red thread on your wrist

Протянутая рука безвольно повисает вдоль тела, и Минхо на секунду хочется просто захлопнуть дверь и пойти спать, не дожидаясь чертовой курицы и сделав вид, что образ Джисона просто из обонятельных галлюцинаций перекочевал в разряд зрительных. Хан смотрит на него широко распахнутыми глазами, поджав губы и сжав руки в кулаки. Почти трясется от напряжения. Минхо не знает ни что говорить, ни что делать. Медленно убирает от волос руку с полотенцем, кусает губу и смотрит себе под ноги. Запах Джисона все еще сводит с ума больше обычного, но замешательство помогает охладить голову. Нужно что-то сказать. Хоть что-то. Начать самое сложное. Минхо уже втягивает носом воздух, намереваясь выдать что-то максимально незамысловатое и нейтральное, когда Джисон вдруг подается вперед и сжимает его в объятиях так отчаянно, что все слова застревают где-то в горле. Минхо зависает, чувствует уткнувшийся в изгиб шеи нос, млеет от ощущения теплого дыхания на коже и свое решение уехать от такого Джисона не понимает совсем. Хан жмется, судорожно цепляется пальцами за ткань футболки, и Минхо не может не обнять в ответ. Хочется сказать слишком много, слишком разного и вообще между собой не связанного. У Минхо плохо с обращением своих эмоций в слова. Он не Джисон, он не то что лирику писать не может, даже банальное поздравление еле из себя вымучивает. Но сейчас просто хочется нести бред, чистосердечный и наивный, и надеяться, что Хан его каким-то чудом поймет. Минхо глубоко вдыхает, пытаясь хоть что-то все-таки сказать, но слова не идут, оседая на языке мертвым грузом. Это безнадежно. Он безнадежен. Его человеческую часть штормит так сильно, что за лисьей следить уже совсем не получается, и Минхо понимает, что вцепился когтями в плечи младшему, только когда Джисон незаметно вздрагивает. Но не отстраняется. Минхо не знает, рад он или в ужасе, Минхо теряется в своих ощущениях, Минхо хочет спросить Джисона так о многом. Но его эмоциональный интеллект, и так не отличающийся высокими показателями, в свете усталости от последних событий и ментального перенапряжения вообще ушел в минус. Поэтому Минхо по итогу выдает лишь озадаченное: – Почему ты такой мокрый? Джисон отстраняется ровно настолько, чтобы, подняв голову, заглянуть в глаза. Младший не плачет, но смотрит совсем разбито. Мнется, кусает губы, явно о чем-то беспокоится. Минхо прекрасно понимает, что у Джисона для него явно есть много других куда более актуальных и неприятных «почему», и также ясно осознает, что отвечать на них еще не готов. Поэтому Джисона резко обнимать перестает, перехватывает двумя руками все еще зажатое в ладони полотенце, и, накинув его Хану на голову, начинает сушить волосы младшего с каким-то почти маниакальным упорством. Джисон непонимающе моргает, озадаченно хмурится и косит глаза на свисающую на нос челку. Но все равно рук не разжимает, пытаясь обнимать дальше, пусть и не так крепко. – Там дождь, – Джисон отвечает себе под нос, а Минхо, уже успевший про свой вопрос забыть, вздрагивает от голоса младшего. Последний раз, когда Джисон с ним говорил, был в не самых приятных обстоятельствах, и Минхо боялся, что надрывные нотки и сдавленные всхлипы будут последним, что он от Хана услышит. Повезло, Джисон тут и даже с ним разговаривает. И вроде бы не сильно обижается. Джисон слишком хороший человек. – Ты что, шел пешком? Минхо в принципе не понимает, как Хан тут оказался. В голове проскакивает мысль, что это Сынмин постарался, – на чертовой корпоративной машине его отследить проще простого, но Минхо искренне наделся, что Киму хватит такта этого не делать, – но Ли сильно долго об этом не думает. Плевать, как Джисон здесь оказался. Главное, что он здесь. И Минхо явно переоценил критичность своих лисьих закидонов, раз может просто стоять и спокойно обниматься. Что-то про это Сынмин, вроде, говорил тоже. – Нет, я вызвал такси, – Джисон уворачивается от рук, недовольно хмурясь, но Минхо не сдается и продолжает тереть уши и шею младшего, на которые переключился, закончив с волосами. – И приехал кабриолет? Уголки губ Джисона дергаются в несмелой улыбке, и от этого на душе у Минхо как-то по-особенному теплеет. Все вокруг пахнет Джисоном уже совсем очевидно, Минхо в этом бы потерялся совсем, если бы не какие-то солоноватые посторонние нотки. Это странно, но помогает не потерять уже успевшую обнадежить психологическую устойчивость. – А ну давай хоть дверь закроем, – Минхо только сейчас понимает, что все это время они стояли на проходе, и отбрасывает полотенце куда-то на пол. – Отцепись на секунду, Хани. Ну или ладно, так тоже можно. Джисон отцепляться не собирается, – наоборот снова утыкается носом куда-то в район плеча Минхо, – и Ли придерживает младшего рукой за талию, пока пытается вывернуться так, чтобы все-таки закрыть дверь. Автоматический замок тихо щелкает. – Я, – Джисон бормочет прямо в плечо, и Минхо чувствует его горячие губы даже через ткань футболки. – Я не знал, заходить ли. И минут двадцать стоял на улице у входа в отель. Минхо непонимающе хмурится, его вторая рука выводит на спине Джисона узоры. – Ты двадцать минут мок под дождем, потому что не был уверен, хочешь ли приходить сюда? – Ли все понимает, он бы к себе точно не пришел, а после всего, что было, то уж и подавно. – Ты не мог об этом подумать заранее? Или хотя бы в фойе? Джисон в его руках как-то резко уменьшается, его плечи опускаются, а футболка Минхо неприятно натягивается на спине, сминаемая пальцами Хана. – Я очень хотел прийти, – Джисон вдруг резко отстраняется и смотрит прямо в глаза, а у Минхо сердце пропускает удар. – Но мне показалось, что ты этого не хочешь. Минхо втягивает носом воздух и молчит. Надо бы Джисона успокоить, сказать, что он для него всегда самый желанный и драгоценный, но Ли уже так устал врать, что предложения не формулируются. Да, если быть откровенным, то сегодня он Джисона видеть не хотел. Он от него в самом буквальном смысле сбежал. И Джисон не дурак, он это понимает. Но все это было до того, как Хан пришел сюда, посмотрел своими огромными глазами и обнял так, будто Минхо для него оплот всего святого в этом мире. И Минхо смог обнять в ответ, не боясь, что Джисона покалечит. – Я так тебе благодарен, что ты тут, – Минхо говорит быстрее, чем думает, а в глазах Джисона что-то загорается. Минхо явно видит, к чему это идет, видит, как затуманивается взгляд младшего, чувствует, как тот прижимается ближе, и понимает, что к этому он еще не готов. Он вроде бы успешно справляется с присутствием Джисона, – даже таким близким, – но их поцелуи сводили с ума и в гораздо более уравновешенные дни. Не сегодня. Не сейчас. – Иди в душ, ты простудишься, – Джисон заметно тушуется от резкой смены темы и даже разжимает руки. – Давай найдем тебе, во что переодеться. Джисон ходит за ним хвостиком и выглядит до умиления потерянным, пока Минхо пытается собрать себя и свои мысли в кучу. Одежды у него нет, это уже и так понятно. Только несколько чистых боксеров, три пары носков и почему-то оказавшийся в рюкзаке Чонина ободок для волос. Не густо. Джисона точно нужно переодеть, – Минхо кажется, что он уже краем глаза видит, как Хана потряхивает, – но вариантов, кроме как отдать свою одежду, нет. Но тогда придется надеть пропахшую кровью толстовку, а это явно может плохо сказаться на вроде новообретенном самоконтроле. Или можно переодеться в вещи Джисона. Они, конечно, мокрые, а организм Минхо скоро скажет ему пока окончательно, но вряд ли он настолько хилый, чтобы заболеть от банального переохлаждения. Ли уже готов предложить этот вариант Джисону, когда взгляд цепляется за приоткрытые дверцы шкафа. Да, точно, это же люксовый номер. – Так, иди немедленно греться, – Минхо вручает Джисону обнаруженный махровый халат и пушистое полотенце. – Давай, снимай с себя эти мокрые тряпки. Джисон почему-то вздрагивает, его глаза расширяются, а рот приоткрывается. – Я в ванной переоденусь! Хан убегает так быстро, что Минхо не успевает толком осознать, что произошло. Ну конечно в ванной, он это и имел в виду. Странный Джисон сегодня какой-то. Пока Джисон принимает душ, Минхо хаотично перемещается по номеру, не зная, чем себя занять. Закрывает окно, которое все это время было нараспашку, – конечно Джисона трусило, почему он сразу не сказал? – выкручивает термостат на максимум и роется в минибаре в поисках чего-то безалкогольного. Звонят с рецепции и сообщают, что курьер уже поднимается на его этаж. Минхо, конечно, верит, но все равно в этот раз дверь открывает медленно и с настороженностью. Сонный подросток со слишком темными для лисы глазами вручает ему два больших пакета и выглядит так, будто ждет еще чего-то. Денег на чай у Минхо нет, и он только обворожительно улыбается, лепеча формальные благодарности. Курица пахнет не особо вкусно, слишком маслянисто и даже слегка горело. Но рот Минхо все равно наполняется слюной, а клыки будто становятся острее. Джисон, словно у него тоже лисий нюх, выходит как раз вовремя, чтобы Минхо успел разложить коробки с едой на небольшом кофейном столике. – Мы кого-то ждем? Хан в чересчур длинном для него махровом халате, завязанном на талии слишком небрежно и оголяющем грудь, его волосы мокрые, а кожа покрасневшая от горячей воды. Минхо нужно снова открыть окно, высунуть голову наружу и подышать. Немедленно. – Это была единственная человеческая еда в округе, – Ли пожимает плечами и неосознанно пятится назад, пытаясь увеличить дистанцию между собой и Джисоном. – И все остальное было скорее закусками к пиву. Джисон громко фыркает. – Это и есть буквально закуски к пиву, только в огромном количестве. Хан звучит не зло, и Минхо позволяет себе закатить глаза. – Не капризничай. Джисон в ответ как-то неприятно молчит. И смотрит так пронизывающе, что становится не по себе. Минхо под взглядом Джисона откровенно некомфортно. – Да не смотри ты так, Сон-а, – слова вырываются раньше, чем он успевает проанализировать, хорошая ли это идея. – Ты меня напрягаешь. Губы младшего поджимаются, а между бровей появляется морщинка. – Последние два дня я видел тебя только при смерти, будь добр, потерпи немного и дай позалипать. Минхо даже отвлекается от распаковки одноразовых палочек. – В плане два дня? – он непонимающе хмурится и поднимает взгляд на Джисона, ненамеренно устанавливая зрительный контакт. – Не говори ерунды, мы буквально вчера с тобой весьма неплохо провели утро. Реакцию Джисона он не видит, возвращая внимание палочкам. На душе все равно какое-то странное чувство, и Минхо, расправившись с весьма небогатой сервировкой стола, достает из кармана телефон, намереваясь поставить его заряжаться. Будто бы ненароком снимает блокировку и задерживает взгляд на экране. Упорно игнорирует уведомления о новых сообщениях и концентрируется на дате. Ранее утро восьмого сентября. Испытание было пятого. Даже больше двух суток. Кошмар. Минхо забирает все слова благодарности в адрес своего организма обратно. Проваляться два дня еще надо уметь. Даже с такой кровопотерей. Джисон определенно замечает, как Ли зависает с телефоном в руках, но ничего не говорит. Минхо отходит, чтобы собрать всю грязную одежду, хаотично разбросанную по ванной, в одну кучу. Когда возвращается в комнату, Джисон уже сидит на краю кровати, смотря куда-то в пустоту. Минхо звонит на рецепцию, просит забрать их вещи и постирать как можно скорее. Джисон берет палочки в руки, но к еде не притрагивается. Минхо смотрит за тем, как горничная собирает их одежду, – частично мокрую, частично в крови, – и старается не сильно обращать внимание на брезгливое выражение на ее лице. Джисон щелкает банкой найденного Минхо в минибаре лимонада. – Почему ты не ешь? – горничная, наконец, ушла, и они снова только вдвоем. – Ешь, пожалуйста, Джисон, а то остынет и будет невкусно. Ты не представляешь, сколько они стрясли с меня за это денег. Хан тихо хмыкает себе под нос. – Моих денег, так что что хочу, то и делаю, – он поднимает глаза и смотрит как-то даже с вызовом. Минхо ничего не понимает. Медленно моргает и слегка наклоняет голову к плечу. – У тебя к телефону привязана моя карта, – Джисон еле заметно закатывает глаза и издает усталый вздох. – Ты хоть иногда следишь за своими расходами? В приложение их там можно записывать, знаешь. Тогда и учет лучше будет. Рука Минхо автоматически дергается к телефону, хотя не верить словам Джисона смысла нет. Он и правда помнит что-то про то, что у них была общая карта, которую он себе подвязал. Но она вроде бы большую часть времени была пустой. – Я не знал, извини, – Минхо сказать больше нечего. – Я тебе верну. Джисон закатывает глаза уже куда откровеннее. – Да не нужны мне твои деньги. Наоборот хорошо, что ты такой невнимательный, хрен бы я тебя нашел иначе. Минхо не успевает сформулировать внятный ответ, потому что Джисон резко меняет тему. – Ешь давай, я после тебя поем. Минхо не понимает, почему он такой послушный, но даже лисья часть не сопротивляется от слова совсем, когда он молча подходит к столику, садится на пол напротив Джисона и тянется рукой к ближайшей коробочке. Хочет пошутить, что Джисон, наверное, думает, что еда отравленная, раз хочет, чтобы Минхо попробовал первым, но в последний момент сдерживается. – Тоже бери, тут нам двоим хватит и еще дня на три останется, – получается как-то слишком тихо. Джисон больше не спорит. Они едят молча. Минхо морщится, когда клыки противно проезжаются по косточке от куриной ножки, но не может не отметить, что самоощущение явно улучшается. И запах Джисона уже почти не пьянит, и лис внутри вроде бы перестал возникать, и слабость немного отступила. Хорошо, что он случайно заплатил картой Джисона, иначе младшего бы тут не было, и Минхо бы просто занимался удушающим самокопанием. И даже Сынмина ругать не надо, он тут оказался ни при чем. – Джисон, – Минхо внезапно посещает на удивление адекватная мысль. – Ты сказал кому-то, что едешь сюда? Хан замирает с крылышком во рту, смешно дует щеки и отрицательно мотает головой. Минхо едва сдерживает усталый вздох, тянется к стоящему на зарядке телефону и, оставив провод бесхозно болтаться в воздухе, быстро находит нужный контакт. – На, поговори с Сынмином, – он протягивает Джисону мобильный, пока Хан торопливо вытирает руки. – Не нужно, чтобы они лишний раз волновались. Голос у Кима сонный и до чертиков злой. – Да ну что еще? Ты время читать разучился? Джисон на секунду тушуется и шумно сглатывает. – Привет, это Джисон, – его голос забавно подлетает, и Ли даже слегка улыбается. – Я с Минхо. Тишина в ответ какая-то слишком давящая. – Это я и так понял, – Сынмин шумно выдыхает и, казалось бы, весь состоит из недовольства. – Ты звонишь с его телефона. Джисон слегка наклоняет голову вбок и выглядит так, будто действительно всерьез обдумывает незамысловатую логическую цепочку. – Ну да, – Хан наконец отмирает и поднимает нечитаемый взгляд на старшего. – Я тут останусь. Минхо почему-то под таким взглядом Джисона теряется. – Да мне плевать, делайте, что хотите, – голос у Сынмина все еще сонный, Ким ненадолго прерывается, чтобы зевнуть, а потом вдруг неожиданно добавляет. – О, кстати, не забудь рассказать Минхо, как ты недавно чуть не умер. Будет о чем поболтать, впечатлениями там обменяетесь, клуб по интересам организуете. Джисон меняется в лице и вздрагивает всем телом. Тапает по кнопке завершения вызова слишком истерично, промахивается и случайно открывает виртуальную клавиатуру. Сынмин отключается сам, даже не попрощавшись. Минхо не очень понимает, что тут происходит, но Джисон явно паникует, и это заставляет напрячься. За два дня могло произойти все, что угодно, это не какие-то там жалкие двенадцать часов. Даже с хвостиком. Особенно учитывая, что Минхо явно многим в этом чертовом городе так или иначе перешел дорогу, и за неимением других вариантов или от банальной трусости и ничтожества эти люди, – лисы, – могли бы попытаться добраться до него через Джисона. Почему Сынмин ничего ему не сказал? Он бы ни в жизни не оставил Хана одного, если бы знал, что тому угрожает хоть малейшая опасность. – Джисон, – тон получается требовательнее, чем хотелось бы, и Минхо делает глубокий вдох, пытаясь успокоиться. – Хани, что случилось? Джисон в ответ отводит взгляд, кусает губы и хмурится. Напрягающая картина. – Ничего, – в голосе Хана столько неожиданной агрессии, что брови Минхо взлетают вверх от удивления. – Я не буду об этом говорить. Минхо уже готов спорить, готов надавить, если нужно, и даже, возможно, немного пригрозить. Но Джисон вдруг поднимает на него твердый взгляд, и Минхо неожиданно ловит себя на мысли, что если бы Хан был лисом, он бы точно сейчас оскалился. – Потому что не хочу с тобой ругаться. Минхо не может сдержать удивленного хмыканья. Почему они должны ругаться? Он ведь хочет Джисону помочь, ничего другого. Хотя, возможно, Джисон все же понял, что все его проблемы от присутствия Минхо в его жизни, и теперь просто из вежливости не хочет скидывать на Ли негатив. Абсолютно заслуженный, между прочим. – Я не буду с тобой ругаться, – Минхо говорит вкрадчиво и мягко. – Я уверен, что все твои претензии абсолютно обоснованы. И я соглашусь с любыми твоими действиями. Если Джисон умный, он сейчас развернется и уйдет. Позаботится о себе, займется собственной жизнью и оставит вечно мешающегося под ногами Минхо позади. Да, Ли надеялся еще на пару счастливых недель, но поумерить аппетиты всегда полезно. – Знал бы ты, как смешно это звучит, – Джисон расплывается в какой-то грустной улыбке. – Удивительно, я вообще-то должен на тебя злиться, но почему-то боюсь сказать что-то лишнее, чтобы тебя ненароком не расстроить. Жесть, как я до этого докатился? Минхо теряется в этом всем окончательно. Слишком много рандомной информации, слишком мало связующих элементов и какой-то ненормально саркастичный Джисон. Видимо, он переоценил свое здоровье – голова еще не особо хорошо соображает. – А знаешь, – Джисон вдруг подается вперед, упирается руками в кофейный столик и смотрит Минхо прямо в глаза так сердито, что Ли даже слегка тушуется. – Я передумал. Я действительно злюсь на тебя, Минхо. Чертовски злюсь. Мне надоело носиться с твоими хрустальными чувствами, чтобы ты вдруг опять не решил сбежать, сдохнуть или еще чего, в то время как ты мои вообще ни во что не ставишь. Минхо правда пытается связать свою плохую репутацию, слишком сильную заинтересованность Джисоном, вылившуюся в проблематичный союз, и весь тот поток информации, что сейчас выдал Хан. Не получается. – Я не понимаю, Джисон, извини. Минхо растерян абсолютно искренне, но Джисон почему-то этим не проникается. Только хмыкает и снова садится на кровать, складывая руки на груди. – Конечно ты ничего не понял, для тебя же делать все, что в голову стукнуло – нормально. Зачем учиться общаться через рот и просить совета, если можно просто молча погеройствовать и умереть у меня на руках. Предполагалось, наверное, что я тебе еще и благодарен должен был остаться, да? Если ты думаешь, что это у тебя любовь такая большая и самоотверженная, то советую сильно форму не сбрасывать, потому что скоро будешь снова плясать на концертах. Потому что это нихрена не любовь, а чистый эгоизм, и с таким у тебя все шансы в конце живым остаться. Джисон выплевывает слова так злобно, будто это очередной агрессивный реп куплет их новой песни, и Минхо теряет ощущение почвы под ногами. Его много раз обвиняли в излишней привязанности к Джисону, в том, что он не может держать себя в руках рядом с младшим, в том, что он подставляет этим других. Но в недостаточной к Джисону любви его не обвиняли еще никогда. Потому что это очевидно неправда. – Но я не умер, – мозг отказывается работать, и это единственное, что Минхо в состоянии выдать сейчас. – Все хорошо. Джисон смотрит в ответ почти с жалостью. – Хочешь расскажу, почему ты не умер, Минхо? – Хан звучит вызывающе, и это откровенно пугает. – Не потому что ты какой-то невероятный стратег или живучий как Дедпул. Просто все над тобой тряслись, забив на то, что ты сам по доброй воле в это вляпался. И что всем соврал, даже не задумываясь. И то тебе чисто повезло, что Феликс придумал поить тебя моей кровью, и это почему-то сработало. У Минхо в голове вдруг что-то щелкает. Головокружения, чувство опьянения, неконтролируемые лисьи черты и этот жуткий голод от запаха Джисона. Он не сошел с ума и не лишился своего самоконтроля, он просто… под кайфом? И везде пахнет Джисоном, потому что его кровь все еще в теле Минхо. До сих пор, хотя прошло уже два дня. Сколько Джисон ему споил? Или он этим занимался регулярно, пока Минхо был в отключке? Пиздец. Куда Сынмин смотрел? Он их всех поубивает, как только вернется домой. – Ты поил меня своей кровью? – голос подлетает к концу фразы, но Минхо не до того, чтобы следить за манерами. – Ты совсем из ума выжил? Зачем? Ты вообще представляешь, как меня ведет от этого весь день? И я разве тебя просил? Я тебе разрешал? Джисон смотрит в ответ так, будто Минхо рассказывает ему несмешные анекдоты. Устало трет переносицу и вдруг кривовато ухмыляется. – Ну круто, извини, что не согласовал с тобой возможные побочки, пока ты пытался выблевать легкие мне на штаны, – он издает грустный смешок. – Но вообще вот об этом я и говорил. Я, я, я. Вокруг есть еще другие люди, кроме тебя, Минхо, и у них тоже есть свои мысли и желания. Минхо сам того не замечая отрицательно мотает головой. Это все бред. Кровь ни от чего не помогает, она бесполезна по своей сути и используется чисто для баловства. Почему никто из лис не объяснил это Джисону, почему они молча за этим всем наблюдали и позволили Хану делать глупости? – Кровь не лечит, – Минхо бормочет себе под нос, прижатый к земле тяжестью взгляда Джисона. – Это просто наркотик. Я не понимаю, почему никто тебя не остановил. Это было бесполезно, ты мог пострадать. Джисон тяжело вздыхает, встает с кровати и потягивается. Идет в сторону минибара, достает еще один лимонад и щелкает банкой. – Если бы не лечила, я бы с тобой не разговаривал сейчас, – Хан звучит уже гораздо спокойнее, и Минхо кажется, что в голосе младшего проскальзывают тоскливые нотки. – Ты не знаешь всего в мире, Минхо, не понимаю, почему ты вбил себе это в голову. Советоваться с другими не стыдно, а просить помощи нормально. Если тебе так плевать на себя, то окей, давай по-другому. Я бы отдал тебе всю свою кровь, если бы смог, если бы меня не остановили. И умер бы. Не очень крутой финал, да? Джисон не смотрит на него, стоит спиной и задумчиво теребит пальцами жестяную банку. Минхо теряет связь с реальностью окончательно, и, честно говоря, хочет, чтобы Джисон просто помолчал и дал ему пару минут на анализ информации. Потому что единственное, что Ли пока из всего этого смог вынести – Джисону плохо, и вина исключительно на Минхо. Но Джисон ему времени не дает. – А мы бы могли эти пару дней провести за чем-то хорошим, помнишь, сколько ты мне всего наобещал? – Хан наконец отрывается от созерцания лимонада и смотрит на Минхо так, будто сейчас сообщит неутешительный диагноз. – Ты знаешь, что та дрянь, которой ты чуть насмерть не отправился, всего лишь настойка на цветах лилии? Я ее в чай добавил, вкусно очень, и, говорят, нервы восстанавливает. Минхо медленно кивает. Он предполагал, что у людей может и не быть реакции на опасные для лис цветы, но ни за что в жизни не стал бы это проверять на Джисоне. Даже если бы Хан все знал и сам его об этом умолял. Минимальный риск все равно риск. – Джисон, – голос Минхо не слушается совсем, но Ли старается говорить как можно более убедительно. – Мне правда очень жаль, что ты пострадал, и я не понимаю, почему тебе в твоей глупости потакали. И ты можешь обижаться и злиться, но я бы и в другой раз сделал бы все точно так же. То, что один раз повезло, не значит, что так будет всегда. И, пожалуйста, не занимайся моим спасением больше, я тебя о таком не просил и никогда не попрошу. Прозвучало вроде спокойно, выверено и логично, Минхо мысленно хвалит себя за то, что не скатился в пустое эмоционирование. Пусть Джисон сейчас и дуется, но он рано или поздно прислушается к голосу разума. Но Хан почему-то совсем не выглядит удовлетворенным. Он в несколько широких шагов пересекает комнату, швыряет банку с лимонадом на кофейный столик, – у Минхо сегодня лисьи рефлексы на высоте, и он ловит чисто на автомате, – и, схватив Ли за футболку, заставляет подняться на ноги. – А я тебя просил? – Джисон почти кричит, хотя лицо Минхо буквально в паре сантиметров. – Ты хоть раз со мной это обсуждал? Спрашивал, нужно ли мне это? Нет, конечно, ты же тут самый умный герой-спасатель, ты все решаешь самостоятельно. И за меня ты все тоже решил самостоятельно. Попробуй поставить себя на мое место. Нравится? Голос у Джисона ломается, и Минхо начинает чувствовать неприятную чуждую кислинку в его запахе. Плохо, еще немного, и Джисон сорвется. Надо его успокоить немедленно, хоть чем-то. Минхо мягко отнимает руки Хана от своей футболки, – пальцы Джисона трясутся, и Ли мягко поглаживает тыльную сторону ладони, чтобы успокоить, – и говорит максимально спокойным голосом: – Давай не сейчас, хорошо. Обсудим это позже. Я сейчас не хочу об этом говорить, окей? Джисон руки выдирает, а Минхо от неожиданности не успевает среагировать и проезжается по пальцу Хана когтем. – Ты никогда не хочешь говорить. Джисон почти захлебывается словами и выглядит так, будто сейчас заплачет, а Минхо правда пытается сосредоточиться на его лице, а не стекающей по пальцу струйке крови. – Я обязательно подумаю о твоих словах, Хани, давай только не сейчас. Минхо не знает, что еще сделать. Физического контакта Джисон избегает, успокаивающие слова на него не действуют, никого, у кого можно было бы попросить помощи, рядом нет. Минхо чувствует себя бесполезным. Но Джисон вдруг глубоко вздыхает, его плечи опускаются, а взгляд проясняется. – Да, мы вам перезвоним, я понял, – он все еще звучит разбито, но не настолько вдребезги. Минхо не уверен, что такие резкие скачки в настроении, пусть даже и в позитивную сторону, это хорошо. – Я просто хотел тебе сказать, – Джисон смотрит вроде бы и в глаза, но как-то будто бы сквозь. – Что я тебе больше не верю. И больше не прощу. Этот раз последний, в следующий я уйду и больше не вернусь. Минхо знает, что Джисон уже говорил так, что потом все равно поверил снова, что вот сейчас пришел сюда, но остатки мозга отчаянно орут держать рот закрытым, и Минхо слушается. – Если ты не собираешься никак свое поведение менять, то никому из нас смысла мучиться нет, и я уйду уже сейчас, – Джисон смотрит так, что Минхо чувствует себя загнанной в угол мышью. – Мне уйти, хен? Или ты все-таки меня услышишь? Ли шумно сглатывает. Он никогда себя так с Джисоном не чувствовал. Хан всегда был мягким и теплым, уютным, податливым. Он вил из Минхо веревки, но так мило и по-доброму, что Ли этому только умилялся. И уж точно никогда не угрожал. Потому что, видит Бог, из уст Джисона предложение уйти – чистая угроза, похуже всякого яда. – Не уходи, – получается совсем жалко, но Минхо все равно, Джисон не тот, перед кем страшно быть слабым. – Пожалуйста, останься. Джисон шумно выдыхает, его лицо расслабляется, а в глазах появляется привычное тепло. – Хорошо. Джисон больше ничего не говорит, только молча отворачивается и плетется в сторону ванной. Минхо слышит, как открывается кран. Но не идет следом, просто не может. Джисон возвращается, наматывая на расцарапанный палец бумажное полотенце, и Минхо от этого вида прошибает чувством вины. – На, – он кусает свою ладонь и почти тычет ей в рот Джисону раньше, чем успевает подумать, хороший ли это в его состоянии вариант. – Я не хотел, извини. Оно быстро заживет. Извини! Хан только хмурится, – совсем не так убийственно, как пару минут назад, а скорее мило и расслабленно, – и отодвигает здоровой рукой ладонь Минхо. – Не хочу, в меня Хенджин столько своей крови за последние два дня влил, что ну нафиг, пусть лучше само заживает, – Джисон звучит так обыденно и по-домашнему, что Минхо теряется от смены атмосферы окончательно. Лис внутри вдруг дает о себе знать. Заставляет принюхаться. Соленые нотки. Джисон пахнет собой и чертовым морским Хваном. Минхо правда пытается не раздражаться, но не может. Его разумная часть Хенджину благодарна и обязана до гробовой доски, но с эмоциями она совладать не помогает. Минхо понимает, что это ненормально, но он чертовски зол на Хенджина, что тот посмел к Джисону притронуться. – Эй, ты чего? – Джисон вдруг берет его за руку и выглядит на самом деле обеспокоено. – Ладно, ладно, если тебе от крови плохо, то пусть лучше заживет. Он поднимает ладонь Минхо ко рту, – укус заживает медленнее обычного, – и, смотря прямо в глаза, слизывает языком кровь. Минхо стыдно до чертиков, но в голове бьет набатом мысль, что это самая сексуальная вещь, какую он только видел в своей жизни. До чего же он докатился. Пожалуйста, пусть это будет просто приход от крови Джисона. Это никак не могут быть его собственные мысли. Джисон разматывает полотенце и показывает ему заживший палец. Улыбается слабо, но ободряюще. – Так лучше? Минхо может только кивать в ответ как детская игрушка. Его мыслительным способностям нужна перезарядка. Джисон ведет себя на удивление нормально. Убирает со стола, прячет остатки еды в минибар, вытащив весь стоявший там до этого алкоголь, – но одну куриную ножку оставляет, пару раз надкусывает, а потом вдруг сует Минхо в рот, – и расстилает кровать. Минхо приходит в себя достаточно, чтобы снова мыслить, уже лежа под одеялом в темной комнате. Джисон лежит рядом и что-то листает в телефоне. Минхо может чувствовать его тепло под одним одеялом, но младший как-то слишком далеко. Очень далеко. Неправильно далеко. Минхо резко подвигается к Джисону ближе и обхватывает его всеми имеющимися конечностями. Младший только сдавленно ойкает. – Можно я тебя обниму? – Минхо последний раз спрашивал подобное в их то ли первую, то ли вторую неделю знакомства. Джисон сдавленно хихикает. – Какой-то запоздалый вопрос – ты буквально уже это делаешь, – и обнимает в ответ. У Минхо будто открывается второе дыхание. – Я бы хотел… – он выпутывается из рук Джисона и приподнимается на локте, чтобы видеть лицо младшего. – Хотел извиниться. Джисон смотрит в ответ снисходительно. – За что? У Минхо список того, за что нужно извиниться, длиннее всей их дискографии. Он начинает с самого простого. – За то, что тогда не поцеловал тебя в ответ. Брови Джисона взлетают вверх, а рот слегка приоткрывается. Но он быстро берет себя в руки, хищно щурится и тянет слишком провокационно: – У тебя есть шанс исправиться. Впечатлишь меня, и я подумаю над тем, чтобы тебя простить. Обычно Минхо куда сдержаннее, но сейчас голодно облизывающийся лис в нем сильнее рациональной части сознания. И его просить дважды не нужно. Минхо впивается в губы Джисона самым жадным поцелуем в своей жизни. Хан аж на секунду теряется от такого напора, но быстро расслабляется и отвечает не менее пылко. Черт, сколько крови в него влил Джисон, что его до сих пор ведет так сильно? Минхо чувствует, как пальцы Хана лезут под футболку, чувствует, как младший ерзает и жмется ближе, как проезжается языком по клыкам. Он позволяет Джисону все. Джисон отстраняется, чтобы глотнуть воздуха, и Минхо пользуется моментом, чтобы переключиться на шею. Джисон зажимается, толкает его подбородком и снова пытается поймать губами его губы, но Минхо только вошел во вкус. Он, недолго думая, запускает руку в волосы Джисона и тянет, заставляя дать больше доступа к шее. Хан в ответ сдавленно шипит, и к Минхо на секунду возвращается разум. Почти все его отношения были с лисами, с людьми он особенно не водился, – а все все-таки предпринятые попытки были максимально неудачные, – но Минхо все равно понимает, что, вероятно, нужно быть аккуратнее. Иначе он может навредить. Люди такие хрупкие. Джисон будто читает его мысли. – Да все нормально, сделай же уже что-нибудь, ну, – он канючит и ерзает на кровати, пытаясь прижаться ближе. – Или отпусти меня, и я все сам сделаю. Минхо тихо хмыкает и наклоняется к шее Джисона. Легонько целует, щекочет языком, замирает в миллиметре от кожи, опаляя теплым дыханием, но не касаясь. Джисон под ним извивается и недовольно шипит. – Прекрати издеваться. Так нечестно, ты гребаная лиса, ты сильнее. Минхо только сдавленно хихикает и оставляет дорожку поцелуев от основания челюсти до ключицы. Джисон опять чему-то возмущается, но уже так неразборчиво, что Минхо не понимает даже со всем своим чутким слухом. Но волосы Джисона все же отпускает, вдруг Хан сказал, что ему больно, а Минхо не понял. Почувствовав свободу, Джисон пытается вернуть инициативу, но Минхо это только забавляет. Он снисходительно дает Хану поцеловать себя в губы и даже укусить за шею, пока не решает, что этого достаточно. Поигрались и ладно. Все еще не в том состоянии. Минхо отстраняется от Джисона и садится младшему на бедра. Хочет уже улыбнуться и потрепать Джисона по волосам, – впечатлил же, ну? – как вдруг ловит взгляд Хана. Горящий, голодный и жадный. Минхо в нем почти топится. Руки Джисона, до этого безвольно лежавшие вдоль тела, вдруг начинают жить своей жизнью. Перемещаются на пояс халата и трясущимися пальцами пытаются развязать узел. Минхо наблюдает за этим как за самым замысловатым фокусом мира. – Жарко, – Джисон тянет на выдохе, его голос неестественно высокий. – Хочу снять. Минхо правда пытается держаться. – Я перестарался с термостатом, – Джисон смотрит так выжидающе, что хочется зажмуриться и на ощупь дойти до ванной, чтобы принять ледяной душ. – Помочь? Минхо понимает, что это очень плохой вопрос, знает, что определенно пожалеет об этом завтра, но решает, что ничего предосудительного в простом человеческом счастье нет. Джисон хочет, чтобы он был с ним искренен? Что ж, он будет. И если Джисон согласится, он с радостью ему поможет. И не только с поясом. Джисон кивает так уверенно, будто ждал этого вопроса всю жизнь, и Минхо отпускает себя окончательно. Стягивает с Джисона халат, – почти не развязывая, у Хана не только талия, но и бедра худые, – припадает губами к шее и целует слишком собственнически. Джисон под ним задыхается, жмется и тянет Минхо за край футболки, с явным требованием ее снять. Ли только хмыкает, целует в районе ключицы, – слишком сильно, Джисон тихо ойкает под нос, – и отстранятся, чтобы стянуть футболку. Она Сынмина, слегка маловата, и Минхо на секунду путается в вороте. Когда футболка таки оказывается где-то на полу, Минхо ловит на себе взгляд Джисона. Младший рассматривает его так, будто видит впервые, и от этого почему-то накрывает еще сильнее. Минхо действует чисто на инстинктах, целует, прикусывает и слегка царапает когтями бока. Джисон только тяжело дышит, смотрит затуманено и пытается поддерживать ритм. Минхо понимает, что Хан за ним не успевает, но не может заставить себя замедлиться. Слишком голодный. Джисон шипит громче обычного, и Минхо вдруг понимает, что уже наполовину стянул с Хана боксеры, даже не спросив разрешения. Это заметно охлаждает пыл, и рассудок возвращается хоть частично. Нужно прекращать. Он себя не контролирует. Но Джисон явно не согласен. – Сделай так еще раз, – Хан подается вперед и сам проезжается членом по руке Минхо. – Да ну не тормози ты. Минхо не тормозит. Он просто в ужасе. А его лис в восторге. Сегодня в Минхо слишком много лисьего. Он стягивает с Джисона остатки одежды, нависает сверху и впивается губами в его губы. Когти не прячутся, контроля никакого, – если бы он был, Минхо бы в такой ситуации не оказался, – и он аккуратно поглаживает член Джисона, боясь царапнуть. Тот воспринимает это иначе. Вдруг отстраняется и выпаливает: – Я видел в ванной смазку. Минхо ошарашенно замирает. Джисона это явно пугает. – Я просто искал шампунь, – он зачем-то машет руками, и Минхо, слегка озадаченный сменой атмосферы, отлипает от Джисона и садится сбоку. – Я просто подумал, что так будет лучше. Минхо сам себе поражается, когда слышит свой голос. – Окей. На негнущихся ногах идет в ванную и методично роется в ящиках, будто Джисон просто попросил найти запасную зубную щетку. Баночка и правда отыскивается рядом с шампунем. Джисон ждет его сидя в кровати. Он весь растрепанный и напряженный, и Минхо про себя умиляется. – Иди сюда. Минхо садится в кровати, упираясь спиной в стену, и Джисон оказывается в его объятьях достаточно быстро, чтобы не успеть начать сомневаться. Такой теплый, нежный и доверчивый. Минхо слишком слаб, когда речь идет о Джисоне. Он притягивает младшего к себе, усаживает между своих ног так, будто они просто смотрят очередную серию аниме, и целует в шею. Джисон рвано выдыхает и обмякает в его руках. Восхитительное ощущение. Пусть и с титаническими усилиями, но все же выходит спрятать когти, и Минхо никогда так не радовался развитому самоконтролю. Смазка слишком приторная для его обостренного обоняния, но это стоит того, чтобы потерпеть. Минхо едва успевает коснуться Джисона, когда тот вдруг перехватывает его руку. И держит крепко. – Ты ведь не сбежишь после этого? – Хан звучит почти напугано, и Минхо рвано выдыхает, прежде чем начать обсыпать его шею поцелуями. – Только попробуй опять сбежать. Минхо тянется чистой рукой к лицу Джисона, мягко берет за подбородок и поворачивает к себе. – Черта с два ты от меня теперь отделаешься. Минхо целует раньше, чем успевает заметить, как загораются глаза напротив. Хватка на руке пропадает, и Минхо неторопливо проводит ладонью по члену Джисона. Следит за тем, как тот рвано выдыхает, как приоткрывается его рот и затуманивается взгляд. Минхо не знает, что Джисону нравится. Он наслышан о похождениях младшего, но про детали никогда не уточнял. Поэтому он просто следит, изучает и старается не навредить. Джисон в его объятиях выглядит слишком разбитым, как для обычной дрочки, но он вроде все еще расслаблен и податлив, и Минхо воспринимает это как зеленый свет. Пробует сжать чуть сильнее и слегка нарастить темп. Джисон тихо всхлипывает, и Минхо замирает, но Хан тут же толкается в руку снова с почти что отчаянным напором. Ладно, он запомнит, что это хороший звук. У Джисона такое лицо, когда он кончает, что Минхо кажется, что только лишь одной этой картины достаточно, чтобы утолить весь его звериный аппетит. Лис внутри тоже затих, и непривычная гармония человеческой и звериной части звенит в голове камертоном. Идеально. Джисон вдруг выпутывается из его рук и поворачивается лицом. Подается вперед, впиваясь в губы, и абсолютно беззастенчиво лезет рукой под резинку штанов. Минхо не сдерживается и сдавленно рычит. Надо останавливаться, срочно. Если простое прикосновение Джисона к коже вызывает такое, то о большем и думать нельзя. – Не надо, – получается грубее, чем хотелось, но Джисон замирает, и это главное. – Мне еще не настолько хорошо. Джисон вдруг меняется в лице, и выглядит настолько виновато, что у Минхо болезненно сжимается сердце. Он видит, как в голове Хана крутятся шестеренки, как он открывает рот, чтобы начать лепетать какой-то бред, как прижимает руку к груди, показывая Минхо, что все понял. Джисон слишком очаровательный. Минхо мягко улыбается и съезжает на подушку, утягивая Джисона с собой. Хан только шумно выдыхает, когда его голова оказывается у Минхо на груди. Выворачивается так, чтобы быть к старшему лицом, и смотрит своими огромными глазами. Невероятно очаровательный. – Потом, хорошо? Минхо улыбается максимально ласково, и Джисон дарит ему несмелую улыбку в ответ. Ли дает себе минуту чистого наслаждения, просто валяясь с Джисоном и осторожно перебирая его волосы, – когти опять вылезли, но сил заниматься этим уже нет никаких, – но минута по итогу растягивается слишком надолго. Минхо приходит в себя, когда слышит, как Хан на его груди начинает мерно сопеть. – Эй, – он трясет Джисона за плечо нежно, но достаточно настойчиво для того, чтобы младший проснулся. – Давай в душ, мы не будем так спать. Джисон только сонно хлопает глазами и недовольно хмурится. – Не хочу в душ, – Хан канючит и подползает ближе, утыкаясь в изгиб шеи. – Хочу спать. У Минхо от ощущения горячего дыхания на коже мурашки. – Спать? – он поглаживает Джисона по животу, показательно царапая когтями уже засохшую сперму. – Вот так? Джисона явно ничего не смущает. Он только кивает, клюя носом ухо, и уверенно говорит: – Да. Джисон очарователен. Минхо слаб. Он может поступиться своей чистоплотностью на одну жалкую ночь. – Ладно, давай спать. Джисон довольно урчит и укладывается удобнее, закинув на Минхо ногу, будто он подушка для обнимания. Ли не сдерживает улыбки и за талию притягивает младшего ближе. Укрывает одеялом, целует в лоб и растворяется в родном запахе. Соль вроде уже не так чувствуется, зато озоном и кислинкой пахнет везде. Очень по-домашнему. – Минхо. Голос Джисона слишком бодрый, и Ли непонимающе приподнимает голову. Хочет пожурить Хана, что не дал им помыться, а теперь не спит. Но Джисон смотрит блестящими глазами и говорит на одном дыхании: – Ты очень красивый с голубыми глазами. И снова прячется в изгибе шеи. Сопит нарочито шумно и глубоко, щекоча дыханием ухо. Странный Джисон сегодня какой-то. Ну да ладно. Минхо не остается ничего другого, кроме как расслабиться и попытаться уснуть.