I do it all because I'm evil
And I do it all for free
Your tears are all the pay I'll ever need
***
Гитара оказалась расстроена, а потому, стоило певцу зажать новый аккорд, провести изрезанной шрамами ладонью по натянутым струнам, неприятно поскрипывала где-то в глубине своей пропитой души. Но фальшивая мелодия сейчас едва ли волновала Уолтера. Он, закинув ноги в грязных ботинках на стол, мерно покачивался на единственном стуле с целой спинкой, в честном бою отвоеванным у старика Гюрасто. Честным боем Уолтер считал игру в карты, в правилах которой так и не разобрался, но пистолет и троица крупных мужиков за спиной принесли ему безоговорочную победу. Песня звенела, подхваченная группой изрядно потрепанных ковбоев, разбивалась о звон стаканов, ударялась о потолок с пулевыми отверстиями, о появлении которых знал разве что хозяин да парочка завсегдатаев, торчащих тут с утра до поздней ночи. Слова в гомоне заплетающихся голосов не разобрать, но Уолтер и не старается. Он откинулся назад; стул со скрежетом сдвинулся, в предупредительном рывке почти завалив сидящего на нем. Но Уолтер вовремя дернулся вперед, так и не сняв со стола ноги. Носатая подавальщица зло зыркала в его сторону, натирая какую-то вазу, но не осмеливалась сделать замечание. Вероятно, наслышана о госте, почтившим захудалый паб своим прославленным ликом. Или светившим со всех столов хлебалом, как любил выражаться один из его парней. — ...а я ей и говорю, мол, давай! Пали! И что вы думаете? Эта поехавшая вытащила пушку, направила на меня и выстрелила! Не представляю, кого благодарить, но пуля просвистела в миллиметре от моего лица, а эта криворукая перезарядила револьвер и стала второй раз целиться! Ну я и дал деру, пока удача ей не улыбнулась и пуля не достигла цели. Так что, товарищи, встретите — бегите, а то не всегда солнце будет в вашу сторону светить! — болтал долговязый Джонес, активно жестикулируя и раздражая этим Уолтера. Тот так старательно пытался не вслушиваться в беседу сопровождающих, но она сама настигла его, когда музыка стихла, певец отошел выпить воды, а ковбои отправились заказать выпивки. Наверное, связки разогреть перед вторым заходом бараньего блеяния. — Так, может, она не криворукая, а просто дала тебе шанс удрать? — заулыбался Бредли, — Не думаю, что старушка Жизнь держит тебя тут за великие заслуги! —Ага! — подхватил хохот Фостер, — А девка эта ждет, что ты начнешь слагать легенды о неуловимой... Как там ее? — Дж... Договорить Джонесу не дали. Дверь распахнулась; вместе с ней в помещение влетел ветер с песком и пылью. Посетители обернулись, бармен вытянул шею и хитро улыбнулся. Уолтер утруждать себя не стал: прикрыл глаза и сложил на груди руки, качнувшись еще раз на стуле. Парни разговор не возобновили, хотя спустя мгновения шум и гомон в пабе принялся нарастать с новой силой. Шаркающей походкой пробрался в свой излюбленный угол дед с бородой, гитарой и пустой бутылкой бренди. Ковбои, зазвенев бокалами, опустошили их, готовые запевать вновь. Только бармен, стоявший до этого со скучающим видом, приосанился, выпятил грудь и засверкал подслеповатыми глазами. Уолтер уж задумал заинтересоваться вошедшим, но его опередили. Заинтересовались им. Смелые, быстрые, словно бы торопливые шаги раздались за спиной. Чей-то пристальный, прожигающий взгляд вперился между лопаток, подцепив волосы на загривке, заставив широкие плечи напрячься. Уолтер собирался обернуться, на всякий случай убедиться, что паб посетил не шериф, но не успел. Ножка стула предательский шатнулась, подбитая кем-то. Стул спинкой вниз полетел на пол. Ногой Уолтер задел стол с выпивкой, пролив на Джонеса, Бредли и Фостера пиво. Сухость их штанов была последней из заботивших Норрингтона вещей. Он не сумел ухватиться, не отыскал опоры, стукнулся затылком о деревянный пол, но в глазах не помутнело, воздух не вышибло из легких. Уолтер просто перевернулся и привстал на колено, поднимая голову. Несколько прядей выбились из зачесанных волос, упав на глаза. Где-то позади каркнул подавившийся Джонес. Сбоку злобно лыбилась подавальщица. Ковбои, прекратив завывать, ошеломленно уставились на гостя. Точнее, на гостью. Сверху на Уолтера с вызовом взирала девушка. Юная, с длинными, растрепанными волосами, на которых отблескивали золотом сверкающие браслеты и украшения. Она ухмыльнулась, протягивая бледную руку с узкой ладонью и тонким запястьем. При желании Уолтер с легкостью смог бы сломать ее. Портупея обтягивала тело под помятой рубашкой, перья, вплетенные в несколько мелких кос покачивалась в такт поднимающейся от вдохов груди. Они смотрели друг на друга не больше секунды, но время, будто замедлившись, отразилось опасным увлечением в двух парах светлых глаз. — Не поранились? — губы гостьи растянулись в хищной, голодной улыбке. Как у койота, отыскавшего беззащитную добычу. Вот только беззащитным Уолтер не был от слова совсем. Девушка даже не пыталась изобразить раскаяние или вежливость. Норрингтон ответил ей прищуром, обхватив протянутую ладонь и сжимая покрепче. Жар кожи обжег его, раскалил кровь, стучавшую в голове, — Как неудачно вы упали, — она первая высвободилась из рукопожатия, на прощание проведя кончиками пальцев по пальцам Уолтера. Удрученно покачала головой, потянувшись к его шее. — Вот даже платок съехал. И она, будто стояла не рядом с известным убийцей, а с цветочком в горшке, поправила платок, спрятав открывшийся кусок кожи. Уолтер опешил, открыв рот и собираясь ответить что-то колкое, но не смог. Слова сорвались с языка возмущенным выдохом; он встрепенул короткие пряди у лица девушка. Она сделала шаг назад, но вовсе не сдаваясь. Было что-то затаённо дикое, кровожадное в ее четких, но мягких движениях. Так готовятся к прыжку хищные звери. Так за секунду до падения в пропасть ведут себя крупные птицы, держащие в страхе мелкую живность. Паб замер в ожидании продолжения. Или в зачитывании безмолвных молитв за упокоение души глупой девочки. Уолтер повернулся на Джонеса. Тот икнул и опустился под стол: сполз по табуретке, придерживая полупустой стакан. Норрингтон догадался: стоявшая перед ним дерзкая леди — та самая, что, к сожалению, промахнулась или решила не убивать зазнавшегося петуха Джонеса. Как же ее... — Джейн, — окликнул бармен, и она прервала зрительный контакт. Отошла. А затем, едва не махнув на Уолтера рукой, как на надоевшую мошку, вертящуюся вокруг единственного источника света в помещении, двинулась к стойке. Посетители прибывали в культурно-опьяненном оцепенении. Они, скорее всего, ожидали, что Уолтер придет в ярость от такой наглости и неуважения, но тот только криво ухмыльнулся, провожая Джейн взглядом. Это походило на игру. Отдаленно напоминало двух кошек, посматривающих друг на друга сквозь прутья забора, стучащих по земле хвостами, готовых в любой миг сорваться с места и, прокрадываясь сквозь толпу народа, вцепиться в глотку соперника. Уолтер не скрывал того, что внимательно наблюдал за Джейн. Джейн не таилась, когда поднималась со стула у стойки, оборачиваясь и проверяя, не ушел ли Уолтер. Джонеса еще немного потряхивало. Гости, будто позабыв обо всем, смеялись и пили как раньше. Даже радовало, что не приходилось вытягивать голову, чтобы рассмотреть Джейн, сидящую полубоком. Правда, певец заметно притих, что-то тихо-тихо мурлыкая под нос. Они переглядывались не меньше четверти часа: Джейн, бывало, просто поворачивалась и в упор смотрела на Уолтера. В такие моменты в глубине ее глаз сверкали задорные огни обезумевших духов, бледные губы совсем слабо растягивались в улыбке, непривычно мягкой, голова склонялась, ресницы подрагивали. Что-то затаенное, опасное чудилось в глубине ее души Уолтеру, но чем оно было — загадка. Кто знает, вдруг таким для Уолтера ощущалось стучащее слишком быстро для человека сердце Джейн? Первая партия завершилась быстро. Быстрее, чем Норрингтону хотелось бы. Резко, оборвав мысль на середине. Со стуком опустился на стол стакан с бурбоном, но это не отвлекло Уолтера. Он ни на мгновение не выпускал из виду ее. Джейн же поднялась, оправила рубашку и съехавшие с плеч ремни портупеи. Она откинула с шеи волосы, волнами спадающие по спине. Уолтер сразу понял: настал момент столкнуться ликом к лицу. Джейн направилась к нему, смело шагая по деревянному, стучащему под ее каблуками полу. Уголок губ дрогнул, чуть приподнявшись в плохо скрываемой насмешке. — Скучаете? Уолтер вскинул брови, уперевшись руками в стол и отодвигаясь: — Ожидаю хлеба и зрелищ. — Хлеба не обещаю, — Джейн снова протягивает ему руку. Но теперь не предлагает взяться за нее, чтобы встать, а опускает ладонью вверх, приглашая, — Но со зрелищами, так уж и быть, помогу. В груди Уолтера что-то единожды вздрогнуло, ударяя по ребрам. Он поднялся, касаясь запястья Джейн, немного сжимая его. Под пальцами бился учащенный пульс, вибрировала проступающая из-под бледной кожи вена. Уолтер чувствовал острые кости и несколько неглубоких ссадин и царапин на чужой, теперь холодной руке. Джейн едва заметно показала что-то певцу, и тот, сделав последний глоток, уместил на колене гитару. Пока он подкручивал струны, Джейн вывела их почти в центр паба, где не было столов. Прямо над ними громоздились четыре пулевых отверстия в потолке, и на пограничье сознание Уолтер подумал, что их могла оставить самоуверенная леди, прячущая под одеждой острые ножи и револьвер. — Надеюсь, вы умеете танцевать, — лица Джейн он пока не видел, зато смог рассмотреть тонкие косы среди волн светлых волос, хрупкие плечи, прямую осанку и пояс с кобурой, припрятанной под плотной белой рубашкой. — А если нет? — Тогда мне будет с вами скучно. Она повернулась к нему, глядя исподлобья. Казалось, позади Джейн сверкнула молния, ветер с воем ударялся в двери, распахивая их настежь. Но Уолтер не замечал этого, раздумывая, пригодиться ли настороженность в этой игре, где они устанавливали правила и сразу же нарушили, не задумываясь о последствиях. Певец ударил по струнам, но мелодии не завел; просто проверил, как звучит одинокая гитара. Гремучей змеёй закрутилась вокруг них мелодия постанывающей скрипки в руках безглазого ковбоя. Такая непривычна для этого места, слишком настороженная и напуганная, пробирающаяся сквозь людей к тем, кто, прожигая взглядом соперника, стоял в центре. Низковатый, хриплый от курения и постоянных криков голос певца, сопровождаемый перебранными струнами, заструился следом за скрипкой. Музыка пока понемногу пробуждалась, как пробуждались в Джейн инстинкты, а в Уолтере — желания. Певец начал медленно, слегка тягуче, как горячий вязкий мед. Скрипка устало кружила рядом. Джейн положила на плечо Уолтера руку, слегка потянув на себя. Он сделал шаг ровно в тот момент, когда новые слова песни нагнали их. Почувствовал тепло, исходящее от тела Джейн, ее напряжение, предвкушение. Они начали двигаться осторожно, по очереди ступая назад и уводя за собой партнера. Они изучали друг друга. Ждали подвоха, подножки, ножа у горла. Но никто не решался. Или не хотел. В дыхании, в постепенно ускоряющемся ритме гитарных ударов, в постепенно затихающем голосе скрипки никто бы не сумел разглядеть истинных мотивов, не отличил бы правды от лжи, желаний — от реальности. На эти минуты они сплелись, став частью одной целой, беспечно глупой и оттого невыносимо короткой истории. — Возраст ведь не подведет вас? Уолтеру не потребовалось времени, чтобы оторваться от голубых глаз, смотрящих на него насмешливо. Он хмыкнул, закатив глаза. — Беспокойтесь не обо мне, а о себе. — Предупреждаете? — Интригую. Музыка затихла на миг — показалось, что совсем далеко со стеклянным дребезгом разбилось что-то древнее, выстроенное веками, смертями и страхами, но Уолтер не понял, что именно это было, — лишь для того, чтобы почти сразу заиграть вновь. Быстрее. Яростнее. Рваный ритм заставил Джейн вырваться из хватки Норрингтона, заведя какую-то собственную партию. Их движения, словно отзеркаленные, походили на прелюдия перед сражением. Кровь кипела. Джейн поднимала руки, и рукава ее рубашки задирались до локтей. Она поворачивалась вокруг своей оси, и волосы подобно крыльям вздымались вслед за ней. Уолтеру даже не мешал длинный плащ, который он подумывал снять еще тогда, когда протянутая рука Джейн приглашала его к новому бою. Отрывистый голос, напевающий что-то о страшном роке судьбы, подталкивал в спину. В пабе стало жарче, люди с веселым задором наблюдали, позабыв об ужасе, охватившем их полчаса назад. Они всегда были странные, эти людишки. Джейн выпрямилась, провела ладонями от бедер до шеи. Одежда сбилась под ее резкими движениями. Она запрокинула голову, будто желая вдохнуть, но рубашка на груди натянулась, стягивая ее. Уолтер поймал тонкую, вскинутую неосторожно руку, дернул, сокращая расстояние. Но Джейн не сбилась с шага. Более того, она словно ожидала этого: ловко прокрутилась, оттолкнулась от его груди и вновь отдалилась. Теперь гляделки стали догонялками. В такт хлопали подвыпившие посетители, гитарист пел все громче, а скрипка уступала. Уолтер снова попытался поймать ее, как ловил бы неумелый кот быструю проворную крысу. Но Джейн, хохотнув, проскочила сбоку, оказавшись позади. Правда, одну ошибку она все же допустила. Запнулась, не зная, обернуться, кинув победный взгляд, или поторопиться выпорхнуть из зоны досягаемости. Это промедление позволило Уолтеру схватить ту за предплечье. Джейн, стоявшая к нему почти спиной, не увидела, как ее слабо подтолкнули в бок. Она, удерживаемая Уолтером, оказалась в ловушке. Мгновение они смотрели друг другу в глаза, все еще ожидая увидеть там что-то доселе незнакомое. Но кроме задорного блеска и прозрачно-голубого неба ничего не таилось в глубине их очей. По крайней мере, так казалось в полутьме паба. На щеках Джейн проступил румянец, волосы растрепались, дыхание сбилось. Уолтер прижал ее крепче, не обращая внимания на музыку, что галопом пустилась по залу. Грудь вздымалась, рот приоткрылся, словно она собиралась что-то сказать. Уолтер чувствовал, как подрагивают кончики ее пальцев, как безумно колотилось сердце, как бедро Джейн касается его бедра. И все это — один миг. Один невозможно долгий миг. — Сдаетесь? — на судорожном выдохе шепнула она. Тихо, чтобы только Уолтер смог услышать. Горячее дыхание опалило губы. — Поддаюсь, — он позволил ей вырваться, напоследок проведя по талии, ощутив под руками кожаные ремешки. Джейн вырвалась из объятий, как вырываются птицы, заточенные в клетку уже после того, как познали свободу. Музыка подхватила ее под локти и утянула в новый танец, за которым Уолтер уже больше наблюдал. Подол его плаща взлетал черными, острыми крыльями за спиной; кудри Джейн — нежными, маленькими. Несколько раз они сближались, ощущая жар тел, а затем расходились, выпуская друг друга из виду. Уолтер следил за ее руками, что то и дело тянулись к ножам под рубашкой. Джейн бросала взгляды на спрятанное под рукавом запястье, под которым проявлялись силуэты закрученного браслета. Больше Джейн не дала поймать себя, остановить, прижать, ловко отскакивая и выкручиваясь Песня подходила к концу. Их схватка постепенно завершалась без победителя. Певец ударил по струнам раз. Второй. Третий. Музыка затихла. Они стояли напротив, не замечая остальных. Ветер бы не мог проскользнуть между их прижатыми телами. Сверкнул коварный металл, отразив испуганное пламя свечи. Джейн приобнимала Уолтера за шею, а он обвил рукой ее поясницу. К груди Уолтера, там, где билось бы сердце, приставлен был маленький револьвер. К лопатке Джейн — длинное, острое лезвие. Никто не делал первого шага. Палец не опускался с курка, лезвие не отодвигалось от тела. Не слышно выстрела. Не видно крови. Только обманутые чувства обиженно вскипали внутри. — А с вами было не так скучно, — Джейн убирала револьвер в кобуру, отходя от группы курящих ковбоев. Уолтер искоса глянул на нее, отмечая, что румянец так и не сошел с впалых щек. — Возраст не подвел? — Я еще не оценила полностью, — она откинула с плеча спутанную прядь, — Но танцуете вы неплохо. Ночь сковала сонное небо, тучи затянули облачившуюся в бальное платье луну. Дым от дальнего костра уносился ввысь, проложив дорогу дальним путникам к самым звездам, прячущимся в черноте. Уолтер скривился, но Джейн не увидела этого. Она неотрывно глядела вперед, где ее ждал мужчина с двумя лошадьми. — Не прощаюсь, — мягко начала она, спускаясь по скрипучим ступеням на пыльную дорогу, — Но и не убираю оружие. Она обернулась напоследок, одарив его многообещающим оскалом. Уолтер лишь беззвучно хмыкнул, точно зная одну вещь. Важную. Ту, о которой Джейн может только догадываться. — До встречи в гостях госпожи Смерти, мистер Норрингтон. Джейн была уже далеко. Только силуэт давал понять, что происходившее недавно сумасшествие не бред и не галлюцинация. Когда она уже не могла услышать, ступавшая по дороге смело и легко, считая себя победившей, Уолтер глубоко вдохнул. — Я бы сказал, до очень скорой встречи, мисс Хантер.