меня разлюбил? — удивляется Миша и смотрит так... Грудь сжимает тисками от такого взгляда. Будто Андрей воткнул ему нож в сердце и ещё раз и ещё. — Да. Разлюбил, — выдыхает устало Андрей, сжимая кулаки до боли, до крови впиваясь ногтями в ладони. Сердце колотится бешено, словно хочет пробить грудную клетку. А в глазах на мгновение темнеет. Лишь бы не дрогнул ни единый мускул на лице, не подвёл голос и Миша не понял, что всё это ложь. Трусливая и глупая ложь его эгоистичной омеги. — А его... Этого своего Диму ты любишь? — продолжил допытываться Миша, теперь не отводя пытливого взгляда. — Да. Он... Думаю, что люблю его больше жизни, — с трудом сглатывает Андрей, слишком внимательно рассматривая стол и боится поднять глаза. Ему стыдно, что он лжёт человеку, которому посвятил свою молодость и от которого он носит под сердцем ребёнка, и страшно, что этот самый человек на эмоциях наговорит ему гадостей или всё поймёт, не отпустит утягивая за собой в эту топь под названием «Тодд», где есть только боль, страдания и пустота. Где его лучик солнца будет воспитываться в вечных родительских ссорах, которые рано или поздно приведут к разводу. — Значит, сильнее, чем меня когда-то? — вроде вопрос простой, но столько в нём боли слышится. Миха ведь всегда боялся, что его разлюбят, что его предадут, оставят одного. — Это другое. Тебя я тоже любил. Очень сильно любил и... — «люблю» вовремя застревает в горле, Андрей спешно берёт стакан и за пару глотков осушает его. — Давайте-ка сменим тему. Мне как-то некомфортно говорить с тобой об этом. — А мне нужно знать, — стукнув по столу кулаком, рычит Миша. — Как он выглядит? — Как человек, — сквозь зубы отвечает ему Андрей, впиваясь пальцами в бедро. Ему нужно успокоиться. Ему нужно успокоить Горшка. — Миш, с тобой я обсуждать Диму не намерен. — Для меня важно знать, — настаивает Миша и удивительно, что он ничего ещё не разбил, не сломал, не вскочил на ноги. Но голос у него вибрировал от переполняющих эмоций. — Он красивее меня? Моложе? Интереснее? Сговорчивее? В постели лучше? — Если важно... — с деланным безразличием протянул Князь, начиная бездумно скользить взглядом по интерьеру кафе, старательно игнорируя прожигающий его взгляд. — Да. Для меня нет никого красивее него. Безусловно он моложе. Мы не проводим весело время, но и не скучаем. Всё спокойно у нас. Ну, пока он сговорчивее чем ты, но ты в молодости тоже прислушивался к моим словам и учитывал мнение. В постели... Спать иногда он мне не даёт. Сегодня вот вздумал утром вредничать, хотя всегда спокойный был. Может из-за нашей встречи. Андрей не замечает, что снова начинает тепло улыбаться, что он успокаивается и расслабляется. Миха же наоборот, заводится сильнее, словно спираль скручивается в нём, жгучая злость, но спираль соскакивает и вместо гнева альфа ощущает растерянность. — Понятно. У меня даже шанса нет теперь, — заключил опечалено Миша, шмыгая носом. Плакать он не будет, просто так получилось. — Получается, что так, — согласно кивает Андрей, брови свои тонкие хмурит и стучит пальцем по столу. — Ладно. Давай быстрее в ЗАГС и всё. — К нему торопишься? Так хочешь поскорее от меня избавиться? — горько усмехается Миша, опуская плечи. — Мне с ним во много раз комфортнее, чем с тобой. Поэтому давай поскорее всё закончим, — без лишней жалости отвечает Андрей. Ему необходимо срочно оказаться в своей квартире и заварить чай. Ему нужно успокоиться. — А знаешь, Андрюх, — чужой тон заведомо не нравится Князю, какой-то он отчаянно-решительный и омега замирает в ожидании чего-то неприятного. — Я отказываюсь подавать на развод. Если так хочется от меня избавиться, то подавай в суд. — Ну вот чего ты, блять, делаешь? Зачем? Чтобы скандал был? — недоуменно спрашивает Андрей, смотря на Горшка с раздражением. Красочность тот любил только на концертах, но вне её — некоторую размеренность. Ну не любил он выносить сор из избы в таких масштабах. Поливать покинувшего их участника дерьмом он мог, но чтобы дело дошло до суда. — А может я тебя, Андрюх, до сих пор люблю. Поэтому и разводиться не хочу. И отпускать не хочу. Ни к твоему этому Диме, ни к кому либо ещё. Мой ты. — Иди ты нахуй со своими собственическими мотивами. Это не любовь, а насилие над собой и надо мной. Просто болезненная привязанность. Зависимость. И тебе от неё нужно избавляться. — Да чего я вечно должен от чего-то отказываться? — в очередной раз размахивает руками Миша, грозясь своими ручищами всё же опрокинуть со стола давно остывший кофе. — Потому что во имя любви нужно отказываться от вредных привычек, — уверенно заявил Андрей, хотя сам до конца в это не верил. Ну невозможно в один момент отказаться от всего того, что дарило радость на протяжении долгого времени и без которого ты не можешь прожить и дня. — Я ради Димы бросил курить и пить. Сейчас стараюсь полезную пищу жрать. — Ты его настолько любишь? Ты, блять, издеваешься? Ты ради меня такого на делал, а ради него... — за несколько секунд Горшок умудрился удивиться, разозлиться и погрустнеть. И для каждой он состроил такие мордахи запоминающиеся, что Андрей решил дома зарисовать каждую эмоцию. — А ради него сделал и делаю, — перебил его Князь, чуть хмурясь. Эти вредные привычки сейчас могут негативно сказаться на развитии плода. — Я ради Димы готов на всё. — Вау, ради Горшенёва Михаила Юрьевича не готов был, а ради, блять, Князева Дмитрия... — начал возмущённо Миша, но застопорился на отчестве. — Как его по батюшке? — Михайлович он, — со вздохом отвечает Андрей, закрывая глаза. Он хотел дать сыну отчество по отцу, потому что... Потому что не мог не сделать этого. Он же всё равно будет их сыном. Да, Миша о нём знать не будет, но об этом будет знать сам Андрей, ну и сыну он скажет, что отца у него так зовут. Однако, если они, блять, не разведутся, то Дима ещё будет Горшеневым. Тогда к маленькому Горшку прибавится и большой. А Князю он нахуй не сдался с его тараканами. У него ведь все мысли будут только о сынишке и уделять достаточное внимание Михе он не сможет, как и терпеть его. Они изменились, стали более невыносимыми и упрямыми. Теперь каждый не хотел уступать и начинал тянуть одеяло на себя. — Что ж его отец Михаил таким плохим воспитал? — с претензий спросил Миша, скрещивая руки на груди. — А отец Михаил в его жизни никакой роли не играл, — уверенно заявил в ответ Андрей, решая уже чисто из принципа не уведомлять Миху о своей беременности. — Папа его один воспитал. Хорошим парнем воспитал. — Да сразу видно каким хорошим. Он же занятых омег из семей уводит, — вновь повысил голос Миха и Андрей мысленно удивился тому, что из кафе их до сих пор почему-то не выгнали. Первые пять минут можно терпеть, следующие десять — чисто из-за любопытства выдержать, но никто, вплоть до этого момента, даже не попытался им напомнить, что они находятся в общественном месте. — Наш брак давно по швам трещал к моменту как я познакомился с Димой, — отбросив размышления о странности людей в кафе, Андрей поспешил напомнить о том, что у них и так не всё радужно было. — И он появился очень вовремя. Он мой смысл жизни. — Ну ахуеть! Князь, ты сам на себя не похож. Какого хуя ты в омут с головой прыгнул? Это ж не твоё. Ты никогда не поддавался эмоциям настолько, что плевал на здравый смысл. Как ты умудрился настолько влюбиться? — Мишка, безответный во многих бытовых вещах и романтических вопросах Мишка, сейчас ему нотации читал. Дожили. — Не знаю. Просто увидел его и понял, что он мой. Что я его никому-никому не отдам, — насупился Князь, прикусывая губу. Их разговор сильно затягивался, так ещё и ситуация становилась хуже. — Ты его защищаешь, будто он твой... — рыкнул Горшок, вскакивая на ноги, но его мгновенно осенило и он уселся обратно, перешёл на шёпот. — Андрюх, а когда у тебя течка была? — Ты чего, Мих? Причём тут моя течка? — растерялся Князь, удивлённо смотря на альфу и пытаясь понять: к каким это выводам он пришёл, что такое спрашивает? — Когда она была? — более властно спросил Михаил, добавляя в голос рычащих ноток. — Ну, примерно, месяца два назад, — безразлично пожал плечами Андрей, прекрасно помня точную дату начала своей течки, но Горшку он её не собирался говорить, пока не узнаёт хотя бы причину. — Ты чего? — А с кем ты её провёл? Со своим Димой? — продолжил свой допрос Миша. — С тобой, дурень, — оскорбился Князь, уже подумывая о том, чтобы ёбнуть этого придурка чем-нибудь по лбу. — Я с Димой познакомился за несколько дней до нашего разрыва. — Точно? У тебя течка скудная была, будто и вовсе не было, — недоверчиво прищурившись, выдал Миша и ему чертовски повезло, что стакан у Андрея был пуст, а швырять сам стакан омега не решился. — Точнее некуда. Я ж всё время у себя в комнате куковал, — зашипел растревоженной змеёй Князь, начиная закипать. Эти нескончаемые приступы ревности у него уже в печëнках сидели. — И вообще, чего ты хочешь? Я уже не молод. Ну не выходит у меня благоухать и течь целую неделю. — А может ты с кем-нибудь переспал? — задал прямой вопрос Миша, за что мгновенно получил по голени. — Каким образом? На мне метка стояла твоя. Я бы ни с кем не смог переспать при всём желании, — напомнил Андрей, пиная мужа ещё раз и мысленно жалея, что не надел берцы. — Значит сейчас спишь, — не унимался Миша, игнорируя болезненные удары, и смотря не моргая на омегу, чтобы не пропустить ни одной эмоций. — Да что ты за человек-то такой, — закатил глаза Андрей, наклоняя голову вперёд и касаясь лбом стола, он указал на свою шею. — Видишь очертания собственных зубов, идиотина? Андрей ответа особо и не ждал, но вздрогнул от неожиданности, когда его шеи осторожно коснулись шершавые подушечки пальцев. Миша задумчиво обвёл пожелтевшие контуры метки, провёл по собственным зубам языком и удовлетворённо хмыкнул. — Значит, ты мне не изменял потому что не можешь, да? — заметно воспрял духом Миха, широко улыбаясь. — Я и не стремлюсь. У меня своих дел полно, да и Дима в моей жизни появился, — закатил глаза Андрей, ещё разок пиная Мишку в левую ногу и принял нормальное положение. — Нет, не так. Меня никто, кроме Димы, и не волнует. Поэтому я буду ждать пока он появится. — Появится? Значит он не здесь? А чего это такой молодой альфа бросил зрелого омегу? Он не боится, что я своё заберу? Ты же мой по документам и из-за метки, — теперь радости в голосе Миши прибавилось в разы, а лицо разрезала хищная ухмылка. Будто эти надцать минут кто-то стёр из его памяти. — Пока что, — поправил Андрей, стараясь сделать акцент на этом. Жирный такой акцент чтобы даже кто-то тупой понял этот намёк. — Я может ещё и не свободен, но буду в скором времени. И про Диму я уже говорил, что он сможет появиться в Питере в марте, но может и в январе. — С чего ты взял, что будешь свободен? — прыснул Миша, крепко вцепляясь в руку омеги. — Андрюх, я тебя не отпущу. — А куда ты денешься, Миш? — фыркнул Андрей, пару раз дергая рукой, но всё безуспешно. Миха, если вцепится, то намертво. — Мы уже вместе не живём, детей у нас нет, договор о разделе песен подписан. Остались только сущие формальности. Андрей лукавил, развод вполне могли и не дать. Миша мог бы вообще заявить, что передумал так делить песни и хочет по-другому. Дело бы могло затянуться и в конечном итоге Андрею придётся сдаться, чтобы надолго не увязнуть в судебных тяжбах по разделу творчества. Для того, чтобы довести дело до конца нужно много времени, нервов и сил. Развод могут дать, но только после срока в три месяца, а живот уже будет виден невооружённым взглядом. А Андрей решил скрывать свою беременность от Миши до того, пока это вообще возможно. Да и лучше, чтобы Миша о том, что у него появится ребёнок — вообще не знал. Прицепится ведь как клещ и Андрею придётся лицезреть его морду на протяжении долгого времени. Он не горит желанием. — Я всё равно сделаю всё, чтобы нас не разводили, — прозвучало это с таким детским отчаянием, что сердце омеги дрогнуло. Миша его отпускать не хотел, потому что правда любил, несмотря на то дерьмо, которое они друг на друга вылили в последние годы, несмотря на разные вкусы в чем-либо. Любил и не хотел отпускать, потому что боялся. Андрей тоже боялся. Но не уйти. Он боялся, что если он остаётся — всё станет настолько хуже, что их любовь превратиться в ненависть. Что тогда будет с Димой? — Тогда до встречи в суде, дорогой, — прошептал ласково Андрей, поднимаясь из-за стола, медленно склонился и трепетно поцеловал Мишу в уголок губ, а потом развернулся и ушёл не оглядываясь, пока альфа не опомнился. Потому что он прощается.