безжалостное пламя

м? чувствую ли я что-нибудь? ... трудный вопрос. непростой. скорее нет, чем да. я себя ни разу не вскрывал, поэтому, не могу сказать наверняка, есть ли у меня сердце. у меня все руки в крови? да, ты прав. хочешь знать почему? подойди поближе. давай, не бойся, садись рядом со мной. смотри. внимательно смотри. вот я подношу лезвие к коже, и делаю надрез. боль мимолетна, словно легкий удар током. острая, но быстрая. сначала рана совсем белая, и я думаю, что вовсе не повредил себя, но спустя несколько секунд на ней появляются сочащиеся алые капли. эти капли соединяются в одну, длинную линию, и потеками спускаются вниз по предплечью, капая с локтя. о, нет, не переживай, вены я не трогаю. только те места, где до них ещё глубоко. вскрой я вену, кровь слишком быстро вытечет из неё, и я умру, так и не почувствовав наслаждение от этой боли. что? тебя тошнит? хм-хм-хм... забавно. дай мне свою руку. доверься. вот, я беру тебя за запястье, прикладывая твои пальцы к крови. чувствуешь? она ещё теплая, словно из этой раны утекают остатки моей жалкой жизни. а если они вытекают от туда, значит они там есть, значит я живой. это напоминает мне о том, что я ещё жив, ещё что-то чувствую. я беру твои окровавленные пальцы, и кладу себе в рот, нежно облизывая и посасывая, впитываю плазмическую жидкость обратно в своё тело, возвращая свою жизнь. ты начинаешь привыкать, перестаёшь морщиться, и кажется, данная процедура тебя даже заводит. я спускаю кимоно со своих плеч, также держа твое запястье одной рукой, вынимаю пальцы, другой рукой кладу лезвие в твою ладонь. давай же, попробуй. позволь мне почувствовать себя живым. твоя дрожащая рука делает небольшой надрез, поперек моей груди, и откладывает лезвие в сторону. наблюдаешь, как из раны тонкими струйками вытекает алая жидкость, вырисовывая дивные узоры. кровь стекает на одну из ареол, и не сдержавшись, ты припадаешь к ней губами, вылизывая сладкую плазму с металлическим ароматом. мх... твой язык... горячий и влажный, посылает дрожь и в моё тело. возбуждение стекает по ребрам, сгущаясь у живота. оно покалывает, тянет, стремится вырваться. слизав кровь, ты тянешься, чтобы утереть её с губ, но я резко хватаю твою руку, не позволяя. вместо этого, я сам облизываю твои губы, от чего твои шорты тоже натягиваются посередине. продолжая исследовать твои губы, я стягиваю одежду и с твоих плеч. ты краснеешь, смущаешься, пытаешься остановить мои руки, ведь ты боишься. тебе известно, что я не человек, и сердца у меня нет. я плохо ощущаю чувство меры, людские эмоции мне чужды. но тогда зачем ты пришёл в мои покои, когда услышал стоны, полные боли? зачем прошёл ко мне в спальню, подавляя страх? зачем сел рядом, доверил свою руку? у меня в руках острое лезвие, и сам я почти весь в крови, где твое самосохранение, глупыш? зачем смотрел на меня пожирающим взглядом, при каждой нашей встрече, раздевая глазами. ты словно мотылек, летящий в пламя. ты хочешь согреться, но играть с огнем опасно. хочешь тепла, и готов сгореть в смертельном пламени до тла, лишь бы получить его. ответь мне, Кадзуха. ответь, почему не убежал в стыде, когда я разделся? почему так безукаризненно начал ласкать меня, упиваясь моей кровью? ты весь дрожишь, твоя грудная клетка беспокойна, ты прячешь взгляд. куда же подевалась твоя самоотверженность, когда раздевать тебя стал я? почему страх настиг тебя, лишь когда я прижал твоё тело к кровати? от чего по твоим щекам скатились слезы? ты не хотел этого? ложь. наглая ложь, хоть и не в глаза. ты сам полетел в пламя. ты знал, что оно беспощадно. ты сделал свой выбор, так прими же и участь свою. я оседлал твои бедра, снова взял лезвие, но ты уже не сопротивляешься. держать руки нет необходимости, ты беззащитный и нагой. ты на столько хочешь быть поглощенным мной, что тебе всё равно, что я сделаю с твоим хрупким, человеческим телом. от того твои пальцы лишь сжимают окровавленные простыни, дрожь в теле всё не унимается, а на багровых глазах проступают слезинки. подношу нож к твоей шее, слышу как дыхание замирает. ты закрыл глаза, явно боишься, что я вижу в тебе лишь игрушку, и прежде убью, а потом наиграюсь всласть. но это не так, Кадзу. пусть я не человек, пусть во мне нет сердца, пусть я безумен, но я всё ещё что-то чувствую. и это "что-то" в тебе. это то, что заставляет мой разум мутнеть. это то, что принуждает меня трогать себя по ночам, держа образ твоего тела в мыслях. то, что пробуждает желание завладеть твоим телом, вылизать каждый дюйм, выталкивать из нутра стоны блаженства. "я хочу тебя, Кадзу..." шепчу на ушко, и провожу лезвием по твоим ребрам. ты сдавленно стонешь, и я делаю новый порез, и ещё, и ещё, и ещё... пока не свожу тебя на крик. бросаю лезвие далеко в сторону, и прирываю твой возглас поцелуем. углубляю проникновение, исследую твой язык, параллельно оглаживая ребра и ягодицы. мы с тобой измазаны кровью, пачкаем простыни, раны на теле ссаднят с каждым движением. это безумное соитие будоражит меня до костей. страх почти исчез с твоего лица, ты пылаешь страстью, горишь желанием, моё пламя безжалостно поглощает тебя. мы уже давно полностью раздели друг друга, голые тела скользят в поту и крови, раны щиплет так, словно их раздирают, но нам плевать. ты уже пытаешься на меня насадиться, твои ноги разводятся в стороны, раздвигаются словно мольберт, молящий художника об искусстве. ты готов к боли. сейчас ты сгораешь в своих чувствах, и плевать хотел на всё и вся. и я исполняю твою немую просьбу. вхожу в тебя одним, плавным толчком, на всю длину. ты прогибаешься, закатываешь глаза, и я сразу начинаю втрахивать тебя в кровать. а ты, словно ненасытный мазахист, сквозь смеси стонов боли и экстаза, только и шепчешь " ещё... ещё..." стоны срываются в крики, и не только твои. я тоже уже давно не сдерживаюсь. все тормоза слетели ещё тогда, когда ты стянул с меня белье. мой собственный голос уже охрип от стонов, а я всё продолжаю вдалбливаться в тебя, закинув твои ноги себе на плечи. ты сжал меня внутри, очень сильно, и я почувствовал, как напряжение словно вылилось из меня. и правда, твоё напряжение тоже излилось. какое же горячее зрелище. ты весь в поту, крови, слюне и сперме, жалостно пытаешься отдышаться. но этот воздух в твоих легких, лишь маленький лучик света, в кромешной, непроглядной тьме. ты подписал наш договор кровью, и теперь наш собственный ад сожжет нас до тла. знал ли я на что шёл? конечно. знал ли ты? естественно. а всё потому что я точно такой же мотылек, как и ты. и этой ночью мы будем гореть и гореть, пока сердце не остановится, в пламени, которое мы сами и разожгли.