***
После того как Минги оперативно вскрыл замок на главной двери школы, случайно сломав его пополам, охотники проверили работу раций и повторили алгоритм действий на случай опасности. Если коротко: незаметно ползли к выходу, не привлекая к себе внимания, или же, если тебя уже заметили, то беги со всех ног и ори в рацию, что тебе полная жопа, отстреливаясь из ловушки для призраков и попутно спасая все живое на своем пути. Первым, светя перед собой фонариком, порог школы перешагнул Сан. Уён зашел следом, отставая от напарника на два шага и стараясь контролировать громкость дыхания. Мертвая тишина пустого здания отрезала их от мира и почти физически давила на мозг, из-за чего тот начал подкидывать воображаемые шорохи в темных углах и непонятные звуки где-то на краю сознания. Сердце Уёна колотилось как бешеное. На первом этаже охотников встретили грязный пол, заколоченные окна, через который почти не пробивался тусклый свет пасмурного дня, и пустые комнаты с редким мусором — следствием пребывания любителей выпить на закрытой территории. Каждый шаг охотников казался оглушительно громким в окружающей тишине. Датчик паранормальной активности в руках Сана светил равномерным желтым светом. — Похоже, призрак действительно здесь, — прошептал Сан, убирая датчик в сумку. — Пойдем дальше. Не отставай. С максимальной осторожностью они прошли широкий коридор, бегло осмотрев по дороге полупустую доску для объявлений, на которой все еще висело сообщение о ремонте женского туалета на втором этаже и приглашение всех желающих в музыкальный кружок. Уён вздрогнул, когда вдалеке ему померещился еле слышный детский смех, но на вопросительный взгляд Сана лишь покачал головой. Даже искорка воображения в темноте легко разгорается в опасное пламя паники. — Пойдем выше, — тихо скомандовал Сан, осветив фонариком лестницу. Однако стоило им подняться на десяток ступеней, как сверху раздался приглушенный грохот, будто кто-то швырнул на пол стул с железными ножками, после чего вновь воцарившаяся тишина пустого здания стала еще более гнетущей и тревожной. Сан выключил фонарик и жестом остановил Уёна. Замершие на лестнице охотники прислушались. — Кажется, это был третий этаж, — прошептал Сан после паузы. — Но я могу ошибаться, так что идем осторожно. Кстати, загадка: ведет как вверх, так и вниз, соединяя этажи. Что это? — Лестница, — тихо ответил Уён, сосредоточенно вглядываясь во тьму лестничного пролета. — Как действуем дальше? — Пока исследуем второй этаж, а потом ориентируемся по ситуации. Держись за мной. Еще ни один приказ в своей жизни Уён не выполнял с такой охотой, как предложение красться по заброшенному зданию, населенному то ли призраками, то ли маньяками, не в авангарде, а за спиной профессионального охотника. Сан в этот раз излучал не только душевное тепло, отгоняющее холод в сломанной душе Фатума, но еще и мощную уверенность в своих силах, которая позволяла Уёну чувствовать себя в относительной безопасности. Если бы это не противоречило всем его принципам, Уён бы обнял Сана за талию и прижался бы к его спине, наслаждаясь чужим теплом и ощущением защищенности. — Уён, стой! — вдруг развернулся охотник, не позволяя напарнику войти в учебный класс. — Не заходи. — Что такое? — Ты… — Сан сглотнул прежде, чем продолжить. — Ты когда-нибудь раньше видел трупы? — Бля-я-ядь, — выдохнул журналист. — Только не говори, что там… — Да, — кивнул Сан. — Похоже это один из без вести пропавших, Ли Дживон, местный почтальон. И если ты раньше с подобным не сталкивался, то тебе лучше вообще не заходить в эту комнату. Дать тебе глоток святой воды для успокоения? — Нет, не надо, я в порядке. Я уже видел трупы. В совершенно другой обстановке, конечно, но вряд ли меня это сильно шокирует, не волнуйся. — Слушай, — задумчиво произнес Сан, пропуская напарника в комнату. — А я только что понял, что абсолютно не представляю, кем ты работал до прихода в ATEEZ. — Замечательное наблюдение. Очень своевременное, знаешь ли, — саркастично фыркнул Уён, садясь на корточки и осматривая тело Ли Дживона, лежащее за учительской партой. Подрагивающий свет фонарика осветил покрытые пылью ботинки со стершимися подошвами, затем свет упал на старые джинсы, заправленную за пояс синею клетчатую рубашку, застегнутую под горло, безвольно раскинутые руки со скрюченными в судороге пальцами, и наконец добрался до лица. Ли Дживону было около сорока лет. Мертвые помутневшие глаза смотрели на Уёна с навечно застывшим в них ужасом, а рот был широко распахнут, из-за чего челюсть немного сместилась в сторону правой стороны. Случайно высветив фонариком посеревший язык мертвеца в ротовой полости, Уён сдержал рвотный позыв и отвернулся, рассматривая пыльный пол и левую руку трупа с разбитыми от удара наручными часами. В тишине учебного класса, прерываемого только молитвой Сана, Уёну померещился равномерный ход часов мертвеца, хотя он и видел, что стрелки неподвижны. Тик. Так. Тик. Так. Тик. Так. А ведь совсем недавно этот мужчина был жив. Что привело его в заброшенную школу, где он встретил свою смерть? Тик. Так. Тик. Так. Пришел ли он сюда осознанно или попал в ловушку мистических сил? Тик. Так. Как именно оборвалась линия жизни почтальона Ли Дживона? На долю секунды в голове Уёна будто ударил церковный колокол, совершенно оглушив его и дезориентировав в пространстве, тело отказывалось слушаться, а перед глазами встала жуткая сцена того, как заплаканный и вымотанный Ли Дживон роняет что-то на пол, после чего шарахается от чего-то недоступного невольному зрителю, испуганно пятиться, с грохотом падает на пол и наконец открывает рот, набрав в грудь достаточно воздуха. Пронзительный предсмертный крик вырвал Уёна из транса. — Так, это очень странно, — выровняв дыхание и придав голосу спокойствия, заключил журналист. — На нем нет никаких явных физических повреждений — ран, переломов или кровотечений, так что причина смерти неочевидна. Однако его лицо буквально перекосило от ужаса, причем мышцы после смерти не расслабились, а как будто наоборот — задеревенели. Думаешь, его могли напугать до смерти? — Возможно, — согласился Сан, закончив свою тихую молитву. — Например, у него могло остановиться сердце. Или же призрак мог повредить что-то внутри его тела. Например, поменять местами желудок и селезенку, мы с таким уже сталкивались. Так кем ты работал? — Сантехником, — раздраженно бросил Уён, выпрямляясь и поправляя сумку на плече. — Унитазы чинил. — Правда? — Нет, конечно. Я был… — Доберман запнулся на мгновение. — Кем-то типа фрилансера. Работал по найму. — Ну, как хочешь, — обиженно проворчал Сан, отворачиваясь и светя фонариком на классную доску, на котором по-прежнему оставались какие-то математические вычисления. — Ну что еще? — закатил глаза журналист. — Да ничего. Я просто надеялся, что мы столько уже вместе прошли, что ты мог бы начать меня доверять хоть немного, но раз ты хочешь хранить свои секреты и дальше — пожалуйста. — Сан, а ты не думаешь, что сейчас не время выяснять отношения? Тут человек умер вообще-то, а где-то неподалеку летает призрак, который его убил! И вообще, что значит «я тебе не доверяю»? Я сообщил тебе код от входной двери — я, считай, тебя пустил в святая святых! Боже, да я ведь доверяю тебе больше кого бы то ни было на этой планете! — Ладно. Ты прав, — шмыгнул носом Сан. — Сейчас не время выяснять отношения. Выясним их позже. — Если хочешь реально сделать мою жизнь лучше, то перестань пользоваться этим гелем для душа, — заявил Уён. — И шампунем. И вообще выкини, нахрен, все, что воняет кокосом! — Почему это? — искренне удивился Сан. — Потому что меня тошнит от этого запаха. Он омерзительно сладкий и вдобавок приторно химозный, у меня все внутри переворачивается и рвется наружу, когда я его вдыхаю! — А я и не знал, что ты так не любишь кокос, — озадаченно заметил Сан. — Хорошо, я сменю гель для душа и шампунь, как ты просишь. Но, Уён, тебе не стоило просто терпеть, ты мог бы сказать мне это и раньше. Мы же напарники, я бы учел твои желания. Уён открыл было рот для язвительной шутки, но в последний момент передумал и вместо оскорблений выдохнул простое, но искреннее: — Спасибо. — Всегда пожалуйста, Королева, — немного грустно улыбнулся Сан, доставая рацию. — Я доложу Минги о текущей ситуации. Тигр Цыпленку, у нас труп. Похоже, это второй пропавший, Ли Дживон. Призрак, судя по звукам и датчику, где-то на третьем этаже. Сообщи в штаб, но полицию пока не вызывай. Критическое время ожидания — час. Прием. — Цыпленок Тигру, — отозвалась рация. — Вас понял. Проинформирую штаб и буду ждать дальнейших указаний в течение часа. Прием. — Тигр Цыпленку. Окей. Конец связи. — А почему мы не вызываем полицию? — спросил Уён у Сана. — Потому что они приедут. — И…? — И? Уён, здесь же призрак, уже убивший одного человека. Нам нужны дополнительные жертвы, еще и среди людей при исполнении? Как только решим проблему с призраком, так сразу же и позвоним в полицию. Нам и так потом свидетельские показания в участке давать, при каких обстоятельствах мы нашли тело и на кой хрен нас понесло в заброшку. Так что не усугубляй ситуацию. Кстати, знаешь, что странно? — Что? — Это ведь кабинет корейского языка, вся обстановка буквально кричит об этом, не так ли? — Ну, да, — согласился Уён, оглядев плакаты на стенах. — Это определенно класс корейского. — А теперь посмотри на доску, — подсказал Сан. — Это математические уравнения. Несостыковочка. — И что это значит? Может, в последний день работы школы у них была замена урока? — Даже если так, то стоит помнить, что наш подозреваемый призрак при жизни был учителем математики. Этот класс может быть местом его смерти. — Значит, ловушку надо устанавливать здесь? — Возможно, — нахмурился Сан и достал из сумки датчик. — Однако сигнал по-прежнему желтый, а это значит, что призрак не рядом с нами. Давай тогда осмотрим комнату повнимательнее, может, мы пропустили еще какие-то улики. Только не трогай труп и постарайся не сдвигать мебель, а то у полиции возникнут лишние вопросы. — А я, похоже, уже нашел важную улику, — заметил Уён, высвечивая на полу брошенный открытый маркер. — Засохший маркер? — уточнил Сан. Уён задумался над тем, рассказывать ли напарнику про свои видения, но быстро решил, что сейчас не время для долгих объяснений и восторженных воплей «Котенок, так ты экстрасенс!». Пришлось ограничиться перечислением наблюдений. — Я думаю, что этот маркер выронила жертва перед смертью. А еще раньше Ли Дживон писал им на доске математические формулы, пока его не прервало нечто ужасное, что довело его до трагической гибели. Например, призрак умершего математика. — Что ж, в твоих словах есть логика, — неохотно признал охотник, тщательно осмотрев валяющийся на полу маркер. — Но если все так, как ты говоришь, то у нас серьезная проблема. Очень серьезная проблема. — Сан, твои намеки не достигают цели, я не понимаю, о какой проблеме ты говоришь. — Извини, я все объясню. Если перед смертью жертва или же сам призрак решали математические уравнения, то велика вероятность, что мы столкнулись не с агрессивным типом, ведь агрессивные призраки нападают на людей, как только их замечают, без прелюдий и долгих расшаркиваний. Также трудно предполагать, что это печальный или беспокойный призрак, разве что его беспокойство связано с тем, что он никак не может решить какое-то уравнение, что звучит не очень убедительно, на мой взгляд. Кроме того, не думаю, что почтальон средних лет забрался в заброшенное здание только для того, чтобы добровольно решать задачки по математике в классе корейского — гораздо вероятнее, что его кто-то заставил это делать. А разнообразные квесты, задания и игры с жертвами перед убийством в свою очередь — это признаки веселого призрака. — Самого опасный из них, верно? — Точно! — кивнул Сан. — Веселый призрак не подвержен настолько сильным эмоциям, чтобы им можно было легко манипулировать, он рассудителен, умен, плохо идет на сделки и еще он невероятно жесток и убивает ради удовольствия. Вывод: нам капитально не повезло. — Так, может, свалим пока не поздно? — озвучил самое свое горячее желание Уён, невольно бросив взгляд в сторону тела у учительского стола. В голове тут же застучали стрелки воображаемых часов, из-за чего журналисту пришлось крепко зажмуриться, отгоняя навязчивые видения. — Нет, реально, давай сбежим, раз это так опасно! — Мы не можем, — замотал головой Сан. — Если мы не остановим призрака, то жертв среди населения станет больше, и все они будут на нашей совести. Кроме того, нам нет смысла бежать, ведь мы готовы к этой встрече: у нас есть оружие, знания и навыки. Мы обязаны вступить в этот бой и победить! — Сан вдруг шагнул к Фатуму и продолжил, понизив громкость голоса и глядя напарнику в глаза: — Однако, Уён, если вдруг ты почувствуешь, что твоя жизнь в опасности, то вот мой приказ, который не подлежит обсуждению или оспариванию: спасай себя, не думай обо мне или о ком-либо еще. Первой реакцией Уёна на этот приказ было естественное возмущение, поскольку мужчина терпеть не мог, когда ему диктовали, что делать, но взрыв привычных негативных эмоций продлился всего пару мгновений, а затем на смену ему пришли усталость и трогательное осознание чужой заботы. Ведь это был не просто приказ — Сан, воспользовавшись своей властью, приказал ему беречь себя любой ценой, даже если жизнь самого Сана или кого-либо еще будет под угрозой, что напрямую нарушало основные правила ATEEZ. Однако при этом приказ старшего в команде подлежал неукоснительному исполнению, что в свою очередь означало, что никто не посмеет обвинить Добермана в трусости, халатности или непрофессионализме. Уён был тронут настолько, что почти прослезился и в порыве охвативших его душу тепла и нежности чуть было не послал Сана нахуй с его приказами, которые требуют при первой же опасности бросить этого благородного дурня на произвол судьбы. — Хорошо, — произнес Фатум, выбрав самый нейтральный вариант ответа, чтобы не повышать градус напряжения между ними. — Обещаю, что если мне что-то будет угрожать, то я побегу прочь не оглядываясь. Идет? — Договорились, — довольно улыбнулся Сан. — А теперь нам пора на третий этаж.***
На третьем этаже казалось и темнее, и холоднее, чем во всем остальном здании, и Уён не понимал — это факты реальности или игры воображения, воспаленного царящим в школе ужасом. Доберман-Фатум никогда раньше не задумывался о том, как ощущается близость смерти, но сейчас он как будто чувствовал ее присутствие в воздухе — как сотни невидимых ледяных иголок, зависших перед лицом и готовых в любой момент впиться в твою плоть до кости. — Вот эта комната подходит, — шепотом заключил Сан, заталкивая напарника вглубь небольшого помещения. Похоже, это была приемная перед кабинетом директора. — Вот как мы поступим: ты будешь ставить ловушку и готовить портал для переправки призрака за грань, а я буду на стреме у входа. Если призрак направится в нашу сторону, то я отвлеку его на себя, а ты, как только будешь готов, подашь мне сигнал через рацию, и я приведу призрака к тебе. Все понятно? — Да, но ведь это опасно! — тихо возразил Уён, схватив напарника за рукав. — Что если призрак тебя атакует? — Не переживай, я справлюсь, — успокоил журналиста Сан, осторожно похлопав его по плечу и освобождая свой рукав от его слабой хватки. — Начинай. У нас каждая секунда на счету. У Уёна сердце сжалось от тревоги, но он не стал больше спорить и, бесшумно опустив сумку на пол, принялся за свой первый настоящий ритуал по изгнанию привидения из мира живых в мир мертвых. Проблемы начались еще на первой стадии — стоя на коленях посреди заброшенной и темной комнаты мужчина держал в одной руке свечу, а в другой — зеркало, пытаясь понять, как их установить. Подсвечники или зеркала со стойкой охотники по какой-то причине игнорировали, поэтому пришлось срочно выкручиваться и пристраивать зеркало к стене, а свечу вставить в снятый с ноги ботинок. Решение с обувью было неожиданным и, по мнению журналиста, в какой-то степени даже элегантным, несмотря на то что был серьезный риск закапать дорогую вещь воском. Чиркая колесиком зажигалки, Уён поклялся инициировать потом тотальную проверку всех инструментов для охоты и устроить головомойку всем, кто отвечает за выбор снаряжения. И выбить из Хонджуна компенсацию: за стресс и за порчу личного имущества. Где-то на этаже снова раздался грохот падающей мебели. Подскочив от громкого звука, Уён повернул голову в сторону Сана в поисках такой необходимой сейчас поддержки, но в этот же самый момент желтая лампочка датчика в руках охотника сменила цвет на кроваво-красный. Призрак был совсем рядом. А над головой Сана хищно вздрогнула сотня острейших иголок, окрашенных в зловещий алый цвет. — Удачи! — одними губами прошептал охотник Уёну, после чего смело вышел в коридор, аккуратно прикрывая за собой дверь. — Вот дурак, — прошипел Доберман, беспомощно сжимая кулаки и чуть ли не задыхаясь от непривычных переживаний за чужую жизнь. Слова заклинания перед зеркалом Уён шептал с закрытыми ушами, иначе просто не мог сосредоточиться на заковыристом тексте, вслушиваясь в оглушительно громкие шаги Сана. Внезапный толчок в грудь мистической силой от открытия портала случился одновременно со звуком разбитого стекла. — Господин Мун, а вот и вы! — радостно воскликнул Сан. — Как ваше существование? Должен сказать, что впечатлен тем, в какую четкую проекцию вы воплотились, обычно очертания призраков гораздо смазаннее. «Надеюсь, этот идиот знает, что делает!» — со смесью злости и отчаяния подумал Уён, доставая из своей сумки мешок для приманки вместе с маленьким компасом и поднимаясь на ноги. Босой ноге тут же стало холодно и неприятно. Высыпав все содержимое из мешочка в правую ладонь, журналист определил стороны света, после чего постарался максимально равномерно бросить приманку на север, восток, юг и запад, закончив обряд ссыпанием остатков себе под ноги. — Решить уравнение? — тем временем громко спросил Сан. — Разумеется! Я без проблем это сделаю, я обожаю математику! Только не торопите меня, господин Мун, я очень медленно пишу. «Если он не справится — призрак попытается его убить», — понял Уён, чуть подрагивающими руками доставая зажигалку и поджигая приманку. Смесь загорелась красным цветом, в воздухе запахло гарью. Он ошибся. Сан доверился ему, попросив сделать всего несколько простеньких манипуляций в безопасной комнате, пока он сам будет балансировать на грани жизни и смерти, а Уён взял и ошибся. Он подвел его. Он подвел всех. Где-то внутри Добермана проснулся холод, лениво распуская свои щупальца в разные стороны. Воображаемые иголки задрожали от предвкушения. — Господин Мун, я же просил меня не торопить! Я не забыл, как решать такие примеры, я всего лишь неспешно выбираю лучший способ решения. Математика — изящная наука, она не терпит топорности! Сан явно давал понять, что у него все плохо, поэтому Уёну следовало поторопиться, но он никак не мог вспомнить, как исправить красный цвет. Кажется, ему об этом рассказывали… Кто-то задавал ему такой вопрос… Кто-то давал за него ответ… — Не надо ломать мне пальцы! — возмутился Сан. — Ответственно заявляю, что ваша теория о том, что нестерпимая физическая боль — это лучшая мотивация, не только несостоятельна, но и абсурдна. Переломы не заставят меня думать быстрее! И выдранные ногти тоже! Похлопав себя по щекам, Уён постарался сосредоточиться. Он еще мог все исправить — у него по-прежнему были зажигалка и компас, а в сумке Сана, которую тот оставил в углу, можно было взять еще один мешочек с приманкой. Гасить красный огонь за неимением других способов пришлось прямо ногой в ботинке, а потом ей же сметать горячий пепел в сторону, из-за чего с этой парой обуви пришлось заранее попрощаться. Теперь у Уёна была последняя попытка. Если он налажает и в этот раз, то веселый призрак математика их обоих растерзает за незнание школьного материала, как бы бредово это ни звучало. Проверив, что свеча возле зеркала по-прежнему горит, журналист повторил все манипуляции с магическим порошком, но в этот раз действовал медленнее и с куда большей тщательностью, мысленно проговаривая каждое свое действие по несколько раз. Синий огонек, осветивший наконец пол комнаты, стал для Уёна одним из самых радостных моментов его жизни, а концентрированный вишневый аромат показался изысканнее самых дорогих парфюмов. Живо схватив в правую руку пистолет-ловушку, Уён устроился в самом удобном для атаки углу и включил рацию. О кодовом слове они с Саном не договаривались, но так как призрак был разумен и тоже услышал бы послание по радиосвязи, то давать ему подсказки о подготовленной ловушке не хотелось. В итоге Уён рявкнул первое, что пришло в голову: — Утки! Топот в коридоре дал понять, что Сан принял сигнал и бросился к нему, ведя за собой разъяренное привидение. Теперь Уёну нужно было выстрелить в попавшегося на приманку господина Муна. И желательно с первого раза. Вбежав в комнату, Сан сразу же спрятался за дверью, а следом за ним в дверной проем влетело… самое настоящее привидение. Уён открыл рот от изумления, разглядывая слегка прозрачный и, что интересно, цветной силуэт мужчины, почти касающийся ногами пола. От призрака несло холодом и острой болью, которую начинающий экстрасенс ощущал где-то на уровне подсознания, как будто не столько чувствовал эту боль физически, сколько понимал ее существование. Мун Донха тем временем завис на пару секунд, осматривая помещение в поисках жертв, после чего завороженно поплыл по воздуху к приманке, не в силах сопротивляться волшебной силе синих огоньков. Уён аккуратно поднял нагревшееся и вибрирующее оружие, прицелился в потустороннюю сущность и резко нажал на курок до характерного щелчка. Металлический шарик с невидимым электромагнитным зарядом вылетел из дула и, врезавшись во вроде бы как бесплотное тело призрака, не пролетело его насквозь, а застыло в воздухе там, где у математика предполагалось сердце. — Чертовы школьники! — закричало затрясшееся в конвульсиях привидение, заставив Уёна на пару мгновений замешкаться в недоумении, откуда у бестелесной сущности может идти звук. — Я всегда знал, что их нужно убивать! Душить, резать, сворачивать их дурацкие шеи, пока они не выросли в полных идиотов, портящих всем жизнь своей тупостью! Только убийство — это достойная мотивация для учеников и награда для учителей, тратящих свои жизни на бесплодные попытки обучить их! Призрак продолжал трепыхаться в воздухе, ругаясь и желая смерти в мучениях всем, кто плохо учит математику, а Уён тем временем поднялся на ноги и быстро зачитал вторую часть заклинания, которая должна была насильно протолкнуть Мун Донха в портал из зеркала. С каждым словом витиеватого заклинания на мертвом языке силуэт привидения становился все прозрачнее и расплывчатее, пока наконец не растворился в воздухе полностью, позволив металлическому шарику с глухим стуком упасть на пол, после чего Уён, получив одобрительный кивок от Сана, задул свечу и машинально перекрестился, надеясь, что напарник не станет ехидничать по этому поводу. Охота была закончена. Пропахшая вишней комната погрузилась в приятный полумрак. — Пресвятая Дева Мария, — выдохнул Уён, закрывая глаза и сжимая разряженный пистолет в руках. — Это было реально. — Мои поздравления с дебютом, коллега, но справедливости ради, должен отметить, что ты у нас тот еще тормоз, — шутливо произнес Сан, держась за правый бок. — Я уж думал, он мне реально язык вырвет за то, сколько я болтаю вместо того, чтобы решать задачки. Поддавшись порыву, Уён отбросил оружие в сторону и с разбега крепко обнял Сана, вжавшись в него всем телом. Озябшие внутренности мгновенно окутало заботливое тепло, а по спине побежали мурашки, но уже не от жутких кровожадных иголок, а от удовольствия. — Тихо-тихо, мой хороший, — ласково прошептал охотник, обнимая Уёна левой рукой. — Все кончилось, мы в безопасности. Ты большой молодец, ты справился на отлично. Момент был воистину чудесным — Уёна даже посетила совершенно дикая мысль, что он бы хотел остаться в этой комнате навсегда. Но как бы ему ни было хорошо, он все же не смог проигнорировать тот факт, что напарник обнимает его как-то неуклюже, будто эти прикосновения причиняли ему дискомфорт, а на Сана — известного любителя обнимашек — это было непохоже. — Что с тобой? — нехотя отстранившись, спросил Доберман, оглядывая напарника с ног до головы. — Что-то с животом? Тебя ранили? — Пустяки! — безмятежно отозвался Сан, все еще зажимая рукой правый бок. — Простая царапина. Задело осколком. — Тебе срочно нужна медицинская помощь! — вмиг встревожился Уён, заметив на его пальцах свежую кровь, просачивающуюся из раны. — Стой на месте, а я сейчас все соберу и выведу тебя! Журналист бросился к своей сумке, быстро запихивая все инструменты внутрь и натягивая на ногу ботинок, после чего выхватил рацию и четко произнес: — Королева Цыпленку! Тигр ранен, осколочное ранение в бок, он в сознании, но нужна медицинская помощь. Мы сейчас на третьем этаже, веду его к выходу. А, и да — призрак нейтрализован. Прием! — Цыпленок Королеве. Вас понял, спускайтесь. Прием. — Королева Цыпленку. Окей. Конец связи. Так, Сан, давай я понесу обе сумки, чтобы ты не напрягался, только разберусь, как их одновременно ухватить. Блин, какой гений выбрал для охоты именно сумки? Они же неудобные! Нет, я определенно поставлю на собрании вопрос о рюкзаках. Так, вроде все взял, пойдем. Если тебе тяжело идти, то можешь на меня опереться. И главное предупреди, если начнешь терять сознание или если тебя просто поведет в сторону — не хотелось бы, чтобы ты навернулся с лестницы, это слишком травмоопасно. Вот и что ты, блин, лыбишься, чудище недобитое? От осколка в пузе счастье накатило? — Я не перестаю удивляться тому, какой ты очаровательный, когда беспокоишься обо мне, — нежно улыбаясь, пояснил Сан. — Как маленький напуганный котенок. — Я пропущу это мимо ушей и не буду тебя бить только потому, что ты ранен, — процедил Уён. Эйфория от победы и теплых объятий постепенно сходили на нет, и к журналисту возвращалось его обычное настроение. — Но советую не испытывать мое терпение, оно, знаешь ли, далеко не ангельское. — Уж я-то знаю, — грустно усмехнулся Сан, невольно поморщившись от боли при движении. — Но в этом тоже есть свое очарование. А когда ты вдруг перестаешь кусаться и показываешь себя настоящего — пусть и ненадолго — это по-настоящему ценный и, не побоюсь этого слова, волшебный момент. Я уже говорил, что где-то там, под твоим ледяным панцирем, скрывается теплое и доброе нутро, осталось только растопить весь этот лед, и, как мне кажется, мы уже неплохо в этом продвинулись. — Знаешь, я солидарен с призраком: язык у тебя явно лишний, — проворчал Уён, понимая, что снова закрывается тем самым ледяным панцирем, но ничего не мог с собой поделать. Говорить о своих чувствах — как и иметь их в принципе — казалось Уёну чем-то странным и дискомфортным, поэтому он выбрал то, что ощущалось, как самое естественное и подходящее под любую ситуацию поведение: огрызаться, хамить и отталкивать окружающих своим мерзким характером. — Короче, чудище с дыркой в боку, хватит нести всякую чушь, а вместо этого захлопни пасть и пошустрее шевели ластами, пока их не склеил! Я твой труп на улицу волочить не собираюсь, так и знай — брошу здесь и забуду, как звали. А продолжишь так ехидно улыбаться, еще и зубов недосчитаешься, я тебе слово даю, у меня уже кулаки чешутся!***
Сан оказался прав. Осколок задел только верхние ткани, так что его рана действительно оказалась всего лишь царапиной. А еще Сан оказался прав в том, что касалось полиции — стражи порядка тщательно допросили охотников в присутствии их адвоката (с этой ролью блестяще справился Хонджун в милейшей розовой рубашке с рюшами), после чего с явной неохотой отпустили, устно потребовав не покидать страну в ближайшие несколько недель. Домой Уён вернулся только к вечеру — без физических сил и в эмоционально опустошенном состоянии. Все-таки столь близкие контакты с потусторонним миром сильно выматывали того, кто еще пару месяцев назад готов был дать голову на отсечение, что вся «магия» — это лишь обман, невежество или удачное стечение обстоятельств. Ярый скептик, успешный журналист, хладнокровный шпион, охотник за привидениями, мальчик с разбитой душой, экстрасенс, Доберман, Фатум, Королева, котенок, малыш… Уён безнадежно запутался во всех своих образах. Бесцельно просидев на диване в гостиной около получаса, мужчина наконец пришел немного в себя и достал из кармана колоду. Пришло время задать высшим силам (или кто там отвечает через раскрашенные прямоугольники?) важный вопрос, который раньше Уён как-то упускал из виду: — Карты, скажите мне, кто я такой? Ответ мудрой колоды заставил брови Уёна изумленно взлететь вверх. Карты реально ему сейчас сказали, что он…