🦊🦊🦊
Утром Джисона будит противный звук отельного телефона. Девушка на другом конце провода вежливо напоминает, что выселиться нужно до десяти часов, и уточняет, на какое время Джисону заказать такси. Хан сонно бормочет что-то отдаленно напоминающее эти самые десять часов. Безумно хочется поспать подольше, но времени и так уже мало. Собираться ему, конечно, не надо, – из вещей один телефон, – но хотелось бы принять душ да и в целом привести себя хоть в относительный порядок. Джисон нехотя встает и бросает короткий взгляд в зеркало на другом конце комнаты. Да, выглядит он так, будто полночи шарился по мусорникам. И если с грязной от сидения на земле одеждой сделать ничего уже нельзя, то хоть волосы можно привести в порядок. Джисон быстро принимает прохладный душ, чистит зубы и наспех сушит волосы, забив на все правила укладки. Сонливость уже отпустила, и Хан даже подмечает, что выглядит относительно свежо. Если одежду сильно не рассматривать, конечно. Он окидывает номер последним беглым взглядом и идет к лифтам. Девушка на рецепции не та, что была вчера, но не менее приветливая. Она забирает у Джисона ключ-карту и сообщает, что вызовет такси. Адрес не уточняет, но Джисон этому не удивлен. Машина подъезжает спустя семь минут, – Джисон от нечего делать засек, – и начинается долгая и почти унылая поездка по городу. Хан пару раз порывается достать телефон и воспользоваться новоприобретенной возможностью коротать время в сети, но сдерживает себя. Он еще в номере выключил мобильный и спрятал его во внутренний карман куртки, надеясь, что никто не додумается туда лезть. Почему-то Джисон уверен, что наличие у него средства связи это не то, чем стоит делиться с остальными. От этого даже как-то грустно: раньше он ничего не скрывал от парней. Джисон глубоко вздыхает, напоминая себе, что не он первый начал скрытничать. Машина заезжает в знакомый частный сектор, и Джисон просит высадить его здесь. Не хочется лишнего внимания от ребят, могут начаться ненужные расспросы. Хан, до последнего переживавший, что его попросят оплатить поездку, расслабляется только тогда, когда машина скрывается из виду. Ноги не особо хотят содействовать в возращении домой, но Джисон пересиливает себя. Все равно вечно прятаться не получится. Он плетется настолько медленно, насколько это возможно, но уже почти ставшая родной подъездная дорожка, посыпанная гравием, неумолимо приближается, и буквально через пару минут под кедами перекатываются камушки. – Хан Джисон! От резкого столкновения Джисона чуть не сносит в ближайшие кусты, но плечи крепко держат чужие руки. И, кажется, даже слегка впиваются когтями. – Как хорошо, что ты жив и здоров, а значит я могу прикончить тебя собственноручно! – Хенджин настолько редко злится, что шуточная фраза кажется почти пугающей. – И не лыбься, я абсолютно серьезно. Джисон старательно рассматривает красные носки своих джорданов, избегая прямого взгляда на лиса. Хенджин имеет полное право злиться, ведь Джисон его конкретно так подставил, но, если не подыгрывать, Хван обычно быстро остывает. Вот бы еще перестал так больно царапать плечи. Джисон не сдерживается и мягко пытается выпутаться из цепких рук. – Черта с два я теперь тебя отпущу, – Хенджин звучит уже скорее обиженно, чем злобно. – Я думал, Минхо меня придушит. Джисон в ответ только слегка пожимает плечами и выдает нечленораздельный звук с максимально извинительной интонацией. Хану даже как-то на удивление хорошо и спокойно. За время его отсутствия ничего страшного не случилось, небо не упало, земля не разверзлась, а мемберы не перестали его любить. – Тебя искал менеджер из компании. О черт, а вот это может быть проблемой. Он и так явно лишен всех премий на ближайшие лет десять, но это чепуха по сравнению с тем, что ему устроит Чан, если узнает о таком детском побеге. У Джисона слишком хорошая память на все, что не касается текстов песен, и бурный проблемный пубертат, поборенный стараниями лидера, моментально всплывает в памяти. Вместе со всеми воспитательными беседами и пережитыми наказаниями. Повторять не хотелось бы. – Что вы им сказали? – Джисон впервые поднимает взгляд на Хенджина. Хван выглядит каким-то откровенно потрепанным, у него мешки под глазами и искусанные губы. Джисон мысленно дает себе затрещину. Он снова заставил их всех волноваться. – Минхо и Сынмин поехали в офис все это решать, – Хенджин наконец убирает руки за спину и мягко подталкивает Джисона плечом ко входу. – Я уже сказал Йенни, чтобы он позвонил им и сказал, что ты нашелся. Они уехали не так давно, думаю, никто ни о чем не узнает. Джисон только кивает и стыдливо опускает глаза в пол. Они заходят в дом, и Хан сосредотачивает свое внимание на развязывании шнурков. – Мы сказали им, что ты отравился и почти два дня валялся в постели, – Хенджин старается звучать ободряюще. – Так что лучше не налегай при стаффе на еду. Джисон не успевает ответить, потому что на него внезапно налетает ураган, в котором безошибочно узнается Феликс, желающий то ли затискать его со всей своей непомерной любовью, то ли применить удушающий захват, которому его научили на тхэквондо. Джисон заливисто смеется, не особо усердно пытаясь выбраться из цепких объятий. Они еще какое-то время толпятся в коридоре, – Чонин выходит с гостиной и тоже поддается всеобщему приступу тактильности, – а потом все же решают переместиться на кухню. Джисон сжимает в руках чашку кофе, приготовленного Хенджином, и чувствует себя на удивление уютно в этом осточертевшем доме. Феликс пересказывает какие-то дурацкие тиктоки, которые ему попались за то время, пока Джисон где-то пропадал, и Хан, не сдерживаясь, смеется во весь голос. Хенджин тоже подхихикивает с другого конца комнаты, а Чонин на удивление молчалив. Джисон бросает короткий взгляд на младшего. На лице Яна ни тени смеха: губы поджаты, а брови сведены к переносице. Он сидит на подоконнике, притянув колени к груди. – Йенни, все хорошо? – Джисон даже не замечает, как перебивает Феликса на середине фразы. – Ты какой-то грустный. Чонин только резко вскидывает голову и смотрит в ответ почти раздраженно. – Да это скорее ты какой-то веселый, хен. Джисон непонимающе наклоняет голову к плечу. Разве не хорошо, что ему весело? Разве закрыть все проблемы в дальнем ящике и жить так, будто их не существует, не девиз их последних недель? – Почему я должен грустить? Что-то случилось? – Джисону почти удается убедить себя в том, что он искренне не знает ответа на заданный вопрос. – Хен, – Чонин звучит как-то слишком резко, его голос взлетает так высоко, что почти неприятно. – Ты, видимо, хорошо отдохнул, но вот у нас тут как-то не очень вышло. Минхо-хен скоро сляжет с нервным срывом от твоих выходок. Ян говорит слишком дерзко даже для их очень размытых рамок приличия, но Джисона это мало волнует. Одна из проблем, спрятанных в дальний ящик, с отвратительным грохотом вываливается прямо ему под ноги. – А что с Минхо-хеном? – в голос пробирается предательская хрипотца. Феликс с Хенджином так многозначительно переглядываются, что Джисона бросает в холодный пот. – У тебя был приступ? – Феликс говорит осторожно, даже как-то вкрадчиво. – Вчера, ближе к вечеру. Джисон непонимающе хмурится. У него иногда случаются такие панические атаки, как вчера, не особо сильные, вполне переживаемые, не оставляющие ни единого следа на утро. Да, у него был приступ, но этого точно не заметно со стороны спустя столько времени. Молчание затягивается. – Вчера вечером, – Хенджин на секунду замирает, запуская руку в волосы, и прочищает горло. – У Минхо был приступ. Джисон, сам того не осознавая, мотает головой в отрицающем жесте. – У Минхо не бывает панических атак, нас всех проверяли, он к ним не склонен. Хенджин смотрит вкрадчиво и почти бережно. – Да, Джисон, он к ним не склонен, и я никогда его таким не видел. Зато тебя видел и часто. Хан чувствует себя так, будто в голове детский паззл из четырех деталей, до ужаса очевидный, но никак не складывающийся. – Сон-а, – Феликс неслышно подходит и берет руку Джисона в свою. – Ответь, пожалуйста, у тебя же был вчера приступ? Парни не дураки, они понимают, что новообразованная связь Джисона и Минхо выходит за какие-то рациональные рамки, но сам Джисон это еще понять не готов. Но рука Феликса такая теплая и мягкая, Хенджин смотрит так обеспокоенно, а Йенни выглядит так, будто это он хен Джисона, а не наоборот, и Хан сдается. Он рвано кивает и, не сдержавшись, издает сдавленный полувсхлип. – Я ничего не понимаю, Ликс, – менталка снова дает сбой, шокированная резкой сменой эмоционального фона. – Я не понимаю, как это все связано. Джисон, конечно, понимает. Может и не в деталях, но суть улавливает абсолютно ясно. Он всегда был ходячей проблемой и особо по этому поводу не парился. Но теперь вся его проблемность напрямую влияет на Минхо. – Мы тоже, хен, – Чонин, не сдвинувшийся со своего места, звучит уже гораздо мягче. – Минхо-хен нам ничего не говорит, но мы же не слепые. И ты, Джисон, попробуй не просто смотреть, но еще и видеть. На какое-то время на кухне становится тихо. Феликс продолжает держать его за руку, и Джисон уже хочет попросить младшего отпустить, чтобы подняться к себе и как-то уложить услышанное в голове, когда Хенджин тихо говорит: – Минхо сначала совсем на тебя не злился, он был не против, чтобы ты немного отдохнул один. Но потом случился этот… приступ, и хен так и не смог успокоиться. Просидел тут всю ночь, дергая себя за этот ваш браслет. Джисон смотрит на лицо Хенджина и с ужасом замечает там что-то, подозрительно напоминающее отчаянье. Выглядит правда пугающе. Хван хоть и любит строить недовольные мордашки, но сейчас эти еле заметные черты боли, пробивающиеся через его мнимое спокойствие, выбивают из-под ног остатки почвы. – Я уснул на диване в гостиной, а когда проснулся, Минхо продолжал сидеть на том же месте, – Хенджин поднимает взгляд на Джисона, и у Хана по спине бегут мурашки от чистого ужаса в лисьих глазах. – Он даже на миллиметр не сдвинулся, Джисон. Я боюсь за него, но я вообще не представляю, как помочь. Джисона пробивает мелкая дрожь, а мозг, стараясь избежать контакта со слишком травмирующей реальностью, начинает работать в турборежиме. – Минхо-хен любит обнимать что-то, когда засыпает, можно ему дать игрушку или самому лечь и дать себя обнять со спины, – Джисон старается абстрагироваться от того, какую неуместную чушь он несет. – И теплый чай, это его успокаивает. И видео с National Geographic про птиц, только обязательно таких, которые других животных не едят. И… Тяжелый взгляд Чонина, направленный на него, слишком красноречив, и Джисон все же замолкает. – Минхо-хену нравится это делать с тобой, – макнэ выделяет последнее слово голосом почти не заметно, но у Джисона абсолютный слух. – Нас он вообще к себе не подпускает. Хен, побудь Маленьким Принцем и возьми наконец ответственность. Я правда не хочу переживать вчерашний вечер еще раз. Джисон сдерживается из последних сил, чтобы не зарыдать. Они считают, что главная проблема в том, что Джисон слишком беспечен, гуляет по городу и ловит привычные панички, которые как-то аукаются Минхо. Но на фоне того, что знает Джисон, это вообще ерунда. Этого всего для него слишком много. Они думают, что сейчас накрутить его хорошая идея? Если у него и правда какая-то ментальная связь с Минхо, то доводить Джисона до истерики в тот момент, когда старший на работе, не очень разумно как минимум. Минхо им ничего не говорит? Минхо с ними не делится проблемами? Почему им всем кажется, что Минхо делится хоть чем-то из этого с Джисоном? Старший буквально врал ему прямо в лицо каждый день с момента знакомства. Минхо дергает браслет? Осведомленный, понимает, что тот не порвется, пока Джисон живой, удобная проверка. Ну да, он ведь все знает про эти чертовы ритуалы, он в этом аналоге Твин Пикса вырос. Это Джисон наивный дурачок, которого можно водить за нос до момента героической смерти его спасителя. Как же бесит. Он должен всем, а ему не должен никто. Его можно обманывать, за него можно без спроса принимать судьбоносные решения и еще и благодарности потом от него ждать будут. Бесит. – Да идите вы все к черту! Джисон вырывает свою ладонь из руки ничего не понимающего Феликса и почти бежит в свою комнату. Он хлопает дверью как последний подросток и падает лицом в подушку, в тайне надеясь, что их ментальная связь с Минхо подтвердится, и старшему сейчас так же хуево.🦊🦊🦊
Передача настроения на расстоянии, по-видимому, не работает, потому что, когда Джисон просыпается от тихого стука дверцы шкафа, он все еще чувствует себя максимально дерьмово. А вот Минхо, в полутьме натягивающий на себя домашнюю футболку, выглядит абсолютно умиротворенным. Джисон не уверен, хочет ли он вскочить с кровати и обнять хена так сильно, чтобы вмуровать свои руки в его тело, или притворяться спящим еще лет десять как минимум, лишь бы избежать неприятного разговора. Но Минхо, конечно, замечает, что Джисон не спит, и выбора не остается. – Я рад, что с тобой все в порядке, – Ли говорит полушепотом, почти ласково, но взгляда младшего старательно избегает. Джисон садится в кровати и с трудом сглатывает. Ком в горле не двигается ни на миллиметр. Какое плохое начало разговора. Лучше бы Минхо на него наорал, отработал на нем бы какой-нибудь выученный на боксе удар или ближайшие полгода бы заставлял мыть посуду. Но не эта мягкая покорность. – Хен… Минхо реагирует на автомате, он вскидывает голову и смотрит на младшего с легким удивлением в глазах, явно не ожидав от своего тела такой подставы. Джисон хочет усадить Минхо рядом, хочет взять его за руки и мягко расспросить, зачем он врал ему все это время, хочет сказать, что знает все про этот чертов Ритуал. Хочет помочь, взять часть этого бремени на себя, хочет узнать, что движет Минхо, хочет понять, что Минхо чувствует. Хочет разобраться, что чувствует он сам. Но Хан еще не готов, и Минхо, казалось бы, тоже, поэтому Джисон говорит совсем не то, что хотел изначально. – По поводу компании… Минхо будто отмирает и только вяло отмахивается в ответ: – Поговорим завтра. Ли кладет уличную одежду на полку, прячет куртку Джисона в шкаф, – Хан как завороженный следит за тем, чтобы старший не дотронулся ненароком до внутреннего кармана, – и, тихо открыв дверь, выходит из комнаты. – Ужин еще теплый, спустись поешь, если хочешь, – бросает Минхо напоследок. Джисону хочется свернуться калачиком и выть в подушку до тех пор, пока он не разучится мыслить, как человек, но он все же собирает остатки своей силы воли и заставляет себя спуститься вниз. Ужин явно давно закончился, но все мемберы сидят в гостиной, занимаясь кто чем. Тишина стоит оглушающая. Джисон тихо прошмыгивает на кухню, не глядя насыпает себе что-то из стоящего на плите вока, – это оказывается рис с курицей, Минхо готовит такое, когда ему не охота заморачиваться, – и возвращается в гостиную. Никто и слова не говорит против того, что он ест, усевшись в кресло. Минхо полулежит на диване, сосредоточившись на чем-то в своем телефоне, и Джисон так залипает на его напряженные руки, удерживающие мобильний над головой, что не сразу слышит голос Сынмина. – … и Джисон должны записать трансляцию. Хан резко поворачивается в сторону сидящего в углу Кима, тарелка с рисом опасно балансирует на подлокотнике кресла. Сынмин его недоумение замечает, но не раздражается или виду не подает. – Еще раз суммирую. Завтра мы все едем в компанию. Я, Феликс и Джисон должны снять что-то наподобие трансляции ко Дню Рождения, Чонин должен записать свою часть новой совместной с Чаном и Чанбином песни, а Минхо с Хенджином запишут небольшое танцевальное видео в лисьем стиле. Выезд в восемь утра, подъем не позже семи, я проверю. Судя по весьма слабой реакции, ни для кого, кроме Джисона, это новостью не является. С одной стороны, последнее, чем сейчас хочется заниматься, это записывать псевдорадостные видео блоги. Но с другой отвлечься на работу могло бы быть полезно. Именно работа раньше часто не давала Джисону утонуть в своих мыслях окончательно. – Ты нашел что-то подходящее? – Хенджин, развалившийся с Феликсом на диване у дальней стены, приподнимается на локтях и смотрит на Минхо. Старший только раздосадовано мычит. – Вот и я ничего, – Хван с преувеличено раздраженным вздохом падает обратно, заставляя Феликса тихо ойкнуть от неожиданности. – Ни одного нормального тренда. А полноценную хорягу мы выучить не успеем. Джисон уже хочет предложить свою помощь в поиске нужного видео, – и почти заикается про то, что у него есть местная сим-карта, – когда Минхо еле слышно говорит. – Мы могли бы станцевать какую-то часть Miroh, у нас была поставленная лисья хореография на него. Джисон удивленно приоткрывает рот. И правда, это было очень давно, но он помнит попытки сделать бонусную хореографию, которую могла бы танцевать foxracha. Такую максимально агрессивную, с вкраплением акробатики, с клыками и когтями, все в лучших традициях лисьих танцев. По итогу у них был один наполовину официальный прогон перед начальством, где участвовали только Хенджин с Сынмином. Йенни не мог танцевать по-лисьи, будучи тогда на еще довольно сильных подавителях, а Минхо почему-то просто сразу молча списали. Джисон удивляется самому себе. Почему тогда неучастие старшего ему не показалось странным? Да, все считали, что он весьма слабая лиса, но все равно ведь лиса. И от танцев Минхо уж точно никогда не отлынивал. По итогу хореографию забраковали, потому что стили Хенджина и Сынмина в танцах максимально не сочетались. – О, а она была неплохая, я даже многое помню, – Хенджин мгновенно распаляется, начиная ерзать по дивану, чем вызывает недовольный вздох у Феликса. – Но ты же ее не танцевал никогда, успеешь выучить? Минхо продолжает что-то с маниакальным пристрастием изучать в своем телефоне, хотя Джисон готов поклясться, что хен просто листает туда-сюда меню. – Я ее знаю. Хенджин слегка озадачено мычит и звонко добавляет: – Ну вот и славно. Джисон хочет сказать что-то Минхо, проявить интерес, расспросить, как много лисьих танцев он знает, попросить, возможно, даже показать видео или зафристайлить что-то прямо тут, посреди гостиной. Джисон даже подпеть готов. Все что угодно, лишь бы избавиться от этой липкой тишины и избегающего взгляда. Но прежде чем Хан успевает собрать мысли в кучу и выдать что-то хоть отдаленно содержательное, Минхо потягивается и встает с дивана. – Я хочу выспаться перед завтрашним днем. Спокойной всем ночи, не засиживайтесь. Ли машет им рукой в полушутливом жесте и тихо поднимается наверх. Джисон сидит в своем кресле еще какое-то время, ковыряя уже давно остывший рис. Постепенно все мемберы расходятся по своим комнатам, остается только Феликс, живущий свою счастливую жизнь полуночника вдали от мамы Чана. Енбок смотрит какой-то стрим в наушниках, и Джисон быстро забывает о его существовании. Минхо и правда выглядел сегодня очень уставшим. Его замазанные на скорую руку синяки под глазами были видны с другого конца комнаты, и Джисон правда рад, что хен пошел отдыхать. Но то, как старательно Минхо его игнорирует, почти физически больно. Джисон старается, Джисон отступает, пытается не давить, дает пространство. Минхо ведь нужно это? Или он все неправильно понял? Хан ждет еще полчаса и таки идет в свою комнату, бросив недоеденный рис прямо на кресле. Минхо уже крепко спит, прижав к груди подушку, и Джисону не остается ничего другого, кроме как максимально аккуратно юркнуть под одеяло и вжаться в стенку. Впервые совместное проживание с хеном не приносит радости.