***
Они шли за руку. Аннабет уже давно перестала стесняться показывать свои отношения на глазах у всего Лагеря. Ей было по-женски приятно, что многие девчонки завистливо оборачиваются им вслед, потому что, что греха таить, ее парень — сын Посейдона, герой Олимпа, с хорошей фигурой и внешностью брюнет с глазами цвета моря. Ее вид излучал уверенность, но в душе было странное ощущение, что что-то в нем, ее ненаглядном Перси, изменилось. Все ее нутро кричало о приближающейся опасности. Она посмотрела на него тайком, юноша выглядел потерянным и разбитым. — Нам надо зайти к Хирону. Он очень беспокоился о тебе. Приходил в лазарет постоянно, — тут она замялась. — Сменяя меня… — она покраснела. — Ммм, да, конечно. Мы зайдем к нему, — голос брюнета звучал совсем отрешенно. Пройдя половину лагеря, они наконец-то добрались до Большого Дома. Хирон как всегда сидел в своем инвалидном кресле и при виде очнувшегося героя преобразовался в кентавра. — С возвращением, Перси, — уголки губ тренера героев дрогнули, он потянул к нему свою руку. — Долго же ты спал. Неужели приключение выдалось настолько утомительным? — Я не знаю. Точнее не помню. Хирон, я ощущаю себя так, будто я не я… — кентавр кивнул и пригласил войти под навес здания. — Аннабет, прости меня, но ты не могла бы принести мне что-нибудь поесть. Боюсь мой организм не скажет мне спасибо за отсутствие еды за столько дней, — он видел, как Аннабет разозлилась и как отчаяние появилось в ее прекрасных глазах, а еще понимал, что своей просьбой он просто унизил ее. Девушка сжала губы в тонкую линию и незаметно кивнула. Когда она разворачивалась, Джексон заметил блеск в ее глазах и срывающиеся слезы. Он тяжело вздохнул. Ему пришлось рассказать про странный голос в голове во время сна Хирону, потому что он хотел разговора тет-а-тет. Сын Посейдона не хотел грузить блондинку своими проблемами. После рассказа кентавр несколько минут был в тяжелых раздумьях. — Все это нехорошо, Перси. Ты и сам понимаешь это, — он тяжело посмотрел на юношу. — Пока что постарайся отдохнуть и набраться сил. Извинись перед Аннабет. Боюсь, ты ее слишком сильно задел за гордость, — мужчина усмехнулся. Перси кивнул и вышел из Дома. — Выйди из транса, дитя… Юноша сразу распрямил плечи и замотал головой, будто прогоняя остатки сна. Вдалеке он увидел свою девушку и сразу же побежал к ней. — Аннабет… прости дурака! — и он жалобно скорчил рожицу, широко раскрыл глаза и сложил руки в молящей просьбе. Девушка легонько толкнула плечом и прошла мимо него, показывая рукой следовать за ней.***
Они уютно расположились на открытой веранде домика Посейдона, свесив ноги в воду. Парень с жадностью поглощал добытую девушкой еду, а она лишь тихо наблюдала за ним. После трапезы он откинулся назад, делая упор на руки за спиной и запрокинул голову. Вода стала медленной струйкой подниматься по его телу, добираясь до самых глаз. Выдох. — Ну как, прошла пелена? — он открыл веки и повернулся к Аннабет. Она кивнула. — Воображала, мне так стыдно… но понимаешь. Я хотел сделать, а потом… и вот… — бессмысленный поток слов сына бога морей был безжалостно прерван горячим поцелуем дочери Афины. Его щеки покрылись румянцем. — Рыбьи мозги, все в порядке. Но еще раз, — подняла указательный палец вверх. — Ты отправишь меня куда-то в приказе и я не оставлю от тебя и мокрого места! — Перси рассмеялся так сильно, что даже наяды испугано юркнули в воду. Последовал еще один поцелуй, а за ним и еще один. Веранда домика №3 была расположена возле реки, поэтому она закрывала вид от посторонних взглядов. Перси повалил девушку на деревянный пол, продолжая целовать. Он оторвался от нее на несколько секунд, чтобы взглянуть в ее глаза, отражающие лучи закатного солнца. Такие красивые, пронзительные и серые, совсем как у ее матери, как у Афины… От этого имени парень резко дернулся назад, дальше от Аннабет. Он не мог понять с чем связано его поведение: с тем, что он дико возбудился и стонущая Аннабет явно тоже, а ее мать богиня-девственница невзлюбившая его, или же от того, что кто-то, кого он чувствовал, сидящий у него в голове, приказал отодвинуться от девушки. Он тряхнул головой. Перед ним сидела ничего не понимающая и возбужденная Аннабет. Ее грудь вздымалась и опускалась очень часто, раскрасневшиеся щеки придавали ей какую-то наивность. Она потянулась к нему рукой, но юноша снова отпрянул от нее. В глазах дочери Афины появилось непонимание, граничащее с отчаянием. Вдруг ее обуял страх, что Перси кого-то нашел в своем поиске. «Но это же бред!» — кричал внутренний голос блондинки. — Прости, Аннабет. Мне кажется, мне надо прийти в себя, ну наедине. Я чувствую себя не очень хорошо, — он опустил голову и снова окунул ноги в воду. — Поговорим завтра? — Да, — жесткое и неумолимое согласие от Аннабет прозвучало как что-то протестующее с ноткой обиды. Брюнет не оборачивался ей вслед, но чувствовал, как девушка была на грани срыва. Он тяжело вздохнул и перед глазами снова появилась пелена. — Как интересно… эта девчушка — дочь Афины. Боюсь, что я нашла твое слабое место, богиня мудрости. О, я чувствую это всей своей сущностью, — противный смех резал по ушам. — Не смей трогать ее, Не-знаю-как-тебе-там-зовут, — брюнет замахнулся в пустоту. — Тише-тише, мой юный герой, не стоит кидаться с кулаками на богиню, — перед ним возник сгусток черного тумана, из которого стала отчетливо проявляться фигура молодой женщины с темными волосами. — Думаю, что заслужил видеть мой прекрасный облик. Я — богиня хаоса и раздора, Эрида, — она обворожительно улыбнулась и взъерошила непослушные волосы Перси. — Ирида? Дамочка, вы что-то перепутали. Ирида — богиня радуги и посланий, — сын Посейдона довольно ухмыльнулся своей колкости. — Да как ты смеешь, щенок, сравнивать меня с ней. Ненавижу… — было непонятно, кому адресовано последнее слово: то ли ему, а то ли в целом каждому, кто путал ее имя с богиней радуги. — Ты послужишь мне. Я собираюсь отомстить последней богине, которая унизила меня. — Бегу и спотыкаюсь. Уходи прочь из моей головы, а не то мне придется насильно это делать, — он пошарил по карманам и понял, что его Анаклузмоса нет. — О, герой. Что-то потерял? — хищно улыбаясь, она щелкнула пальцами и рядом с ней появилась шариковая ручка — его меч. Перси попытался схватить ее, но оружие вмиг испарилось. — Ай-ай-ай, эту игрушку ты получишь тогда, когда мой план осуществится. Хотя к тому времени твой разум будет в моем полном подчинении. И тогда он тебе точно не понадобится, — и снова этот противный смех. Перси зажмурил глаза и зажал руками уши, прокричав: «ПРОЧЬ!». Тьма снова окутала его и он провалился в глубокий сон.